Предатель

      - А так больно?       - Да, черт! Кирен, убери руки от моей спины!       В буквальном смысле утащив Саймона в свою комнату, Кирен практически сошел с ума.       Он был счастлив, ведь Саймон вернулся. Остальные факты насчет состояния, в котором он вернулся, вызывали, мягко говоря, слишком смешанные чувства.       Хотелось ли ему, чтобы его парень чувствовал боль? Он, черт подери, становился живым человеком гораздо быстрее, чем Кирен со своими трясущимися руками! И если Саймону хотелось, чтобы возможность чувствовать вернулась, то его можно было поздравить: он даже слезу пустил, когда Кирен с приливом интереса как самый настоящий маньяк принялся исследовать его шрам своими пальцами, то аккуратно поглаживая, то царапая до крови.       - У тебя кровь идет, ты чувствуешь?       - Достаточно, Кир. Я не чувствую, как идет кровь, потому что эта часть моего тела слишком… омертвела. Но я отчетливо ощущаю каждое твое касание, и ты делаешь мне больно.       - Что ты делал с собой? Где ты был? – Кирен смотрел на Саймона широко раскрытыми глазами и хлопал ресницами как маленький ребенок.       Саймон глубоко вздохнул и встал с кровати, на которую около десяти минут его так бережно толкнул Кирен, сейчас сидевший на полу и сверливший взглядом своего прибывшего бойфренда.       Его колени тряслись, и он внимательно всматривался в окружающее его пространство, будто пытаясь найти в этой комнате что-то новое, чего не видел здесь до того, как исчез в чертовой больнице, но почему-то даже самые новые картины, казалось, висели здесь уже вечность, несмотря на то, что он видел их впервые.       - Расскажи мне, пожалуйста, - Кирен встал с пола и бережно взял Саймона за руку, тем самым стараясь показать, что он вовсе не опасен. - Я хочу знать, что с тобой все в порядке.       - Я не могу этого сказать, - Саймон отвел свой взгляд в сторону, чтобы не смотреть на Кирена, который казался слишком эмоциональным и чувственным, когда пытался призвать своего парня к благоразумию. – Просто ближайшую пару недель мне не стоит появляться в доме у Эми, чтобы не накликать беду и вновь не исчезнуть.       - Исчезнуть куда?       Кирен смотрел на Саймона боязливо, и в каждом его слове отчетливо слышались страх и волнение, которые были вполне уместны в этой ситуации: нужно же ему было знать, что происходило с его лучшим другом, что происходило с его возлюбленным? Ощущение безызвестности попросту убивало и разрывало изнутри, и глядя на его лицо, уже не казавшееся таким бледным, каким должно быть (сейчас оно будто было покрыто очень светлым муссом), где-то глубоко внутри возникало чувство зависти. Радужка его глаз становилась голубой, и волосы теперь уже были чуть длиннее, чем раньше – все это указывало на восстановление жизненных процессов, на воскрешение организма.       - Саймон, не молчи. Мне нужно знать, от чего тебя стоит защищать.       - Ты не должен этого знать! – рыкнул Саймон как-то слишком громко для этой спальни, и от неожиданности Кирен мог бы отскочить от своего посетителя, ужасно испугавшись, но тот в одно мгновение осознал свою ошибку, схватил бы его за талию и прижал к себе как оторопевшего ребенка, который потерялся в лесу.       - Окей, - Кирен кивнул и небрежно толкнул Саймона в грудь, чтобы выбраться из его объятий, - а кто тогда должен?       Судя по выражению лица Саймона, знать не должен был никто.       Он очарованно уставился на Кирена, который хотел выцарапать ему глаза и явно был зол на него из-за всего того, что происходило в течение этого вечера. Со стороны эти двое походили на крепкую семейную пару, которая вдруг чуть-чуть поругалась из-за какого-то пустяка и теперь была готова либо бежать подавать документы на развод прямо посреди ночи, либо заняться примирительным сексом.       Они не слышали приближающиеся к двери шаги, но тишину, пропитанную обидой младшего Уолкера, удалось прервать только резкому стуку в хрупкую дверь этой комнаты, которая по праву считалась местной импровизированной художественной галереей.       - Кирен, что у тебя происходит? Мы можем войти? – говорил Стивен.       - Нет, пап, не…       Видимой причины на отказ не было, и поэтому Саймон взял управление ситуацией в свои руки:       - Можешь зайти, Стив, - перебил он Кирена, и дверь открылась.       - Так что у вас происходит?       На пороге комнаты нарисовались Стив и Сью, держащиеся за руки, как совсем молодая пара, которая ждет своей очереди заключать брак, но только в этом случае с ужасающим волнением, нежели с трепетом в глазах.       - Саймон, я слышала тебя. Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – Сью медленно подошла к Саймону, глядя на него, как на какого-нибудь монстра, и аккуратно, или даже бережно положила свою ладонь на плечо мужчины.       - Нет, Сью, спасибо. Со мной все в порядке, - его губы растянулись в слащавом подобии улыбки, когда он увидел, как Кирен обиженно скрестил свои руки на груди и отошел к мольберту.        - Тогда сейчас я принесу тебе одежду Стива, хорошо? Ты останешься у нас на ночь? – с самыми добрыми намерениями спросила мать Кирена.       - Да. Скорее всего, я останусь, если вы не против. Я буду вам очень благодарен, Сью, - после этого ответа Саймона Кирен злобно закатил глаза. Даже казалось, что он вот-вот взорвется.       - Мам, пап, почему бы вам не оставить нас наедине? – парень понял, что только игра на публику сейчас смогла бы выдворить его родителей из комнаты, и поэтому он, подойдя к мольберту, взял кисть из банки с водой и хотел было нарочито выместить свою злость на холсте с портретом этого вечернего возмутителя спокойствия, но увидел, что этой кисти пришел конец: все это время она пролежала в воде, и теперь краска на ней попросту застыла. Да настолько, что ни единый растворитель теперь не поможет. Поэтому, собственно, кисть и приземлилась на пол так шумно, распугав всех окружающих.       - Хорошо, Кирен. Доброй ночи, - ответил Стив, чуть оторопевший от такого недружелюбного напора собственного сына.       Вместе со Сью они вышли из комнаты.       Монро и Уолкер младший разошлись по разным углам комнаты.       В то время, пока один из них демонстративно обижался, второй влюблено изучал его взглядом и представлял, как когда-нибудь будет покрывать теплыми поцелуями его тело, едва их ощущающее.       Парень был действительно обижен и смотрел в окно, будто ожидая, что счастье внезапно завалит весь его двор словно снег, но он не видел там ничего. Не было ни птиц, ни прохожих, и даже луна в эту ночь не освещала улицу.       И почему там было настолько пусто? Да потому, что его счастье уже сидело у него в комнате, а другого-то, на самом деле, ему нужно и не было.       Пусть он и представлял себе эту встречу чуть по-другому, но сейчас Саймон с ним, и ведет себя как ни в чем не бывало. Так почему Кирен должен игнорировать его? Почему должен растаивать его, когда видит, что Саймон и без него натерпелся? В конце концов, этой встречи могло вообще не быть.       - Послушай, Кирен… - Саймон сделал первый шаг на пути примирения и также сократил расстояние между ним и Киреном на один шаг в физическом плане.       - Что? – Уолкер младший обернулся на мужчину, неуверенное выражение лица которого почему-то заставило Кирена так же приблизиться к нему на шаг.       - Пойми, я не могу просто взять и вот так все рассказать, - Саймон вздохнул и продолжил: - на это нужно время.       Оба внимательно смотрели друг на друга и не отводили взгляда друг от друга. В какой-то момент могло бы показаться, что атмосфера рядом с ними вовсе не накалена, и они просто играют в гляделки… Какой был в этом смысл?       Саймон сделал еще один шаг вперед, и когда Кирен начал было отступать от него, словно от чудовища из фильма ужасов, он совершенно не задумываясь пересек оставшееся между ними расстояние и обнял его своими крепкими, но чуть трясущимися руками.       - Мог бы ты хотя бы на секунду стать нормальным…       - Я до сих пор не знаю… Каково это – быть нормальным? – Саймон закрыл глаза и прикоснулся губами к шее своего парня. – Ты можешь мне объяснить?       - Если ты не хочешь говорить со мной, то зачем пришел сюда, ко мне? – Кирен нахмурился и спрятал свои руки за спиной.       - Я хочу говорить с тобой, но не о том, о чем хочешь говорить ты. Это слишком… волнительно? Страшно?... – мужчина запнулся и задумался.       - И что с того?       - Я не хочу, чтобы ты хотя бы в голове у себя имел мысли об этом, - продолжил он, завел свои руки за спину Кирена и переплел свои пальцы с его.       И все-таки эти ощущения стоили многого.       Когда-то давно Саймон испытывал их на собственной шкуре, и яркие воспоминания о них все еще жили где-то в глубине разума, практически восстановившегося после смерти. Каждая мысль и каждое воспоминание с каждым днем становились все ярче и отчетливее.       Каково это – быть нормальным?       Каково это – чувствовать любовь и любить самому?       Однажды он уже сталкивался с этими ощущениями лоб в лоб, и чувствовать их вновь было бы в первую очередь издевательством над самим собой.       Что вообще такого особенного в этой любви?       Один человек тянется к другому, при этом на своей шкуре испытывая на сто одну неудачу только десять побед.       Стоит ли терпеть все это? Трепать свои нервы, и нервы человека, в которого влюблен?       Кто-то скажет, что нет, и окажется прав – так думал Саймон, когда до конца его первой жизни оставалось несколько лет, месяцев, дней и даже часов… До конца его первой жизни, наполненной наркотиками, алкоголем и случайными связями в одном из главных гей-клубов Дублина, где он и сыграл в ящик на глазах у нескольких сотен людей, значащих для него ровно столько же, сколько значили случайно пролетавшие над его головой свободолюбивые чайки.       Отдавая собственную душу Богу, он даже не смел думать, что вернется на землю так быстро, если вообще вернется. Но почему-то все сложилось каким-то странным и загадочным образом, и вот он, теперь снова жив, снова его взору открывается что-то новое и он даже может осмотреться вокруг, а не лежать с закрытыми глазами в своем гробу, пропитанном мерзкой земельной влагой.       Он был жив, но не жил, а просто существовал.       Его жизнь не началась, когда он поднялся из могилы, ведь он не чувствовал ничего, и лишь где-то в жилах вместо крови пульсировал инстинкт самосохранения, из-за которого он убивал людей, ранее и теперь практически себе подобных.       Жизнь не началась, когда он в полуживом состоянии убил свою мать, когда чертовы ученые поймали его и испытывали на нем нейротриптилин, при этом обращаясь с ним так, как вряд ли адекватный человек мог бы позволить себе обращаться с животным. Жизнь не началась, когда он вернулся домой и исчез, надеясь снова вернуться к своей зависимости, которая, возможно, помогла бы забыть все и снова стать собой, но Пророк вовремя поднял его с колен пред очередной смертью и дал ему стимул продолжать свое существование, но не жить. И работа над созданием домашнего лекарства тоже не смогла ему привить желание жить…       Вечно счастливой, вечно живущей и заражающей своей жизнью всех окружающих людей Эми Дайер почему-то тоже не удалось сдвинуть с места мерзкие чувства Саймона, не дававшие жить, потому что они попросту стояли там мертвым грузом. Но ему приходилось делать вид, что он счастлив, чтобы не лишать той жизни саму Эми.       Но стоило только одному проклятому Кирену Уолкеру нарисоваться на горизонте в еще более проклятый день, и в груди что-то, кажется, стукнуло так, что гул эхом прошел по всему телу, и жизнь, почему-то, забилась где-то в жилах…       Может быть, все это было простым самовнушением, точно таким же, с каким сталкивался Саймон, когда в годы юности своей он шел на поводу у собственной ветрености, но тот дух протестанта, дух главного злодея этой сказки попросту начал сжиматься до невидимых размеров, или даже умирать где-то глубоко внутри сознания, не оставляя ни единого следа, ни малейших воспоминаний – все они вытеснялись новыми эмоциями, приносящими свет на смену тьме.       - А о чем ты хочешь поговорить? Что может отвлечь тебя? – Кирен решил сделать попытку сблизиться и заглянуть в душу этого мужчины, без спроса разделившего его жизнь на два периода, точно так же, как и Кирен разделил его. Но Саймон отказывался пускать его к себе, выстраивая вокруг себя огромные крепостные стены, в которых искал свое спасение.       А от чего он спасался?       - Твои родители не будут против, если ближайшие недели две ты проведешь рядом со мной? – Саймон все так же старался держаться как можно ближе к Кирену, не отступая ни на шаг.       - Они с радостью тебя примут в этом доме. А что насчет меня? Ты даже не спросил, хочу ли этого я.       - Я хотел уйти в город вместе с тобой, потому что быть одному мне сейчас опасно.       - Опасно? Ага. И поэтому ты решил втянуть меня? Саймон, есть люди, которые будут переживать за меня и, возможно, свихнутся, если со мной что-нибудь произойдет во второй раз! Ты можешь объяснить мне, в чем дело? Или я не имею права знать, куда ты пытаешься меня ввязать? – Кирен разозлился и даже хотел оттолкнуть от себя своего немного сумасшедшего парня, но тот смог сказать то, что изменило его решение в корень.       - Пожалуйста. У меня нет секретов от тебя, я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке и ты не переживал из-за подобных пустяков…       - Из-за пустяков?! Ты пропал на несколько месяцев, а теперь возвращаешься в разодранной больничной одежде, говоришь, что ты в опасности и поэтому хочешь увезти меня в город… Это пустяки? Ты серьезно?!       Повисла тишина, которая могла пойти как на пользу, так и в урон обоим сторонам этого конфликта, но на самом деле оказалась абсолютно бесполезной и короткой, потому что дверь комнаты резко раскрылась.       Сью стояла на пороге с обещанной одеждой и гневно смотрела на парней.       Кажется, она была готова взорваться от злости в то самое мгновение, но вдруг морщины на ее лице разгладились и она могла бы показаться спокойной, если бы произнесла желанные ей слова нормально, а не процедив их сквозь зубы:       - Чтобы через две минуты вы оба были на диване в гостиной. Давно не устраивали семейных советов, да? Надо решить, что делать с вами обоими.       Саймон закрыл лицо руками, надеясь, что таким образом ему удастся исчезнуть, забыв про больницу и про чертовы пытки, которые ему приходилось терпеть, находясь там. Забыв про опасность, забыв про Кирена и про то, что вообще происходит с ним.       Сью оставила одежду на кровати своего сына и ушла, не закрыв за собой дверь – Кирен понял, что она полна решимости устроить это собрание, которое в последний раз проводилось, когда он собирался ехать вслед за Риком. В тот раз она запретила ему пойти на этот шаг, и поэтому он попросту ушел от нее, и теперь она понимала, что нужно взвесить абсолютно все.       - Переодевайся, и пойдем вниз, нас ждут, - скомандовал Кирен, закрыв дверь изнутри комнаты и усевшись на край собственной кровати.       - Ты не отвернешься? – спросил Саймон, взяв одежду.       - Зачем? Ты хочешь, чтобы я отвернулся?       - Ты казался мне более скромным, Кирен. Нет, ты не обязан отворачиваться.       - Я никогда раньше не смотрел на тела мужчин так близко, - признался Кирен, внимательно разглядывая тело Саймона, совсем этому не сопротивляющегося.       Внутри немного потеплело, когда его взгляд соскользнул с шеи Саймона на его грудь и живот. А когда тот наклонился за футболкой и повернулся к нему спиной, Кирен даже сморщил губы и нос, увидев на шраме едва заметные и чуть обветренные капли крови.       - Откуда он у тебя? – спросил Кирен, протягивая руку к этому шраму.       - Скоро ты узнаешь, наверное, - ответил Саймон, у зеркала поправляя одежду и рассмотреть ее.       - Хорошо… а ты очень даже ничего, - скорее для себя, нежели для Саймона произнес Кирен в полголоса.       Мужчина обернулся и одарил Кирена своей улыбкой, которую раньше младшему Уолкеру доводилось видеть не так уж и часто.       - Не смотри на меня так. Пойдем, - Саймон кивнул на дверь.       Они вышли из комнаты и друг за другом направились на первый этаж, где за столом, пусть и не круглым, уже собрались Стив, Сью и Джем.       Саймон и Кирен сели рядом с собравшимися, и Стивен сразу же начал разговор:       - Значит так… С чего нужно начать…       Все молча смотрят на главу семьи.       - … Саймон, ты спас моего сына, и я еще не говорил этого, но я бесконечно благодарен тебе. Ты сделал очень хороший поступок, но было бы неправильно увозить его сейчас от нас и подвергать опасности. Тем более, даже не поговорив об этом с нами, его родителями. Ты должен честно рассказать нам, какая опасность грозит тебе и Кирену, если он будет рядом с тобой, и тогда мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе. Только расскажи нам, Саймон, отчего тебя нужно защищать.       Монро осмотрелся по сторонам и только попытался пообещать, что с Киреном ничего не случится, как почувствовал, что в горле образовался огромный ком: врать он не умел, а мог, скорее, недоговаривать.       Надо было рассказать, потому что все зашло слишком далеко.       Он глубоко вдохнул и мгновенно раскрыл все свои карты, ранее спрятанные в рукавах:       - Я должен был убить Кирена, но не смог, а вместо этого спас его от пули. А тот человек, который и направил меня на это задание, жаждет мести...