Кровавое пробуждение

ДЕВЯТЬ

      Ее крик был диким, неистовым. Что произошло с ней? Плотный ряд деревьев закончился несколько метров назад… и затем передо мной оказался обрыв. Я прошел по краю берега реки, у оврага, омываемого Обью.       Так где Роза?       Мои глаза осмотрели гребень холма. Я улыбнулся. Вот же она, встает на ноги, бездумно осматриваясь в поисках возможного пути побега. Она сделала маленький шаг, но быстро остановилась. Я посмотрел налево… недалеко от нас был мост.       Уверен, Роза подумала о том же. Но на него взбираться слишком высоко, к тому же у нее вывихнутая лодыжка и ослабленное тело. Я мог подождать, чтобы увидеть, что она сделает после, но я слишком жаждал ее.       К тому же, казалось, она тоже ждала моего следующего движения, судя по тому, как она поглядывала в моем направлении. Она бы использовала время, которое мне понадобится, чтобы спуститься вниз по гребню, и побежала бы. Неплохая мысль.       Давай проверим твою теорию, а?       Я скользнул к обрыву, и сразу же Роза начала бежать к мосту.       Беги, беги, беги.       Ее ноги шлепали по воде – теперь ей было плевать, слышал я ее или нет. Она знала, что я был прямо за ней. На этом расстоянии я мог чувствовать запах ее тревоги и испаряющийся из нее страх. Восхитительный звук ее сердцебиения был музыкой для моих ушей… ее сердце билось так быстро из-за меня.       Она снова подготовилась вскарабкаться на склон – но слишком поздно.       Я быстро потянулся и схватил ее за куртку. Она потеряла баланс и свалилась на меня. Она раскидывала руками, буйно пытаясь ударить меня, ранить, нанести мне удар любым возможным способом. Но мне удалось хорошенько схватить ее за руки.       – Прекрати! – закричал я ей правду, чтобы она наконец поверила мне. – Неужели все еще не поняла? Ты не можешь победить!       – ТОГДА УБЕЙ МЕНЯ! – закричала она в ответ, ее голос эхом отдавался в моих ушах, как и в пустоте вокруг нас. – Ты сказал, что убьешь меня, если я не сдамся добровольно. Догадываешься? Я не сдалась. И не сдамся, – прошипела она. – Поэтому кончай с этим, и все.       Все ее тело дрожало, но больше не от страха. А от гнева и насмешки. Это была Роза, которую я желал в моей прежней жизни и до сих пор. Я знал, что научил ее, как держать себя под контролем, но на самом деле я никогда не хотел, чтобы она научилась контролю. Особенно находясь рядом со мной.       Я улыбнулся, потянувшись к ее шее. – Я еще не готов убить тебя, Роза. Для этого нужно гораздо больше.       Она продолжала вырываться и изворачиваться из моей хватки, но мы оба все прекрасно понимали. Я раскрыл рот, чтобы выпустить свои клыки и покончить с ее излишними страданиями.       – Нет! – выкрикнула она.       Внезапно взрыв силы встал между нами, ломая мой захват. Он сбивал с толку… я видел цвета и яркие краски, странно сформированные формы вокруг себя. Я не мог понять, что происходит. Роза сделала это?       Затем я почувствовал это – боль, разрывающая мой череп и крошащая его на части. Никогда я не испытывал такого рода боли – я не мог определить, откуда она исходила. Она была повсюду.       Изможденные руки и лица потянулись ко мне, дергая мою кожу; хоть я и знал, что они физически не касались меня, каждый ко мне выпад духов удваивал боль. Я замахал руками, отгоняя их, но ничего не произошло. Они все равно возвращались ко мне. Возвращались за большим.       Дмитрий, позвал меня голос. Я заставил раскрыть глаза, и, сделав это, жгучая боль прошлась прямо по моему лбу и глубоко в голову.       Это был Алексей. Его одежда была той же самой, как тогда когда мы боролись несколько дней назад. Он мерцал в темноте, но за ним были сотни духов – теперь я это понимаю.       Дмитрий. Я обернулся и увидел девушку, которую я убил на улице Новосибирска за ожерелье. Она даже не знала моего имени – но теперь знала.       И после я знал, что появится он.       Иван Зеклос материализовался прямо передо мной, прозрачный, но все же отчетливо видный. Его лицо было безучастным, без каких-либо эмоций, но его рот был широко распахнут, как будто в постоянном крике.       Я понял, что все они были такими – с широко открытыми ртами. И все они выкрикивали мое имя наравне с рядом проклятий и ругательств.       Ты неживой…       Ты бессердечный…       Ты не принадлежишь этому миру…       Оставь дитя в покое…       Монстр…       Роза.       Мой разум зафиксировал ее имя. Я понял, что она медленно поднималась на мост, все дальше от меня.       Нет.       Мне удалось сделать шаги вперед. И еще.       Все они столпились вокруг меня, и я не мог от них отбиться. Они заполонили мой разум и шептали мне вещи, которые находили в своих самых темных уголках. Каждая небольшая вспышка страха, желания и слабости была отброшена ко мне с силой в десять раз мощнее.       Тот день, когда я увидел, что отец избивает мать.       Изувеченное тело Ивана Зеклоса на похоронах.       Адриан Ивашков, разговаривающий с Розой сразу после того, как мы поругались с ней из-за Таши.       Полный боли крик Розы в самолете.       То, как она рыдала в моих объятиях в сторожке, где я никогда не чувствовал себя столь беспомощным или таким испуганным.       Никогда снова я не буду слабым.       Кто-то закричал на расстоянии. Голос Розы.       Тогда… один за другим – Алексей, девушка и Иван исчезли.       Я поднял взгляд. Розе удалось полностью взобраться на мост. Но она едва могла стоять – должно быть, духи действовали на нее также – а ее слабость придавала мне силы.       Я оказался на мосту, прежде чем она даже смогла приготовиться бежать. Роза отпрянула, не смея отвернуться от меня.       – Еще один эффект того, что ты «поцелованная тьмой»? – спросил я с восторгом в голосе.       – Да. Стригоям не нравится отгонять призраков, – уверенно ответила она.       Я вспомнил ее крик. – И тебе, кажется, тоже.       Она снова отпрянула, когда я сделал очередной небольшой шаг к ней. Только чтобы подразнить. Я вцеплюсь ей в шею через миллисекунду. Нет потребности торопить то, ради чего она заставила меня так упорно стараться.       – Теперь я сделала достаточно, чтобы отбить у тебя желание обращать меня? – с надеждой сказала она. Я едва не рассмеялся.       – Нет. – Я сделал еще небольшой шажок. – Твои способности как «поцелованной тьмой» могут быть очень полезны... Жаль, что ты утратишь их, когда пробудишься.       Она одарила меня недоверчивым взглядом, прежде чем ее гримаса вновь ужесточилась.       – Тебе не удастся пробудить меня.       Такая упрямая до самого конца. – Роза, у тебя нет выхода...       – Нет, – повторила она. Прежде чем я смог среагировать, она дернулась к перилам моста и подняла одну из ног.       – Что ты делаешь? – спросил я. Но я понял – и не посмел двинуться. Самоубийства от Розы я не ожидал. Она всегда была выживающей, той, что всегда жила, не сдавалась и боролась без тени страха в глазах….       И все же в ее ясных глазах не было ни на намека на страх. Она хотела умереть.       Она хотела умереть, лишь бы не присоединяться ко мне.       – Я же объясняла тебе. Лучше умереть, чем стать стригоем. – Ее глаза были полны решимости. Она была чертовски серьезна. – Я не хочу быть такой, как ты и остальные. Я не хочу этого. И ты тоже когда то не хотел.       Слезы бежали по ее щекам. Но больше всего меня задела боль в ее голосе. Что я натворил? Я только хотел, чтобы она была со мной, чтобы вечно жила со мной. Для нас это так трудно? Быть вместе?       – Роза, не делай этого. – Я умолял ее?       Умолял. Все что угодно, только не ее смерть.       – Пожалуйста. – Мне было плевать, что я умолял ее. Это и в пометки не годилось тому подчинению, которым я красовался перед Галиной и которое так ненавидел. Я бы вступился за ее жизнь, если придется. – Мы должны быть вместе.       – Зачем? – мягко произнесла она, словно шепот бриза.       – Потому что я хочу тебя, – машинально произнес я. Потому что она нужна мне. Я должен быть с ней. Исчезни она с этой земли, моя жизнь сведется на нет, я снова окажусь в пустоте, в которой был до встречи с ней. Я хотел ее в своей прежней жизни, в этой или в последующей.       Для меня больше никто не существует, кроме Розы.       Она улыбнулась, красивая улыбка… и я подумал, что у меня получилось.       Но к этому моменту я кое-что усвоил: Роза совсем непредсказуема.       – Неправильный ответ.       Она исчезла за мостом. Я помчался к перилам и протянул руку, прежде чем она исчезла полностью. Я едва схватил ее за руку и еле удерживал; ноги всем моим весом надавливали на деревянные доски.       – Перестань вырываться! – проревел я в тысячный раз за эту ночь. Я пытался вытянуть ее назад.       Она яростно вырывалась из моей хватки. – ОТЦЕПИСЬ ОТ МЕНЯ!       Я крепко ее держал. Я никогда ее не отпущу, даже если захотел бы.       Хотел бы я сказать ей эти слова… но она не поверит мне. Наконец я это понял. Все мои усилия убедить ее доверять мне были напрасны с самого начала. Все потому что теперь я был существом, которое, как ее научили, она должна ненавидеть и уничтожить. В ее глазах я был только монстром.       В этот самый момент я увидел серебряный кол, который она держала в другой свободной руке.       Она поймала мой взгляд, как в тот первый раз, когда я понял, что для меня она никогда не сможет быть только студенткой.       – Я всегда буду любить тебя.       С поразительной силой она всадила серебряный кол мне под кожу, в ребра, в меня.       Я попытался увернуться – только кол задел мое сердце. Но моя боль была вызвана ее словами.       Этого она хотела? Тех слов? Я быстро задумался, когда серебро проникало и жгло мою кожу, пока Роза все сильнее надавливала колом глубже мне в грудь. Разве за эти прошедшие дни я не говорил ей, что она здесь со мной из-за того, что я люблю ее?       Я думал, это было очевидно в каждом моем действии, что я чувствовал это даже в этой жизни. Спасения не существовало. Жалости не существовало. Дружба, доверие, сочувствие… для меня их больше не было. Но любовь. Любовь я все еще понимал. Из-за этого я поймал ее на той улице Новосибирска, а не позволил ей сбежать.       Я любил ее. Конечно, любил.       Я перестал отбиваться и посмотрел на ее красивое лицо еще раз.       Моя лучшая ученица. Мой настоящий друг. Моя единственная возлюбленная.       Задыхаясь, я произнес ей: – Именно это должен был сказать я...       Ее глаза широко распахнулись от шока. Она услышала меня. Я был рад.       Серебро начало ослаблять мой захват на перилах. И я опустился в темноту, где позволил ей полностью поглотить меня. От автора: И правда, у самой жгуче крепкой любви самый холодный конец.