Tenebris

Дверь комнаты открылась со скрипом, но без стука. А это означало две вещи. Первое — вошла не сестра, а значит, нечего беспокоиться по поводу того, что он притащился под утро и завалился спать, не раздеваясь, поперек кровати. Никто не будет капать на мозг. Второе — осталось понять, кто же явился, потому как продирать глаза очень не хотелось, а привычку стучаться в этом доме имела лишь сестра. По легким шагам и едва слышному стуку каблуков по деревянному полу определилась племянница. Линси подошла, аккуратно поставила что-то на прикроватную тумбочку и села рядом, судя по тому, как прогнулась под её лёгким весом кровать. — Я тебе воды принесла, — после минутного молчания произнесла девушка и горестно вздохнула. И вот это насторожило: подобный вздох никак не мог возникнуть из-за печали по состоянию любимого дяди, значит, что-то стряслось. Бен вынужденно перевернулся на спину и с неописуемой мукой открыл-таки глаза. Племянница сидела на кровати, поджав под себя ноги, и смотрела куда-то сквозь пространство, слегка прикусывая нижнюю губу. На лице застыла работа мысли. В который раз глядя на племянницу, Бен порадовался тому, что она унаследовала красоту матери — это стало приятной неожиданностью. Только характер девочка взяла целиком от отца, и, на взгляд Бена, — это стало удачей. Безбашенность Вартезов куда лучше непоколебимой уверенности в своей правоте Контийе. — Чего стряслось опять? — хриплым после сна и проведённой ночи голосом спросил Бен. — Как ты относишься к переменам? — издалека начала Линси, и Бен закатил глаза: его честный ответ мог повлечь за собой нехорошие последствия, но врать он никогда не любил, и не умел, тем более родным и любимым людям. — Плохо, — проиграв разумности, честно ответил он. Линси опустила взгляд на дядю, в глазах мелькнула радость, но потом, состроив строгую физиономию и удачно копируя интонацию, произнесла: — Но ведь перемены — всегда к лучшему. Ты можешь бояться того, что они привнесут, но они неотвратимы. Стремление к постоянству ведет к деградации. Поэтому нет ничего страшного в том, что с тобой… — … может случиться. Цикл жизни нельзя нарушать. И новое ведь так интересно! Да-да, я знаю эту тираду наизусть. Думаешь, твоя мать только тебя донимает подобным? Она отлично напрактиковалась на мне, — кисло протянул Бен, закрывая глаза. — А потом настанет черед Ки и мелких. Читать нотации сестрица умеет. Порой ей проще уступить, чем доказывать свою точку зрения, отличную от её. — Вижу, как ты уступаешь, — смерив взглядом растянувшегося на кровати молодого человека, хмыкнула Линси. — Я попросил бы! Если сравнивать нас с тобой, я куда больший аристократ, чем ты — леди. Я умею маскироваться и не устраиваю драк на людях. По крайней мере, при сливках аристократического общества. — О да, ты славишься другим, — фыркнула девушка, и Бен не стал с ней спорить. Весь дом старался прятать свои проделки от всеми любимой хозяйки, сестры, жены и матери, которую незачем волновать. Конечно, частенько что-то всплывало, расстраивая леди Ракель и навлекая на головы провинившихся бурю, но сами шкодники отлично видели, кто на что горазд, даже если не знали подробностей. — И вообще, нечего вспоминать, мы давно уже не деремся на людях. Я даже платья ношу, чтоб мама не ругалась. Чего ещё от меня надо? — обиженно надулась Линси. — То есть драться вы продолжаете, — подметил Бен, — пусть и не на людях. Девушка смутилась, но тут же вскинула голову и с вызовом заявила: — А что мне остается? Бывает, что он меня раздражает, как не… — Да вам сколько лет-то?! — рассмеялся Бен. — А чего сразу лет и сразу я?! Он тоже хорош. И мы условились называть это тренировками. Иногда бывает даже весело. Но иногда и больно. — Я могу ещё понять ваши терки десять лет назад, но не в этом же возрасте. — Мама всегда хотела слепить из меня какую-то куклу, фарфоровую статуэтку. Но если за все эти шестнадцать лет не получилось, зачем сейчас-то продолжать? — Твою мать тем более не переделать. Но возвращаясь к изначальному вопросу: что там у тебя за перемены? — А… это… Я стала замечать некоторые странности… И не понимаю их причины. Не понимаю, что поменялось. — Подробнее. — Ты же знаешь, я всё детство провела с Хорренами. Они мне как родные. И я им, смела надеяться, — тоже. Но последнее время… всё как-то не так. Они смотрят на меня теперь как-то иначе… как коллекционер на дорогую вещь, которая ему скоро достанется. Нет, они по-прежнему добро и тепло ко мне относятся, но эти взгляды… Словно намек, который я не понимаю. Мне не нравится эта перемена. Девушка замолчала, в ожидании смотря на дядю, а тот снова не знал, как ему ответить. Наконец, он вроде бы нашел, что сказать: — Почему бы тебе не рассказать об этом Гилу, чтоб он попросил своих вести себя, как раньше? Или объяснил, из-за чего все так смотрят? — Он меня избегает, — поджав губы, опустила голову девушка, — и я опять не понимаю, почему. Мы уже давно не ссорились. Всё было нормально. А теперь… Маразм какой-то. Картинка в голове Бена сложилась вполне конкретная, а значит, стоило обсудить всё это с сестрой. А ради этого надо было вставать, приводить себя в порядок… Ну, чёрт, как же не хочется-то, а… — Кстати, это не всё, — криво улыбнулась Линси, — у нас теперь новое правило, похоже. — Что ещё? — насторожился Бен. — Сегодня днем у Хорренов какой-то пикник. Необходимо присутствовать. Но папа тренирует Ки, а мама должна уложить мелких спать. Поэтому они опоздают, а мне велено прийти вовремя. — И? — И ты должен меня сопровождать! — едва ли не закричала в ярости Линси, соскакивая с кровати и начав расхаживать по комнате. — Что за чёрт?! Раньше я ходила туда, как к себе домой, в любое время! А теперь, видели ли, мне не положено! Хрень какая-то, с чего вдруг?! Я теперь каждый раз няньку с собой таскать должна, мне теперь из дома не выйти без пригляда?! Девушка вышагивала, задевая синим подолом предметы меблировки, и возмущалась, а Бен окончательно уверился в причинах всех перемен. Интересно, а Том в курсе этих планов? Или всё пока только на уровне мечтаний женской половины Семей? — Лин, харе, у меня голова болит и кружится от твоих метаний. Сядь уже. Речь не о няньках и прочем. Ты в том возрасте, когда девушке уже неприлично являться одной в чужой дом. Поэтому мать и сказала, что тебе нужен сопровождающий. — Это не чужой дом! Это дом друзей семьи! Это дом моего друга! Пусть он и шкерится от меня последнее время! — Я уверен, у Гила есть на то причины. И, скорее всего, тебе их скоро озвучат. Так что иди на этот пикник и просто подожди. — Ты не расслышал? Ты должен меня сопровождать, — злобно улыбаясь, напомнила Линси, и тут Бен с ужасом осознал этот факт. В его планы никак не входило покидать сегодня дом, и уж тем более присутствовать на пикнике аккуратистов и аристократов до мозга костей — Хорренов. Но отнекиваться было бесполезно, Ракель и так наверняка в курсе того, что он пришел под утро, и недовольна, а если он откажется сопровождать племянницу, сестренка огорчится, чего допускать нельзя. Со стоном раненного зверя Бен всё же сел на кровати, держась за голову. Чёрт побери этих Хорренов с их пикниками. Теперь придется какое-то время, пока не явится Ракель, сидеть и, вежливо улыбаясь, слушать всякую чушь, раздавать комплименты и насильно участвовать в беседах. Скука, нещадно и зверски убитое время. — Когда нам там надо быть? — одной рукой потирая лоб, второй Бен потянулся к графину на прикроватной тумбочке, сделал глоток живительной холодной воды. — Через час. Вся набранная в рот вода моментально оказалась на полу и платье стоявшей перед Беном Линси. — Ты с ума сошла?! Как я всё успею?! — А меня не волнует, — огрызнулась девушка, глядя на намокшее платье, — мама мне только что сказала. — Она точно прознала, что я сегодня ночью делал, и мстит мне таким образом, — процедил молодой человек, поднимаясь на ноги. — Иди переодевайся, как соберусь, спущусь вниз. *** Бен уже полчаса сидел в плетеном кресле на идеально подстриженном газоне на лужайке перед великолепной усадьбой Хорренов. Только полчаса назад, когда приглашенные и хозяева поприветствовали друг друга и обменялись любезностями, все были приглашены непосредственно в зону пикника. Молодой Контийе сразу занял это кресло в стороне от основного места действия и погрузился в свои мысли. Пока к нему никто лишний раз не подходил, и Бен был этому рад. Во-первых, у него адски болела голова, и щебетание разномастных леди и их детишек радости не приносило. Во-вторых, среди именитых гостей были и знакомцы Бена, и с некоторыми из них он был знаком весьма близко, но общаться нормально они не могли, играя свои роли, а любезничать с теми, с кем недавно напивался вдрызг или кому вчера разукрасил лицо, как-то плохо получается. Проверено — в лучшем случае всё заканчивалось с трудом задавленным смехом, что со стороны выглядит нелепо. У девушек обычно реакция была иная, но не менее красноречивая. Бен с нетерпением ждал прихода Ракель, чтобы свалить с этого праздника жизни. Он был бы не против и Линси забрать с собой. Племяшка хоть и старалась вести себя как обычно, но её тревоги отлично читались на лице. У Хорренов было много детей и подростков, но так вышло, что ближе всех Линси дружила именно с Гилом. Остальные не выдерживали её взрывной характер, да и сам парень с детства прикипел к Томасу. Вартез частенько во время таких посиделок собирал малышню и шел с ними на конюшню: чистить лошадей, кидаться сеном, там же тренировались во владении своими орудиями или просто играли. И Тому всё равно было, мнется на детях одежда или нет, прилично ли так себя вести и не ушибутся ли они. Поэтому Лин с Гилом его любили. Бен и сам к ним присоединялся, когда Ракель ясно давала понять: если он сбежит с мероприятия, она оторвет ему голову, а общество зятя и детей было гораздо приятнее изначального. Только вот Гил и правда куда-то пропал, что огорчало Линси. Даже присутствие подружки — Карины Карес — девушку не успокаивало. Уединение Бена длилось недолго, его присутствие всё же заметили, и какой-то высокий худощавый мужчина решил завязать с ним разговор. Пришлось, едва ли не скрипя зубами, вставать на ноги, жать руку, любезно улыбаться, слушать какую-то чушь о предчувствиях нарушения гармонии, рассказ о великолепнейшей охоте в соседнем Владении, прошедшей третьего дня… Потом рядом оказалась какая-то жеманная девица — горячо любимая дочь. Круг обязательных ненужностей расширился до целования руки, комплиментов и прочего. Намек был ясен, но Бену не хотелось играть по стандартному сценарию. Тем более что блудливый огонек в глазах новой знакомой был виден отчетливо. А с такими «леди» он предпочитал не связываться. Проблем от подобных было гораздо больше, чем приятностей. Нет, конечно, первые пару часов можно было развлечься к обоюдному удовольствию, но потом… На помощь дяде пришла Линси, которой срочно потребовалось его внимание, и Бен отлично подыграл, извинившись и отойдя к племяннице. Девушки сидели на расстеленном в стороне от эпицентра событий покрывале и сразу освободили ему место, предложив отдохнуть. — Как мама появится, я предупрежу, — шепнула Линси, и Бен с чистой совестью растянулся на покрывале и закрыл глаза. Он почти заснул, когда на опущенные веки упала тень, а потом донесся шорох, шелест и скрип. Бен открыл глаза и понял источник звуков: рядом с ними стояла на коленях женщина и собирала в корзину рассыпавшиеся цветы. Одета она была чересчур просто и тихо ругалась сквозь зубы, ползая по лужайке. Линси с Кариной бросились помогать, Бен тоже потянулся к ближайшему срезанному цветку и, взяв его в руку, замер. Женщина повернулась к нему, и он её узнал. Но оба промолчали. Цветы были собраны, последний — герань — женщина забрала из рук Бена и бросила на него красноречивый взгляд, после чего поблагодарила, поднялась и ушла. Бен ещё какое-то время растирал пальцами оставшиеся на траве розовые лепестки, выжидая, а потом решительно повернулся к Линси: — Мне надо уйти. Назначили встречу. — Это тебе озарение пришло? — хмыкнула Линси, сдувая со щеки светлую вьющуюся прядку. — Или резко вспомнил, чтоб свалить? — Прикрой меня, — попросил Бен, поднимаясь на ноги и поправляя на себе одежду. «Приличную» одежду, достойную светского общества. — Это каким образом? — уже вдогонку ему спросила Линси, но ответа не получила. Бен знал территорию усадьбы как свои пять пальцев. Отлично изучил за то время, когда они гостили тут, и после, когда Ракель таскала его сюда ещё ребенком. Быстро пройти к нужному корпусу незамеченным не составило труда. Необходимое окно, как всегда, оказалось распахнуто, и Бен легко и бесшумно оказался на широком подоконнике. По комнате витал аромат свежесрезанных цветов, хозяйка покоев сидела за столом, спиной к окну, и разбирала принесенную цветочную корзину. Каждый цветок она тщательно осматривала и раскладывала по кучкам. Бен сидел на подоконнике, закинув на него ногу, и наблюдал за этим процессом, пока девушка не спросила, даже не повернувшись: — Почему тебе так нравится окно? Есть же дверь. — Идя по коридорам, я могу нарваться на кого угодно. Не хочу вопросов. — Твой вид на моём подоконнике вызовет гораздо больше вопросов. Бен согласился с этим и легко спрыгнул на каменный пол, едва не наступив на какой-то почтенного возраста фолиант. Но, подумав, развернулся и распустил шнурок, удерживающий портьеру. Тяжелая ткань с шелестом закрыла окно. — Чтоб никто не мог заглянуть и задавать вопросов, — довольный собой, пояснил Бен, проходя к столу, на котором сразу зажглась настольная лампа. — Теперь возникнет только один вопрос — зачем мне днем зашторивать окно? — повернулась к гостю лицом хозяйка. Бен лишь развел руками: это действительно был его первый визит к Эльвире при свете дня, и он сделал всё возможное, чтобы избежать сплетен. — Сама что-нибудь придумай, ты умная. Может, ты опыт какой проводишь, откуда я знаю? Девушка покачала головой, подняв взгляд к потолку, но спорить не стала, вернувшись к своему занятию. — Зачем ты меня позвала? — Бен прислонился к столу, заглядывая в корзину и доставая из неё цветок герани. — Да ещё и таким способом. — У меня к тебе дело. Я послала письмо, но ты уже, видимо, был на пути сюда. А потом, возвращаясь из оранжереи, увидела тебя. Так удачно всё совпало. Никто и не подумает что-нибудь… додумать. Бен снова согласился, одернув на себе серый жилет и, запустив руку в корзину, принялся в ней увлечённо рыться. Самое смешное: оба они считали, что каждый — далеко не образец приличного поведения, и своей репутацией портят её же друг другу. — И что это за дело такое, раз ты обратилась ко мне? — Сопровождение и охрана. Мне необходимо попасть в одно место, но я не знаю дороги, лишь в теории, да и место небезопасно. В мой курс наук не было включено обучение своему орудию как боевому, Хоррены считают, что женщинам это не нужно. — Почему ты просто не попросишь кого-то из Семьи сопровождать тебя? Кто лучше семьи защитит? — поднял бровь Бен, вертя в руках веточку гортензии с пышными розовыми цветами. — Или об этом походе нельзя знать твоей Семье? Эльвира не ответила, лишь за мгновение её рука, перекладывающая цветок в сторону, зависла в воздухе, и Бену сразу стало всё понятно. Его собеседница решилась на какую-то эскападу, но для её исполнения девушке необходима помощь. И из всего круга общения Эльвира выбрала Бена. В принципе, её логику можно понять. — Куда ты хочешь попасть и что там делать? — с любопытством спросил молодой человек. — Скажи сперва, поможешь ли? — забирая из его рук гортензию, криво улыбнулась девушка. — Мне не нужно, чтоб меня сдали в случае чего. — Не доверяешь? — Предостерегаюсь, — в тон ему, с мягкой улыбкой ответила Эльвира. — У меня совершенно нет опыта в путешествиях. Я почти не покидаю Усадьбу, разве что во Владения некоторых дружественных семей, Библиотека — мой второй дом. Я хочу, чтоб мое путешествие прошло идеально, мне не нужно, чтоб родители сломя голову примчались и подняли крик, насильно уводя меня обратно. — А твое отсутствие они не заметят? — Я всё сделаю, как надо. Их не удивляет, что я могу по несколько дней не выходить из комнаты, проводя исследования. Бывает, что в такие периоды они встречают меня лишь в коридорах на пути в Библиотеку. Если я пропаду дня на четыре, никто не заметит. Если попросить помочь Гвинна, может, и на большее время. Поверь, после того, как Семья уверилась в том, что им не удастся удачно выдать меня замуж, от меня отстали. Как член Семьи я сейчас бесперспективна, всех устраивает, что я просто есть и занимаюсь исследованиями, хоть какая-то от меня польза. — Это как-то жестоко, не находишь? — поежился Бен: ему даже жутко становилось от такого расклада. В его семье подобный номер не прокатывал. Ракель вот тоже уяснила, что её братец не идеал, но надежду, что из него что-то достойное получится, не теряла упорно. — Такова моя жизнь, — пожала плечами Эльвира и, под тихий скрежет отодвинувшись вместе со стулом от стола, поднялась на ноги. У дальней стены на видавшем виды столе находились какие-то колбы, реторты, тигели, бюретки и стеклянные трубки, соединяясь в мутного стеклянного монстра. Под какими-то пробирками располагались горелки и подносы. Туда, взяв в руки одну из кучек цветов, и зашелестела длинной юбкой девушка. На столе цветы были распотрошены, и лепестки засунуты в разные склянки. Такая процедура повторилась несколько раз, пока Эльвира не разобралась со всеми цветами. — И что в итоге должно получиться? — полюбопытствовал Бен, отлипая от одного стола и подходя к другому. — Это лишь догадка, но, возможно, настойка, которая поможет «смягчить характер». — Аналог настойки от нервов? — Параллель ясна, но не совсем так. — Хочешь на себе опробовать? Глупо. Зачем себя заставлять меняться? Эльвира не ответила. Не видела надобности: они уже не раз поднимали эту тему и знали доводы друг друга отлично. — Мне нужно попасть в закрытую библиотеку вымершего Владения, — после нескольких минут молчания произнесла девушка, потирая предплечья, обтянутые белой блузкой. — Понятно. Владение-то какое? Да помогу я, помогу, не смотри так, бесит. Эльвира едва заметно улыбнулась, поправила на носу очки в тонкой оправе и ответила: — «Кейнхерст». Бен знал об этом Владении, Семья которого бесследно исчезла десяток лет назад. Он ни разу там не бывал, но это не причина отказываться, тем более он даже знает, как это получше провернуть… — Ну отлично тогда, собирайся. Мне надо вернуться домой, не в этом же идти, — с раздражением дернул на себе жилет молодой человек, — жди, через час-полтора вернусь за тобой. Эльвира, просияв, широко улыбнулась, наблюдая за тем, как её гость, отодвинув штору, в мгновение оказался на подоконнике и, не прощаясь, спрыгнул на землю. Их ждал поход, экспедиция, надо подготовиться получше! *** Вбежав в дом, Бен сразу понял, что тот пустует, что не могло не радовать. Молодой человек пулей взлетел по лестнице на второй этаж и далее в свою комнату, метнувшись к платяному шкафу. Раскидывая в стороны вешалки, Бен сразу определился и кинул на кровать цветастую рубашку, синие джинсы, длинный сиреневый плащ. С наслаждением скинул с себя строгий серый жилет, раздражающую белоснежную рубашку, отутюженные брюки, лакированные туфли. Пинком подтолкнув к кровати любимые кроссовки с красными шнурками, принялся переодеваться, продумывая в голове письмо для семьи, которое надо будет оставить. И нужно было отправить весточку Ромени. А ещё его взгляд упал на небольшой рюкзак в глубине платяного шкафа: в нём всегда находились необходимые мелочи, и Бен брал этот темный старый рюкзак всякий раз, когда уходил заведомо на относительно длительный срок. Со всеми делами Бен разобрался за полчаса, ещё даже оставалось время, но лучше прийти пораньше, чтоб разминуться в случае чего с семейством. До заветного окна молодой человек добрался тем же путем, который наметил давно и активно практиковал уже три года. Оно было расшторено, и было видно, как Эльвира нарезает круги по комнате, что-то собирая, поправляя, бормоча себе под нос. — Ты готова? От простого вопроса девушка дернулась, едва ли не хватаясь за сердце, и с негодованием повернулась к оконному проему: — Ты решил избавиться от меня, напугав до смерти? — Какие мы нервные, — фыркнул Бен, опуская согнутые в локтях руки на подоконник и упираясь в них подбородком, — я пришел чуть раньше, так получилось. Ты готова или нет? — В принципе, да. Я предупредила Гвинна и собралась. — Ты точно уверена, что мелкий тебя не сдаст? — Нет. Мы с ним очень близки, и я ему доверяю. Он хороший мальчик, мой братик. — Ну тогда пошли. Иди сюда, помогу вылезти. Эльвира в недоумении посмотрела на собеседника, пытаясь разгадать его гениальную мысль, а потом отмахнулась: — Встретимся на выходе из корпуса. — Не, так не пойдет. Это же твоя первая вылазка, первое приключение! Всё должно быть по-особому — полезешь через окно! — обрадовал её молодой человек, распрямляясь и отходя от стены на шаг. — Бен, это маразм. — Давай-давай, не спорь! Раз уж я твой эскорт, тебе придется слушаться меня, вот и слушайся. Девушка горестно вздохнула, но спорить не стала, поставила на подоконник свою сумку, приставила к окну табурет, напоследок распустила плотную штору и оказалась на подоконнике сама, поначалу долго примеряясь, как же поудобнее залезть в этой длинной широкой юбке и длиннополом плаще, но потом махнула рукой на красоту и приличия, и всё же забралась. — Что в сумке? Она совсем не легкая, — забирая саквояж с подоконника, уточнил Бен чисто на всякий случай. — Там мои личные вещи и оборудование, которое может понадобиться для исследований. — Бьющееся есть что? — Бен притормозил процесс опускания сумки, а то мало ли, но, получив отрицательный ответ, больше не церемонился и уронил багаж на газон, протягивая руки Эльвире. Девушка быстро и легко оказалась рядом со своим багажом и, позволив спутнику проявить галантность, понеся его, направилась к выходу из «Темных садов». — Какие наши планы? — поинтересовалась она, когда они почти подошли окольными путями к кованым воротам, за которыми клубилась темнота. — Сейчас — в Пригороды. Там доберемся до нужного квартала, откуда можем уже идти в «Кейнхерст». Я сам-то дороги прямой не знаю. Но в Пригородах «Кейнхерста» нас ждет гид по этому Владению. — То есть мы будем добираться через Пригороды… Это займет много времени, но ладно, не проблема. Погоди, что за гид? Ты ещё кого-то подключил? А если он меня выдаст родне, а если… — Да погоди ты психовать. У Ромени слишком много своих проблем, чтоб разбираться с твоими. Нас проведут в замок, покажут и расскажут, что и как в нём, и всё. Вернется к себе в Пригороды, дальше разбираться со своим геморром. Это не тот человек, который станет влезать в чужие дела. Свои бы уладить. — Понятно, — слегка успокоилась Эльвира, приостановившись в воротах: осмотреться, не заметил ли кто их ухода. Этот выход могли использовать только члены Семьи, и он находился в стороне от главного. — А «Ромени» — это имя или фамилия? — Э-э-э, — Бен замешкался, припоминая ответ на вопрос спутницы, и та удивленно приподняла бровь: — Ты не знаешь? — Я не помню. Мне как сказали, я так и обращаюсь. При знакомстве я как-то не уточнял, имя это или фамилия. Не до этого было, а потом… — Но этот твой «гид», он мужчина или женщина? Это ты хотя бы знаешь? Бен скептически посмотрел на неё, и Эльвира ещё шире распахнула глаза: — Ты и этого не знаешь?! — Мужчина. Ромени — мужчина. Тут не ошибешься. Хотя… Слушай, сама увидишь и решишь. Бен отмахнулся, отмечая, что они уже в Пригородах. Удивительное место, кольцом опоясывающее все Владения, связующее звено между ними и Скучными землями — миром простых людей. Каждый раз, попадая сюда, Бен не мог налюбоваться этим местом. Вроде бы обычный город: прямоугольные и квадратные дома, частенько в пять этажей, всякие разные заведения типа гостиниц, ресторанов, магазинов, складов, заводов; широкие вымощенные камнем улицы… В принципе, Пригороды каждого Владения брали от него что-то в своей архитектуре. В Пригороде «Темных садов», например, то и дело встречались яркие неоновые вывески, разбавляя общую серость. Но главной особенностью Пригородов было не это. Это место жило в двух реальностях или измерениях. Наряду с обычными людьми по улицам ходили фантомы, полупрозрачные тени других людей, также спешащих по своим делам. И заходили они в свои призрачные дома, которые временами выступали из реальных. Создавалось впечатление, что когда-то на месте Пригородов были другие постройки, и жители их всё ещё помнят, куда им идти. Иногда на улицах появлялись призрачные заборы, мостики, сараи, даже пристани с лодками. Проследив взглядом за женщиной-фантомом, одетой в короткий плащик, которая легкой походкой взбежала по высокому деревянному крыльцу, держась за перила, Бен как раз решил поинтересоваться происхождением этого места, вдруг Эльвира знает? — Слушай, а ты в курсе, почему в Пригородах такое раздвоение? Навстречу женщине в плащике вышел пожилой мужчина с тростью, но реальный, и вышел он из дверей нормального дома, ступив на широкое крыльцо из мрамора. — Я исследовала этот вопрос, давно ещё, когда впервые тут оказалась — сразу заинтересовалась, — охотно ответила спутница. — Это из-за преломления реальностей. Скучные земли развиваются равномерно с исторической точки зрения, Владения же вырваны из общей линии прогресса. А так как Пригороды являются соединением наших реальностей, это что-то вроде… места, которое живет в параллельных реальностях, которые дополняют друг друга и компенсируют нам наши… скачки в прогрессе. Например, у нас нет различных подстанций, которые вырабатывают электричество и тепло или качают воду. Я знаю, что люди без них не могут, у нас же все эти ресурсы есть по умолчанию. Причем вне зависимости от того, насколько приближено Владение к человеческой реальности в момент его создания. — Я бывал в Скучных землях, там прогресс шагнул гораздо дальше. Мы, получается, пользуемся людскими достижениями как-то выборочно. — Наши Владения берут то, что считают полезным, — спокойно ответила Эльвира, глядя, как маленький мальчик опрометью пронесся ниже по улице прямо сквозь призрачный деревянный мостик. — А Пригороды, получается, за нас всё делают или как? — Я не заметила, что они перетруждаются будто рабы. Скорее всего, наличие двух параллельных реальностей как-то выравнивает это… несоответствие. Бен кивнул, принимая такое объяснение, и огляделся по сторонам: надо было ещё добраться до Пригородов «Кейнхерста». А быстрее всего это можно было сделать на поезде. Благодаря вывескам с указателями, найти дорогу к вокзалу не составило труда. Здание вокзала располагалось на небольшой площади, возвышаясь над окружающими домами. На высокой башенке со шпилем даже имелся огромный циферблат, правда, без стрелок. Вокруг вокзала было понатыкано огромное количество фонарных столбов, которые ярко освещали здание. В Пригородах всегда были сумерки, но сейчас, казалось, будто наступил день. Бен и Эльвира пересекли площадь и, пройдя в высокую арку, оказались в самом здании вокзала, сразу под огромным стеклянным куполом. Небольшая площадка была заставлена деревянными скамьями для ожидающих, дальше же начинались параллельные входу платформы, соединенные арочными мостиками. К одной из них с громогласным гудком прибыл красивый черный паровоз: из его трубы вырывались клубы пара, из вагонов выходили пассажиры. На лавках в ожидании поездов сидели люди: как материальные, так и призрачные, читали газеты, беседовали, вокруг некоторых бегали, играя, дети. — Я уверена, что для фантомов призрачны мы, как и они для нас. Но посмотри на детей, они играют друг с другом, словно бы и не замечая, что половина из них прозрачная, — отметила Эльвира, смотря на кучку ребятишек, играющих в какую-то игру наподобие догонялок. Бен не ответил, направившись к стене, где находилось расписание. На взгляд стороннего человека оно выглядело странным: вертикальные ленты, где одно над другим находились названия Пригородов Владений по пути следования поездов, чтобы можно было отследить маршрут, а под каждой лентой стояли большие песочные часы, отсчитывая время до прихода поезда. В часах время текло по-разному, а рядом с ними располагались таблички с номерами посадочных платформ и путей. На всех лентах ярко подсвечивалось название вокзала. — Вот наше расписание! — указав на нужную ленту, заявила Эльвира, сразу переводя взгляд на часы. Их ждала приятная новость: серого песка в верхней колбе оказалось не так много, а значит, поезд должен был прийти в течение получаса на человеческий счет. У них ещё оставалось время выпить по чашке кофе в привокзальном кафе, ничем не отгороженном в самом здании. Несколько столиков и плетеных кресел с мягкими подушками так и манили потратить пару минут в этой гостеприимной атмосфере. Официантка в форменной одежде появилась сразу же, как только посетители опустили на мраморный пол свои сумки. Молчаливая девушка приняла заказ и вернулась через минуту с подносом, на котором стояли две чашечки с ароматным кофе и заказанное Эльвирой пирожное с корицей. Официантка поставила всё перед посетителями, вежливым наклоном головы попрощалась и ушла. В Пригородах не было своей валюты, если можно было так выразиться. Тут принимали в оплату всё: человеческие деньги любых стран, артефакты, аристократы расплачивались фактом своего присутствия, то есть гармонией, которую несли; те, порождения хаоса, если притворялись людьми, вероятно, рассчитывались частичками хаоса. Аналогичная схема оплаты была в развлекательной зоне «Темных садов». Просто потом всё это конвертировалось для поддержания тех же самых «Садов», а Пригороды «перерабатывали» под свои нужны. Так что, наверное, внутренняя валюта всё же была. Кстати, скоро появится хорошая возможность узнать — можно спросить у Ромени. Кофе оказался просто отличным: густым, без каких-либо дополнительных привкусов, с мягкой светлой пенкой, которая оседает на губах. Линси недавно подсела на кофе с ванилью. Так Бена буквально воротило от этого ужасного запаха. Ударил колокол, оповещая о прибытии поезда. У нужной путникам платформы остановился, дымя трубой, огромный паровоз, за которым тянулось несколько вагонов. — Пойдем, — Бен встал на ноги, поднимая сумки с пола. Эльвира последовала за ним к платформе, где они загрузились в третий вагон: вдоль стен располагались мягкие диваны, обитые красно-бурым бархатом, между окнами на стенах крепились красивые канделябры, освещая вагон. На соседних диванах располагались другие пассажиры, как реальные, так и фантомы. Они раскладывали свой багаж на верхние полки, усаживали детей. Раздался громкий гудок, поезд тронулся с грохотом и скрипом, вагоны потянулись следом. Картина за окном сменилась, они ехали по окраине Пригородов: дома, улицы, магазины теперь скользили по ту сторону стекла. В вагоне откуда-то слышалась музыка — красивый глубокий мужской голос в сопровождении оркестра пел о незнакомцах в ночи, о лунной реке… Бен откинулся на спинку сидения, прикрыв глаза. Судя по шороху рядом, Эльвира рылась в своем саквояже, но потом затихла. Принялась что-то записывать в блокнот, как подглядел через ресницы молодой человек. Спать не получалось, и Бен принялся оглядывать пассажиров. Рядом сидела пожилая пара фантомов, чуть дальше — строгого вида мужчина в пиджаке и шляпе. Чем бы заняться? — Элви, а зачем именно мы туда едем? Девушка оторвалась от своего занятия, подняв недовольный взгляд: — Я ведь говорила. Мне нужно добраться до библиотеки и провести полевые исследования. — На какую тему? — Замок полон порождений хаоса различных видов, хочу узнать причину. В большинстве Владений форма порождений не такая разнообразная. И в библиотеке очень много книг по этому вопросу. Также сам замок, его Семья недавно пропала, Замок, получается, сейчас находится в дисбалансе, источника гармонии в нём нет, зато хаос в полной силе, и его ничто не сдерживает. — И тем самым замок нам и опасен. — Да. Непонятно, как поведут себя порождения сейчас. И это важный вопрос для исследований. Оспаривать это Бен не стал, тем более что Эльвира явно хотела вернуться к своей писанине, и, отобрав у неё лист бумаги, принялся играть сам с собой в крестики-нолики, чтобы хоть как-то убить время. За окном продолжали пролетать строения, кажущееся однотипными, поезд мерно ехал прямо и прямо, иногда делая остановки. Наконец близилась их станция. Бен уже не мог усидеть на месте, расхаживая по вагону. Вокзал в Пригородах «Кейнхерста» отличался от других интересной архитектурой с элементами готики. Выйдя на привокзальную площадь, Бен какое-то время ориентировался на местности, чтобы вспомнить, как добраться до магазина Ромени, но потом решительно направился в нужную сторону. Эльвира шагала следом, с интересом поглядывая на впервые увиденные районы Пригородов. То тут, то там на зданиях красовались каменные горгульи, окна некоторых домов были стрельчатыми, встречались и колонны, готика в элементах декора иногда проскальзывала и пламенеющая, и лучистая, но выглядело всё красиво. Наконец показался дом Ромени, первый этаж которого занимал магазин. Вывеска на углу дома красноречиво сообщала, что продают тут оружие. Колокольчик над дверью звякнул, привлекая внимание продавца к посетителям. Тут же по помещению раздался грубый голос: — Проваливайте! На время посмотреть никак? Закрываемся! За прилавком стоял громадный мужчина, который рылся в большой коробке. Вид он производил устрашающий: в дополнение к росту и развитой мускулатуре, которая отлично просматривалась через тонкую безрукавку, вся кожа рук у него была в длинных зарубцевавшихся царапинах, ухо порвано, а губа жестоко разбита. — Здорово, Киджи, — приветливо улыбнулся Бен, — Ромени далеко? — А, это ты, — небрежно протянул Киджи, смерив гостя недобрым взглядом, — приперся опять. Тут Ромени, тут. Ром!!! Тащись сюда, к тебе гость. Не знаю только, званый ли. — Не ори, — донесся из тени за спиной Киджи спокойный ровный голос, для женщины — низкий, для мужчины слишком высокий, но неприятным на слух он не был, — иди лучше в подсобку спустись, надо коробку поднять. Киджи сразу же, не прощаясь, отшагнул в сторону и исчез, явив миру обладателя странного голоса. Им оказался невысокий субтильный человек в мешковатой толстовке и широких бесформенный штанах. Черты лица его были острыми и тонкими, на глаза падала длинная каштановая челка, сами волосы были собраны в короткий низкий хвостик. Со стороны действительно сложно было понять, к какому полу относится данное существо, но Бен был уверен, что это всё же мужчина по ряду признаков, не относящихся к физиологии. Ромени холодным взглядом оценивающе смотрел на гостей, а потом встал перед прилавком и оперся на него спиной: — Мне дошло твое письмо. Какого черта ты забыл в Замке? Да, и каким образом рядом с тобой оказалась леди? — Так со мной и раньше бывали леди, что тебя удивляет? — поднял бровь Бен, чувствуя себя уже свободнее в отсутствие Киджи. — Тех женщин таким словом называть нельзя, хоть часть из них и была таковыми по происхождению. А эта настоящая. Миледи, что сподвигло вас оказаться в обществе этого человека? Это было явно опрометчивое решение. Эльвира молча хлопала глазами, стоя в замешательстве: родные изо дня в день твердили, что до статуса истинной «леди» ей не дожить никогда, и что она едва ли не позор рода, а этот впервые увиденный человек заявляет такое! Но девушка справилась с удивлением и ответила: — Бенджамин — один из немногих, кто адекватно воспринимает меня со всеми особенностями, поэтому я и попросила помочь мне. И это была моя просьба — оказаться в Замке. Мне нужно попасть в замковую библиотеку, но я раньше практически не покидала родное Владение. Ромени продолжал внимательно смотреть на своих гостей, прочитать что-либо в его взгляде было невозможно, но потом он поджал губы и произнес: — Я приму такое объяснение, но и вы учтите мое предупреждение. — Не пугай девушку, — улыбнулся Бен, желая перевести тему разговора, — скажи лучше, ты сможешь нас провести в Замок? — Могу. Вопрос — проведу ли. Это проклятое место. Народ из Пригородов уже забыл туда дорогу. А те недоумки или несчастные, кто туда попадает, назад уже не возвращаются. — А аристократы туда ходят? — уточнила Эльвира. — Не могу сказать. Не знаю, — Ромени помолчал минуту, а потом решительно прошел к входной двери и запер её, перевернув табличку, чтобы все знали, что магазин закрыт. — Пойдемте, надо обсудить. Хозяин развернулся и направился за прилавок, отодвинул шторку и пригласил гостей в большую комнату, которая оказалась смесью кухни, столовой и гостиной. На плите как раз булькало что-то в большой кастрюле, на тумбочке стоял старый телевизор с кривой антенной, и на его экране вихлялась, подпевая себе, какая-то девица в ультракоротком красном платье. Перед телевизором стоял потрепанный диван и пара кресел, в которые Ромени и предложил гостям присаживаться. — Так, а теперь давайте начистоту. Я не сунусь туда, пока не пойму, что вам это не ради прикола или ещё какого развлечения нужно. Мне слишком дорога своя шкура, умирать мне сейчас никак нельзя, слишком много нерешенных проблем. Бен, зная, что так и будет, жестом предложил Эльвире самой объяснить всё, как есть. Та не подкачала — с жаром и убежденностью рассказала об острой необходимости посетить библиотеку, о чём мечтала несколько лет, о своих исследованиях и внезапно выпавшей возможности. Ромени внимательно слушал, чуть склонив голову набок. В какой-то момент в комнату вошел Киджи, двигаясь абсолютно бесшумно, и, встав за плитой, принялся за готовку. — Её причины мне понятны, — выслушав Эльвиру, произнес Ромени, — а ты-то зачем ввязался? Просто, чтоб помочь девчонке? Бен серьезно кивнул, и хозяин дома не стал уточнять, замолчал, делая для себя выводы. Но в какой-то момент страшно закашлялся, вскакивая с дивана. Киджи вмиг оказался рядом, надавил на плечи, усаживая обратно, всунул в руки стакан с водой, заставил выпить. Когда Ромени оклемался, то, как ни в чём не бывало, снова посмотрел на своих гостей: — Не могу сказать, стоит ли ваша цель такого риска, но главное, что вы верите, что стоит. — Просто не знают, что их там ждет, — фыркнул Киджи, возвращаясь к кастрюле. — Ну так я расскажу. Замок и раньше был страшным местом, а семейка, что там жила, творила ужасные вещи. Даже по вашим аристократическим меркам. Но наличие Эташей хоть как-то сдерживало само место. Только аристократов ничего не сдерживало и в итоге дошло до крайностей. — Что же такое совершали Эташи? — нахмурилась Эльвира, но Ромени лишь покачал головой, проигнорировав злобный смешок Киджи: — Леди не нужно знать подробностей. Средневековый замок, средневековые нравы, как говорят наши соседи из Скучных земель. Главное, что кара эту семью настигла, божественная, не иначе. Мы были в Замке в тот момент, когда это случилось. Нашему терпению пришел конец, а гнев и горечь несправедливости делает людей бесстрашными. Половина Пригорода ворвалась во Владение и сам замок. Семья встретила нас на лестнице в холле, мы даже слова сказать не успели, как Эташи просто… обледенели. Как и всё снаружи замка, но лед никогда раньше в сам замок не заходил. Кто где стоял, так и заледенел, как статуи. А ведь под коркой льда они были живыми, мы видели. Только один остался невредим, младший сын главы семейства, — можно подумать, боги его помиловали, но нет, разъярённая толпа будет пострашнее любого льда, особенно памятуя его злодеяния. Он ненадолго пережил свою семью. А потом ледяные статуи растаяли и тела вместе с ними. Вместе с телом ублюдка-Тобиаса. И в тот же момент начался ужас. Те, порождения хаоса, как с цепи сорвались: они и раньше разгуливали по замку и окрестностям, но сейчас они там полноправные хозяева. Их действия невозможно предугадать, сам замок подчиняется им. Люди по первости возвращались в надежде урвать что-нибудь, но сразу поняли, что витой канделябр не стоит оторванной руки или головы. — То есть в замке нет безопасного места вообще? — уточнил Бен, прикидывая их шансы на выживание согласно новой информации. — Почему, есть. В одном крыле. Жилые комнаты, столовая, купальни. Насчет библиотеки не могу сказать, но вроде бы там всё спокойно. Нужно бояться коридоров, переходов, холлов, призамковой территории. Нельзя верить своим ушам и глазам, мороки там — обычное дело. — Ты можешь провести нас и показать безопасные места? Большего я не прошу. — А чтоб сдохнуть, большего может и не потребоваться, — съязвил Киджи, снимая кастрюлю с огня. — Заткнись, — не повышая голос, потребовал Ромени, но получилось очень даже весомо. — Я могу провести. При условии, что вы потом доведете меня обратно к выходу из Владения. И если я умру, моя смерть будет на твоей совести, Бен. И моя семья об этом будет знать. — Я постараюсь этого не допустить, но если так случится, от ответственности я не откажусь, — серьезно кивнул Контийе. — Погодите, если всё настолько опасно, давайте не пойдем, не надо так рисковать. Мое желание не стоит такого… — быстро произнесла Эльвира, хотя по лицу её отлично читалось, как мучительно даются ей эти слова. — Желание леди — закон, — посмотрев на неё из-под челки, слегка улыбнулся Ромени. — Сейчас поедим и пойдем. Без ужина я никуда не двинусь. Да и вам самим надо перекусить. Перемещаемся за стол, господа. *** С последнего визита Бена в Пригороды «Кейнхерста», молодому человеку показалось, что что-то изменилось. Или, не зная в подробностях историю Владения, он не обращал внимания на некоторые вещи. В частности, несмотря на вечные сумерки и дома всех оттенков серого — от грязно-белых до графитовых, в Пригородах всё казалось каким-то тусклым, депрессивным и печальным. Да и встречающиеся люди не сказать, что светились от радости. — Как-то у вас тут всё… скучно стало, — заметил Бен, повернувшись к шагающему рядом Ромени, натянувшему на голову широкий капюшон толстовки. — Так уже лет десять. Со смерти Семьи. На фантомах это не сказывается, а у нас депресняк жесточайший, — бросил тот, засовывая руки в карманы. — Наверное, это связано с прекратившимся поступлением гармонии, — предположила Эльвира. — Она и раньше текла к нам из Замка тонкой струйкой, но я не думаю, что дело в гармонии. Мы просто осиротели. Нашей части Пригородов покровительствует Владение, в котором творится чертовщина, поэтому всё так плохо. Фантомам хорошо, они под Скучными землями. Эльвира удивленно посмотрела на Ромени, но тот замолчал, видимо, не желая продолжать разговор, а девушка не хотела быть навязчивой, хотя с удовольствием продолжила бы эту тему. Вход во Владение опознавался сразу: прямую дорогу пересекали кованые ворота, которые были закрыты, но перехвачены незакрепленной цепью. Не похоже было, что за воротами ухаживают. Ромени остановился перед воротами, распутал цепь и с жутким скрипом отодвинул в сторону одну створку, жестом зовя всех за собой. Не успели они сделать и пару шагов, как перед глазами всё потемнело, а потом они оказались на небольшом горном плато, к которому вплотную прилегал широкий каменный мост. — Вот это да! — выдохнула Эльвира, смотря прямо перед собой и забыв, как дышать. Бен был с ней согласен на все сто процентов: картина перед ними открывалась потрясающая. В окружении гор над огромным озером возвышалась громада готического замка. Сияния ненормально крупной луны с лихвой хватало, чтобы осветить и окружающую природу, и сам замок. Поблёскивала водная гладь озера, мерцал лед, покрывающий стены, крышу и мост, добавляя ещё большей мистичности. Таких замков не бывает, мог бы сказать любой, но он был перед глазами, нависал над озером, поражая своей красотой. — Это невероятно красивое место, — повернувшись к Ромени, прошептала Эльвира, всё ещё находясь под впечатлением. Но житель Пригорода смерил девушку взглядом совершенно не разделяющим этот восторг и бросил: — Ненавистное место. Не поскользнитесь. Мост покрывала тонкая корочка льда, из-за чего идти приходилось осторожно, боясь упасть. Ромени направился к замку, первым ступив на камни. — Я понимаю, что вы помните злодеяния владельцев замка, но само место, оно же не… — Никого не удивило мое присутствие среди толпы, которая ворвалась в замок с целью убить хозяев? — глядя перед собой, произнес Ромени будничным тоном, а потом добавил, не дождавшись ответа. — Эти сукины дети похитили мою старшую сестру, как десятки чьих-то сестёр и дочерей. Просто на улице засунули в черную карету с гербом «Кейнхерста». А через неделю выкинули перед домом из той же кареты. Она умерла через два дня, не приходя в сознание, билась в горячке, так и не узнала, что вернулась домой. Ей было всего семнадцать лет. Это одна из причин, почему я ненавижу это место. — Я сочувствую вам, — опустив голову, тихо ответила Эльвира, — я понимаю вашу боль. — Не понимаешь, — категорично бросил Ромени и кивнул на Бена, — вот он понимает. Потому что для нас, простых людей, семья — это не орава родни, половину из которой и в лицо-то не знаешь, которые — одно слово. Семья — это те немногие, для кого ты — это ты, а не имя на гобелене. Бен это понимает, потому как из всей оравы у него осталась лишь одна сестра, и теперь он знает, что это такое — терять близких, что такое… настоящая семья. Но не дай тебе боги самой узнать, какого это. Живи как жила, у тебя не такая уж и плохая жизнь. Эльвира не посмела возразить, отчасти принимая доводы Ромени, но не могла понять, с чего он делает такие выводы, совершенно её не зная. Идущий рядом Бен был спокоен и нисколько не удивлен. Может, это нормально, что Ромени так проницателен? — А откуда вы так хорошо знаете Замок? Я не припомню, чтоб жители Пригородов имели обыкновение свободно находиться в сердце Владения, — они уже достигли середины моста, когда Эльвира не утерпела и решилась спросить. Настроение Ромени было, видимо, хорошим, раз он, помедлив пару мгновений, всё же ответил. — Дочь соседей была любовницей одного из Эташей. Ей дозволялись… некоторые вольности, и она часто приводила в замок детей из Пригородов, чтоб показать им его. Так мне и «посчастливилось» в нём побывать. — А зачем приводить детей? — осторожно уточнила девушка. — Чтоб показать красоту Замка? — Чтоб научить хотя бы его планировке. У Эташей было много развлечений. Одно из них — оставлять в запутанных опасных коридорах, полных загадок и головоломок, детей и наблюдать, выберутся ли они живыми или нет. Мало кто выбирался, но за тех спасибо Литии. Больше Эльвира вопросов не задавала. Ромени остановился за несколько метров до высоченных кованых ворот, которые венчали статуи горгулий. Ворота сами не открылись, и житель Пригорода криво усмехнулся: — Всё понятно. Замок чует в вас аристократов, а значит, понимает, что вы не так уж просты, поэтому ведет себя серьезно. Простых людей бы давно уже заманил. Будьте наготове. Бен насторожился, но переспрашивать не стал, Ромени же подобрал валяющийся у перил кусочек льда и, прицелившись, зарядил правой горгулье прямо между глаз. В тот же миг она со скрежетом распахнула крылья и спикировала. Эльвира от неожиданности ахнула, Бен же, уронив её сумку, размахнулся и метнул в горгулью пучок пурпурного света. Это её замедлило, порядочно раскрошив морду, но никак не остановило. При следующей атаке пучок света сменился на тонкий луч, который попал в горгулью с яркой вспышкой и отломал ожившей статуе крылья. Она упала, продолжая слабо светиться сиреневым изнутри, а Бен резко повел рукой, и горгулья засияла, свет стал вырываться из неё, расходясь в стороны. Когда он исчез, на мосту оставалась лишь недвижная груда камней. — А эта тварь сильная, я хочу сказать, — заметил Бен, тяжело дыша. — Не думал же ты, что я треплюсь в пустоту? — косо посмотрел на него Ромени и толкнул створки ворот. — Надо скорее войти в замок, в нём всё же безопасней. Огромный обледенелый двор был завален беломраморными статуями и их фрагментами, создавая жуткое ощущение, что это те самые скованные льдом люди, о которых рассказывал Ромени ещё в магазине. Сам двор освещался не только луной: по периметру были расставлены высокие каменные столбы, на которых горел холодный, но яркий огонь. Ромени быстро пересек двор, постоянно оглядываясь, но направился не к первому же входу, а боковому. — В замке сейчас никого быть не может, а если и есть, вам до них не должно быть дела. Мороки — часть замка, и верить им нельзя ни в коем случае, поэтому не доверяйте ушам и глазам. И будьте настороже. Тут у вас друзей нет. Ну разве что если каким-то чудом расположите к себе порождения. Ромени хмыкнул, явно сам не веря своим словам, и открыл высокие входные двери, украшенные барельефами. Троице открылся вид на огромный холл под высоченными сводчатыми потолками. Внутри замок был так же прекрасен, как и снаружи. Перед входом красовалась широченная лестница, накрытая красной ковровой дорожкой, спускающейся через весь холл к входным дверям, над ней — большое витражное окно. С потолка свисала незажжённая громадная люстра, но свет исходил из витых канделябров в человеческий рост и высокий свечей, стоящих прямо на мраморном полу. Всё это позволяло, не напрягаясь, осмотреть убранство и восхититься. — Как жаль, что такая красота досталась такой плохой семье, — печально проронила Эльвира, рассматривая скульптуру в человеческий рост, установленную в стенной нише. И такая скульптура была в зале не единственной. Девушка хотела добавить что-то ещё, но не произнесла ни слова, застыв и прислушиваясь: из дальнего темного угла явственно доносились всхлипы. — Идем, — коротко приказал Ромени, пересекая холл и поднимаясь по лестнице, — запоминайте, веду вас в жилой корпус, он наиболее стабилен и безопасен. Замок может менять планировку, поэтому не шатайтесь лишний раз по коридорам. Если вдруг заблудитесь, выбраться есть только два способа. Первый — в столовой, вот, кстати, и она, тут будете кормиться, есть зеркало для связи. Вызовете кого-нибудь на подмогу, он приведет меня сюда, а там уж я постараюсь найти вас и вывести. Столовую в таком случае вы не покидаете. — А попроще варианта нет? — рассматривая длинные столы с подсвечниками и серебряной посудой, кисло протянул Бен. — Есть. Вас могут вывести картины. Смотрите за особо жуткими портретами, они укажут путь. Столовая как раз была увешана портретами различного размера. Изображенные на холстах мужчины и женщины не блистали красотой, а, скорее, отталкивали. Бен невольно обратил внимание на нарисованную леди с высокой прической и прямо лебяжьей длинной шеей. Она смотрела с высокомерием и брезгливостью. Обидно, наверное, когда тебя запечатлели с таким вот противным выражением лица, и исправить ничего уже нельзя. Хотя, раз такой портрет хозяева повесили, значит, их всё устроило. На белоснежной тонкой шейке вдруг появилась черная полоса, словно кто-то разрезал картину с внутренней стороны. А потом из этой полоски прямо на край сильно декольтированного платья струйка за струйкой потекла кровь. Бен отшатнулся, хлопая глазами, но кровь из разреза на горле течь не перестала: она уже залила всю шею и грудь, намочила платье и скапливалась внизу картины, у самой рамы, готовая перелиться на стену. — Давайте свалим отсюда, — стараясь не подать вида, предложил он: не хватало ещё, чтобы такую «красоту» увидела Эльвира. Ромени понимающе хмыкнул и вышел на открытый балкон, к которому прилегала лестница, ведущая на другой этаж. — Это — жилые комнаты. Выбирайте для ночевки любые, всё чисто и безопасно. Балконы тут общие для всех комнат, но расшторите занавески, никто с балкона не пролезет и со стороны ничего не увидит. Вот по этой лестнице вниз до упора — купальни. Точнее, термы, и там бьют горячие источники. Там тоже безопасно. Так, вам ещё библиотеку надо… Оставив вещи в одной из комнат, все спустились в библиотеку. Бен не позволил Эльвире в неё войти, понимая, что иначе он её просто не оттащит от книг, а ещё надо довести Ромени до выхода. Леди Хоррен хоть и поняла замысел, всё равно поджала губы, но смирилась и последовала за мужчинами. Ромени до выхода доставили без приключений, вернулись в замок — тоже. Горгульи снова восседали на воротах, но не ожили. Памятуя наказы друга, Бен решительно провел Эльвиру в Замок, не задерживаясь во дворе, хотя девушка готова была начать свое исследование прямо сейчас с первой же побитой статуи. Уже в холле леди резко затормозила и упрямо посмотрела на спутника: — Можно мне уже заняться тем, зачем я сюда и хотела прийти? — Можно. Только помни, что нам тут не особо рады. И, пожалуйста, не отходи далеко, — с искренним участием попросил Бен. Чувство тревоги не покидало его с того момента, как они проводили Ромени. Только сейчас, стоя посреди большого холодного холла и слушая противные всхлипы, исходящие словно из самих камней, Контийе начал осознавать, что опасения его приятеля были не в шутку. Эльвира же смотрела нетерпеливо, поджав губы, готовая рвануть в сторону библиотеки в любой момент. Бен не стал её мучить и направился в нужную сторону, девушка, постукивая каблуками по мрамору, шагала рядом, в предвкушении теребя пуговицу своей блузки. Они твердо знали, что идут в правильном направлении, помня дорогу, но в прошлый раз коридор явно был светлее. В итоге, первой сдалась Эльвира: перед ней из воздуха появилась большая огненно-рыжая лисица, пушистая и светящаяся, словно пламя костра. — Это твое оружие? — разглядывая умильную мордочку зверя, уточнил Бен. Ему очень хотелось узнать, какова на ощупь шесть этого существа: горячая или обычная, мягкая или неощутимая, но самовольно погладить не позволяли приличия, а спрашивать было как-то тоже неприлично. Оружие — это всё же часть тебя. В их случае — в буквальном смысле. Эльвира кивнула, стараясь не показать своего смущения. А было с чего смущаться — Семья наградила её таким оружием, которое действительно не пригодно в драке. Что такого серьёзного может сделать лисица? Когтей у неё толковых нет, зубы — тоже не особо длинные. — Она красивая, правда, — чтобы ободрить девушку, Бен нагнулся над лисой и внимательно посмотрел в умные карие глаза, совсем как у хозяйки. Внезапно лисица подалась вперед и уткнулась лбом Бену в щеку, словно ластящаяся кошка. Молодой человек невольно замер, боясь спугнуть существо, а Эльвира рассмеялась, явно удивленная поведением своего оружия. — Они обладают разумом? — решившись, Бен осторожно коснулся острых ушей, оказавшихся горячими и мягкими. — Конечно. Они как нормальные животные, со своей волей, но всегда выполняют приказы. — А имена у них есть? — на всякий случай уточнил Контийе, уже смелее гладя горячее рыжее чудо. Эльвира отрицательно покачала головой, а Бен уже собрался задать очередной вопрос, когда, случайно подняв голову, заметил свечение в конце коридора, откуда они пришли. Белый силуэт приближался, вырисовываясь в образ женщины в длинном платье. Женщины с собственной головой в руках. Бен сам удивился своему спокойному тону, когда отдал простую команду «Бежим». Первой её выполнила лисица, с топотом рванувшая дальше по коридору. Эльвира не успела оглянуться, чтобы понять причину внезапного побега: к её счастью, Бен вовремя перехватил девушку за предплечье и потащил за собой. Свечение за их спинами рывками становилось всё сильнее, благо, что высокие деревянные двери библиотеки уже виднелись впереди. Лисица добежала первая, толкнулась лапами в окованную железом створку, которая внезапно поддалась и начала открываться. Проход оказался достаточным, чтобы Бен с Эльвирой влетели в библиотеку в тот момент, когда сияние порождения почти коснулось их. Дверь за ними с грохотом закрылась, и воцарилась тишина, разбавляемая сбившимся дыханием и цокотом когтей лисицы, кружащей рядом с людьми. — Что это было? — привалившись спиной к двери, выдохнула Эльвира. — Какое-то порождение, — бросил Бен, упираясь руками колени и пытаясь отдышаться, — ты не почувствовала его? — Сначала — нет. Только потом уже. Ужас. И какая сила… — Теперь понятно, о чём говорил Ромени, — распрямляясь и поправляя на себе плащ, хмыкнул Бен, — не знаю, как с физической точки зрения, но эти порождения действуют на эмоции. Раньше не верил, что можно реально умереть от страха. Сомневаюсь, что вот с такими можно как-то бороться. — Значит, постараемся свести встречи к минимуму, — пожала плечами Эльвира, успокаиваясь и оглядывая огромный зал с высоченными потолками. Из её груди вырвался вздох восхищения, и Бен присоединился к осмотру. Одна из стен зала была отдана витражным окнам, через которые лился яркий лунный свет, которого вполне хватало, чтобы осветить всё, а вторая — бесконечным стеллажам, забитым книгами. Библиотека была двухъярусной: на расстоянии шести метров от пола к стеллажам прилегал длинный балкон с резными перилами. На полу же находились письменные столы с канделябрами, кушетки и стулья. И книги. Они были везде: на полу и всех горизонтальных поверхностях, даже подоконниках. Библиотека не была залита светом, как это принято в других местах, но и полутемной она тоже не являлась. — Это потрясающе, — выдохнула Эльвира и как завороженная зашагала к полкам. Поняв, что подруга сейчас полностью занята своими мыслями, и обращаться к ней смысла нет, Бен отправился осматривать библиотеку, стараясь не отходить далеко. Оказалось, что это не единственный зал: в стеллаже имелись арки, ведущие в соседний. Сама библиотека казалась безопасной. Тут не было слышно странных звуков и шорохов, не ощущалось тревоги, что, если честно, настораживало ещё больше. Здесь были лишь книги. Толстенные фолианты с отделанными кожей переплетами и металлическими защелками, тонкие брошюры из пергамента, совсем новые аккуратные томики с серебряным теснением… Бен никогда не питал особой любви к книгам, как к источникам знаний. Он почитывал художественную литературу, преимущественно человеческую, но лезть в тайны мироздания самостоятельно ему совершенно не хотелось. А если ему надо было что-то узнать, теперь было проще — теперь у него была Эльвира, которая сейчас сидела на полу, погруженная в чтение какой-то книги. Леди была всецело поглощена этим процессом и даже не заметила, как Бен оказался рядом, поставил перед ней колченогий табурет и пересадил на него с пола девушку. Сам же Контийе послонялся по библиотеке ещё какое-то время, понял, что особо интересной литературы для него тут нет, и в печали плюхнулся на широкую, обитую чем-то мягким лавку. На столе перед ним оказалась шахматная доска, по которой рассыпались фигуры. К шахматам Бен всегда был холоден, хотя в его семье в них постоянно играли женщины — мать и тетка. Они учили всех остальных, но сравниться с этими двумя не мог никто. Правда, почему-то игры сразу прекращались, стоило зайти в комнату отцу… Хоть столько лет прошло, но Бен ещё помнил уроки матери о том, как какая фигура ходит, и сейчас это был единственный способ убить время. Поглядывая временами на передвижения Эльвиры по библиотеке, Бен играл сам с собой. Не утруждая себя пересаживаться на лавку с противоположной стороны, когда надо было ходить фигурами другого цвета. Когда Эльвира отходила слишком далеко, Контийе честно поднимал доску и собирал фигуры, переходя за соседние столы. Через какое-то время, когда Бен уже потерял счет сыгранным партиям, молодой человек осознал, что еда, которой их накормил Киджи, давно переварилась, и желудок просит новую порцию. Судя по всему, прошло уже достаточно времени, чтобы можно было сделать перерыв. Оставив партию недоигранной, Бен подошёл к Эльвире и помахал ладонью перед её лицом, отвлекая: — У меня есть предложение пойти в столовую. Я хочу есть. Да и тебе надо дать отдых глазам. Эльвира оторвалась от чтения, с трудом сфокусировав взгляд на молодом человеке, и неуверенно кивнула. У огромных дверей оба замерли, гадая, ждет ли их порождение за ними или нет. — Ромени сказал, что они не нападают на сильных, так? — припомнил Бен. — Вроде того, но ты показал себя на входе во Владение, тогда, с горгульей. Разве после этого нас не признали? — Может, у местных порождений не коллективный разум? Может, каждому надо навтыкать персонально? — Такая теория логична, — признала Эльвира, и Бен решительно шагнул к дверям, его кисть ярко засветилась, но в коридоре было пусто. — Я даже не знаю, радоваться этому или нет? — вглядываясь в темноту впереди, протянул Контийе, но раздумывать смысла не было, и пара зашагала в сторону столовой. — Надеюсь, нас не отравят, — хмыкнул Бен, когда они уже подошли к конечной точке пути. — Ромени ведь сказал, что тут безопа… Молодой человек так и замер в дверном проеме, оглядывая столовую залу изумленным взглядом. Столы ломились от разных яств, по комнате витали аппетитные ароматы, откуда-то доносились перезвоны колокольчиков, складывающиеся в ненавязчивую красивую мелодию. Ужин прошел спокойно, гостей никто не потревожил. Блюда оказались отлично приготовленными и неестественно вкусными, но никакого негативного воздействия на организмы не оказали. После сытного ужина Бену категорически расхотелось снова тащиться по темным коридорам, увешанным жуткими картинами, в библиотеку: он с куда большим удовольствием сходил бы в купальни и завалился бы спать, чтобы, проснувшись, с новыми силами заняться изучением местных книжек. Не особо надеясь на поддержку, Контийе, состроив умильную рожицу, поведал свою мысль Эльвире, уже ожидая услышать твердый отказ, но леди, к его изумлению, согласилась с таким планом действий. Заглянув на минуту за личными вещами, аристократы отправились по указанной лестнице в купальни. Бен закономерно закончил с делами раньше, но без Эльвиры всё равно уйти не мог, и теперь ждал её в небольшом круглом зале перед купальнями. Вдоль стен располагались мягкие кушетки, на самих стенах, к облегчению, не было картин, лишь мозаики с растительным орнаментом. Правда, у дальней стены стояло замутненное, всё в каких-то разводах огромное зеркало выше человеческого роста. Скучая, Бен поднялся и подошел к нему, рассматривая. Рама была сделана в виде обвившего столбы плюща. Искусная работа резчика по камню, ничего не скажешь. Но зеркало внезапно перестало быть мутным и грязным, поверхность стала гладкая и чистая; Бен увидел себя, но то, что творилось у него за спиной, было просто невозможно. Вместе с тем он не мог решиться обернуться, чтобы в этом удостовериться. За его спиной сверкал огнями ламп и свечей бальный зал Контийе, светлый и прекрасный. Бен прекрасно слышал музыку, такой знакомый с детства вальс, под который его семья любила танцевать даже просто так. И пары. Десятки пар кружились у него за спиной, он даже словно слышал шелест юбок и скрип туфель, его обдавало ветром от проносящихся мимо людей. А потом, в зеркале, он с ужасом увидел знакомые лица. Вот отец и мама, такие юные, судя по глазам, такие счастливые, улыбающиеся. Бен никогда не видел их такими беззаботными. Родители промелькнули в танце и смешались с другими парами. Раздался звонкий переливчатый смех, и Бен перевел взгляд, не веря своим глазам. Тетя Рейчел, вечно печальная и молчаливая сестра отца, сейчас смеялась, легко подкинутая в воздух своим партнером, лицо которого Бен никак не мог разглядеть. Такая красивая, живая, яркая, какой племянник никогда её не видел: она счастливо улыбалась, и глаза её светились, когда она снова встала в пару с этим неизвестным мужчиной, и они закружились дальше. Бен, ничего не понимая, продолжал смотреть, как знакомые лица членов его семьи мелькают перед ним, а звуки вальса бьют по ушам, превращая красивую мелодию в тревожный грохот набата. И тут Бен осознал, что он видит. Свадьба родителей. Бен рискнул обернуться, но картина за его спиной сменилась. Сейчас он был на холме около родного особняка, и снова перед ним была вся семья: взрослые чинно сидят на толстых стеганых покрывалах, молодёжь и дети выселятся, мать и тетя Рейчел играют в шахматы, а кузина Мила, сидящая спиной к Бену, наблюдает за ними. Картина снова сменилась — свадьба старшего брата — и снова Бен не видит лица Милы, но знает, что это она, она единственная в семье имела такие необычные пепельные волосы. Рядом с ней стоит Ракель, но почему-то спиной к брату. Бен терялся в догадках, почему вдруг какое-то зеркало в чужом Владении показывает прошлое его семьи, которому он просто не мог быть свидетелем, потому как ещё не родился. Но ему это нравилось. Сердце пусть и больно реагировало на увиденное, но это же его семья, так трагично погибшая. Так радостно снова видеть их, пусть это и не его воспоминания, так даже лучше. Снова дом, бальный зал. Звуки фортепиано разносятся по комнате. За инструментом Мила, рядом с ней переворачивает ноты Ракель. Маленький Бен стоит рядом, внимательно следя за бегающими по клавишам руками девушки и слушая красивую мелодию вальса. Музыка нарастает, откуда-то появляется чувство тревоги… Смутная догадка заставляет сердце пропустить удар… Крик из соседней комнаты, все замирают… Та самая ночь… Снова крик, предупреждение. Старшие братья бросаются к двери, запирают, отец отдает приказы, дверь сотрясается, как от удара тараном. Женщины сбиваются по углам, Мила вскакивает на ноги, толкает Бена себе за спину, словно может своим хрупким телом защитить его. И лишь тетя Рейчел каменно-спокойна. Она, пока никто не видит, решительно подходит к дверям и распахивает их. В комнату врываются незнакомые вооруженные люди, от удара двери женщину отшвыривает к стене. Отец и братья с другими родичами пытаются их остановить. Тетя счастливо смеется, пытаясь протолкнуться к дочери, кричит что-то отцу про возмездие и заслуженную кару, но падает на пол с перерезанным горлом. Рояль пока надёжно скрывает Милу, Ракель и маленького Бена, но большинство из семьи уже лежит на полу, истекая кровью. Стойко держится отец, раненный, но упорно не подпускающий убийц к матери и остальным, однако и его силы не бесконечны, он пропускает удар и… Перед глазами Бена всё темнеет, кто-то оттаскивает его назад, разворачивает. Когда зрение возвращается, Контийе видит перед собой лишь круглый светлый зал перед купальнями и взволнованную Эльвиру. — Спасибо, — восстановив дыхание, хрипло поблагодарил Бен, — снова это видеть как-то не хотелось. А ты… видела тоже? Девушка кивнула, ещё влажные волосы упали на лицо: — Это было ужасно. Я не хочу такого для своей семьи, пусть особой любви к ней и не питаю. Видимо, в этом месте много разных ловушек, призванных покалечить людей если не физически, то душевно. Значит, не стоит лишний раз задерживать на чём-то внимание. — Да уж, хорошее ты место выбрала для исследования, — отойдя от увиденного, усмехнулся Бен. — Для исследования — хорошее. Я не говорила, что мы едем на курорт, — смерила его строгим взглядом леди, направляясь к выходу из зала. — Кстати, я видела в купальне призрака… или фантома. Среди пара. Я не смогла подойти близко, чтоб рассмотреть эту сущность… — Почему мне не сказала? А если б она на тебя напала? — дивясь беспечности Эльвиры, спросил Бен, поднимаясь по винтовой лесенке с ажурными каменными перилами. — Она не проявила враждебности, и я вела себя соответственно. Если б я пробыла там подольше, возможно, эта сущность позволила бы мне приблизиться. Но я помню, что мужчины не любят ждать, поэтому пожертвовала экспериментом ради тебя. И тем более я не смогла бы докричаться до тебя через эти каменные стены. — На будущее — не рискуй, пожалуйста. Твое тело родне, если что, возвращать мне. И объясняться с ними тоже мне. Тебе-то уже всё равно будет, а вот я как-то не хочу этим заниматься, при всём уважении. — О, не переживай, я постараюсь не утруждать тебя лишними проблемами, — язвительно произнесла девушка. Жилой корпус действительно оказался безопасным, по крайней мере, на стенах не было страшных изображений, по коридорам не шныряли порождения. Удостоверившись, что Эльвира благополучно закрылась в своей комнате, Бен отправился в свою, предвкушая крепкий и здоровый сон. Молодой человек честно думал, что будет спать как убитый, но его планам не удалось сбыться. Развалившись на мягкой и широкой кровати, Контийе любовался видом из окна. Огромная луна освещала высокие горы и виднеющуюся часть замка. Хотя Бен был уверен, что луну видно из любого окна в этом замке. В самой комнате было слишком светло, но Бену было так лень вставать и зашторивать окно или даже дотянуться рукой до шнурка, удерживающего полог кровати закрепленным у стены… Мертвый замок постоянно давал понять, что продолжает существовать своими извращенными формами жизни. Из коридора слышались скрипы, шорохи и шепотки, но в комнате было спокойно. Иногда с улицы доносились обрывки каких-то непонятных песен без слов. Но это не пугало, Ромени же сказал, что в жилых комнатах этого крыла безопасно, он не стал бы врать. Это было не в правилах жителя Пригородов. Пару лет назад на человеческий счет Бену довелось чисто случайно оказаться свидетелем нелицеприятной сцены, в финале которой субтильный юноша в толстовке должен был оказаться если не мертвым, то сильно битым. Бен не собирался вмешиваться, он просто шел мимо, возвращаясь из варьете, где встречался с друзьями, и его настроение никак не располагало к дракам, но один из участников, видимо, посчитал, что бить двоих гораздо интереснее, чем одного. Он, простой человек, не знал, на кого нарвался. Бен объяснил, как и то, что на аристократов покушаться глупо и опасно, они не заморачиваются вопросом, соразмерно ли наказание степени вины неразумного. Но из-за своего хорошего настроения он не убил тех недоумков, часть из них даже ушла на своих ногах. Ромени же тогда смотрел крайне удивленно: видимо, решил, что Бен за него вступился. Контийе некогда было опровергать догадки, а после и смысла не было, когда выяснилось, что спасенный — владелец оружейного магазина в Пригородах «Кейнхерста» — такое знакомство оказалось очень удачным для обоих. Бен невольно улыбнулся воспоминаниям, поудобнее располагаясь на подушке, а потом его сердце пропустило удар: на балконе возник темный силуэт. Загадочная фигура постояла пару мгновений, а потом решительно шагнула в комнату. На её счастье, она вовремя подала голос, иначе быть ей сожжённой пурпурным пламенем. — Ты спишь? — громким шепотом спросила Эльвира, останавливаясь у окна. — Ты меня так до инфаркта доведешь! — ругнулся Бен, садясь на кровати. — Твое счастье, что не спал, спросонья бы сжёг ко всем чертям! — Но не сжёг же. И я бы увернулась. — Ты слишком самонадеянна для синего чулка. Ты даже оружием своим пользоваться не умеешь по назначению. — Мое оружие — моя память и мой ум. Я полагаюсь на него, а не на грубую силу. Только ты можешь сначала бросаться в драку, а потом пытаться решить всё миром, удивляясь, почему тебя не хотят слушать обиженные и побитые оппоненты. И в этом наше различие, смею заметить. Различие не в твою пользу. — У тебя ужасный характер. — Это факт, — не стала спорить Эльвира, слегка улыбаясь. — И станет ещё ужаснее лет через десять, — пригрозил Бен. — А тебе-то что? Ты со мной жить не собираешься. Или решил одуматься-таки и жениться на мне? — открыто рассмеялась девушка. — Пока я в здравом уме, на это не соглашусь, при всём уважении, — хмыкнул Бен, представляя реакцию домашних, перемени он свое решение. Том бы ржал как конь, Ракель возводила бы очи горе, памятуя о потраченных нервах и времени. Хотя, с другой стороны, простое общение с Эльвирой, несмотря на склоки, довольно приятно, и отказываться от него молодой Контийе всё равно не собирался. По крайней мере, она кардинально отличается от всех этих напомаженных тупых куриц, хоть большинство-то из них на самом деле не такие уж дуры, но социальные роли обязывают, что поделать. — Не переживай, чтоб со своей стороны согласилась я, должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Тем более моя репутация за последние пару лет скатилась ниже некуда, и шансов на замужество не осталось совершенно. Так что это нисколько не помешает мне жить в свое удовольствие. — В пыльной захламленной библиотеке. — И что если так? Тем более сейчас мы не в библиотеке, мы в опасном Владении, которое только и ждет, чтоб его исследовали. — И этим ты решила заняться прямо сейчас? Может, всё-таки выспимся? — с надеждой просил Бен, которому совершенно не хотелось сейчас тащиться на нижние этажи в библиотеку. — Я, собственно, за этим и пришла, — твердо произнесла Эльвира, подходя к кровати и без разрешения располагаясь на ней, благо, что размеры мебели позволяли свободно разместиться троим. — Я как бы жду объяснений, — наблюдая за действиями подруги, оповестил Контийе, — не хочу сказать, что я категорически против, но ты вроде бы не из тех… — Не из них, не надейся, — фыркнула девушка, — я не могу спать в той комнате, я дергаюсь от каждого шороха. Я убеждаю себя, что опасности нет, но это сильнее меня. Такое пояснение Бена устроило, но всё равно пришлось для успокоения девушки и самого себя подниматься и зашторивать окно. В комнате сразу потемнело, что позволило если не уснуть, то хотя бы задремать. Похоже, что нормальный сон в этом месте — недозволенная роскошь. *** Понятия утра, дня и вечера в «Кейнхерсте» по известным причинам не существовало, в этом Владении безраздельно властвовала ночь. Но проснулся Бен от бодрого пожелания доброго утра. Чувствуя, что разбудили его слишком рано и организм просит дать ему ещё немного времени, молодой человек сделал вид, но не проснулся и натянул одеяло на нос, в надежде, что от него отстанут, но целеустремленность Эльвиры была всем известна. Девушка какое-то время молча сидела на кровати, а потом принялась решительно стягивать с Бена одеяло. Тут уж ему пришлось перестать притворяться и начать попытки по отвоевыванию как одеяла, так и права на сон. — Хватит спать, пора идти в библиотеку, ну! — цедила сквозь зубы девушка, оставив тщетные попытки перетянуть одеяло: теперь она усилено сталкивала Бена с кровати, не заботясь о том, что до пола лететь достаточно долго. — Сколько мы спали, пару часов? Дай ещё хоть сколько-то времени! — У нас его и так мало! И мы его напрасно теряем сейчас! В итоге после столь активной побудки спать Бену расхотелось, и он, хмурый и ворчливый, повел Эльвиру в купальни, а затем в столовую. В библиотеке за время их отсутствия ничего не изменилось, даже шахматная доска располагалась на том же столе, и фигуры стояли в том же порядке, как Бен их и оставил. Эльвира сразу набросилась на стеллажи, временами перемещаясь за ближайший стол, чтобы сделать какие-то записи, а Бен уныло играл в шахматы сам с собой, теряя счет сыгранным партиям. Во время очередной такой, Эльвира едва не свалилась со стремянки, пытаясь достать книгу на полке чуть в стороне, но больше за последние часы происшествий не было. Бен от скуки уже осмотрел все витражи в поле зрения, сам походил мимо полок, но никакая книга не зацепила его взгляд, в итоге пришлось вернуться за стол, к шахматам. Сделав очередной ход, Контийе уже подался вперед, чтобы передвинуть фигурку «оппонента», но чья-то рука в черной перчатке с легким стуком установила перед ним вражеского ферзя, поставив Бену мат. Молодой человек хлопал глазами, вперясь в доску и пытаясь понять, что произошло. Эльвира торчала у стеллажа, так чья же это была рука? Бен осторожно поднял глаза и замер. За столом, напротив него сидело порождение, судя по исходящей от него энергетике, далеко не слабое, но агрессии оно не проявляло, что позволило рассмотреть его получше. Оно было одето в красную мантию с глубоким капюшоном, из-под которого выглядывала маска в виде длинного птичьего клюва. Рука, которая скрылась в складках мантии, была не в перчатке, судя по второй руке, в которой порождение держало изящный золотой посох, отставив его в сторону, была черной изначально. Эльвира не обратила внимания на то, что в зале они уже не вдвоем, а Бен не хотел неловким словом или жестом навлечь на них гнев этого существа, тем более что вело оно себя вполне мирно. Фигуры на шахматной доске расставились по изначальным местам, это явно было приглашением сыграть ещё раз. С одной стороны, с реальным противником играть гораздо интересней, с другой, чего ждать от порождения, которое заглянуло к аристократу поиграть в шахматы? И которое умеет играть в шахматы? Но разозлить его отказом было бы ужасно неразумно, и Бен включился в игру. В этот раз приходилось продумывать каждый свой ход и ломать голову над стратегией. Противник тоже не совершал опрометчивых действий, но временами, пока Бен думал, оглядывался на Эльвиру и следил за её передвижением по библиотеке, но негатива от порождения не исходило, даже когда Бен одерживал победы. Это напрягало. Но существо словно читало мысли и, когда Контийе вымотался в конец, наклонило «голову», видимо, в знак благодарности за сыгранные партии, после чего растворилось в воздухе. Эльвира за всё это время не заметила в библиотеке ничего странного, продолжая изучать книги. Бен давно бы уже сошел с ума от такого количества информации, а леди всё читала и читала, делая пометки в своем толстом блокноте. Когда чувство голода стало невыносимым, молодой человек вынужденно прервал это действо и насильно увел Эльвиру в столовую, натерпевшись неприятных минут в коридоре, где все картины почему-то оказались заляпаны чем-то густым и красным, стекающим тонкими струйками на стены и пол. Вдобавок, пол покрылся тонкой корочкой льда, звонко хрустящей под ногами. Подскальзываясь и стараясь не касаться стен, они добрались до столовой, где их снова ждали накрытые столы. Сегодня в меню было множество мясных блюд, в том числе с кровью, но голодными гости не остались. В одном из холлов, через который они должны были пройти на пути в библиотеку что-то неуловимо изменилось. Оба гостя замка остановились посреди зала, решив на всякий случай оглядеться, чтобы их не застали врасплох. Странность первой заметила Эльвира, что неудивительно: рама одного из портретов слабо светилась. Сам портрет и так выделялся на общем фоне своими размерами, изображая женщину в полный рост. Невзирая на возражения спутника, леди упрямо направилась к картине. Бену пришлось последовать за ней. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что рама обледенела. Поэтому на ней так диковинно отражается свет. От рамы по полотну растекалась тонкая, местами потрескавшаяся корочка льда, но рассмотреть изображение можно было отлично. Стройная светловолосая женщина, не молодая уже, если судить по взгляду, надменно взирала с холста, гордо выпрямив спину и держа в руках веер из тончайшего кружева. Серебристо-белое платье красивыми складками спадало до самого пола. На шее искрилось бриллиантовое ожерелье. За её спиной виднелась широкая лестница, и кружились в вальсе пары. — Это холл у главного входа, — заметила Эльвира, — ну или похож. — Такие лестницы при входе тут наверняка в каждом корпусе, — сомневаясь, протянул Бен, предчувствуя неладное. Ему не нравилась эта женщина, слишком…негативное она вызывала отношение к себе, хотя её можно было назвать красивой, а парча, шелк и драгоценности однозначно указывали на высокий статус. Тем более, памятуя о страшном зеркале, он не хотел попасться в аналогичную ловушку, но уже с картиной. Но Эльвира упорно не желала уходить, огрызаясь на попытки увести её, продолжая рассматривать картину. Художник явно был мастером: прорисованные мелочи поражали. Тревога Бена дошла до предела, когда леди на картине резко сложила веер и, смерив парочку высокомерным взглядом, грациозно развернулась и направилась вглубь картины — через весь зал к лестнице. Бен с Эльвирой отшатнулись на всякий случай, но, как прикованные, не отвели взглядов. Блондинка продолжала удаляться, выбирая такой путь, чтобы ей не пришлось обходить нарисованные вальсирующие пары, поднялась по лестнице и скрылась из вида. — Что это было? — медленно и четко спросил Контийе, оглядываясь по сторонам, но не заметив присутствия нарисованной дамы ни на других картинах, ни материально рядом. Эльвира промолчала, обдумывая увиденное и подбирая слова, а потом всё же ответила: — Это не порождение. Я не почувствовала, что это явление связано с теми. — Но и не живой человек. И, похоже, это кто-то из Эташей. Не зря же такой портретище организовали. — Я до сих пор не могу найти в библиотеке списка Семьи, словно с её смертью он уничтожился. Поэтому сомневаюсь, что возможно определить, кто эта леди. — А подписи под картиной нет? — наклонившись к нижнему краю рамы на всякий случай спросил Бен, но в положенном месте образовался целый ледяной нарост, под которым вполне могла находиться табличка с именем художника и названием картины. Только растопить лед или отколоть его не получилось, сколько бы парочка ни пыталась. Озадаченные, но не расстроенные, они решили вернуться в библиотеку, тем более что леди Эташ на картину так и не вернулась за всё это время. «Вечер» прошел по стандартному сценарию: ужин, поход к купальням. Бен снова освободился раньше и опять сидел в круглом мозаичном зале с тем страшным зеркалом. Только в этот раз он упорно смотрел на свои колени, стараясь не поднимать глаза, чтобы не зацепиться взглядом за очередную ловушку. Но долго в одну точку пялиться слишком сложно, и Бен даже порадовался крику из купален, слышному наверняка благодаря относительно тонким дверям. Хотя, конечно, от хорошей жизни так не кричат. Вскочив на ноги, Бен ворвался в купальни, отметив, что планировка такая же как и в соседней секции, и не найдя Эльвиры в первом зале, бросился к бассейну. Пар был на удивление густым, но даже в нём можно было разглядеть, как по краю бассейна мечется огненная лисица, явно пытаясь высмотреть свою хозяйку. — Элви?! Но девушка не откликнулась, а Бен в клубах пара разглядел того самого фантома, о котором она говорила, похожего на обнажённый силуэт скорее женщины. Вода в бассейне была недвижна, но крови или вещей рядом тоже не наблюдалось, как и иных следов Эльвиры. Паниковать Бен не умел, хотя и хотелось научиться, поэтому решительно опустился на мокрый мрамор, вглядываясь в воду. От фантома, который нарезал круги над бассейном, угрозы, что странно, не исходило, переживающая за хозяйку лисица жалась к молодому человеку, взволнованно потявкивая. Её присутствие указывало на то, что Эльвира где-то рядом и жива, но это мало как проясняло ситуацию. Пар был невероятно густой, посторонних звуков слышно не было, но Бен не отходил от края бассейна. Внезапно раздался всплеск, и с кашлем у кромки показалась голова с мокрыми темными волосами. Бен метнулся в ту сторону, пока Эльвира откашливалась и хватала ртом воздух, пытаясь зацепиться за край бассейна. Бен молча наклонился и ухватил её за скользкое от воды запястье, чтобы сначала удержать над водой, а после вытянуть. Девушка прокашлялась, из-за пара над водой была видна лишь её голова, но сейчас было не до смущения. — Что случилось? — требовательно спросил Бен, притягивая её к самому краю, чтобы вытащить. Эльвира вроде откашлялась и восстановила дыхание, собираясь ответить, как из-под воды показалась синюшная рука и, зажав девушке рот, резко утянула её обратно на дно. Бен с трудом удержал равновесие — такой силы оказался рывок. Он упорно не выпускал запястье Эльвиры, с ужасом чувствуя, как холодеет её кожа. Девушка не билась под водой, просто замерла, утягиваемая всё ниже. Понимая, что если они с порождением будут тянуть в разные стороны, положительного результата не появится, а дышать под водой Эльвира не умеет, но надо что-то делать, Бен, надеясь, что не навредит ещё больше, запустил в воду пучком сиреневого света, который рассыпался в воде искрами. И в тот же момент порождение отступилось. Бен ещё продолжал тянуть, и их вместе с Эльвирой отбросило на мокрый мраморный пол. Контийе больно приложился спиной, но надежно перехватил упавшую на него девушку и резво отполз подальше от бассейна, к стене. Огненная лисица радостно тявкала и крутилась вокруг них. Эльвира судорожно глотала воздух и дрожала, хотя в купальне было тепло. Не выпуская девушку, Бен одной рукой нашарил на скамье рядом какое-то белое полотно и завернул её в него, как в кокон. Пока Эльвира приходила в себя, молодой человек настороженно оглядывал бассейн, не теряя бдительности. Прозрачный силуэт по-прежнему витал среди клубов пара, но попыток приблизиться не делал. — Ты как? — как только дыхание Эльвиры стало ровным, спросил Бен. — В норме. — Ромени, зараза, говорил же что тут безопасно. Чёрта с два. — Но Ромени не ошибся, тут… — Я эту тварь в порошок сотру. А ты говорила, что это порождение безобидное. Хорошо, что хоть крикнуть успела… — Это не я кричала, — спокойно произнесла Эльвира, — это крикнула она. Наверное, от радости, что я могу её понять. — Не понимаю. — Это не порождение в чистом виде, это призрак, если можно так выразиться, — ответила Эльвира и поежилась. — Похоже, я единственная, с кем она смогла выйти на контакт. И не хотела причинить мне вреда. Так просто получилось. Так что Ромени прав. Или права, по нему не очень понятно. — И чего она хотела? — Рассказать свою историю, чтоб я передала её родным. Это ужасно, — леди снова вздрогнула и теснее прижалась к Бену. — Она тут умерла. — Где? Прямо в бассейне? — Да. Её утопили. Она была женой кого-то из Эташей. Родом из Пригородов, он женился на ней насильно. Но женщины Семьи были против неё и решили от неё избавиться. Я видела всё её глазами: та женщина с портрета толкнула её в воду, но сама вода стала густая, как… Она не могла выплыть и задохнулась. Всё представили, как будто она поскользнулась и ударилась головой о бортик, а после захлебнулась. И теперь она хочет, чтоб я рассказала её семье, как всё было и что с ней стало. — Но зачем понадобилось её убивать? Она же была простым человеком и в любом случае не прожила бы долго, — искренне не понимал Бен. — Эташи кичились своей благородной кровью, а она — простолюдинка. И была беременна. От услышанного Бен даже замер. Семейные вопросы его волновали мало, но даже он знал, что это страшный грех — отправить на смерть ребенка собственной Семьи, своего не рождённого, но уже члена…. Не важно, кто его мать, — в этом существе по умолчанию кровь твоей Семьи, как можно такое совершить? Неважно как зачатые и рожденные бастарды-полукровки и дети мезальянса по определению являлись членами Семьи и были её частью, хотя в большинстве случаев аристократами по крови и не являлись, да и срок их жизни был значительно меньшим по сравнению со сроком родителя-аристократа. В голове не укладывалось, как старшие женщины Семьи могли допустить такой кошмар. — Эта семейка определенно заслуживала смерти, — процедил сквозь зубы Контийе. — Мы по возможности передадим послание… девушки, но в этой купальне ты больше мыться не будешь. Вдруг она решит ещё чего тебе показать и утопит совсем. Эльвира не стала возражать. Лисица исчезла, и молодые люди покинули купальню. Возвращаясь в свою комнату, пробираясь по темным коридорам, Бен не утерпел и спросил: — Ну как, полученные тобой знания стоят такого риска? Девушка резко повернула голову и надменно ответила: — Стоят. Если знание досталось с трудностями, его ценность возрастает многократно. Если жить, не стремясь развиваться, зачем вообще нужно жить? Мне претит образ жизни сородичей, для них даже те навыки и знания, коими они обладают — вынужденная мера, навязанная нормами воспитания и способ щегольнуть перед остальными. Я же преследую иные цели, и ты это знаешь. И вообще, я хочу снова взглянуть на тот портрет. Эльвира резко изменила траекторию пути, сворачивая к тому памятному залу с картинами. Бену ничего не оставалось, как последовать за ней, хотя особым желанием он не горел: ему уже виделся сон в мягкой теплой постели под балдахином. Недолгая отсрочка, конечно, огорчала, но не сильно. Обледеневшая рама находилась на прежнем месте. Изображение на картине уже не бездействовало: леди Эташ на полотне не наблюдалось, но бал был в самом разгаре. Пары танцевали полонез, вышагивая по залу и не обращая внимания на случайных свидетелей по ту сторону. — У них тут своя вечеринка, ничего интересного, — оценил Бен, намекая, что терять время не стоит, но Эльвира упрямо подошла к раме вплотную, вглядываясь в происходящее на картине. — Вон она, — выдала, наконец, леди, указывая куда-то на задний фон, — стоит у колонны. С недовольным лицом. — Да у её всегда такое лицо, — фыркнул Бен, отворачиваясь, — у них это фамильная черта же. Краем глаза он успел заметить две вещи: сначала леди Эташ неведомым образом оказалась перед всеми танцующими парами, и теперь недовольно смотрела на наблюдателей по ту сторону картины, а потом странности начали происходить с пустыми рамами, развешанными по стенам. Сначала он подумал, что это сгущается темный лед или пар внутри них, но потом, приглядевшись, Контийе заметил, что это из рам проступают силуэты каких-то несуразных существ с чрезмерно длинными конечностями. Рам в зале было много, и из каждой кто-то лез. Эльвира словно не замечала происходящее, рассматривая картину и тихо размышляя вслух, а Бену категорически не хотелось оставаться в этом зале: благих намерений в их сторону прибывшие порождения не высказывали. — Элви, может, всё же пойдем? Нам тут не то чтобы рады. — Нам тут по определению не рады, — отмахнулась леди, но выпрямилась и развернулась, заметив сперва сиреневое свечение в ладонях спутника, и только после огляделась. — Давай-ка потихоньку вернемся в нашу комнату, — медленно произнес Бен, выставляя перед собой светящуюся ладонь. Из стен продолжали вытягиваться гротескные существа, рассеивая всюду неприятную, знобящую ауру. Хотелось оцепенеть, опустить руки и не помышлять о сопротивлении, хотя вроде бы пришельцы не показывали ничего, что однозначно указывало на негатив в сторону гостей замка. Быть может, простой человек ничего бы и не заметил, но аристократы видели и ощущали то, что недоступно другим. — Сваливаем отсюда, — твердо произнес Бен, не глядя, ухватив подругу за предплечье и потянув за собой, очень надеясь, что почти вылезшие из рам монстры не последуют за ними в жилые комнаты и не окажутся молниеносно быстрыми, чтобы нагнать на полпути. Они почти бежали по коридорам и лестницам, не оглядываясь, но ощущая за спиной чужое желание поглотить волю незваных гостей. До комнаты они добрались очень быстро или давящее чувство отпустило их только за закрытыми дверями. — Я не хочу ничего такого сказать, — начал Бен, опасливо поглядывая на дверь, — но похоже, замку мы либо не нравимся, либо он к нам ещё не привык. — Хочешь сказать, что мы злоупотребляем его добротой? И это намек, что нас тут больше видеть не хотят? — сверкнув глазами, процедила Эльвира. — Хотя, может быть, ты и прав, мы явились незваными… — Может быть, пока нам стоит не испытывать терпение местных порождений и заглянуть снова через какое-то время? — В этом есть резон, хотя мне и не хотелось бы покидать библиотеку… Но я узнала достаточно на первое время… Эльвира продолжала взвешивать все «за» и «против» возвращения домой, а Бен послушно молчал, не мешая девушке. Конечно, уходить сейчас показалось бы трусостью, но на первый раз и таких приключений вполне достаточно. В итоге, через полчаса метаний по комнате леди Хоррен решила, что им всё же стоит вернуться. — Тогда собираемся и резво на выход, — моментально подскочил Бен. — Но мы ведь придем сюда ещё раз? — требовательно спросила Эльвира. — Безусловно! — Бен просто отмахнулся, даже не догадываясь, что сам подписался на дальнейшие эскапады. — Собирайся! Оказавшись в Пригородах оба вздохнули с явным облегчением. Всё же находиться в мёртвом владении было не очень легко. — Надо показаться Ромени, — заметил Бен, — идем. На улицах было как всегда: прохаживались фантомы и люди из плоти и крови, спешили по своим делам, переговаривались… В квартале от дома Ромени из переулка на них налетел невысокий человек в мешковатой одежде, явно куда-то торопящийся. Обогнуть парочку у него не получилось, наверное, заметь он их вовремя, столкновения удалось бы избежать, но обзор торопыге закрывал глубокий капюшон, который в итоге и слетел, явив пострадавшим бледное узкое лицо Ромени. — Вы вернулись? — удивленно выдал он, невольно повысив голос, а потом справился с собой и произнес как обычно. — Вроде целы. — Это было очень познавательно и интересно, спасибо вам за… — начала было Эльвира, но Ромени, взмахнув тонкой кистью, прервал её: — Не надо о таком на улице. Идем. Воровато оглянувшись по сторонам, он накинул капюшон и, засунув руки в карманы толстовки, поспешил вниз по улице в сторону своего дома. Дверь магазина оказалась заперта, Ромени подергал ручку, выругался и принялся рыться в карманах в поисках ключа. Наконец, замок щелкнул, и хозяин первым вошел в здание, наплевав на вроде бы положенное по этикету «пропустить даму вперед». Пока они шли за Ромени к прилавку, из задней комнаты появился Киджи и требовательно спросил: — Ну? Ромени, к которому, собственно, громила и обращался, быстро кивнул и, достав из внутреннего кармана толстовки какой-то предмет, сунул его мужчине. Тот довольно хмыкнул и исчез на лестнице. Эльвира вопросительно взглянула на Бена, но Контийе лишь отмахнулся: лезть в чужие дела он не хотел. — Пошли на кухню, расскажите, что и как было, — велел хозяин магазина и отдернул штору, проходя на кухню. Пока гости размещались на диване, Ромени колдовал у плиты, ставя на огонь чайник и роясь на полках в поисках угощения. Гостям жестом было предложено начать, пока идут приготовления, и тут уже Бен предоставил слово своей спутнице, которую так и распирало от впечатлений. Ромени слушал вроде бы и не особо внимательно, но всё же нить повествования не терял, временами реагируя поднятием тонких бровей или кривой полуухмылкой. Наконец, когда Эльвира закончила с основной частью рассказа, хозяин магазина, прихлебнув чая, произнес: — Мне, конечно, всё равно, но хорошо, что вы целы и невредимы. Так ещё и чего-то полезного узнали. Только, если будете где болтать об этом своем «приключении», мое имя не светите, чести мне это не добавит. Бен просто кивнул, ему просьба была понятна, хотя прозвучало это больше как требование, Эльвира заверила, что о посещении Замка распространяться не будет, это не в её интересах. Она также потом вспомнила о просьбе девушки-призрака из купален и принялась рассказывать эту историю более подробно. Ромени внимательно выслушал Эльвиру, потом помолчал немного и, нахмурившись, произнес: — Такой историей никого не удивишь у нас, тут на каждой улице найдешь дом, из которого Эташи забирали себе «жен». Она могла случиться и задолго до моего рождения. Я разнесу по городу, может, кто узнает. Если б было известно имя этой девушки или хотя бы внешность, а так… Печальный взгляд Ромени явно не выражал уверенность в положительном исходе дела, скорее даже человеку вообще не хотелось этим заниматься, но отказать Эльвире он почему-то не смог. Леди благодарно кивнула, Бен облегченно вздохнул и поймал на себе взгляд Ромени. — Слушай, ты ведь мимо «Темных садов» пойдешь? — прищурился хозяин, почёсывая тонкими пальцами подбородок. — Ну, типа того, могу заглянуть, если надо. — Надо. Посылку передашь? Она безопасная, просто презент старому другу. Бен легко пожал плечами: для него это поручение не составило бы труда, тем более хорошие отношения с Ромени — главное, и согласно кивнул. Ромени отошел к кухонному столу, погремел там чем-то, прошуршал и поставил перед гостями небольшой плотный бумажный пакет: — Вот. Там же на бумажке адрес, если забудете, куда надо отнести. — Что там? Бьющееся что или тяжелое? — Не, лёгкое, главное, не сядьте по пути, мять нельзя. — Понятно. Доставим в целости, — усмехнулся Бен и, поднявшись на ноги, посмотрел на Эльвиру. — Ну, пойдем? Леди кивнула и встала, расправила юбку. Ромени проводил их до дверей и ещё долго смотрел вслед. «Темные сады» встретили их привычным шумом и светомузыкой. Эльвира пожелала отнести посылку вместе с Беном, и шагала рядом с ним по вымощенной камнем улице, поглубже натянув на голову капюшон плаща. Мимо них сновали люди, развлекаясь и получая удовольствие всеми возможными способами. Из-за угла перед ними как раз вывернула, судя по всему, не совсем трезвая парочка, довольно бодро направившаяся вверх по улице. Чернокудрая девушка в обтягивающей мини-юбке о чём-то громко разглагольствовала, размахивая руками, а её спутник — высокий мужчина в джинсовой одежде — молча внимал, иногда подхватывая её за предплечье, чтобы не навредила себе, споткнувшись или шатаясь из стороны в сторону. Девушку Бен узнал даже со спины, но вклиниваться и мешать её отдыху не стал, особенно после того, как увидел, что мужчина с ней надежный. Тот одним движением руки прервал начавшуюся драку, мимо которой проходил, заехав локтем в зубы задире. Часть зубов была после выплюнута на асфальт вместе с кровью, но драка прекратилась. Сверившись с бумажкой от Ромени и указателями, Бен быстро нашел нужный бар, усмехнувшись названию: надо же такое придумать — «Лысый кактус»! Народа в заведении было немного, а сам интерьер оказался довольно приятным. За барной стойкой протирал бокалы спокойный мужчина и сначала даже не обратил внимания на гостей. — Доброго вечера, — подойдя к стойке и пристроив багаж на сидении высокого стула рядом, поздоровался Бен, улыбаясь, — у меня к вам разговор. Бармен, подняв на молодого человека усталый взгляд, кивнул, и Бен поставил перед ним на стойку пакет: — Ромени просил передать это вам. Бармен перевел взгляд на посылку, заглянул в пакет, приоткрыл крышку коробки и удовлетворительно кивнул: — Хорошо. Благодарю. Только на будущее: Ромени всё-таки проси…ла. Моя двоюродная племянница — женщина. И печет отличное печенье, которое вы и принесли. Эльвира с кривой улыбкой повернула голову к Бену, который в изумлении уставился на бармена, но тот говорил серьезно, и не верить ему было глупо. Контийе думал, что на такое ответить, как услышал звук открывающейся двери и голоса новых посетителей. Шумная компания как раз ввалилась и размещалась за одним из столов. И, судя по расширившимся от страха глазам Эльвиры, ему не послышалось. Ну, в принципе, нет ничего удивительного, что Гил с друзьями ходят в этот, как и любой другой, бар в районе, но какого черта с ними забыла Линси и уж тем более это невинное ангелоподобное создание — Карина Карес? Бармен уже переключил свое внимание на новоприбывших, а Бен кивнул Эльвире на дверь, забирая со стула их сумки. Девушка аккуратно проверила, до предела ли натянут на голову капюшон и, боясь сделать лишнее движение, зашагала следом за Контийе. Уже почти дойдя до выхода, Бен неловко повернул голову и встретился взглядом с зелеными хорреновскими глазами. И в этих наглых глазах после узнавания не появилось ни страха, ни смущения, ни извинения. Засранец прекрасно понимал, что хоть его и поймали, лично ему ничего не грозит. Во-первых, потому что он на своей территории, и Бен возмущаться не может, во-вторых Бен не тот человек, который пойдет стучать, в-третьих, если кому и попадет, так это Линси, но Бен Гилу всегда доверял и волноваться ему не стоило, и Контийе это знал. Но зато смятение было в глазах Бена, которое Хоррен заметил сразу. Гил всегда отличался умом, поэтому сделал для себя соответствующие выводы, и во взгляде его появилось сочувствие. А это означало лишь одно: дома Бена однозначно ждала головомойка от нежной милой старшей сестры. Одно хорошо, Ракель считала, что настоящей леди не пристало заниматься рукоприкладством. Хотя последняя авантюра получилась очень даже занимательной, за неё можно было бы получить пару тумаков. А судя по тому, что она не последняя, возможно, тумаки ему ещё предстоит получить. Но ведь оно того стоит, разве нет?

24.06.2015 — 31.07.2016, Нижний Новгород