Записки на полях

Что с друзьями моими, понять не могу - Словно я где-то здесь, а они - на другом берегу. И у каждого что-то своё за спиной - То ли камень, а то ли икона святой, То ли просто хранит ладонь Для Харона один жетон... Мне так хочется верить, что дело в погоде, В извечной депрессии смены сезона, И наши гитары друг другу подходят, И наши сердца до сих пор унисонны. (Татьяна Винокурова - Дыши Ровней)

- Ужасная погода, - Сугизо передёрнул плечами и отвернулся от окна. Ему было невозможно холодно, хоть и этот ноябрь выдался теплей, чем когда-либо на его памяти. - Всё нормально, - Джей дышал на заледеневшие пальцы и пытался не порвать струны баса. - И правда холодно, - Рюичи накинул на плечи строгий пиджак. На краю сознания промелькнула мысль о том, что надо бы снова отдаться в заботливые руки стилистов, ведь в иссиня-чёрных волосах опять мелькают серебристые пряди. - И где же носит Ино-чана? - проворчал Шинья, обнимаясь с неизменной игрушкой. Его можно было понять: дома ждали жена и трое детей, и эти мысли были, пожалуй, важнее очередного каприза лидера их группы. А чтобы Иноран не опоздал?.. Нет, такое было невозможно, и четверо снова ждали одного. Четверо - совсем уже чужие, совсем уже несхожие, совсем уже не горевшие мечтой об общем будущем. Просто четыре уже состоявшихся музыканта, которых раскидало в разные стороны - а связывали их лишь вежливые поздравления в официальные праздники и редкие встречи один на один: Сугизо и Шинья, Иноран и Джей или Сугизо и Рюичи. Джей прошёлся по студии, погладил расставленные в идеальном порядке гитары, стирая с них слой пыли толщиной в палец, и остановился: ему было совсем нечего сказать. - Дочка волнуется, - Сугихара снова уткнулся в мобильник, вытянув длинные ноги и принялся набирать сообщение. Это выражение нежности на его лице было непривычно для окружающих, но от этого не становилось менее... такой же неотъемлемой частью его, как чернильные рисунки на руках, тёмно-рыжие пряди, лежавшие всегда в художественном беспорядке, и дикие дизайнерские лохмотья. - Совсем взрослая стала, - Шинья прошёлся по тесному помещению студии. Он честно старался разрядить обстановку, но - бесполезно: снова возникали эти стены. Зачем? Этот вопрос терзал всех, включая Джея. Зачем нужно было что-то менять в уже давно сложившейся жизни, где не было места для общей группы? Зачем надо было бередить душу всем и каждому? - Может, поиграем? - Оносэ сделал ещё один шаг навстречу старым... нет, уже не друзьям, а скорее знакомым. - Просто поиграем, - а погода и правда была отвратительная: эта серость давила на психику, а от сырости было впору плесенью покрыться. А ведь он помнил, как им ещё двадцать лет назад было наплевать на погоду: лишь бы на репетицию успеть. Он помнил их горящие одной страстью глаза и споры до хрипоты. Теперь он видел нечто совсем противоположное и отчаянно схватился за гитару: четвёртая обречённо звякнула, словно вот-вот порвётся - а она и правда была натянута сильнее, чем нужно. Ответом были смешок и четыре совершенно одинаково поднятые брови. - Поиграем, - Шинья удобно устроился за ударной установкой и осторожно, словно не веря, стукнул палочкой по райду, примеряясь к не совсем привычному строю. - Можно я переставлю? - Валяй, - Джей попытался было скрыть улыбку, но она помимо воли прямо-таки завязывалась бантиком на затылке: его хоть кто-то поддержал, хоть у кого-то есть порох в пороховницах. И пока Ямада ковырялся в установке, переставляя всё по своему разумению, а он сам настраивал непослушную струну, Сугизо встал справа от него, отложив мобильник, а Кавамура занял место за микрофонной стойкой. И даже опоздавший Иноран тоже ковырялся со своей гитарой, заразившись общим энтузиазмом. ... - Как думаете, "A Will" - хорошее название для альбома? - Однозначно! - был ответ, и Оносэ Джун улыбнулся, откинувшись в кресле. Теперь он знал, что они ещё не скоро расстанутся.