Польза проклятия

Полицейский участок словно вымер. Курилка опустела, что само по себе было явлением уникальным. Иногда по пустым коридорам проходил кто-то живой, тогда гулкое эхо разносило его шаги и ещё долго гуляло по зданию. Создавалось стойкое впечатление, что людей скосил мор, и выживших уже не осталось. Изредка на горизонте появлялись редкие сотрудники, они старались вести себя тише и по большой дуге обходили один кабинет. В этом злополучном кабинете находился Николай Тарасов. Именно его боялись и обходили за версту все сотрудники УВД Пятницкого, и именно он стал виновником эмиграции большинства коллег в больницу. Парень грустно разглядывал отчёт, тщетно стараясь вникнуть в написанное. Смысл упорно ускользал, потому что мыслями Тарасов был далеко от рабочего места... — Здорово, Колянь! — в кабинет зашёл лучащийся весельем Глухарёв. Он прямо-таки сиял ехидством. В последнее время Серёга постоянно находился в приподнятом настроении — трудно оставаться равнодушным, когда вокруг разворачивается шикарный цирк и появляется возможность безвозмездно поглумиться над окружающими. — Ну как, всех уже извёл или оставил кого по недосмотру? — поинтересовался он, занимая соседний стул. — У вас, товарищ капитан, нет достаточных оснований утверждать, что я как-то замешан в упомянутых вами действиях, — отчеканил Коля. — Вот как мы заговорили! — картинно удивился Глухарёв. — Знаешь, я был уверен, что, когда зайду сюда, застану твой труп, над которым по очереди совершают акт надругательства все наши. — А некому этим заниматься, — немного зловредно пояснил Коля. — Никого не осталось, все на больничном. — Колянь, да ты стра-а-а-ашный человек! — Только сейчас это понял? — улыбнулся парень. — Мне казалось, у тебя сегодня выходной, что ты здесь-то забыл? — Какие могут быть выходные после твоего саботажа? — рассмеялся Глухарёв. – Людей не осталось, работать некому. Ирка мне в панике позвонила. Правда, я все равно отмазался, согласился только на одно поручение. Она-то не в курсе, из-за кого весь сыр-бор, не то сплавила бы тебя уже куда-нибудь далеко-о-о... — Ты ещё скажи — в Сибирь, в ссылку, — хмыкнул Тарасов. — Вполне может быть... да, кстати, это украшеньице на двери висело, — Серёга распрямил на столе плакат с изображением черепа и молнии. — Юмористы, — буркнул Коля, отправляя плакат в мусорную корзину. — А ты что рядом со мной трёшься? Не страшно? — Не, у меня на такие вещи иммунитет, — отмахнулся Глухарёв. — Знал бы ты, сколько раз на дню меня проклинают... да не кривись ты, у твоего положения куча плюсов! — Что-то я их не заметил… — Ну как же! Представь, у нас аврал, работы выше крыши, люди толпами прут... тебе всего-то и надо поздороваться с ними, полапать их там немного или просто сквозь толпу пройти и вуаля! Работы нет, халявный выходной. — Я сейчас тебя полапаю! — вскипел Тарасов. — О, Боже, что может быть страшнее! — протянул Серёга и тут же продолжил писклявым голосом, — отпусти меня, старче, я тебе ещё пригожусь... буду твоим верным оруженосцем, опишу твои подвиги, так что с мемуарами заморачиваться не придётся. Потом изучим эти записи, кто покалечится забавней всего, тому присудим почётное звание «Лох года», — Глухарёв ловко увернулся от запущенной в него подставки для ручек. — Ладно тебе, не злись! С ведьмой договориться пробовал? — Глупый вопрос! Я даже Карпова подключил к переговорам... то есть, хотел подключить, — исправился Коля. — Он тебя послал? — понимающе кивнул Глухарёв. — Да лучше бы послал, — погрустнел Тарасов. — Как только он согласился, под ним стул сломался... — И что, это же не смертельно? — удивился Серёга. — Неужели из-за этого... — Ты не дослушал. Падая, он зацепил шкаф... и его припечатало... шкафом... короче, в ближайшее время я к нему не сунусь, он злой, как чёрт. — Да тебе в киллеры податься надо! Деньги лопатой грести будешь! — восхитился Глухарёв. — И ты не волнуйся, в больнице оружие хранить негде. — Я не удивлюсь, если он мне глотку столовым ножом перепилит! — Да, Стасик может... так что там с гадалкой-то? — Не получилось ничего, — вздохнул Коля. — Она, по ходу, сама перемудрила. Как только я зашёл в палату, она уставилась на меня офигевшими глазами. Потом заорала, что задумывала не это, что я все испортил, и вообще я козел неверующий. Потом такой ор подняла, крича, чтобы я не приближался, что сбежалась охрана... и, судя по всему, вся больница, включая пациентов. Она, видимо, хотела, чтобы пакости случались со мной, а не с окружающими, но облажалась. Короче, я не знаю, что делать. — М-да, зря ты ее гадание балаганными фокусами назвал... — заметил Глухарёв. — Зря я с тобой в больницу попёрся потерпевшую допрашивать. Тебе ведь дело этой ненормальной гадалки всучили, а не мне, — поправил его Тарасов. — Что она там изначально несла? — Дословно не помню, но что-то из серии, что я должен преодолеть свой страх и то ли признать, то ли решиться на что-то... хоть бы уточнила, на что! — возмутился Николай, отведя взгляд. — И только тогда проклятие спадёт. — Забей, само рассосётся. А сейчас мне понадобится твоя помощь, так что бросай дела, потом закончишь. — Серёг, на меня столько дел повесили... давай как-нибудь без меня? — начал было отмазываться Николай, но друг его даже не дослушал. — Вот потом ими и займёшься! — решительно отрезал Глухарёв. — Надо документы какие-то завезти за город. Ирка очень просила, а у меня машина заглохла. — Ну а я-то тебе зачем? — ещё барахтался, не желая сдаваться, Тарасов. — Вот ключи от моей. — Нет уж, спасибо, так рисковать я не буду. Пусть у меня иммунитет, но бережёного Бог бережёт. Не хочу повторить судьбу Черенкова. — С ним-то что приключилось? — обречённо спросил Коля. — Этот придурок с работы ехал и свернул не туда. Или изначально ехал не домой, не признаётся никак. Короче, представь картину: ночь, улица, разбитый фонарь, заглохшая машина, парень, одетый по форме... и, внимание, то ли Бутово, то ли Чертаново… — Его можно почтить минутой молчания? — живо поинтересовался Тарасов. — Да не, что ему сделается? Отдыхает в больничке, через пару дней выпишут. Хорош трепаться, по коням! Пошли, пошли! Чем быстрее съездим, тем быстрее освободишься. — Скажи уж честно, хочешь полюбоваться, как вокруг меня люди на банановой кожуре наворачиваются, — вздохнул Николай. — Не без этого, — хмыкнул Глухарёв. — А на обратном пути заскочим к твоей ведьме. У меня она заговорит, можешь не сомневаться. — Хорошо, уговорил. Поездка изначально была обречена на провал. Пусть неудачи касались кого угодно, кроме них самих, но проклятие на то и проклятие, чтобы подсовывать пакости. Друзья осознали этот факт только спустя сорок минут: в глуши пробило колесо, а запаски с собой ожидаемо не оказалось. Когда они уже отчаялись оттуда выбраться, рядом тормознула машина: — Мужики, помощь нужна? — Не помешала бы! — обрадовано откликнулся Серёга, оценивающе приглядевшись к водителю. Он словно прикидывал про себя, на сколько мужика рядом с Колей хватит, и успеет ли он помочь с машиной? — Не вопрос, разберёмся, — позитивно заметил доброхот, выбираясь из машины. — Денис, — представился он, протянув руку для рукопожатия. По горло пресытившийся несчастными случаями, Николай испуганно шарахнулся в сторону. Как назло, под ноги попался булыжник, парень оступился, но новый знакомый проявил похвальную реакцию: успел подхватить Тарасова под руку, удерживая от падения. — Парень, ты поаккуратнее, что ли... — Ну твою-то мать... — тоскливо протянул Николай, смотря куда-то вверх, он не удивился бы, свались сверху метеорит. Но беда пришла с другой стороны: — Чёрт! — неожиданно взвыл Денис. — Оса! У меня же аллергия! — Какая, блин, неожиданность, — вздохнул Коля. — Спасайте! Больница здесь близко... срочно... — Колянь, в машину! — скомандовал Серёга. — Мне лучше держаться от него подальше, — мотнул головой Тарасов. — Ты уже на него повлиял. Быстро в машину, поможешь, если что. По прибытии в больницу Денис сам идти уже не мог, так что друзьям пришлось его затаскивать внутрь. Полностью избегать прикосновений Тарасову не удалось — народа было много, так что тяжёлых пациентов резко прибавилось: проклятие работало без сбоев. Сдав пострадавшего врачам, Тарасов, как ошпаренный, вылетел из больницы: опрокинутые врачом шприцы, воткнувшиеся чётко в помеченных им «жертв», стали последней каплей. — Ты видел?! Видел?! Шприцы!.. — Колянь, успокойся. Что-нибудь придумаем, — напряжённо попросил Серёга. Его тоже впечатлила произошедшая в больнице сцена. — Да задрало всё! — Сейчас съездим к ведьме и вытрясем из неё, как снять проклятие. — Я и так знаю! — на эмоциях спалился Коля. Он тут же прикусил язык, но слово, как говорится, не воробей... — Вот оно, значит, как… — угрожающе протянул Глухарёв, рассматривая съёжившегося друга. — И чего ты тупишь тогда? — Я многим рискую, — сознался Тарасов, отведя взгляд. — Это чем же? — напирал Глухарёв. — Тем, что дорогой мне человек даже смотреть на меня не захочет. Или со службы перевестись придётся. Но ты прав, — неожиданно успокоился Николай. — Надо заканчивать это безумие, — не заморачиваясь, Коля шагнул вплотную к Глухарёву и поцеловал его. И очень удивился, когда Серёга страстно ему ответил, прижав к стене. Решительные действия Тарасова действительно помогли, люди перестали калечиться в его присутствии. Что немного удручало, учитывая, сколько озлобленного народа выписалось из больниц...