Сердце жестокое, сердце бьющееся

Цезарь недоумевал. Это легко читалось на его лице. Вульпес понимал, что тот не знает, чего ожидать от курьера, склонившего фрументария к разрушительным поступкам. С другой стороны - в руках девушки находилась фишка, которая одним махом могла уничтожить бункер с тайными силами врага, до поры до времени спящими. Легаты твердили, что его ждет казнь в виде бессильной, мучительной смерти, но Цезарь оставлял за собой право выбора будущего фрументария. После долгих бесед и убеждений перед Вульпесом встал выбор: отстоять свое право носить имя, покончив с курьером и забрав фишку, либо стать изгоем. Стоит ли озвучивать путь, по которому ему предстояло пройти? Так или иначе, он станет испытывать угрызения совести, стыд, нерешительность, ибо то, что зародилось в нем уже дало свои ростки в его сердце. Он знал, что оно сильно, и не мог справиться с этим, как бы ни хотел. Это была река, с глубокими, мутными водами и быстрым, вольным течением - бороться с нею не хватит сил, но возможно использовать это. И оно было... прекрасно. После того, как он нашел курьера, он не мог разобраться в том, что испытывает. Словно дремлющее существо, недовольно ворчащее на раздражающие звуки вокруг, переворачивающееся с боку на бок, - веселье? Или трепет? Может, даже желание заботы. Как это назвать? Поднявшись, та выглядела мрачной. На плече появился свежий след от когтей, довольно глубокий, но успевший затянуться. Она казалась немного бледнее, чем обычно, глаза заметно резко выделялись на осунувшемся лице. Не сказать, что она испытывала то, что сподвигло Вульпеса уйти из Легиона. Но Лаверн немного оживилась. Стоило ли лишить жизни это сущство и забрать фишку? Она рассмеялась в ответ на его просьбу защищать ее. Что-ж, быть может, это прозвучало несколько по-иному. Но все же: жизнь или смерть? Терзающий его вопрос на время затих, но до тех пор, пока он не заметил четырех воинов. Среди них был знаменосец - они шли в бой. Так шли казнить неугодных, которых можно было отыскать по всей Пустоши. Значит, теперь он - враг Легиона. И курьер была рядом, а она могла пострадать. Та, сидя перед разграбленным караваном, погрузилась в себя, ничего не замечая вокруг. Стоило больших усилий вернуть ее в реальность, и она спросила: - В чем дело? Он указал в сторону надвигающихся к ним легионеров. Лаверн неопределенно хмыкнула. - Ты ведь один из них? С чего такая настороженность? "Один из них" неприятно резануло слух. Будто он был совсем чужой. "Снова загадки ощущений", - досада разливалась внутри. - Уже нет, Лаверн. - Послушай, - она сделала глубокий вдох, - Если ты чего-то не договариваешь, лучше сказать об этом прямо сейчас. - Они собираются убить нас обоих, - честно признался Вульпес, - Я даю слово, что не утаиваю ничего, что бы тебе навредило. Спроси она его раньше, он не был бы в состоянии ответить. Но что тогда? Сумел бы бывший фрументарий найти в себе силы, чтобы противостоять этой неведомой силе? Сумел бы, погасив ее жизнь, существовать и далее, так же, как и до встречи с курьером? Ее лицо сейчас выражало открытость, как никогда. Она внимала, стараясь понять, но и сомневалась. Следовало бы найти какие-то слова, объяснить ей. Как это сделать? Решение пришло само собой - объятия стали связующими нитями. Лаверн укрепила их, прижавшись в ответ. Ее била мелкая дрожь, она - как утопающий, продрогший до костей, хваталась за него. Стоил ли его уход из Легиона этого? Если бы его спросили, он ответил бы, что да. Не испытывая полной уверенности, но в готовности защищать то, что теперь называлось его резондетре. Каньоны. Мертвые, холодные гиганты, спящие в пыли радиоактивной пустоши. Такими они ему казались. Вульпес никогда не задумывался о том, что может вызывать тот или иной предмет, так как это порождало разрушительность. И зачем? Скала - это скала, солнце - это солнце. Выполняющие свою роль предметы, которые играют на руку или мешают. Теперь это было не так важно. Лаверн сказала, что они пойдут в Ред-Рок, лагерь Великих Ханов. Что же ей понадобилось там? - Как... тебя называть? Вряд ли Ханы обрадуются, услышав латиницу. Ответ не заставил себя ждать. - Фокс. - Мистер Фокс, значит? А как же имя? - Я думаю, не стоит напоминать, что у курьера нет даже фамилии, - фыркнул Вульпес. Повисло неловкое молчание, из-за чего он испытал укол совести. - Так или иначе, все знают только одну Лаверн, - как можно мягче произнес мужчина. - Могу я спросить? - как ни в чем не бывало, она резко свернула тему. Очевидный, жадный интерес. Ее любопытство можно было понять, но это было не то, о чем следовало говорить. - Нет. - Уфф, ну и недотрога, - буркнула Лаверн, а через минуту та уже неслась впереди на полных парах. Вульпес только и догадывался: это было вызвано его отказом, или чем-то еще? Поселение удалось разглядеть не сразу. Нужно было отдать должное, лагерь располагался как нельзя лучше. Трудный для обнаружения, удобный для того, чтобы скрываться на скалах для обстрела по открытой со входа местности. Курьер, остановив местного Хана, поинтересовалась неким Оскаром Веласко. Хан, в свою очередь, охотно рассказал, что тот ушел на охоту в Пустошь, и Вульпес и Лаверн могут остаться здесь и подождать его. Так значит, ради некого Оскара она решила отправиться сюда? Внутренний голос сделал нелестный выпад: "А ведь раньше ты совершал более благородные поступки". Напичкав радиацией и смертью Серчлайт? Конвоируя опасных и жалких людей в рабство? Рабство - эта мысль задела его память. На миг он испытал какое-то удовольствие оттого что вскоре кучка этих дикарей будет трудиться в каменоломнях и таскать тюки с камнями. Не останется слабых, изнеженных мечтой Вегаса, вызывающих жалость у курьера, и та поймет, наконец, что они не стоят ни ее внимания, ни ее сил, драгоценных сил, потраченных впустую. - Хочешь тут остаться? Я могу замолвить словечко, - окликнул Вульпеса чуть сиплый женский голос. - Хочу понять, - он хотел продолжить, но те слова, что так легко рождались в его голове, так не желал произносить мужчина. - Что же? - участливо поинтересовалась Лаверн. - Смогут ли эти люди нести бремя рабства, - как можно уверенно выговорил тот. - Так значит, из Легиона тебя не выгоняли, - повела бровью девушка. "Нет-нет-нет, это не так!" - он, подобно мальчишке горел желанием оправдать себя. - Лаверн, - устало вздохнул он, - Цезарь давно предугадал все возможные ходы любого сообщества, которое существует на Пустоши. И для Великих Ханов существует только два пути. Позорно сдаться на служение, либо умереть. "И теперь, Вульпес - эти люди заслужили этого?" - голос Лаверн, он так и разносился в его голове. - Держи, - курьер передала ему рюкзак, - Найди нам где-нибудь местечко на ночь, а я пока осмотрюсь здесь. - Ты стреляешь намного лучше, чем лжешь, Лаверн, - Вульпес подозрительно осмотрел ее с ног до головы. Ее состояние.. было странным. - Да ладно, я же не могу сидеть на месте! - с досадой пнула она горсть песка, вздымая пыль. Вульпес смотрел ей вслед и не мог отделаться от тревожного чувства. Он отыскал свободный шатер. Хан, что говорил с ними прежде нашел Вульпеса, сообщив, что Оскар уже вернулся. Он ушел, объяснив, как найти Веласко. Он решил встретить человека, ради которого Лаверн проделала такой путь. И он испытал замешательство, узнав, что это - старик, вызволенный ею из Биттер-Спрингс - Оскар рассказал. Хан, увидев за плечами незнакомца уже увиденный однажды рюкзак, все понял. Добродушным жестом подозвав к разведенному огню, он сказал, как они пересеклись с курьером. Признался, что был благодарен ей, словно провидению: здесь от него была польза, ему выражали уважение и брали пример - он был нужен. - Как она теперь? Все носится по Пустоши? - старик пошевелил углями палкой. Вульпес замялся. Как можно на это ответить? Он и сам не интересовался, замечая только то, что порой проступало на лице курьера. - Подозреваю.. - начал было он, но Оскар бесцеремонно оборвал его, недовольно ворча. - Какой же ты мужчина, если не знаешь, что с твоей женщиной делается? Вульпес опустил взгляд. Его престыдил немощный старик, поставив под сомнение и его внимательность, и выставив напоказ едва скрываемые чувства. Однако Хан был прав - пока бывший фрументарий так тяжело пытался справиться с собой, с Лаверн что-то происходило. Ее бледность, временная отстраненность, а порой и излишняя раздражительность должны были дать ему понять, что с ней что-то не так. И он не принял эти знаки всерьез. - Балда, - Веласко достал из кармана куртки флягу, отпив из нее, - Я, развалина, этой девчонки больше достоин, чем ты. Вульпес упрямо уставился в землю с таким видом, будто старался доказать, что если достаточно напрячься, взгляд мог воспламенить. Такого позора он не испытывал никогда. Какое-то время они сидели молча. Временами Оскар фыркал, кривляясь в различных гримасах, а после встал и стал копошиться в каком-то потертом ящике. Достав оттуда ворох одежды, бросил бывшему фрументарию: - Оденься, а то ты как.. Он не договорил, но примерный смысл был понят. Ему и самому с радостью хотелось избавиться от тесной, ужасной кожаной брони. Переодевшись, Вульпес вручил ее взамен, после чего Хан наскоро выпроводил Вульпеса. - Ах, да, - вспомнил Оскар, - Скажи ей, что мне в Пустоши встретился караван, он был сожжен. Завтра я смогу проводить вас туда. Согласно кивнув, Вульпес оставил рюкзак в лагере, а сам отправился на поиски Лаверн. Она заметила его присутствие. И теперь он сидит рядом, задумчиво вертя пустую капсулу препарата. Все прояснилось. - Как долго ты собираешься со мной возиться? В словах слышался укор. Вульпес помешал ей завершить начатое. И был уверен, что не позволит ей продолжить и впредь. - В моих действиях нет... Двойного дна. Все ответы, которые ты хочешь получить, перед тобой, Лаверн. - Вот как? И где же ответ для этой чертовой фишки? - она спросила с легким вызовом. - Что ты видишь? - Охамевшего маньяка-шпиона, - буркнула она. - Что ты видишь перед собой, Лаверн? - переспросил он. Она обессиленно вздохнула. - Все серое. Только горы красные. - И этот мир тебя устраивает? - Но что я могу? - взвилась девушка - Люди убивают, калечат, страдают - везде, куда бы я ни пошла. Даже себе не в силах помочь, а ты предлагаешь мне изменить все это? Наивность была ее слабостью. Надежда все еще горела, согревая ее сердце. Это оказалось внутри, скрытое глубоко и укрытое от чужих глаз. И все это до сих пор держало курьера, не давая потеряться насовсем. Она выбрала забытье, надеясь, что эмоции ее покинут. И до сих пор чувствовала. - Только большинство сможет изменить Мохаве, Лаверн, - он успокаивающе улыбнулся, - Но у тебя в руках есть то, что облегчит жизнь многих. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты поддерживать работу запущенного механизма. Начинало смеркаться. И первым подал голос мужчина. - Оскар уже вернулся. Он нашел то, что тебе будет интересно услышать. Завтра он навестит нас, - сообщил Вульпес, затем, немного помедлив, добавил: Возвращайся, когда пожелаешь нужным. И он ушел. А вернувшись в шатер, заметил Оскара, в нерешительности сжимающего в руке светло-голубую ленту. - Это от моей семьи. Осталось. Держи, - он протянул вещицу Вульпесу, потоптавшись немного на месте, и, так и не найдя слов, пошел прочь. Лаверн вернулась. Ей наверняка не стало лучше, но она, сев так близко к нему, положила голову на плечо. Доверительный, греющий жест. Пусть и просто так, но для себя такого он был не достоин. - Оскар нашел еще один караван. Такой же, как мы видели у дороги. - Ты говоришь это чтобы утешить меня или потому-что тебе хочется что-то сказать? - Я верю, что ты сделаешь верный выбор, Лаверн. Поэтому я все еще жив. - Кажется, начинаю догадываться, почему тебя вычеркнули из кружка Справедливости. Вульпес протер руками лицо, будто смывая нахлынувшие мысли. Он оставил Легион. - Прости, Вульпес, - тихо извинилась Лаверн. - Джон. - Что? - Джон Фокс, - пояснил он. - Это как в песне Пегги Ли? - улыбнулась. - Пусть будет так, - как-то обреченно ответил мужчина. Они еще долго так просидели, пока Фокс не заметил, что Лаверн крепко спит. Прим. Raison d'être - от французского, словосочетание, означающее "смысл жизни". Отсебячина автора: Большое спасибо тем людям, которые читают свежевышедшие части. Чем больше вас таких, тем легче и быстрее мне писать. Надеюсь, вам интересно читать. В крайнем случае - делайте замечания, выражайте пожелания, я постараюсь это реализовать.