Дисциплина

Джон сидит в кресле, пустым взглядом смотря на мониторы. Кукловода не видно. Либо его альтер-эго спит, либо... Но думать об этом совершенно не хочется. Мужчина вздыхает и прикрывает глаза. Нельзя заставлять его ждать, ибо все может быть намного хуже. Фолл откидывается на спинку кресла. Вокруг нет дыма. Джон уже и забыл, когда в последний раз видел это место совершенно пустым. Вокруг темнота и пустота, и мужчине непременно хочется, чтобы все это пространство заполнилось белесой дымкой. Он медленно разворачивается, все еще надеясь, что все обойдется. Кукловод одет в черное, и, несмотря на всю трагичность момента, Джон думает, что ему идет этот цвет. На черной фуражке, широко раскинув крылья, поблескивает серебристый орел. Мужчина сидит, откинувшись на спинку невидимого кресла, и качает ногой в высоком, начищенном до блеска, черном сапоге. - Скажи мне, милый Джон, - маньяк широко и совершенно не злобно улыбается, но Фолл видит раздражение, скользящее в его движениях, - тебя учили здороваться? - Здравствуй, Кукловод. Мужчина выдыхает и, как завороженный, смотрит на стряхиваемый Кукловодом пепел. Он не чувствует привычных запахов ментола или вишни. Несмотря на всю неприязнь, сейчас он хочет чувствовать именно их, а не этот прогорклый запах жженой бумаги. Маньяк кивает на место рядом с собой. Джон садится и склоняет голову. Поначалу Кукловод молчит, стряхивая ему на голову сигаретный пепел. Джон старается сфокусировать взгляд на бликах на носке сапога, ибо, если смотреть выше, взгляд скользит на свернутую в кольцо плеть и широкий кожаный ремень. Ни то, ни другое мужчине не нравится, но он думает, что, если сидеть тихо, можно ограничиться малой кровью. Маньяк опускает руку, цепляет пальцем воротник свитера и тянет вверх. Джон послушно стягивает его и расстегивает первые две пуговицы на рубашке. Кукловод касается его шеи окурком. Фолл сжимает зубы и кулаки, стараясь не вскрикнуть, когда он с силой давит ногтем на обожженную кожу. - Джон, скажи мне, зачем ты это сделал? - Я... - сейчас нужно взвешивать каждое слово, чтобы не разозлить его еще больше. - Я хотел помочь. Мужчина хватает его за волосы и швыряет на пол перед собой. - Помочь? - Пинает в живот, заставляя перевернуться на спину, и, надавив носком сапога на подбородок, запрокидывает голову. - Джон, милый Джон. - Этот елейный голос слышать еще страшнее, чем крики. - Ты разве не помнишь правило? Правило Джон запомнил еще давно. Крепко и навсегда. Правило нельзя было нарушить. Ни при каком условии. Можно было нарушить все, даже законы физики, но только не правило. Что им двигало в тот момент? Жалость? Сочувствие? - Я помню... Помню... - Говорить в таком положении очень тяжело. Кукловод убирает ногу и наступает ему на грудь, отчего сразу становится трудно дышать. - Ну? - Нельзя... Трогать... Твои вещи... Маньяк удовлетворенно хмыкает. Пинает его в ребра и встает. Жестом приказывает подняться следом. Джон поднимается, расстегивая оставшиеся пуговицы. - Я верю тебе. Мне всего лишь хочется удостовериться, что ты хорошо запомнил. Джон смотрит на его талию, утянутую поясным ремнем, и в который раз думает, что не понимает, чем же его альтер-эго так нравится эта форма. Кукловод кладет плеть на воображаемую полку, снимает фуражку и перчатки. Вытаскивает из кармана наручники и терпеливо ждет, пока Фолл разденется. Мужчине не хочется подходить. Хочется оттянуть неприятный момент, но когда маньяк сам делает шаг в его сторону, он понимает, что еще чуть-чуть - и ему не поздоровится. Джон протягивает Кукловоду руки; тот защелкивает на запястьях металические браслеты и, ухватив за цепочку, поднимает его руки вверх. Теперь Фолл не вырвется, как бы не пытался. Маньяк берет в руки плеть, становится напротив и смотрит своим холодным изучающим взглядом. Джон закрывает глаза. Он, кажется, физически чувствует его взгляд на своем лице, груди, на лопатках и пояснице, потом снова на груди. Кукловод ходит вокруг него и думает, куда и как бить. И чем дольше он думает, тем Джону становится страшнее. В конце концов, маньяк останавливается напротив него. Несколько секунд длится тишина. Кукловод поднимает руку и бьет его по животу. Джон открывает рот, но крик удается сдержать. Следующий удар приходится по пояснице. Мужчина выгибается, браслеты на запястьях больно впиваются в кожу. Снова удар, бедра, грудь, лопатки. Один из хвостов плети задевает ожог. Джон не сдерживает вскрика. Ноги подкашиваются, и он повисает на наручниках. Кукловод удовлетворенно хмыкает, теперь он знает, куда бить. Фолл поднимается на ноги. Кукловод не торопит его, дает выпрямиться и отдышаться. А затем бьет туда же, еще сильнее задевая ожог. Джон выгибается так сильно, что видит стоящего за его спиной маньяка. Тот широко и очень недобро улыбается. И, не дожидаясь, пока мужчина выпрямится, ударяет его по колену и сразу же, когда он поджимает ногу - по стопе. Джон снова повисает на наручниках. Фолл знает, что Кукловоду нравится слышать его крики, но идти на поводу у разбушевавшегося маньяка у него нет никакого желания. Он не доставит ему подобного удовольствия. Джон невесело ухмыляется. Непросто показывать собственному подсознанию, кто здесь хозяин, когда оно бьет тебя обнаженного плетью. Кукловод замечает ухмылку на его лице. Его собственная улыбка становится еще шире, хотя, кажется, уже некуда. Он хватает Джона за волосы и оттягивает назад, заставляя прогнуться в пояснице. Проводит рукоятью плети по груди и резко хлещет по животу. С губ Фолла слетает стон. Маньяк тихо смеется ему в ухо и слизывает с локтя кровь. Джон закрывает глаза. У Кукловода здорово поднялось настроение. Если он сейчас не напортачит, все может ограничиться и плетью. Маньяк отпускает его, выдирая изрядный клок волос. Удары становятся сильнее, но реже. Фолл открывает глаза, видит летящую на него плеть и рефлекторно уклоняется. Один из хвостов лишь слегка задевает его бок. Джону страшно смотреть на маньяка. Он зажмуривается и утыкается лбом в соединенные руки. Кукловод откладывает плеть, снимает с его запястий наручники и, надавив на голову, заставляет опуститься на колени. Джон сглатывает, глядя в его зеленые, светящиеся недобрым светом глаза. Маньяк касается его подбородка пальцами, заставляя, поднять голову выше, и, размахнувшись, дает сильную пощечину. Фолл, не удержавшись, падает на пол. Поднимается и получает еще один удар - кулаком в скулу. На этот раз Кукловод не дает ему подняться, пинком переворачивая на живот. Входит и с силой кусает за плечо. Джон выгибается, стараясь отодвинуться от холодной пряжки на его талии. Маньяк удовлетворенно рычит. Джон старается расслабиться и не думать о боли, что крайне непросто, когда все твое тело, кажется, превратилось в одну сплошную рану. Кукловод отпускает его плечо и выпрямляется, схватив за волосы и оттянув голову назад. Фолл старается не издавать никаких звуков, кроме выдохов при каждом толчке, но с губ все равно срываются предательские стоны боли. Джон старается думать о чем-нибудь приятном. В голову почему-то приходят только котята. Он почти улыбается этой иронии. Джон сосредотачивается на пушистых маленьких клубках, и боль постепенно отступает на второй план. Фолл надеется, что сможет так продержаться еще немного. Из раздумий его вырывает сильный рывок за волосы, запрокидывающий его голову еще сильнее. Кукловод убирает руку с его бока, резко входит до конца и, что есть сил, проводит ногтями вдоль спины. Джон кричит, почти срывая голос. Кукловод отпускает его волосы и, снова навалившись всем телом, прижимает руку к его рту. Фолл слизывает с его пальцев свою кровь, стараясь не укусить, ибо появляется желание впиться во что-нибудь зубами. Рывки становятся резче. Джон сжимает пальцами воздух и уже не сдерживает рваных хрипов. Наконец, Кукловод останавливается и с громким стоном кончает. Фолл утыкается носом в руку, которую тот так и не убрал от его лица, и выдыхает. *** Кукловод смотрит на развалившуюся на диване в окружении книг девушку. Бледное, изможденное лицо, давно не чесанные волосы. Маньяк подпирает рукой щеку и думает что, возможно, и правда немного погорячился. Впрочем, Джону воспитание пойдет только на пользу, а ей... Кукловод откидывается на спинку кресла и поворачивается к двери. А ей ничего знать не нужно. Пусть думает, что это он, Кукловод, спустился вниз и спас ее от голодной смерти. Мужчина заваривает себе кофе и снова садится за мониторы. Девушка уже успела проснуться к этому времени и теперь потягивается, широко расставив руки и ноги. Маньяк улыбается и пишет на клочке бумаги сообщение Джону. Его вещи нельзя трогать. Никому. И никогда.