Я не мертв

- Где ты… - голос прервался, как только силуэт иллюзиониста появился в свете фонаря. Хибари нахмурился: Мукуро выглядел ужасно, он еле шел, бессмысленно улыбался и безостановочно шептал имя. Его имя. - Кея… Я не забыл. Твоего имени. Не забыл. Тогда, когда память стремительно тает, оставляя после себя звенящую пустоту, тогда, когда не можешь вспомнить даже, сколько тебе лет… в голове бьется лишь одно слово. Имя. Имя человека, ставшего всем. Имя, отдающееся болью в сердце. Кея. Хибари Кея. - Рокудо, что с то… Итальянец не дал ему договорить, резко бросаясь вперед и впиваясь болезненным поцелуем в губы. Хибари с отвращением оттолкнул от себя парня, вытирая губы рукавом. - Не смей прикасаться ко мне без моего разрешения, жалкий падальщик. – презрительно прошипел он, сдвинув брови. Мукуро рассеяно смотрит на него, уже не помня этого поцелуя. Страшно. Не забыть. Не забыть. В голове с каждой минутой все больше темнеет, и Мукуро с трудом уже помнит свое имя. - Я умру. Завтра. – усмехнулся синеволосый, зарываясь пальцами в волосы. – Да… Я помню это ощущение… Может, умру и сегодня. Слова даются тяжело, гулко отдаются в стремительно пустеющей голове. Как не хочется умирать… Хочется просыпаться по утрам от пения птиц под окном, пить чай со своим соседом, отпуская едкие шуточки, гулять по базе Вонголы, издеваясь над хранителями и над боссом, а по вечерам прибегать домой, сжимая в железных объятия хмурого японца, целовать тонкие губы, слышать тяжелое жаркое дыхание… - Так я и знал. – слишком буднично отреагировал на заявление Хибари, входя в дом. – Ты тупой придурок, жалкий иллюзионистишка. Надо было лечиться, когда предлагали. Двигаться практически невозможно, ноги не слушают, норовя подкоситься и уронить своего хозяина. - Кея… Кея… - без конца повторяет Мукуро, чувствуя, что это имя теряется где-то в тумане. Его резко обрывают, дергая за волосы вниз, и иллюзионист утыкается носом в чужую шею, вдыхая аромат… мускуса? Знакомый терпкий запах возвращает кое-какие воспоминания, заставляя еще сильнее раскалываться мозг. Вонгола, Дечимо, Хром… С каждым прикосновением возвращается память, и Мукуро не задается вопросом «почему»? Хибари тянет его наверх, внимательно вглядываясь в разноцветные потухшие глаза, что-то холодно говорит, но тот его не слышит. Пинком открывая дверь, сдирает с себя пиджак; разрывая пуговицы, стаскивает рубашку, и уже сам Рокудо тянется к нему, хаотично целуя желанное тело. Поцелуй – и Мукуро уже помнит жаркую Италию, тихий стон - и всплывает в голове семья Эстранео. Теперь ясно, что Хибари - источник жизни Мукуро, но даже если бы он был причиной его смерти, иллюзионист не отказался бы от него. Потому что Кея – его. Принадлежит ему. Живет с ним. Целует его. Спит с ним. Его. Не кого-то еще, а его. Вот почему становится плохо, когда Хибари уходит. Именно поэтому болезнь подкашивает тогда, когда рядом нет Хибари. Или нет? Мысли беспорядочно путаются, отвлекают. Мукуро задыхается от накатившего на него возбуждения, когда толкается в узкое тело, прижавшись к часто-часто вздымавшейся груди. Почти глохнет от едва слышного стона, вырвавшегося из груди любовника. Вся тяжесть, все безумие последних дней выплескивается наружу сумасшедшим желанием. Время тянется невыносимо долго, сознание медленно возвращается, а силы все быстрее исчезают. Пот течет градом, легкие раздирают сладострастные стоны, но Мукуро не может сейчас остановиться. Кажется, что остановись сейчас он, и сердце лопнет от высокого напряжения. Кея морщится, упирается в грудь, но иллюзионист уже не может его отпустить. В темноте ярко горит красный глаз с иероглифом «шесть» вместо зрачка. Не отпускать. Быть рядом. Кея. Только это бьется в подсознании. Желание. Мечта. Имя. - Я люблю тебя. – хочется кричать, но изо рта вырывается только тихий шепот. Хибари смотрит озлобленно, до боли сжимает дергающийся внутри орган. Тогда Мукуро не выдерживает и без сил валится на кровать. Дыхание не торопится приходить в норму, голова не перестает болеть, но по телу распространяется сладкая истома. Японец молча поднимается, собирает одежду и неспеша одевается. Недоволен. Как мило. - Надеюсь, стало лучше? – издевательски произносит Хибари, подходя к кровати. «Не представляешь, насколько.» Мукуро потянулся к валявшейся на полу куртке, достал таблетку, проглотил. Пятую за сегодня. И абсолютно бесполезную. Воспоминания, словно удаленные системой в корзину, молниеносно восстанавливались. - Я убил маленького ублюдка. – развалившись на постели, выпалил Мукуро, заставляя брюнета резко остановиться на полпути к двери. - Которого именно? – равнодушно спросил он. - Который на твоем месте, куфуфу. - Не интересует. – бросает через плечо Кея, выходя за дверь. Мукуро засмеялся. Действительно, сдался кому-то бесполезный кусок мяса? Иллюзионист пренебрежительно хмыкнул. Кстати. Кольцо. *** Кея стоит на кухне и пьет кофе, который ненавидит. Забавно. Слегка поморщившись от головной боли, Мукуро подошел к нему. - У меня есть подарок. Хибари вопросительно посмотрел на него, даже не шевельнувшись. Мукуро протянул раскрытую ладонь с лежащим на ней кольцом облака. Парень перевел взгляд на украшение, по-прежнему не двигаясь. - Оя, ты умер, что ли? – нервно заметил Мукуро, чуть ли не в лицо ткнув рукою. - Не мое. – откликается холодно Хибари. То есть как это? Синеволосый рассеяно посмотрел на кольцо. Вот же оно: атрибут облака! - Я не принадлежу к Вонголе, гиена. Это не мое. Кольцо летит в сторону под аккомпанемент веселого смеха. - Знаешь, я ведь тоже не хранитель тумана больше. – склоняя к плечу голову, произнес Мукуро. В глазах Кеи что-то сверкнуло и он внезапно подался вперед, удивляя своего собеседника. - Тогда идем со мной, Рокудо. Мукуро ошалело смотрит на парня, не веря своим ушам. Куда? Зачем? - Ты ведь любишь меня, не так ли? Так соглашайся. Серые глаза смотрят испытующе, серьезно. - Куфуфу, звучит как предложение руки и сердца. - Отвечай. Нет. Почему-то становится неуютно и немного страшно. Нет. Да. Куда угодно, даже в Ад. Да. По ушам бьет заливистая трель дверного звонка, и Мукуро вылетает из кухни, радуясь отсрочке от вопроса. На пороге стоят Каваллоне и Савада. Они выглядели очень обеспокоенно, но, увидев иллюзиониста в довольно приличном состоянии, сильно переменились в лице. - Ты чуть не убил Данте! - Как ты мог напасть на своего товарища?! - Если бы не смотрители на кладбище… - Совсем с катушек съехал?! Мукуро немного приуныл. Значит, сопля эта все же жива? - Мукуро. У тебя опять был приступ? – сдвинув брови, требовательно спросил Тсуна. - Нет. Просто я захотел его убить. Дино нахмурился. - Хочешь оставить у себя в привычке пытаться убить всех хранителей облака? Мукуро гневно на него посмотрел. - Кею я убить не хочу! А этот… Данте даже хранителем называть не стоит. Сопля. - Он младше тебя… Но Тсуна вдруг прерывает блондина, всматриваясь в лицо иллюзиониста. - Что ты сказал? Убить… не хочу? В настоящем времени? Дино болезненно морщится, уже гораздо мягче глядя на Мукуро. - В настоящем. – подтверждает тот. Все. Пусть знают. Они с Кеей больше непричастны к Вонголе. Вскоре их вообще здесь не будет. И, может, рядом с ним смерть отступит. - Мукуро…- устало начал Савада, но парень протестующее поднял руку, направляясь в кухню. – За мной. Гости переглянулись и ринулись за Рокудо, постоянно обмениваясь красноречивыми взглядами и оглядываясь по сторонам. Повсюду чувствовалось пламя тумана. И это удивляло. Мукуро, что ли, дерется с кем-то все время? Бывший хранитель тумана вошел в кухню. Хибари мрачно на него взглянул и приподнялся со стола, на котором сидел. Следом ввалились Тсуна и Дино. Кея нахмурился и отступил на шаг назад. - Куфуфу. Хибари Кея, собственной персоной, как говорится. – насмешливо сверкнул глазами Мукуро, кивая в сторону японца. – Мы из Вонголы уходим, Тсунаеши-кун. Каваллоне ошеломленно вдыхает воздух, а Савада подходит к иллюзионисту и кладет руки на его плечи, взволнованно глядя в удивленные глаза. - Мукуро, кроме нас троих, здесь никого нет…