Тайфун по имени Нина

— Адауту, передай мне этот пирог. — Нина, налей мне ещё сока, пожалуйста. — Макс, хочешь это пирожное? Медвежоночек, съешь ещё одно пирожное! — Агата, хватит тебе уже есть! — Ну, мама! — Хватит! А потом ты ноешь, что никак не похудеешь! — Карминья, отстань от неё! — Карминья, пусть девочка поест! Ужин в доме Тайфуна подходил к концу, а разговоры, как и всегда, были громкими, обрывочными беспорядочными. Казалось бы, каждый в этом доме считает своим долгом перекричать остальных. Нина носилась от одного к другому, подливая сок и предлагая ещё что-нибудь поесть. Ивана на протяжении всего вечера обнимала Макса, называя его медвежоночком и совершенно не замечая усталых вдохов и недовольных выражений лица того. Тайфун, изредка отвлекаясь на ссоры Агаты и Карминьи, практически не сводил взгляда с Нины, что не осталось незамеченным Лелеко — он сегодня тоже ужинал в доме, предоставляя Дарксону очередной шанс соблазнить Тессалию. Впрочем, сейчас у Лелеко были и другие дела, кроме как понимающие и многозначительные взгляды на сына — он сосредоточенно смотрел на сидящих напротив Адауту и Муриси, которые улыбались друг другу и изредка целовались. Каждый раз, когда они делали это, Лелеко напоказ морщился и говорил о том, что за столом дети, для которых данное действо может стать причиной травмированной психики. — И это ты говоришь мне о травмированной психике? — возмутилась Муриси, махнув руками так, что чуть не задела Нину, склонившуюся над ней с кувшином сока. Та успела в последнее мгновение отскочить и едва не потеряла равновесие. Тайфун мгновенно среагировал и ухватил Нину за руку. Она благодарно улыбнулась ему, и Тайфун тут же выпустил её руку, пока кто-то из домашних не заметил этот жест и не придал ему значения больше, чем следовало бы. Лелеко, несмотря на то, что был увлечён начинающейся перепалкой с женой, успел всё-таки увидеть развернувшуюся сцену, но ничего не сказал. — Какое право имеет говорить обо мне так человек, олицетворяющий разврат в этом доме? — вскинулась Муриси. — Дорогая, успокойся, — тут же зашептал ей Адауту, поглаживая по руке, но успокаиваться она не собиралась. — Нет, Адауту, мне надоело! Я терплю этого человека за нашим столом, но не позволю ему оскорблять меня и моего мужчину! — Мужчину? Где ты увидела в этом недоноске мужчину, а? — воскликнул Лелеко, принимаясь махать руками почти так же сильно, как и бывшая жена. — Уж он-то получше тебя, старый развратник! — Мама! — возмутился Тайфун. — Здесь же Агата! — А пусть и она знает, что за человек её дедушка! — продолжила Муриси. — Да, Агата, тебе нужно знать, что он просто старый развратник! — Папа, а что такое развратник? — тут же поинтересовалась Агата. — Дочка, иди наверх! Иди! — попросил Тайфун. — Но я ещё не доела! — Нина принесёт тебе наверх. Хорошо, Нина? — Тайфун повернулся к Нине и, получив от неё быстрый кивок, снова повернулся к дочери. — Иди, Агата. Я зайду к тебе перед сном. Агата поднялась из-за стола, утерев рот салфеткой, и отправилась наверх по лестнице, неторопливо переставляя ноги. Она всё ещё надеялась услышать, что же значит это слово — «развратник». Не услышала, а потому решила, что непременно спросит у Нины, когда она поднимется к ней в комнату. Нина с первого дня пребывания этого дома стала ей близка, и Агате бы очень не хотелось расставаться с ней хоть когда-нибудь. — Развратник! — повторила Муриси. — Развратник! Развратник! — Ведёшь себя, как ребёнок! — ответил Лелеко махнув рукой. — Этот твой «мачо» на тебя плохо влияет! — Наоборот, Адауту заставляет меня чувствовать себя моложе! А с тобой я чувствовала себя старухой! — возразила Муриси, крепко сжимая в руке вилку. — Дорогая, отдай мне это, — попросил Адауту, аккуратно вырывая вилку из рук жены. — Мама, папа, хватит! — почти взмолился Тайфун, закрывая лицо руками. Каждый вечер в присутствии этих двоих за одним столом оканчивался примерно одинаково, но Тайфун всегда думал, что когда-нибудь они перестанут ругаться. Нина, оценив обстановку, решила, что ей присутствие здесь не необходимо и скрылась в кухне. Макс, увидев, куда она пошла, сам поспешно вырвался из объятия жены и поднялся из-за стола. — Медвежонок, ты куда? — надув губы, спросила Ивана. — От этих споров у меня разболелась голова. Пойду, приму таблетку, — ответил Макс и, прижимая руку к виску, отправился следом за Ниной. Муриси и Лелеко, продолжая обмениваться ругательствами, не замечали уже никого вокруг. Остальные же пытались их присмирить, но выходило из ряду вон плохо. Их спор прервал хлопок входной двери. Обитатели дома обернулись, и Карминья тут же выскочила из-за стола. — Жоржиньо, сынок! — воскликнула она, пытаясь обнять сына, но тот уклонялся. — Хочешь с нами поужинать? — Нет. Нет, спасибо, — ответил Жоржиньо, качая головой и приближаясь к столу. — Привет, привет всем. — Жоржиньо, ну, сядь, поужинай. Нина приготовила просто потрясающий пирог! — принялся уговаривать его Тайфун, указывая на небольшой кусок пирога, оставшийся на блюде в центре стола. — Нет, я не голоден, — снова отказался Жоржиньо, но почти сразу же изменил точку зрения: — Хотя ты знаешь, я, пожалуй, пойду, попрошу у Нины бутерброд. Она на кухне? Жоржиньо, указав рукой в сторону двери в кухню, направился в ту же сторону, где минутой ранее скрылись Нина и Макс.