Кот, который гуляет сам по себе

      Бессонница вконец измотала меня... Что я уже только не перепробовал: таблетки, теплое молоко с медом, глинтвейн, коньяк, виски. Да, даже водку. Ничего не помогало. Алкоголь разливался внутри тела теплом, не производя должного эффекта. Напиться до бесчувствия мне все никак не удавалось. Обычно это заканчивалось приступом головной боли при абсолютной ясности мысли. В кого я превратил себя за столь недолгое время? В отшельника, волка-одиночку? Перестал выходить на улицу, отключил телефон, забыл оплатить Интернет... Внутри вакуум и сплошная, звенящая пустота. Не спал ночами напролет, все силясь понять одну простую вещь: «Где я допустил ошибку? Как мог упустить тебя? Когда ты успел стать таким далеким, таким чужим?»       Вчера ты, как и всегда неожиданно, поздней ночью без спросу ворвался в мой дом, принося вместе с собой запах ночного воздуха и немую тревогу. Ты был таким бледным. На почти обескровленном лице сияли только глаза: темно-карие, почти черные, в которых застыл тонкий лед и глубоко спрятанная душевная боль. На скуле я замечаю небольшую припухлость, а на руках - сбитые костяшки пальцев.       - Он что, тебя бьет? – слова вырываются сами собой помимо воли, тут же прикусываю губу. Я не должен был об этом спрашивать...       - Какая разница? – пожав плечами, спрашиваешь в ответ и обходишь меня, словно я какое-то препятствие, а не живой человек. Обреченно плетусь за тобой.       Ты по хозяйски заходишь на кухню, достаешь свое любимое виски и с ногами забираешься на низкий диванчик. Отпив прямо из горлышка, жмуришь свои усталые глаза и, издав сдавленный стон, утыкаешься носом в собственные колени. Я сажусь рядом и не смело запускаю руку в твои спутанные, отливающие серебром, мягкие волосы. Неспешно перебираю пряди, массирую кончиками пальцев кожу. Ты сидишь неподвижно и, если бы не твое сбивчивое дыхание, я возможно решил бы, что ты заснул. Но твоя цепкая хватка моей руки подтверждает обратное. Взяв мою руку в свои теплые ладони, ты начинаешь ее неспешно покрывать легкими поцелуями, стараясь не упустить ни одного миллиметра кожи. Покончив с этим нехитрым занятием, ты стремительно подаешься вперед и тянешься к моим плотно сжатым губам. Но вдруг резко останавливаешься лишь в паре сантиметров от моего рта. Нежную кожу обдает твоим горячим дыханием, я уже сам тянусь к тебе на встречу, но ты лишь быстро лизнув меня языком, также стремительно опускаешься на колени, устраиваясь меж моих широко разведенных ног. Ты ложишься грудью мне на колени, обняв руками за бедра. Твои губы начинают неспешно кружить по моему животу, то дразня языком, то слегка прикусывая теплую кожу. Постепенно спускаясь все ниже и ниже... Пока, наконец, моя возбужденная плоть не оказывается полностью погруженной в кокон твоего горячего рта. Я начинаю тихо постанывать, вплетая дрожащие пальцы в твою неизменную челку. Мне хочется грубо схватить тебя за волосы и самому начать двигаться так, как мне хочется. Но ты по-прежнему сжимаешь мои бедра, тем самым удерживая меня на месте. Глаза твои полностью, бесстыдно раскрыты. Ты внимательно смотришь на меня, уже совершенно почерневшими от желания глазами, наблюдаешь за моей реакцией и, судя по изогнутым бровям, она тебя вполне устраивает. А меня бросает то в жар, то в холод. Воздуха становится катастрофически мало, и я жадно, часто хватаю его иссушенными губами, из которых вырываются уже совершенно неприличные стоны и даже всхлипы. Я понимаю, что мне осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Кровь в висках громко, быстро стучит, руки мелко дрожат, и от напряжения слегка подташнивает. Но все равно к такому водовороту, который меня скручивает и уносит отсюда куда-то прочь, спустя пару секунд, я был совершенно не готов. Выгнувшись кошкой и чуть не вырвав тебе половину волос, я громко, страстно кричу, ловя яркие вспышки перед закрытыми глазами.       Мне кажется, что я умер или лишился сознания на несколько мгновений, а когда очнулся, то увидел, как ты все также сидя на коленях у моих ног, слизываешь с раскрасневшихся губ светлую влагу. Я хочу схватить тебя, поднять и, крепко прижав к себе, поцеловать, но я знаю - ничего этого не будет. Пока ты не позволишь. Со мной ты как кот, который гуляет сам по себе. Можешь подпустить, изредка, если сильно захочешь. Но можешь и оцарапать, и эти раны потом долго-долго будут затягиваться, отдаваясь тупой болью где-то в груди. Но, вопреки этому, теперь у тебя все же есть хозяин. Который, возможно, не такой покорный, не такой ласковый как я. От которого ты предпочитаешь отдыхать, зализывать свои рваные раны в моем тихом доме, лежа у меня на груди. Или вот так, как сейчас, стоя на коленях и усмехаясь уголком красивого рта. А я как дурак, молча, принимаю тебя каждый раз. Проливая бальзам на твою истерзанную душу, взамен разрывая в клочья свою. Встав на ноги, ты целомудренно целуешь меня в щеку, на миг прижимаешься своим лбом к моему. Глаза в глаза, дыхание одно на двоих, всего лишь на краткий, стремительный миг. Сердце сладко, радостно заныло в груди, трепыхаясь как птица, которая думает, что ее вот-вот выпустят на свободу. И пока я пытаюсь опомниться, ты также стремительно исчезаешь. Лишь терпкий запах парфюма, что так любим тобой, и недопитая бутылка виски указывают на то, что мне все это не приснилось.       Взяв эту чертову бутылку, я делаю приличный глоток и сажусь у окна, рассеянно глядя в темноту на кроны деревьев во дворе. И понимаю, что этой ночью я буду все также пытаться тщетно напиться, все также жить в одиночестве. Все также ждать и надеяться, что ты придешь ко мне. Придешь, и когда-нибудь ты останешься со мной на всю жизнь.