Не ныряй слишком глубоко, слишком глубоко в море, Иначе настигнет, непременно настигнет горе.
Мелодичный голос проникает в морскую пучину, заставляя всех обитателей прислушиваться к нему. Всех без исключения увлекает это затейливое нежное пение. И Его в том числе.Не поможет ни твоя мольба, ни твоя слеза, Он придет за тобой и закроет твои глаза.
Саломея сидит на песчаном морском берегу. В руках кипит работа: челнок скользит между ее пальцами, протягивая за собой суровую плотную нить, образуя несложные петли. Позже эти петли образуют сеть. Добротную рыболовецкую сеть, лучше которой не сыщешь во всех ближайших деревнях. В этом прибрежном регионе очень много рыбаков, и ее товары пользуются огромным спросом, что приносит неплохой доход. Этого дохода хватает, чтобы прокормить престарелую мать и двух близняшек-сирот, детей ее покойной сестры. После того, как шторм похоронил ее отца и его команду вместе с их небольшим суденышком несколько месяцев тому назад, ей пришлось искать способ выжить. Она порывалась отправиться на рыбалку вместе с мужчинами деревни, ведь рыбаком был ее отец, рыбаком был ее дед. С детства она была знакома с премудростью этого ремесла. Но девушек не берут на такую работу. Вот теперь ей и остается сидеть на берегу и вязать свои сети на продажу. Это дед обучил ее, как правильно вязать узлы, чтобы ячейки сети не раскручивались, правильно выверять размер этих самых ячеек, чтобы рыба не могла выбраться. Природа не наградила девушку особой красотой, зато она обладает ангельским голосом. Песня помогает работе идти быстрее.Он погрузит в объятия кроваво-смертельные наших вод, Ты была и тебя не станет. И не дрогнет небесный свод.
Назойливый звук никак не хочет пропадать. Хмуро Он созерцает свои владения, ища виновника. Сколько же это может продолжаться? Песня звучит заклинанием, заставляет прислушиваться к себе. Но каждая прекрасная песня, пусть даже и восхваляющая Его, должна иметь конец. Хотя, по правде говоря, ему даже весьма лестно слушать, что двуногие существа настолько трепещут перед Ним, что сочинили эту глупую мелодию.С губ сорвется лишь стон, оглушая тебя на век, Океан - ваш жестокий враг. Бойся и убегай, человек.
Она пропела последнюю фразу и задумалась. Странная все-таки песня. Эту песню она услышала в первый раз в детстве от барда, что приходил в их деревню. Она как сейчас помнила его рыжие взлохмаченные волосы и нестриженую бороду, торчащую клоками. С каким надломом в голосе он тогда пел. Эту песню Саломея запомнила сразу. Она повторила ее тем же вечером при своей бабке. Когда та услышала о чем поет внучка, волосы ее встали дыбом. Навсегда ей было запрещено петь эту песню в их доме. "Призывает несчастья" - любила повторять бабка. Саломея не верит в эти глупости. Что страшного может быть в зарифмованных словах? С тех пор она пела песню только наедине с самой собой, в основном, когда сидела на морском берегу и плела сети. На удивление, именно под этот мотив она делает самые лучшие свои изделия. Вот и сейчас, несмотря на невеселый мотив, работа идет легко: остается доплести буквально метр сети, и после этого можно укреплять ее сушеными водорослями. Пальцы уже стерты в кровь, но закончить плести нужно уже сегодня. Тогда завтра она сможет отнести изделие на рынок, а на вырученные деньги купить пару буханок хлеба и отрез свинины, чтобы было что есть всю неделю. На открытых плечах, загоревших от слишком жаркого дневного солнца, уже образовались соляные разводы - слишком долго Саломея сидит у воды, подставляя себя морским брызгам.Было много тех, что прослыли в миру всех смелей, Похороненными быть суждено им вечно в глубине морей.
Он выдавливает из себя смешок. Надо же, оказывается, двуногие ведут подсчет своим пропавшим без вести в его владениях. Он бы посочувствовал всем тем смельчакам, что сгинули в водах. Если бы, конечно, имел хоть каплю сочувствия. А так, это только забавляет его. Совсем как стая морских карасей, что только что проплыла мимо него. Он начинает приходить к выводу, что пение этого человеческого существа начинает ему нравиться. Возможно, было бы неплохо завести у себя такое же создание, что будет развлекать его круглыми сутками. Его подданные русалки ему уже порядком поднадоели, у них всегда все одни и те же песни, которые все сводятся к очаровыванию моряков. Случайные же двуногие, попавшие к нему, тоже не задерживались надолго. По разным причинам. Кто-то пытался бежать, кто-то сходил с ума, а иногда требовалось просто кормить своих подданных.Была и та, чьи русые косы чаровали обычный люд, Она пела и волшебный голос был всем слышавшим ее люб.
Усиливающийся ветер треплет длинные русые волосы Саломеи. Ее всегда веселило это забавное совпадение песенного образа и своей внешности. Она поднимает глаза к небу - погода начинает заметно портиться, и Саломея думает, не вернуться ли ей домой. Но дождь не торопится начинаться, а плести осталось совсем немного, и девушка решает, что у нее еще есть время доделать работу, прежде, чем разразится настоящая гроза. Это даже к лучшему, ведь если вечером будет такое ненастье, то тогда завтра сеть купят сразу же с утра, ведь после непогоды рыба ловится лучше.Но случилась беда, Он услышал ее в грозовую бурю, И поднялся со дна. Он увлек в пучину ее глухую.
Упорное двуногое определенно напрашивается. Он спускается со своего трона в раздумьях. Ему очень хочется посмотреть на таинственного певца, любопытство обуревает его с невиданной ранее силой. Решено! Он поднимается на поверхность. Вместе с ним поднимаются волны и ветер, предвещающие шторм. Он смотрит из-под толщи воды, решая пока не выходить наружу. "Так это человеческая женщина распевает куплеты на моем берегу" - мелькает мысль, пока он изучает это существо. Ее внешность - ничего необычного, все, что присуще всему двуногому роду. Он считает таких, как она, уродами, но голос, надо признать, у этой особи ангельский. Было бы прекрасно, если бы Он мог обладать этим голосом отдельно от его оболочки, но, увы, такого способа ему еще неизвестно. Он презирает таких существ, как она, но Ему хочется, чтобы она пела ему и дальше. Он решает попытаться договориться с ней по-хорошему.Говорят, превратил ее в белую моря пену, В наказание за то, что ему не пела.
Не успевает она допеть последнюю строчку, как раздается первый удар грома, и на песок падают первые капли ледяного дождя. Девушка смотрит на вздувшуюся черную воду, вскакивает на ноги и начинает лихорадочно сматывать сети, как вдруг из глубины раздается голос, заставляющий застыть на месте от ужаса. - Какая милая барышня с прелестным голосом, можете спеть для меня еще? Саломея понимает какой-то частью своего разума, что лучшее, что она может сделать сейчас - это бежать, но ее ноги будто примерзли к земле. Она не может пошевелиться, все мышцы тела уже болят от напряжения. Со страхом смотрит на начинающее бурлить и вздыматься море, на образовывающуюся пену. А потом она видит Его, и из ее груди рвется крик. Саломея кричит от праведного ужаса перед чудовищем, что предстало перед ней сейчас. Ужасный и величественный, Он уверенно держится перед ней. Его склизкие черные щупальца удерживают его на воде, тянутся на сколько хватает глаз, он ждет от нее ответа: - Ну же, это не очень похоже на ту восхитительную песню, что Вы пели недавно. Она смотрит на Его синюю, покрытую мелкой чешуей кожу, на шее у Него висит ожерелье из костей. На миг у Саломеи мелькает мысль, что это ни чьи иные, как человеческие кости. В Его длинных волосах болотного цвета застряли мелкие ракушки и морская тина, голову украшают острые рога. Впрочем, она не знает, может, это корона, сделанная из морских кораллов. Но для нее сейчас Он предстает настоящим дьяволом. Да, бабка предупреждала ее не просто так. Она снова кричит, когда Он решает приблизиться на несколько дюймов. В панике девушка сдирает с ноги деревянный башмак, кидает в Него, не обращая внимания, попал ли ее снаряд в цель или нет. Она пытается бежать, но ступни увязают во влажном песке, путаются в длинной упавшей сети, и она падает на землю. Саломея плачет, стараясь выпутаться, но сеть слишком длинная, руки и все тело дрожат. Морской повелитель начинает злиться. Где это видано, чтобы двуногое так вело себя с Ним? Он смотрит на нее жалкую, барахтающуюся в песке, пытающуюся подняться, и испытывает жуткое отвращение. Человеческая женщина должна получить по заслугам. Он успевает поймать когтистой рукой край сети, и резким движением затаскивает ее в море. Саломея путается в рыболовной сети все больше. Когда она чувствует ногами ледяную воду, сердце начинает биться еще быстрее, она дергается несколько раз и кричит. Соленая морская вода заполняет ей рот, а следом за этим и легкие, когда Он погружается вместе с ней глубже. Он бросает на нее короткий взгляд: таким образом эта смертная долго не протянет. Он проводит щупальцами над ее головой, и вокруг нее начинают образовываться мелкие воздушные пузырьки, которые потом соединяются в один большой пузырь. Глядя на выполненную работу, Он удовлетворенно кивает - так она сможет существовать под водой некоторое время. Рассекая свободными щупальцами воду, Он на огромной скорости, распугивая по пути ярких рыб, морских коньков и прочих обитателей кораллового рифа, приближается к своему величественному замку, стоящему прямо в центре подводного города, и окруженного большими и малыми пещерами, в которых живут обитатели этого мира. Шпили на замковых башнях почти достигают поверхности воды, сам он целиком выстроен из золотых и зеленых кораллов, а крыши башен покрыты перламутровой черепицей, в оконных рамах из водорослей блестят и переливаются в солнечную погоду цветные витражные стекла, сделанные из драгоценных камней, найденных в сундуках пиратов. Вихрем проносясь по прекрасному коралловому саду и ломая ветки, царь подводного мира врывается в тронный зал и швырнув бесчувственную пленницу на пол, усаживается на свой трон в форме прекрасной раковины и, взяв в руки посох с набалдашником в виде черепа с сапфирами вместо глаз, проводит им над головой несчастной девушки. Саломея приходит в себя на холодном полу от ощущения, что горло что-то ощутимо сдавливает. Ей явно не хватает воздуха, и она давится кашлем, после чего окончательно разлепляет веки. Вокруг все незнакомо, она пытается понять, каким образом умудрилась очутиться в этом месте. А потом перед ее глазами пролетают картинки произошедшего накануне, и до ее сознания доходит произошедшее. Из горла девушки вырывается даже не крик, а настоящий вопль страха. Когда, наконец, она срывает голос до хрипа, она находит в себе силы подняться на ноги, и осмотреться. И тогда Саломея натыкается взглядом на Него, но кричать она больше не может, и просто пытается удержать тело в вертикальном положении. Ее похититель смотрит на нее, сидя на троне, усмехаясь своими острыми, как бритва, зубами. - Пой мне, - требует он, ничуть не церемонясь с ней. Она смеряет его затравленным взглядом, и открывает рот, но из него рвется только кашель и хрип. Его раздражают ее жалкие попытки, и даже более того: в нем начинает закипать ярость. Глупая девка, что сложного в том, чтобы начать петь, а не издавать эти жалкие стоны раненого кита? Хотя даже киты, на его взгляд, издают более приятные звуки. Его коробит от презрения, и Он с силой ударяет ее одним из своих щупалец прямо в грудь, и девушка, как сломанная тростинка, падает на пол. - У тебя есть время подумать до завтрашнего дня, будешь ли ты повиноваться моим приказам или продолжишь упрямиться и предпочтешь быть скормленной акулам, - Он призывает двух своих слуг. Саломея избегает встречаться взглядом со своим мучителем, и опустив голову, давится тихими рыданиями. К тому же, пузырь на шее причиняет невероятную боль, будто удавка, умело затянутая на ней. Пленницу берут под руки, и она на мгновение поднимает голову, и тут же вздрагивает от омерзения. Чего можно было еще ожидать? Слуги морского царя такие же отвратительные, как и он сам: два непонятных существа с головами спрутов, мерзкой скользкой кожей лилового оттенка и рыбьими хвостами. Она предпочла бы сразу умереть. Тащат ее долго, но по дороге она почти не смотрит по сторонам. Пару раз только обращает свое внимание на проплывающих мимо странных существ, да конструкции, которые, очевидно, служат домами морским тварям. В итоге, ее приводят в какую-то пещеру. Один из ее надзирателей отпирает решетку поросшую зелеными водорослями у входа, к которому уже подобрались существа, сидящие взаперти. Новая пленница вызывает у них переполох. - Это новая заключенная, а не ваш обед, - ледяным тоном говорит один из спрутов. - Тот, кто ее тронет, сам послужит кому-нибудь пищей. По камере пробегает шумок, но спрут приказывает всем замолчать и швыряет Саломею к остальным заключенным. Она заползает в ближайший угол и утыкается лицом в колени, пытаясь спрятаться от изучающих взглядов других пленников. - Я слышала, именно такие водятся на поверхности, - шепчет кто-то. - Ну и уродина. - Уродина... Уродина... Уродина... - эхом вторят остальные. Девушка ощущает резкий толчок в бок - кто-то из ее сокамерников разбушевался не на шутку. Но боль от удара - ничто, по сравнению с болью душевной. Ничто, по сравнению с унижением, которое она сейчас получает. Один из заключенных впивается острыми когтями в ее руку: - Вы только гляньте, какое сочное мясо, - девушка поднимает голову и видит скалящуюся пасть русалки, которая смотрит на нее и плотоядно облизывается. Ее почти прозрачные глаза горят бесовским огнем, и обреченная пленница в страхе пытается отползти. - Убери от нее свои мерзкие ласты, Кармелла, - раздается раздраженный голос где-то слева от нее. - Сказали же, кто ее тронет, сам пойдет в пищу. Русалка злобно шипит, но все-таки выпускает руку Саломеи из своих лап, и отползает куда-то в темноту. Девушка чувствует на своих плечах холодное, скользкое прикосновение, но в этот раз оно не направлено на причинение боли ей, а является, скорее, попыткой ее утешить. - Не плачь, они тебя больше не тронут, - голос уже звучит нежнее, и Саломея обращает взгляд на свою спасительницу. Еще одна русалка, но в этот раз более красивая. В ее лице есть что-то человеческое, пронизанное пониманием, несмотря на зеленую кожу-чешую, покрывающую тело, и пару жабр, располагающихся под нагой грудью. - Бедная моя девочка, тебе через многое предстоит пройти, но не стоит сдаваться, - успокаивающе шепчет незнакомка, ласково проводя рукой по ее шее, от чего Саломею вновь захлестывает волна адской боли. - Знаю-знаю, воздушные пузыри всегда причиняют столько страданий. Тебе бы надо выхлопотать себе пару жабр, как у всех тут... Саломее кажется, что она определенно видела ее лицо, но она не может вспомнить где, да и вряд ли это возможно - до сегодняшнего дня ей не приходилось встречаться с морскими обитателями. В итоге, она отбрасывает все размышления, и засыпает на руках у той, что ее защитила, пока она аккуратно гладит волосы девушки и шепотом напевает какую-то незнакомую, очевидно морскую мелодию, которая через какое-то время начинает доноситься будто сквозь вату. Саломее снится грустный сон. Во сне ей является девушка, которая была прекрасно знакома ей. Она жила в соседней деревне, пока в один день не пропала куда-то. Люди поговаривали, что она сбросилась с обрыва прямо в морскую пучину. Ее прекрасные серые глаза так были похожи на глаза русалки, что утешала обреченную пленницу. Саломея видит ее стоящей на обрыве, которой сделать шаг вперед, и резко просыпается. В камере больше никого нет. Девушка с облегчением вздыхает и решает, наконец, оглядеться, но ее счастье длится недолго. Только она встает на ноги, как решетка камеры с разрывающим барабанные перепонки скрипом распахивается, и являет перед ней надзирателей-спрутов. Саломея подается назад, вжимаясь в стену, и оседая на пол. Руками она закрывает свое лицо, надеясь, что жестокие стражники не станут ее бить. Нет, бить ее они не собираются. Она понимает это, когда они хватают ее за ее некогда пышные, а теперь висящие безвольными мертвыми прядями волосы, но так же, до ее сознания доходит, что, возможно, ее ожидает сейчас что-то хуже, чем побои. Саломея даже не пытается сопротивляться, когда ее тащат в неизвестном направлении. В этот раз она внимательно смотрит по сторонам. Если бы она была в ином положении, то, наверняка, была бы очарована окружающим ее миром. Морской город выглядит так, будто сошел со страниц детских сказок: огромные арки, украшенные золотыми и мраморными балками, поросшими разноцветными водорослями. Дальше стоят небольшие дома, больше напоминающие юрты или пещеры, располагающиеся один на одном, будто осиное гнездо. Они украшены янтарем и перламутром, а некоторые даже целиком и полностью сделаны из них. В центре, окруженный этими необычными постройками, виднеется дворец. Его размеры воистину исполинские, а в середине, почти у самой крыши сверкает всеми цветами радуги огромный кристалл. Но кто же даст пленнице полюбоваться этим подводным великолепием? Ее грубо тянут по лестнице в замок, не обращая внимания, что она едва поспевает за своими конвоирами, и постоянно спотыкается о ступени. Ее приводят к огромным дверям, Саломее кажется, что они сделаны из прекрасного горного хрусталя, но подойдя ближе, она понимает, что это какой-то вид подводных кристаллов, похожий на тот, которым украшена крыша. Рассмотреть вырезанные причудливые узоры у нее нет возможности - двери перед ней распахиваются, ее вталкивают внутрь, а следом они захлопываются с ужасающим грохотом, оставляя ее в огромной зале. Саломея видит огромные мраморные колонны, усыпанные мидиями, у их подножий растут кораллы и морские анемоны. Стайками перед глазами проплывают мелкие радужные рыбки, заставляя приковать к себе взгляд. На какое-то мгновение, она забывает о своих проблемах и зачарованно наблюдает за этими маленькими проказницами, огибающими мраморные препятствия. Но из столь милого ей мира грез ее выводит громкий резкий окрик: - Ты что, решила, что тебя сюда морской живностью любоваться привели?! - и девушка переводит свой взгляд на него. Он сидит на своем троне. Теперь Саломея ясно видит, что это не рога у него на голове, а корона из кораллов, но его красные глаза по-прежнему внушают ей ужас. Про себя она дает ему прозвище - Морской Дьявол. - Как ты смела назвать меня, человеческое отродье? - Саломея сжимается под Его взглядом. Как он узнал? Она точно не произносила это вслух. Догадка настигает ее, когда Он в ярости соскакивает со своего трона, и на всей скорости подлетает к ней. Нет, на этот раз Морской Дьявол ее не бьет. Он просто одним из щупалец хватает девушку за шиворот рубашки и подтаскивает ближе к своему лицу: - Ты будешь мне петь! - рычит он, а Саломея пытается подавить рвотный позыв. Она не может понять, чем он вызван - болью, что причиняет ей волшебный пузырь, или же пугающим лицом морского царя, которое она рассмотрела во всех деталях только что. Пузырь невозможно снять с головы, она пыталась сделать это, когда проснулась, но только расцарапала кожу на шее. Она вспоминает то, что говорила спасшая ее русалка, и откуда-то в ней берется столько смелости, что она твердо заявляет: - Мне нужны жабры, - заставляя Его опешить от ее уверенности. На его лице проскальзывает едкая ухмылка: - Хочешь жабры? Получишь жабры, - он скалит зубы от известной только ему одному мысли. В тот же миг он взмахивает своим волшебным посохом, заставляя Саломею кричать. Ей кажется, что все ее тело бьется в предсмертной агонии. От раздирающей грудную клетку боли, она падает на колени, и хватается за ребра. Девушка чувствует, что что-то происходит, и от этого ей хочется выть, но она сдерживает себя, не позволяя даже пискнуть или заплакать. - А теперь пой, - приказывает он, возвращаясь обратно на свой трон. Она поднимается на ноги и встав напротив него начинает петь ту самую песню, которую пела до того, как начался весь этот ужас. К концу песни ее голос начинает дрожать и срывается, но титаническим усилием, ей все-таки удается сдержать эмоции и допеть последний куплет. Он делает неуловимое движение щупальцем и девушка с криком отшатывается от трона, вытирая выступившие на глазах от жгучей боли, пронзившей щеку. - Пой мне еще, девка! - рычит Он. Собрав последние силы, Саломея начинает петь одну из песен, которые она слышала в деревне, но на середине ее прерывает обрушившийся на плечи, голову и спину град ударов ядовитыми щупальцами, оставляющими на коже страшные ожоги. Она, корчась, падает на пол у подножия трона и бьется в рыданиях и конвульсиях. - Уведите ее, - брезгливо бросает Он стражникам. Она приходит в себя от ощущения, что на лицо плюхнулось нечто мокрое и противное, похожее на клубок слизней. Морщась от отвращения, Саломея отворачивается, открывает глаза, видит над собой каменный свод уже знакомой ей пещеры, и тут же сжимается в комок на узкой каменной скамье, взвывая от жуткой боли, терзающей все ее тело. - Тшшш, - слышит она откуда-то сверху ласковый голос, - сейчас будет легче, потерпи немного. И следом она ощущает прикосновение мягких рук, заворачивающих ее измученное обожженное тело во что-то прохладное, успокаивающее каждый сантиметр кожи, которая будто горит огнем. Задрав голову, она видит склоненное над ней озабоченное лицо русалки, что защищала ее несколько часов назад. В ее карих глазах читаются забота и сострадание. - Что произошло? - сочувственно спрашивает она, поднося к пересохшим губам Саломеи каменный сосуд. Девушка жадно отпивает несколько глотков тепловатой соленой воды, он которой ее хочет вывернуть, но она сдерживается, заставляя себя проглотить все. После чего Саломея выдавливает хриплым голосом: - Он потребовал, чтобы я пела Ему, я исполнила все песни, какие знала, но они не пришлись Ему по вкусу, и Он... Он... - ее голос начинает дрожать, и она рыдает, утыкаясь в плечо русалке. - Когда ты немного поправишься, я обучу тебя новым, которые ему понравятся, не тревожься об этом, - мягко произносит незнакомка, бережно расчесывая спутанные кудри девушки костяным гребнем. - Да, раньше и я пела для него, - печально говорит она, отвечая на невысказанный вопрос в глазах Саломеи, который она не осмеливается задать. - Как тебя звать? - тихо шепчет юная пленница, почти не разжимая губ. - Когда-то меня звали Геллой, - грустно отвечает русалка, Саломее на миг кажется, что она видит, как в ее огромных глазах сверкают слезы. - А теперь... В моем имени нет никакого смысла. Морским созданиям не нужны имена, все-равно по ним никто не обратится к тебе. Саломея пытается понять чувства этой девушки и то, что с ней произошло. Но она боится спросить у нее, это ведь наверняка причиняет боль. В ее груди начинает поселяться страх, что ее ждет такая же участь, что это она сама в будущем. Лучше умереть, чем жить такой жизнью, в вечном плену. - Не думай об этом, лучше еще поспи, - Гелла с нежностью смотрит на девушку. Саломея молча кивает, и закрывает глаза - она устала, а еще ужасно проголодалась. Ей, конечно, хочется спросить у Геллы еще что-нибудь, но голова тяжелеет, и она опускается на жесткую скамью, и спокойно засыпает, когда русалка поет ей песню, которая, как не странно, откладывается в памяти почти мгновенно.***
Долго нежиться в объятиях Морфея Саломее не суждено. Она просыпается от того, что ее хватают за волосы и поднимают. - Правитель желает тебя видеть, двуногое, - говорит стражник-спрут. Гелла, сидящая рядом, стискивает зубы, услышав это. - Оставьте ее в покое, - умоляюще просит она. - Она всего лишь ребенок! - восклицает, в конце концов, русалка, вскакивая и загораживая собой дорогу. - Уберись, рыбий корм, - один из конвоиров резко отталкивает Геллу, и она ударяется головой о стену. Саломея оборачивается, пытаясь увидеть не пострадала ли ее подруга, но ее силой уводят, оставляя в неведении. По дороге ко дворцу, она видит уже знакомый пейзаж, но теперь все ее мысли обращены к доброй русалке с человеческим прошлым. Да, Саломея абсолютно уверена, что она раньше была человеком, и, более того, той самой девушкой, сбросившейся с обрыва. Хотя насчет последнего ее уже мучают сомнения. И вот она снова стоит в уже знакомом тронном зале, вызывающе смотрит на царя. - Думаю, нет смысла повторять, зачем я тебя позвал снова, - Морской Дьявол хмурится, глядя на свою пленницу. - Да, я знаю зачем, - отвечает ему Саломея, и не препираясь с ним, начинает петь. Она начинает с той самой роковой песни, из-за которой она очутилась в плену, потом поет песни рыбаков, которым научила ее еще бабушка. Скоро все знакомые песни иссякают, но видно, что Он не доволен, и готов зайтись в гневном крике, и тогда вдруг в голове всплывают строчки, которые Гелла ей пела совсем недавно.Где-то в землях чужих королей уже наступила ночь - Чья-то беда и чья-то услада, кому-то верная дочь. Ты не пугайся меня, окаянной, я лишь на вид страшна, Знаешь ведь на той, на чужой земле осталась моя душа. Спи же, мой ангел, спи и не бойся, боль тебе не причиню, И от кошмаров ночных и ужасных грудью своей защищу. Я лишь заблудшая тень невесты, кто-то своею звал, Но он не смог побороть силу ведьмы морской чар. Чья-то беда и чья-то услада, кому-то верная дочь, В жизни моей без тебя, мой ангел, давно наступила ночь.
К горлу Саломеи подкатывает предательский комок слез. Только сейчас она стала вникать в смысл слов, ею произнесенных. Больше всего сейчас ей хотелось верить, что эту песню Гелла где-то услышала, а не сочинила сама. Она поднимает раскрасневшиеся глаза цвета морской гальки на своего мучителя, готовясь к очередному крику, но увиденное поражает ее до глубины души: Дьявол спит, развалившись на своем троне, его корона из остро-заточенных кораллов скосилась на бок, и готова вот-вот упасть с его головы, на лице его блаженная улыбка. Кто знает, что ему там снится. В голове мелькает только одно - бежать! Но не успевает Саломея шевельнуться, как массивные хрустальные двери распахиваются позади нее, и входят стражники. Понятно, они пришли за ней. Одному Богу известно, как они узнали о ее намерениях. Едва сдерживая вздох разочарования, девушка плетется за ними, едва передвигая ноги. Радует только одна мысль - она снова увидит ставшую настолько дорогой ей Геллу, поговорит с ней, узнает подробности ее истории. Но на полпути Саломея начинает понимать, что ведут ее куда-то не туда, не в тюрьму. Она дергается, пытаясь вырваться, но руки ее смотрителей держат ее не хуже самых прочных металлических зажимов. - Не шевелись лучше, если хочешь увидеть последние минуты жизни своей подружки, - сухим, ничего не выражающим голосом отчеканивает спрут. - Что? - до Саломеи смысл сказанного доходит будто через вату в голове. - Почему последние минуты жизни? - еще с утра она видела свою спасительницу живой, хоть и удар, что пришелся в ее голову, явно мог вызвать серьезные последствия. Девушка бледнеет. - Она умирает?! - восклицает она. - Это из-за того, что вы сделали с утра? - она начинает сопротивляться хватке стражников еще сильнее. - Нет, тупое существо, мы тебя ведем на ее казнь. Она провинилась перед нашим правителем, грязная предательница. Саломея пытается еще что-то выведать у них, но ее грубо затыкают, и остаток пути ей приходится проделать в тишине. Там, куда ее приводят, уже столпилась куча морских обитателей, но пленнице нет до них дела. Она пытается рассмотреть в толпе знакомое лицо, но безуспешно. Раздается чей-то громкий крик, а потом столь знакомое мелодичное пение, и Саломея вырывается из хватки конвоиров, не очень-то и сильной на этот раз, и пытается протолкнуться в центр сборища. Но когда, наконец, ей удается пробиться через зевак, она видит Геллу, тело которой уже наполовину превратилось в морскую пену, она поет, но глаза ее бегают, будто ища кого-то. Видя Саломею, проталкивающуюся вперед, она вымученно улыбается, и начинает петь еще громче.Ты не плачь, дитя мое земное, все пытки имеют свой срок, Помни и в сердце своем храни - может тебе помочь лишь Бог.
В толпе пробегает шумок: упоминание о боге двуногих всегда вводит жителей моря в страх. Они никогда не видели этого таинственного бога, но безумно его боятся. Все погибшие в пучинах вод почему-то звали этого самого бога. В их представлении, это кто-то, как их великий царь, а может даже сильнее, поэтому, упоминание его в песне обреченной русалки вводит толпу в хаос. А тем временем, приговоренная к казни Гелла все еще поет. Она продолжает медленно таять, вокруг нее образовывается множество пузырьков. Но несмотря на это, она гордо вскидывает голову и откидывает назад волосы туда, где должна быть спина, но теперь одна пена, придающая очертания. Саломея понимает, что еще немного, и даже этих очертаний не будет. Вид поющей подруги вызывает у нее уважение, но одновременно и страдания за нее. Она задается вопросом, неужто Гелла ничего не чувствует, раз она продолжает так спокойно петь. Однако, на миг, на лице русалки проскакивает гримаса боли, которая почти сразу сменяется умиротворенным выражением лица. Саломея понимает, что это лучшее, что могло произойти с Геллой, по сравнению с той жизнью, которую она имела в этом подводном мире. Гелла пытается еще что-то сказать, но обращается в морскую пену. Еще несколько секунд Саломея видит ее шевелящиеся губы, но потом и они исчезают, а вместе с ними и все воздушные пузырьки. Гелла обратилась в небытие. Саломея кричит, когда эхом вокруг раздается последний станс песни ее подруги. Она бросается к тому, что раньше было русалкой, и падает на морской песок. Загребая онемевшими ладонями полные горсти холодного песка, она рыдает, как никогда еще не рыдала с того момента, как оказалась в этом ужасном мире. Лучше бы морской король ее засек до смерти своими отравленными щупальцами, чем она наблюдала сейчас гибель этой милой девушки. Все вокруг с удивлением наблюдают за проявлениями эмоций этой двуногой, никто не может понять, почему она так бесится. Вскоре, конвоиры уводят ее обратно в камеру. Там она рыдает уткнувшись лицом в ледяную каменную скамью. Где-то рядом с ней раздается смешок, но Саломея даже не отрывает лица от скамьи. - И что, даже не спросишь, почему ее казнили? - раздается тихое шипение. Саломее кажется, что она где-то его уже слышала. - Почему же? - хриплым от плача голосом спрашивает она, поворачиваясь всем телом назад, и видя за спиной мерзко ухмыляющуюся Кармеллу, с губ которой не срывается ни звука. - Почему? - переспрашивает несчастная девушка, не слыша ответа и глядя на русалку опухшими красными глазами. Кармелла - единственная русалка, имя которой известно Саломее, хотя Гелла вроде ей говорила, что морским существам имена не нужны. - Из-за тебя! - торжествующе ухмыляясь, отвечает та. - Она помогала тебе, пела песни, защищала ото всех подряд. Вот только все это было зря, она мертва, а ты сдохнещь в самое ближайшее время, это я тебе обещаю, - шипит Кармелла, хищно скаля мелкие острые зубы, и радостно кувыркаясь. Ее хвост сверкает серебристой чешуей, а в прозрачных глазах читается открытая неприязнь к двуногой пленнице. В очередной ее кувырок, хвост русалки почти ударяет Саломею по носу, и та отшатывается. - Но почему? Что мы такого вам сделали? - захлебываясь плачем, выдавливает из себя девушка. - Наш Повелитель запрещает пленникам вступать в какие бы то ни было отношения, тупая ты двуногая уродина, - закатывает глаза к потолку русалка. - Но откуда?.. - начинает было Саломея, когда ее осеняет страшная догадка, переходящая в уверенность. С губ ее срывается низкий рык, переходящий в леденящий душу вой, она вскакивает на ноги и, ослепленная болью, горем и яростью, как безумная, мчится к русалке, горя желанием вцепиться ей в волосы цвета морских водорослей, задушить, расцарапать лицо, словом причинить ей как можно больше боли, хоть отчасти напоминающей ту, что рвет Саломею сейчас на куски изнутри. - Я бы на твоем месте не торопилась меня убивать, если тебе, конечно, хочется узнать твоего возлюбленного, - спокойно произносит Кармелла, которую, кажется абсолютно не волнует полыхающая сейчас злобой и ненавистью земная девчонка. - Тебе известно что-то о Сиракузе? - Саломея останавливается, как вкопанная, на расстоянии вытянутой руки от своей мучительницы. - Мне много, что известно, - ухмыляется русалка. - Хочешь увидеть, что с ним стало? - девушка молча кивает ей в ответ. - Тогда подойди поближе, да не переживай ты так, я тебя не трону пока. И сядь лицом к этой стене. Саломея подбегает к ней и усаживается напротив стены, поджав ноги и уставившись в нее. Русалка закрывает глаза и начинает раскачиваться на хвосте и нараспев читать заклинание. Вскоре, перед глазами девушки появляется плотная дымка, она испуганно моргает раз, другой, третий, но туман все так же непроницаем. Когда она уже готова окончательно поверить, что ослепла без видимых на то причин, туман рассеивается, и Саломея видит перед собой пустынный незнакомый берег, на котором у самой воды, явно только успокоившейся после страшного шторма, лежит перевернутая, выкрашенная в темно-зеленый цвет лодка, до боли знакомая девушке, не раз катавшейся на ней лунными летними ночами. А чуть поодаль, в неестественной позе, лицом вниз лежит темноволосый мужчина в простых холщовых штанах и потрепанной белой рубахе, которую девушка сразу узнает. Она сама не раз латала ее. Волосы, едва тронутые сединой, на правом виске покраснели и слиплись от свежей крови. Саломея с криком вскакивает на ноги. Она знает, кто этот мужчина. Это Сиракуз, ее Сиракуз. Она находит на полу пещеры несколько камней, и с яростью швыряет их в стену. Кармелла все еще стоит рядом, и наблюдает за девушкой, кажется, начинающей сходить с ума. Потом русалка начинает заливаться раскатистым хохотом, и радостно бить хвостом. На миг, Саломея забывает о своем горе, и с удивлением косится на нее. Кармелла же не перестает громко смеяться, и продолжает до тех пор, пока из дальнего угла пещеры не выплывает огромная серая лупоглазая рыба. - Даже для морской дряни, как ты, слишком жестоко смеяться над чужим горем, - с укором произносит рыба. - А ты, что, захотела повторить участь нашей добренькой Геллы? - в голосе русалки столько яда и желчи, что Саломее интересно, как она до сих пор в них не захлебнулась. Рыба хмыкает, и отплывает обратно в темноту, откуда она взялась, Кармелла же еще немного усмехается, но, впрочем, скоро успокаивается. Теперь Саломея может позволить себе кричать и рыдать сколько хочет, ее больше никто не трогает. Она долго молится за душу своего любимого, но голос часто надрывается, смешиваясь с всхлипываниями. Когда же она уже устает, когда ее голос срывается в хрип, она сворачивается в калачик прямо на полу пещеры и засыпает. Скоро всех узников пещеры выводят на прогулку по окрестностям, в том числе и Саломею, которую безбожно будят. Она плетется в хвосте колонны, размышляя за какие грехи она могла попасть в этот ад. Сквозь толщу воды солнечный свет совсем не пробивается, окрестности освещаются маленькими стеклянными лампадками, висящими на особо прочных водорослях. Внутри у них разноцветные огоньки - стало быть, какие-то существа. Всех заключенных приводят в сад, огороженный массивным каменным забором, который тянется так высоко, что, наверное, почти выглядывает из воды. Саломея находит, что сад слишком уж красивый, для тех, кто приговорен к вечному заточению в темнице, и решает далеко не отходить от остальных, хоть и больше всего ей сейчас хочется спрятаться в каком-нибудь глухом углу, закопав голову в песок, чтобы больше ничего не видеть. Однако, остаться в компании остальных морских существ у нее не выходит - оказавшись за забором, все разбредаются кто куда. Девушке ничего не остается, кроме как брести вдоль забора и пересчитывать кирпичи в его кладке. - Двуногая! - кто-то поблизости шепотом окликает ее, но она не обращает внимания. Рядом с ней проплывает рыба, которую она вчера уже видела, и останавливается прямо перед лицом девушки. - Здесь есть выход, ты сможешь убраться отсюда. Только тш-ш, - заговорщически произносит рыба, маня Саломею куда-то за собой. Саломея пугливо оборачивается, проверяя не следит ли кто за ними, но скоро убеждается, что никому до них нет дела, даже зловредной русалке. Она следует за рыбой, которая вскоре приводит ее в дальнюю часть сада. - Смотри, здесь в заборе есть дыра, думаю ты сможешь выбраться, - так же шепотом говорит она. Девушка непонимающе смотрит на нее, а потом спрашивает: - Почему же ты и все остальные до сих пор не сбежали? Рыба выдавливает смешок: - Ты же видишь мои размеры, я туда просто не пролезу. А помогать другим не входит в обычаи здешних мест. Но ты другая, поэтому я делаю для тебя исключение. Саломея колеблется, не решаясь пролезть через забор в свободу. Что она будет делать дальше? Куда пойдет? В принципе, это было уже не важно, даже если бы она умерла - было бы не важно, ведь ее любимого больше нет на поверхности. Но рыба думает иначе - она торопливо подталкивает сомневающуюся девушку к выходу, и у той не остается иного выбора, кроме как бежать из этого места. Комплекция Саломеи без труда позволяет ей протиснуться в брешь в стене. Она смотрит по сторонам - никто еще не заметил ее побега и не поднял тревогу. Ей остается только плыть наверх, к столь долгожданной, хоть уже и не нужной свободе. Вскоре, однако, плыть становится все тяжелее, усталость накатывает все больше, ногами становится тяжело перебирать, да и море начинает беспокоиться. Она останавливается отдышаться, как вдруг мимо нее проплывает огромная акула, и девушка от страха забывает как дышать. Но громадина просто проплывает мимо нее, не трогая, лишь зыркнув своим желтым глазом. Саломея облегченно выдыхает, понимая, что на этот раз ей просто повезло, и решает не останавливаться, а плыть дальше. В этот день Он решил отправиться осматривать свои дальние владения. Приказывая запрячь свою морскую колесницу парой самых шустрых прирученных наг, Он отправляется из замка на рассвете, обязуя стражников глаз до глаз следить за пленниками, и особенно за двуногой, что умеет петь. В прошлый раз она неплохо Его провела, спев колыбельную, которой ее научила русалка,певшая ему ранее. Но человеческое отродье не догадывается, что Он с самого начала был в курсе того, что та ей помогает, и давно предусмотрел наказание за такой проступок. Но чем дальше Морской Царь отдаляется от своих владений, тем больше в нем нарастает чувство тревоги, что что-то идет не так. Тупоголовым стражникам ничего серьезного нельзя было доверить, но узников они обычно не теряли. Да и сами заключенные знают, что лучше им лишний раз не дергаться, ведь в итоге их все-равно вернут в камеру, а вот последствия за побег могут быть ужасными. Но глупая земная девчонка, конечно же, ничего не знает, и может попытаться сбежать. Ему следовало вернуться в свой город, что Он сразу же делает, направляя наг в другую сторону. Приближаясь к своему дворцу, Он все яснее чувствует, что кто-то из пленников сбежал. Он хмурится - если это так, то беглеца нужно проучить, в особенности, если это та двуногая. Царь взмахивает своими огромными щупальцами, и, прежде спокойная, толща моря начинает бурлить, будто вода в кипящем котле. Бушующая вода не щадит никого, кто отдалился хотя бы на несколько миль от подводного города, сметая все на своем пути. Саломее кажется, что она вот-вот окажется на поверхности, она старательно гребет, в надежде, что сейчас вынырнет и вдохнет свежий земной воздух, по которому она так истосковалась за эти дни. Но внезапно, она начинает понимать, что бурное течение уносит ее куда-то. Она пытается сопротивляться, но из-за этого девушку только больше затягивает в поток воды. Воронка водоворота стремительно разрастается, засасывая все, что находится рядом, в свое течение. Звать на помощь уже бессмысленно. Саломея пытается плыть по течению, чтобы убраться из центра крутящейся воротки, но у нее не выходит. Водный вихрь мотыляет ее, как на самой опасной и стремительной карусели. Она знает, что ей следовало бы нырнуть, и постараться найти выход из этой западни уже под водой, но у нее просто не остается сил. Она устало закрывает глаза, и отключается. Саломея потом даже не почувствует, как ее унесет к ближайшим скалам, не почувствует удара об острые камни...***
На следующий день после успокоившегося шторма, Анника и Фэб - брат с сестрой - отправляются на пляж подбирать рыб, морских звезд, и прочие приятные вещи, выброшенные на берег бушующими волнами. Счастливым детям попадается даже несколько морских ежей, прежде чем они видят, что на песке лежит что-то покрупнее. Мальчик бежит вперед, подгоняемый любопытством. Его сестра, будучи немного старше и умнее, приближается к находке с опаской: - Осторожнее, Фэб! Ты не знаешь, что там! - Сестренка, ты только глянь, кажется я нашел русалку! - восклицает парнишка, рассматривая лежащее на песке тело с увлечением. - Ты же знаешь, что их не существует, - хмурится не по возрасту серьезная Анника. - Это наверное просто кто-то потерпевший кораблекрушение этой ночью. В этом районе часто происходит так, что после шторма выкидывает на берег несчастных моряков, и дети часто оказываются теми, кто их обнаруживает, поэтому Аннике не привыкать к такому и она не особо верит россказням брата о морском создании. Но, тем не менее, подходит ближе. На песке лежит девушка, совсем молодая. Ее тело опутано рыбацкой сетью, должно быть во время бури, она попала в чьи-то расставленные сети, коих около берега было великое множество. В ее длинные спутанные волосы попало множество водорослей. Лоб рассечен, и хоть кровь вся, очевидно, смылась водой, отчетливо виднеется алый след. Одежда ее разорвана, а открытые плечи усеяны мелкими ранами и ожогами. Но не смотря на все это, на ее лице застыло такое умиротворение, которое даже непривычно видеть на лице человека, погибшего такой ужасной смертью. - Ты только глянь сюда! - мальчик тычет пальцем, указывая куда-то на ребра девушки. - Самые настоящие жабры! Это русалка! Его сестра ничего не может на это возразить, вряд ли глаза обманывают этих невинных детей. - Пошли, - шепчет Анника, - принесем ей цветы, - и они с братом уходят прочь. Впрочем, через несколько часов они возвращаются, таща с собой целые охапки душистых пионов, ирисов и ромашек, которые они стащили в соседском саду. Девочка заботливо раскладывает цветы вокруг мертвой девушки, плетет красивый пышный венок и водружает ей на голову. Русалка она или нет, но девочка считает нужным почтить память девушки, явившейся из морских глубин. Кто знает, может кто-нибудь сделал это однажды для ее матери, которая когда-то тоже пропала без вести в море. Когда на следующий день Анника возвращается, чтобы положить свежие цветы, тела девушки уже нет. Лишь только в море скачут белые пенистые барашки...