Ледяные своды

      Наш оператор, как и все люди, работающие в творческой сфере, заведует внушительной стаей тараканов в голове. Нет ничего криминального в том, чтобы перед тем как рассказать плохую весть предупредить: «Всё хорошо». Однако зачастую это «всё хорошо» пугает в тысячу раз больше самой новости. Задержали вылет? Всё хорошо. Нет мест в отеле? Всё хорошо. Самолёт не выпустил шасси и чуть не рухнул на взлетную полосу? Всё хорошо. Хотя что здесь нахрен хорошего?!       Именно эту тираду я выдал оператору, который по истечению викэнда в телефонном разговоре мимолётом упомянул: «Всё хорошо. Регина упала, пролетев вниз головой семь метров». Дохрена туристов вокруг, любовавшиеся видом на ледяные пещеры сверху и окружавшие меня со всех сторон, не сделали мой голос ни на йоту тише. Не знаю, что я старался перекричать, потому что, не только все разговоры вокруг сразу прекратились, даже ветер перестал завывать.       Регина оступилась и упала в овраг? «Всё, блядь, хорошо! Волнение сразу как рукой сняло!»       Странный человеческий организм, ага? В особенности нервная система. Первым делом я не поинтересовался что с напарницей, а доебался до речевых оборотов оператора. И вообще, глядя вниз со смотровой площадки, я подумал не про Регину, а про своды ледяной пещеры – упали, хотя я знал и видел: они-то как раз целы. Гендиректор и звуковик, находившиеся рядом, странно покосились на меня, что удивительно. У меня со съёмочной группой часто бывают рамсы разные, да и вообще, назовите мне человека, у которого со мной этих самых рамсов нет. - Что случилось? – неожиданно спокойно спросил я после нескольких секунд раздумья и бессмысленного дёрганья застёжки на куртке. - Да ничего такого, - слишком жизнерадостно отмахнулся оператор, видимо уловив отсутствие угрозы в моём голосе. Бесит. Я почувствовал, что если диалог продолжится в таком духе, то точно не все туристы вокруг останутся живы. - Как это всё нахрен произошло? – что есть силы заорал я, принеся в жертву несколько тысяч нервных клеток собеседника заместо пары реальных трупов. Съёмочная группа ожидаемо подпрыгнула на месте. - Что с ней? – чуть тише закончил я, стараясь не встречаться глазами с подозрительно косившимися окружающими. - Оступилась, упала. С ней нормально всё, даже хорошо, - затараторил оператор. – Я позвонил про время встречи в аэропорту уточнить. Лену дай.       Я протянул трубку девушке рядом со собой и, пробормотав что-то невнятное про перерыв, отошёл к краю смотровой площадки. Азиатка рядом со мной что-то увлечённо вещала мужчине рядом. Я переключил своё раздражение на её голос, но, будто почувствовав это, она замолчала. По идее мне не нужно было срываться на оператора. Лучше бы мне вести себя, следуя какому-нибудь пункту из грёбаного контракта с каналом «Интер». Но кто сказал, что я не могу психануть? Вдруг почувствовав пронизывающий ветер, я застегнул куртку на все молнии. Меня окликнул кто-то из группы: нужно было доснять пару кадров. Я улыбнулся, даже не стараясь сделать улыбку более искренней - если что вырежут, материала и так завались.

***

       - Рассказывай, что случилось, солнышко? – подсаживаюсь я к Регине в полупустом зале ожидания. Аэропорт огромен и не занят даже на четверть. Рядом на кресле дремлет мужчина, тихо посапывая. Группа из десяти детишек расположилась на диванчиках на два ряда ниже нас. Лена решает какие-то организационные вопросы у стойки, остальных из группы в зоне видимости нет.       Тодоренко не спешит с ответом и вертит в руках зелёное яблоко, которым только что собиралась перекусить: - Ничего особенного, ты и без меня знаешь, что я не-у-да-чни-ца, - криво улыбается. - Я понял это, когда в первый раз тебя увидел, - самодовольно усмехаюсь я. – Просто тебе на заметку… Регина закатывает глаза; меня веселит, когда она так делает. Перехожу на шёпот: … - если бы ты повредилась, из жалости в следующей нашей поездке, я бы отдал тебе карточку. - Жулик! – весело вскрикивает девушка, и воспитательница детей впереди нас подозрительно оглядывается; Тодоренко тише добавляет: - А у меня есть пара синяков и царапин. - Не считается, - легко иду напопятую я: - Мало ли с кем ты была этой ночью и чем занималась.       Регина делает вид, что надулась, и, старательно меня игнорируя, вгрызается в яблоко. Мне, безусловно, хочется всё это продолжить, и я медленно, растягивая каждую букву, проговариваю: - Жёсткая девочка. Я уверен, что её глаза тут же зажигаются недобрым огнём. Вижу, как закусывает губу и медленно, выдерживая угрожающую паузу, разворачивается ко мне. Ой-йой!        - Повтори, - чеканит она, по глазам вижу, закопать хочет, неряшливо бросает яблоко в пустое кресло рядом. - Ну тихо-тихо, у меня ещё будет время изучить твои предпочтения. Боже, зачем я её злю? - Да иди ты, - наконец зло бросает Тодоренко и собирается подняться. Я резко дёргаю её за руку, заставляя сесть обратно в кресло. Она расстреливает меня глазами. Я улыбаюсь, но не могу придумать очередную шутку.        - Ты невыносим, - стонет девушка и запрокидывает голову назад. Её рука до сих пор в моей ладони. - Я рад, что с тобой всё хорошо, - тихо, будто вспоминаю, произношу я, уставившись в подлокотник грязно-бордового кресла. Она поднимает голову и немного виновато улыбается. - Я долго не могла подняться, всё тело ныло, будто на куски разорвали. Но график и всё такое, съёмки продолжить решили... - Нам ничего не сообщили. - Так конечно. Мы же в глуши были. Связи никакой. - Ты испугалась? Кивает. - Я слышала, как ты наорал на оператора, - улыбается. - Похоже на тебя: устроить скандал на пустом месте. - Ага, - киваю я, перебирая её пальцы в своей ладони: - Просто подумал, что придётся притираться к новой ведущей. А я только к твоим кривляниям привык.       Понятливо улыбается – делает вид, что поверила. Скосив на неё взгляд, замечаю, что её скулы странно выделяются при искусственном свете лампочек аэропорта. Волосы выглядят спутано и, вроде, не как обычно.        - У тебя что-то в волосах шевелится, - зачем-то опять вру. Не знаю зачем. Ещё в детстве пообещал маме не врать и всё равно вру. - Убери, убери, убери, - предсказуемо реагирует Регина мгновенным вскриком. - Не дёргайся, - мягко улыбаюсь я и убираю с её волос несуществующую букашку. А потом опять, так по-дурацки, накатывает, и я остаюсь чуть ближе, чем нужно. - Я испугался за тебя. Она насмешливо поднимает бровь, принимая всё за шутку. Вынимает свою ладонь из моих и делает вид, что вытирает о штанину от чего-то склизкого. Принимаю вызов. Сама допрыгалась, дорогая.        - Лучше бы тебе закрыть глаза, ибо на твоих волосах опять какое-то насекомое и через секунду-другую ты рискуешь его увидеть. Девушка почему-то безукоризненно верит и, скорчив кислую мину, зажмуривает глаза: - Убери его скорее. Я фигов кладоискатель… Прикасаюсь к волосам и, не дыша, замираю у её лица. - Не открывай глаза, он прицепился. Регина коротко поскуливает, продолжая сетовать о своих злоключениях.       Мысленно я тысячи раз извиняюсь перед продюсерами, фанатами и, почему-то, перед своей мамой. Я знаю, что Регина сильная, я не единожды в этом убеждался. Но я больше не могу тратить нервные клетки. Свои. В голове тысячи мыслей, а сказать нечего. Я, чисто механически, продолжаю перебирать её волосы. Я же знаю, что она не уйдёт из шоу. Просто накручиваю себе, что это возможно.        - Коль? – осторожно зовёт она, и это заставляет меня слететь с катушек окончательно. Не спрашивая разрешения, я краду поцелуй. Она не сопротивляется, но и не отвечает, и через две секунды я отстраняюсь.       В голове сразу обнаруживается столько всего дрянного. Я понятия не имею, что сделал. Со злости я кидаю наш «стодолларовый» рюкзак на пол и направляюсь в другой конец зала. Дети впереди обеспокоенно оборачиваются, заслышав громкий звук. Удаляясь, я слышу регинино: «Серьёзно?» и представляю рухнувшие своды пещеры.