Больше жизни

      Хесе понимал, что он совершает ту же самую ошибку, что и два года назад. Снова натыкаясь на те же ощущения внутри себя, Родригес вновь мог видеть этот взгляд Альваро, взгляд, который просил, умолял, заклинал: «Не отталкивай меня».       «Дай мне возможность быть рядом. Разреши мне…»       Хесе снова боялся сломаться, как хрупкое стеклышко, разлететься на мелкие кусочки. В те самые моменты, когда было важно побороть что-то внутри себя, прижать выдвинутое собственными принципами противоречие, Родригес пасовал. Уступал своей излишней самостоятельности, не позволяя заключить себя в объятья, позаботиться о себе. Хесе всегда боялся показаться кому-либо слабым. Боялся, что однажды он сам поймет, что он не может быть один. Ему было сложно отпускать себя и бесконечно доверяться людям. Он не умел принимать, даже если человек был готов отдаться целиком. Даже если этим человеком был Альваро.       Очередная ссора, произошедшая на пустом месте. На журнальном столике в гостиной стоит кружка с дымящимся какао, заваренным Моратой. Хесе сидит на диване, бездумно оценивая знакомый, как пять пальцев на руке, потолок.       - Научись понимать, что я хочу о тебе заботиться, сделай милость! – Альваро явно на взводе. Он нервничает, много жестикулирует, расхаживая по комнате туда-сюда. Мадридец редко бывает таким вспыльчивым (обычно с пол-оборота заводится именно Родригес), но сегодня все идет не по плану. Виновна ли в этом ситуация с его скорым переходом в другую команду или не очень – не столь важно. Сейчас Мората думает только о том, что все повторяется. Он наступает на те же грабли. Он, похоже, танцует на этих чертовых граблях фламенко.       - Неужели ты не понимаешь, что я делаю это не потому, что должен, а потому, что нам это нужно? Вопрос уходит в тишину гостиной, даже не зависая в воздухе. Оба парня знают, что ответа не последует, вернее, они оба знают ответ. Хесе все понимает, дело лишь в том, что он не может быть настолько открытым, каким бывает Альваро. Он не может быть таким ни с кем, не хочет, не позволяет себе расслабиться даже на секунду.       - Мне не нужна твоя жалость, Альварито.       Иногда Морате кажется, что он бьется головой в глухую стену и постепенно теряет рассудок.       - Жалость? – у мадридца опускаются руки, и, кажется, вся его фигура сейчас выражает разочарование. – Я переживаю за тебя, а ты называешь это жалостью?       Хесе шумно вздыхает и отводит глаза. В поле зрения попадает пресловутая кружка какао. Как все это глупо.       - Я не это имел в виду, - сухо оправдывается Родригес, но Альваро это вряд ли остановит.       - Именно это, Хесе, - с какой-то горечью в голосе почти шепчет Мората. – Мы проходили все это пару лет назад.       От последней фразы у Родригеса начинает колоть под ребрами с левой стороны, да так сильно, что на секунду даже перехватывает дыхание. Ему хочется вскочить на ноги, начать кричать, отрицать все высказанное, но он понимает, что старший парень прав. История повторяется.       - Если ты снова хочешь пережить это один – так и скажи, - продолжает Мората. - Только подумай дважды, пожалуйста.       - Что ты имеешь в виду? – Хесе наконец-то смотрит на своего мальчика, ловя его тяжелый взгляд. Шоколадные глаза, блестящие от заполняющей их влаги, полные обиды и непонимания. Сердце канарского парня делает кульбит, больно бьется о ребра с внутренней стороны, как бы напоминая о том, в какой клетке Родригес находится по своей вине. Хесе тихо проклинает себя за все то, что сейчас происходит. Альваро закусывает губу и отводит взгляд, тревожно складывая руки на груди. Нервы не дают ему вести себя спокойно, поэтому в следующую секунду он садится на диван, проводит ладонями по отросшим волосам и, уставившись куда-то в пол, говорит:       - Я не мальчик на побегушках, Хесе. Я не хочу каждый раз получать от ворот поворот, когда тебе в голову ударяет твоя больная гордость. Я не хочу после ссор искать в себе их причины, причины, которых нет, - Мората бросает на Родригеса беглый взгляд и печально усмехается. –Ты сейчас разрешаешь мне быть слабым. Ты принимаешь меня такого, какой я есть, открытого, вывернутого наизнанку. Я чувствую, что могу доверять тебе, могу быть перед тобой нуждающимся в чем-то… Почему в моменты, когда поддержка требуется тебе, я не могу быть твоей опорой?       Альваро потерян. Родригес видит это в каждом сгибе его напряженной позы, слышит в его прерывистом дыхании. Хесе читает парня, как открытую книгу, знает о нем все, а иногда даже больше. Почему же Родригес не может ничего с собой поделать? Он снова рушит все, что они так старательно строили вдвоем, вновь запрещая Морате достраивать их личную крепость. Хесе будто бы по-прежнему находится за какой-то непробиваемой стеной, через которую Альваро никак не может пройти. Их отношения не могут быть завершенными, не могут быть полными, настоящими, пока Родригес не отдаст то, в чем так нуждается Мората. Постоянство, спокойствие, полное доверие. Чтобы они могли быть вместе, Хесе должен научиться открываться. Неумение отдаваться чувствам уже однажды развело их.       - Реши это для себя, - Альваро нарушает тишину, - подумай, нужно ли тебе все это, нужен ли я тебе. Скажи мне, на что ты готов пойти ради нас.       Родригес впервые слышит эти железные нотки в голосе Мораты. Его собственные нервы звенят, грозясь раскалить сталь, коей так прочно охраняемы. Осознание того, что происходит в голове Альваро, накатывает с неистовой силой. Мората решителен, тверд, он требует от Хесе этого разговора. Он хочет серьезно говорить об их отношениях. И для Родригеса это что-то новое.       - Я помню тот день, когда я забрал тебя из дома Арбелоа, - вдруг начинает парень. – Ты был расстроенным, напуганным, но при этом таким злым. Помнишь, как мы ругались?       - Кажется, я повышал голос, - тихо отвечает Хесе, потирая висок указательным пальцем. Ему не очень понятно, к чему Мората вспомнил именно эту ситуацию. Да, это был тот день, когда они снова сошлись, но к чему Альваро вел?       - Ты не просто повышал голос, ты кричал на меня всю дорогу до моего дома, потом не хотел выходить из машины, а в гостиной вообще начался какой-то ад из упреков и обвинений…       - К чему ты это говоришь?       - Помнишь, ты тогда сказал: «Я не могу без тебя»?       Родригес помнил. Слишком явно представилась в эту секунду гостиная Мораты. Его белый диван, подушка в дальнем углу комнаты, которую он так неудачно запустил в хозяина дома. Очень отчетливо вспомнился момент, как после этих слов Альваро подошел очень близко, опустился на колени, схватил в свои руки его ладони и заставил Хесе смотреть ему в глаза. Это был неповторимый, совершенно нестираемый из памяти момент.       - Я бы все отдал, чтобы каждую секунду наедине со мной ты был таким же искренним, как тогда, - Мората грустно улыбнулся, откидываясь на спинку дивана. Он очень хотел, чтобы сейчас Родригес наплевал на все свои принципы, забыл обо всех своих страхах и просто сказал ему что-нибудь, дотронулся как-нибудь так, чтобы Альваро запомнил это на всю оставшуюся жизнь, как тот поцелуй у него в гостиной.       Хесе сидел неподвижно, разглядывая собственный кофейный столик. В его голове почти не было связных мыслей, кроме одной – обнять Морату. Вряд ли Родригес мог бы объяснить, почему ему сейчас так важно дотронуться до своего парня, ощутить его тепло, почувствовать, что он рядом, ближе, чем кто-либо и когда-либо. Младший просто ощущал внутри себя это нестерпимое желание, но почему-то до сих пор сидел на месте. Ведь если он сейчас сделает этот шаг навстречу, Мората поймет, что Хесе поддался ему, почувствует, что он настолько же уязвим, как в секунды их наслаждения, одного на двоих. Родригес очень сильно боялся.       - Альварито, - прозвучал надломленный полушепот. Ладонь Хесе легла на плечо парня. Родригес придвинулся ближе, чтобы прикоснуться к шее, провести пальцами по скуле, указательным нежно задеть ухо, чтобы приобнять и заставить посмотреть себе в глаза. Да, теперь очередь Хесе. Ему хочется быть еще ближе, мало знакомой ладони на талии, мало ожидающего взгляда. Родригесу всегда мало и Альваро не забывает об этом.       - Я умру без тебя, - шепчет Хесе, обхватывая лицо Мораты обеими руками. – Как же ты не понимаешь?       Их опасная близость превращается в болезненный, но долгожданный поцелуй. По телу Альваро волна за волной проходят мурашки. Родригес будто бы перехватывает эту дрожь, выгибаясь в крепких объятьях навстречу, чтобы между их с Моратой телами не оставалось и миллиметра.       Увлекшись поцелуем, Альваро укладывает своего мальчика на подушки, нависая над ним, продолжая терзать такие манящие губы. Поначалу, Хесе сопротивляется, выставляя ладони, якобы пытаясь оттолкнуть парня, но вспоминая всю суть их ссоры, он упускает из головы нить контроля ситуации, он доверяет себя Морате. На этот раз – до конца.       - Позволь мне, - тихонечко просит Альваро, прямо в губы парня, разорвав их поцелуй, и Родригес еле заметно кивает, догадываясь, о чем идет речь. Большая теплая ладонь ложится на бедро Хесе, ласкающими движениями добирается до травмированного колена. Аккуратно перехватывая ногу, Мората приподнимает ее, надежно держа одной рукой под коленом, и устраивает на диване в естественном удобном положении. Он удивляется, когда вновь смотрит на Родригеса и не видит на его лице ничего, кроме раскрасневшихся от смущения щек и немного ошалелой улыбки.       - Мне плевать, что спустя столько времени это не требуется, - улыбаясь в ответ, говорит Альваро. Хесе лишь снова тянется за поцелуями и закрывает глаза, когда губы Мораты опускаются на его шею. Ладони тонут в коротких, казалось бы, волосах, все тело наполняется какой-то приятной истомой… В этих руках Родригес чувствует себя так, как ни чувствовал никогда и нигде. Остатки скованности уходят вместе с теплым прикосновением ладони Альваро к его животу. Удивительно, насколько может быть заполнен эмоциями человек. Хесе не нужно идти дальше, чтобы понять, как он нуждается в своем возлюбленном. В руках Мораты – жизнь, солнце, теплота, в его глазах – мир, вселенная, галактика, его дыхание – это воздух, целая атмосфера, его поцелуи – это чудеса света. Родригес ловит себя на ощущении, что даже за границами их общей кровати отдаваться Альваро целиком – приятно. Это будто бы та самая недостающая деталь в личности канарского парня – быть чьим-то без остатка.       - Люблю, - шепчет Хесе на ухо старшему, – тебя.       Фраза прерывается на полувдохе, Мората прижимается еще крепче, не давая возможности нормально говорить. Они снова смотрят друг другу в глаза, и Родригес улыбается как-то безумно, проводя ладонями по знакомым скулам, понимая, что он хотел бы утонуть в этих шоколадных глазах.       - Больше жизни, - заканчивает свои слова парень, вновь затягивая Альваро в нетерпеливый глубокий поцелуй. ***

Упиваясь его нежностью, Наслаждаясь его слабостью, Забываешь в своей смелости, С ним делиться не только радостью. Но в момент один, близкий, далекий, Ты отпустишь себя так же смело, Как его заставлял бороться, В одиночку за ваше дело. В ту секунду святую, яркую, Ты поймешь, что светлее в мире нет, Чем глаза его карие, ясные, Чем в объятьях его общий ваш рассвет. В ту минуту улыбкой расцветет, Все, что столько времени ранило…. Он сильнее тебя к себе прижмет, Чтобы слезы твои не капали. О его вспоминая верности, Забывать научился о жалости…. Ты его напоил своей нежностью, Наградил своей робкой слабостью.