Прощание.

Я хватаю тебя за руку — резко, стремительно, — и сразу же отпускаю. Чтобы ты ни о чём не догадался. Я пишу это в жутком психозе и просто надеюсь, что ты это потом найдёшь и прочитаешь. После того, как поймёшь, что убил. Мне осталось жить недолго. Скажи мне, что может чувствовать человек, которого убивает лучший друг? Я целую тебя в губы, и мне кажется, что это последнее наше прощание. А сердце стучит с такой силой, что кажется, что оно скоро остановится, затихнет. Бабочки в животе падают, рассыпаются, и остаётся неприятный осадок. Пыль под ногами, на деревянном отполированном столе, на полке со свежими и старыми книгами. Они пахнут чернилами и терпкой бумагой. И на них тоже пылинки. Пылинки жгучей ненависти. К самой себе. Я люблю книги, что бы там Софи не думала. Это другой мир, реальность, Вселенная — называйте, как хотите. Я люблю читать, но психологию, триллеры, трагедию. Треш, хадкор, расчленёнка и дикий ужас. Так, чтобы сердце на некоторых моментах от страха начинало сильнее биться. Никаких соплей и романтики. Это — для четырнадцатилетних ванилек с завышенной самооценкой и цитатами в социальной сети а-ля: "Когда-нибудь ты меня бросишь, а я умру (спрыгну с крыши или моста, ведь это так романтично! И больно. Если не летальный исход, то жуткая боль и агония), а ты поймёшь, что я одна такая на свете (по словам экстрасенсов и медиумов, ваших копий на Земле десятки) и тоже совершишь самоубийство". А потом мама придёт и скажет делать уроки. Нет, в кое-чём ванильные цитаты правы. Мой самый любимый звук — твоё бьющееся сердце. Я готова слушать его часами. И моё сердце тоже бьётся — но уже не так сильно и уверенно. Тихо, спокойно, медленно. Словно знает, что биться оно скоро не будет. Ты обещал меня убить тогда. И это была не шутка. Твои злые слова, мутные глаза, внутри которых неясно видятся сожаление и любовь. Хрупкая, но не ломаемая. Она не разобьётся. Больше никогда. И я виню себя за это. Ты валялся на спине и корчился от боли, пока Данте тебя добивал. Он не позволил сделать это мне. Он знал, что я не смогу. Он знал о моих чувствах к тебе. И поэтому каждый раз в ответ на каждое доброе слово, на ласку, на попытку поцелуя лишь поджимал губы и молчал. Разбивая мне этим надежду. Ты когда-то дал мне шанс. А я плюнула на него. Ты лишь моё прошлое. Жить нужно настоящим. А ты летел с огромной высоты вниз и кричал, что я мерзкая искательница. Я не хочу больше тебя видеть, понял? Я уже другая. Более мудрая, с опытом и внезапно появившейся добротой. И мне плевать на твоё мнение. Ты прекрасно знаешь об этом. Тогда Данте, едва только услышав о моём поступке, обнял меня. Без слов, молча, крепко. И я... почувствовала себя защищённой. В первый раз в жизни внутри была не огромная пустота, а быстро бьющееся сердце в груди. Оно стучало так, словно хотело выбить рёбра. И впервые в жизни я была живой. Это был наш первый поцелуй. И больше не было боли. Была лишь истина — я жива. И я люблю его. А ты пообещал мне новую жизнь, надеясь, что я последую за тобой обратно в Синдикат. Это была моя последняя ложь. Клянусь. Когда-то я помогала тебе. Помнишь? Ты же не был против? Я отдала всю себя. Без остатка. И ты в первый и последний раз счастливо улыбнулся. Спустя несколько лет улыбка сменилась злой ухмылкой, а добрые слова — ядовитой руганью. А я лишь смеялась тебе в лицо. Мне просто плевать на тебя. Я другая, Ридер. Я уже не злая. Мне не нужна эта власть — тёмная, порочная. Мне нужен лишь один человек. Мне хватило случайного прикосновения тогда. Оно решило всё. Небольшой адреналин по венам — и жизнь изменилась. Но мне нечего терять. Когда-то я нагло, без сожаления, разбила тебе жизнь несколькими словами, только ухмыляясь в ответ на злые обвинения. Я бы сделала это ещё тысячу раз, лишь бы увидеть, как твоя ледяная маска спадает; как ты едва пытаешься сдержаться, чтобы не врезать на мне. Я бы стояла и смотрела на твоё одновременно враждебное и обречённое выражение лица; я бы смеялась над тобой, как делала это тогда; а ты снова бы поднял руку, но не смог бы ударить меня, сил бы не хватило; даже после моих язвительных комментариев ты просто сжал пальцы в кулак. Я знаю, что тогда сделала то, чего ты уж точно никогда не ожидал. Ты не надеялся на это, я знаю. Я целую тебя в губы, и мне кажется, что это последнее наше прощание. И я снова бежала от себя. В пустоту. В мой личный Рай, который теперь казался мне мучением. Я готова была кричать, рыдать, биться в истерике и звать на помощь, — ­­всё, лишь бы не находиться в пустоте. А потом появился Данте — яркий огонь во тьме. Он дал руку, помог, без единого слова и вопроса. Он сделал меня человеком, с чувствами, ошибками и нежной, хрупкой любовью. Давным-давно ты пообещал, что никогда не позволишь мне быть одной. Я же в ответ поклялась, что не предам тебя. Мы оба не сдержали своих обещаний. Я оттолкнула, ты ушёл. Я обманула. Я уничтожила всё хорошее в твоей жизни... ...Извини? Ты простишь. Я даже не сомневаюсь. Ты никогда не задумывался над такими вещами. Ты принимал меня любую, как тогда, — грязную, пьяную, полураздетую и глупо смеющуюся. Ты даже не спросил, что случилось. Просто умыл, пока я едва не падала, держась за тебя, на трясущихся ногах, потом уложил в кровать и всю ночь сидел рядом, поглаживая по голове. На утро я не услышала ни одного вопроса на эту тему, кроме того, как мне спалось. И всё. Даже беспокойства особого не было. А мне было жутко стыдно, что я пришла в четыре утра в таком виде. Я помню, что извинилась, а в ответ было лишь одно слово. Обращайся. Когда-нибудь, когда ты уже полностью станешь ненавидеть меня — да, обязательно. Я просто хочу знать, что ты заглушил эту проклятую любовь в себе. Я просто хочу видеть, как ты зло кричишь на меня. И я хочу ощущать, как ты меня бьёшь. Нет, я не мазохистка. Просто это будет обозначать только одно. Ты смог, Ридер. Я бы предала всех, кого только возможно, лишь бы сохранить тебе жизнь. Своим враньём я тогда спасла тебя. Да, Ридер, убей меня, покажи, что ты твёрд характером и не поддаёшься на красивые слова. Давай, ты же мужчина! Почему ты никогда не мог этого сделать? Наша дружба была обречена на уничтожение. Ты верил, а я?.. А я нагло врала. Ты был мне другом — не более. По крайней мере, мне хочется в это верить. Я сама разрушила свою жизнь, и сама буду её собирать заново. Я не подпущу никого к ней, никому не дам её восстановить. Это единственный способ быть счастливой — жить настоящим, уйти из прошлого, оставить его далеко позади. Нет, я не позволю. Данте смог. Он сделал то, что не смогли другие. И за это я ему благодарна. Он хороший человек. Да, я люблю его, Ридер. Уясни это, хорошо? Ты остался в другой жизни. И ты мне мешаешь. Точно также, как я тебе. Всё обернулось кошмаром. Вместо тебя мишенью стала я. И в этот момент стало больно — что должен чувствовать человек, которого убивает его бывший лучший друг? Не прошу помощи. Я молю Небеса об одном — чтобы с Вейлом было всё хорошо. Ему есть что терять. Прости меня, Ридер, за всё. Я просто закрою глаза перед смертью. Я не боюсь, ни капельки. И я готова. Давай, у тебя осталась одна секунда. Когда-нибудь ты это прочитаешь, я знаю. Я хочу, чтобы ты понял: я предала тебя ради твоей же жизни. Так что просто скажи мне спасибо. Это единственное, о чём я тебя прошу. Прости меня, Ридер. Прощай.