Стопроцентно идеальная девушка

      Я редко бывала в больницах. В моей семье никогда не было принято тратить деньги на лечение, как я уже упоминала, моим единственным лекарством были пластыри и ледяная ванна при температуре. И при посещении палаты Чон Иль У вместе с Джесс я, помниться, сильно удивилась её нелюбви к этому месту.       Теперь я понимала причину. Невыносимо белые стены, белые простыни, белые халаты врачей и безукоризненно отглаженные униформы медсестер, тихие шелесты рельсовых дверей палат, пластиковый шорох упаковок таблеток и скрип аппаратуры… Вкупе со спертым кондиционерным воздухом атмосфера ощущалась примерно такой же, как в крематории, и жутко давила на всех, кто сидел и ждал в помещении у операционной.       Как говорил кто-то из известных: «вокзал видел больше искренних поцелуев, чем ЗАГС. А стены больницы, возможно, слышали больше искренних молитв, чем церковь». За точность цитаты не ручаюсь, но этот «кто-то» был несомненно прав. Страшно представить, сколько слез и молитв видели стеклянные двери, у которых сейчас сидела наша делегация – но мне было не до философских размышлений о высоком. Я стискивала маленькую руку Джейка в своих ладонях и старалась всеми силами удержаться от паники. И трудно было понять, кто кому сейчас больше был нужен – он мне или я ему.       Из всей компании ожидающих конца операции и толпившихся в коридоре, мы с ним были самыми младшими. Остальные уже давно перешли в статус «взрослых» - но сейчас они все волновались не меньше моего.       Эстер вместе с Чхве Кирой сидели напротив нас и вполголоса о чем-то яростно спорили. Иногда одна из них вскакивала и начинала размахивать руками, но вторая тут же усаживала её на место и все продолжалось снова. Эти двое упорно делали вид, что дела превыше всего и беспокоиться о Джесс им не стоит. Но эмоции из раза в раз брали верх над контролем, и то одна, то вторая женщина периодически взрывались и теряли самообладание.       Иль У вместе с Ки У-сонбе заняли противоположный от дверей угол, молча охраняя напольный фикус. Как бы не ссорились и не тянули отношения наш топ-стар и моя рыжая начальница, все-таки между ними были близкие чувства. А уж про Жнеца и говорить было нечего – на нем с самого начала операции не было лица.       Влево, через одно место от меня, которое занимал Джейк, я старалась вообще не смотреть. Там сидел огромный черный ворон в пальто с высоким воротником, молча закинувший ногу на ногу и не перебросившийся ни с кем из присутствующим ни одним словом. Только Джейк при виде него крикнул «Папа!», повис на полах пиджака, получил порцию через чур сильных объятий и все, на этом человеческие эмоции закончились. Мужчина сел на край лавочки, взял за руку сына, ни с кем не поздоровался и никому ничего не сказал – но как я заметила, и никто из нашего табора не удосужился с ним пересечься взглядом. Отчего-то все обходили его стороной, хотя в произошедшем никак не могло быть его вины. Но почему-то… Чхве Сын Хен, так не вовремя вернувшийся из своей Франции, сейчас представал в маленьком коридорчике персоной нон-грата.       После того, как я покинула наш центр безопасности и приехала в больницу, прошло несколько часов. За это время никаких известий не поступило – Джесс была в операционной, Джеймс Спенсер, получив мое сообщение, тут же вылетел первым рейсом из Калифорнии, но ждать его прилета было бессмысленно, а информации нам, беспокоящимся, никто не давал. Эстер не хотела привозить Джейка сюда, в больницу, но Кира, оставившая маленькую Джи Ин на мужа, решила, что он не останется дома – так и вышло. Но может из-за того, что он еще был слишком юн, может потому, что рядом с ним был сейчас отец, он был самым спокойным из нас всех. Я искренне завидовала его безэмоциональности. Мне она была недоступна – я так переживала, так паниковала, что не могла ни думать о чем-то, ни даже молиться. Я разочаровалась в тех силах, что принято называть Небом или Богом, они никогда не слушали меня. Да и Джесс, насколько я знаю, тоже никогда не надеялась на них, она предпочитала полагаться на себя и людей, которым доверяла. И вот сейчас все эти люди вместе со мной могли только ждать – это было невыносимо. Ожидание сводит с ума куда быстрее остального… но что еще мы могли?       Не раз и не два мне на телефон приходили смс о пропущенных вызовах из агентства Джесс. Менеджер Ким, узнав, что я плюнула на весь рабочий график, тоже названивал мне с пугающей частотой, но я никому не отвечала. Что я могла сказать? Что мой вечный двигатель, постоянно пинающий меня вперед, сейчас тихо угасает в операционной из-за какой-то американской проститутки с грудью десятого размера? Что я не могу ни о чем думать, потому что мой мозг работает только в направлении жизни-смерти этого человека? Надо было просто ждать… Но сколько бы продлилось это омерзительное ожидание?       После 3х часов неподвижного сидения на одном месте я впала в какой-то ступор. И только громкий, противный звонок телефона мисс Ли вывел меня из транса, и не только меня – все подняли головы и навострили уши, словно это послужило каким-то сигналом. Эстер приняла вызов, внимательно выслушала то, что ей сказали и, ничего не ответив, выключила телефон. - Лиззи под следствием. Доказательств хватает, чтобы посадить её за решетку до самой старости. Она сделала это из-за Картера… - она мрачно ухмыльнулась, - сколько лет же она пыталась до Джесс добраться, идиотка… Ну ничего, теперь будет много времени осмысливать свои поступки, шмара подзаборная…       Те, кто знал, о ком она говорила, молча кивнули. Те, кто не знал, остались в недоумении. Главный человек нашего беспокойства до сих пор был скрыт стеклянными дверями – и мы продолжили ждать. Хоть меня и сводила с ума невозможность ничего предпринять. Снова полагаться на сверхъестественные силы я не хотела. ***       Операция шла около 5 часов. Затем двери открылись, нашу болящую перевезли в VIP-палату, запретив туда вход всем живым, кроме медсестер, а мы, увидев, что Джесс все-таки не отдала богу душу, как дохлые улитки расползлись по всему периметру больницы. Кира тут же уехала домой к Чжи Ену и Джи Ин, Иль У, поупиравшись с полчаса, все-таки внял здравому смыслу в роли Эстер и тоже уехал, едва утолкав за собой Ки У-сонбеннима. Мисс Ли очень хотела остаться, но у нее утром должен был быть какой-то гипер-важный слет. Она понимала, что из коридора все равно ничем не поможет ни Джесс, ни нам, оставшимся, так что крепко меня обняла, поцеловала Джейка, обожгла взглядом Сын Хена и удалилась, цокая каблуками по больничной плитке. Остались только мы втроем.       Я не была причастна к их семье. Муж, пусть даже и появившийся так не ко времени, все равно был самым близким опекуном нашей горгоны, Джейк не отлипал от отца (так же, как не собирался в ближайшие сутки отпускать мою ладонь), а я… я просто не могла заставить себя подняться и уйти. Ноги не слушались. Тело не повиновалось. Я в жизни ни за кого так не переживала, как за Джесс в эту ночь, и что бы я не приказывала своему телу, сейчас оно не было готово оставить Аллен. Так что я продолжала сидеть на лавочке, дергаясь, нервничая, всей кожей ощущая ненужность своего присутствия… и все равно оставаясь на месте, час за часом. - Ты Им Ён? – глухой, с низкими рычащими нотками голос мне еще не доводилось слышать. Подняв красные сухие глаза на Сын Хена, я поняла, что это он обращался ко мне.       Кивнула. Взгляда не отвела. Я впервые видела мужа Джесс вживую. Конечно я не могла не знать «Big Bang», они лучшая и самая известная группа в Азии, своего рода Короли Халлю, и даже если бы я жила в каком-нибудь селе, все равно бы знала о них. Но встречаться нам еще не приходилось… какая жалость, что самый красивый мужчина из пятерки лучших на самом деле оказался таким козлом.       Меня сейчас не впечатляла ни его карьера, ни внешность, ничего – я слишком хорошо помнила женщину, рыдавшую ночами напролет из-за его отъезда. Я помнила всю горечь её переживаний и все слабости, родившиеся тоже из-за него. Джесс не заслуживает быть слабой. Не заслуживает такого сомнительно подарка, как слезы и чувство ненужности. Парадокс: она слишком сильная для того, чтобы быть абсолютно одной. И если уж этот мужчина когда-то дал ей возможность иметь свою поддержку, то отбирать её было совсем скотством. - Джик рассказывал о тебе, - кажется, Сын Хен совершенно не волновался. По венам пронеслась краткая жгучая волна неприязни, - ты ведь была с Джесс все время, пока я отсутствовал?       Я могла бы вытащить телефон и ответить нормально, но я предпочла ограничиться еще одним кивком. Что мне его вопросы? Да, он очень важная персона, но я его не уважаю и не испытываю к нему никаких чувств, кроме отчуждения. Он посторонний и не добрый человек. Контактировать с таким мне противило. - Нуна, я есть хочу, - Джейк подергал меня за руку, я еле выдавила гримасу, издалека похожую на улыбку, - пойдем в кафе? Пап, ты голодный? - Да, я бы перекусил, - мальчишка вопросительно посмотрел на меня, я покачала головой.       Они ушли вдвоем, я осталась сидеть у палаты. Если Сын Хен вернулся, это может означать только одно: дождавшись выздоровления нашей чокнутой, мы с ней расстанемся. Не суть важно, что она будет делать со своим браком, разведется ли, оставит ли все как есть, может у этого мужчины есть какие-то непостижимые заслуги, за которые она его простит, но факт оставался фактом – я перестану быть ей нужна.       Она мне – нет. Но с этим я как-нибудь разберусь. Расставание с сонбе было болезненным, но прошло как-то скудно, я даже особо не поняла, как все случилось. А здесь… у меня будет море часов, когда я буду взвешивать все за и против, миллионы минут, когда буду в отчаянии одиночества утопать в работе. И даже редкие встречи с Джесс не станут мне спасением. Её семья вернулась, а моя, пусть даже иллюзорная и фиктивная, растворилась.       Каникулы кончились – вставай, Ён. Как всегда, ты на обочине жизни… но есть ли смысл расстраиваться этому факту сейчас? У тебя были полгода волшебного существования. Ты поняла, что такое быть любимой и нужной, ты чувствовала, что в тебе есть надобность и ты была счастлива. Все знают, что и плохое и хорошее всегда заканчивается, так есть ли резон грустить о том, что все равно должно было случиться рано или поздно? Мечтать ты научилась. Но хватит воображать, что жизнь тебе что-то задолжала. Ты выбралась из оков той семьи и той работы, которые только принижали твою спину вниз, ты стала известным лицом и твои старания оценили. Ты завела друзей. Ты даже была любима! – и все равно хочешь чего-то еще?       Я не плакала. И внутри не ощущала потребности в слезах. Глаза сушило от бешеного тока крови по венам, я чувствовала ненормальное тепло в своем теле, будто у меня за 10 минут поднялась температура до белой горячки. Но мысли отчего-то уже не скакали… и внутри поселилась тоскливая серая мгла. Все хорошо. Все так, как и должно быть. Джесс многому меня научила, я не имею права навязываться ей и дальше, это нагло и бескультурно, так дерзко лезть в её жизнь только потому, что нет своей. Она жива – это главное. Если что-то еще я смогу для нее сделать, то обязательно все выполню, она это знает и при надобности обратится ко мне сама. Но навязывать свое присутствие… это просто мерзко. Слизняк Ён. Не то жвачка, не то склизкая лужа, только вляпаться и можно.       Глубоко вздохнув, я подняла голову, увидела, что с момента ухода Джейка и Сын Хена прошел час, встала и набросила куртку на плечи. Джесс очнется еще не скоро. А мозолить глаза её семье я не хочу.       Стоило мне только сделать шаг по направлению к выходу, как со стороны палаты Аллен послышался шум. Меня моментально заклинило – забыв про наказ врача и угрозы медсестер, я кинулась внутрь, лелея только одну мысль «очнулась!».       Решетка с висячими цветами закрывала половину кровати от входа, но и тогда мне бросилось в глаза отсутствие на ней хоть какого-нибудь тела. Лихорадочно закрутив головой, я не сразу натолкнулась на фигуру в белой рубашке-распашонке, что покачиваясь, стояла у окна. «Джесс!» - беззвучно крикнула я, кидаясь к ней так быстро, как только позволили мне ноги.       Пять часов операции. Страшные раны. Час в наркозе – и она стоит сама? Почему? Что мне сделать, позвать доктора? Уведомить персонал? - Тануки… - бледные губы растянулись в улыбке. Я страшно округлила глаза. Это не Джесс.       Она была похожа на привидение. Вся какая-то сухая, бесцветная, даже волосы поблекли, посерели… Огромная рубашка висела на ней простыней. Как за несколько часов она из человека превратилась в костлявую Смерть? Остались одни глаза. Все такие же ясные, искристые, прозрачные, яркие… все такие же живые. Огромные, чистые, серебряные глаза на меловом лице. - Ты в порядке? Джейк в порядке? – продолжила она своим страшным полушепотом. Меня заколотило, слезы полились градом. Я не знала, что думать, - слава богу. С вами все хорошо. «Почему ты спрашиваешь о нас?! Ты сама в таком состоянии, как ты можешь волноваться о других?!» - я закусила губу, стараясь не тянуться к ней руками.       Джесс с жалкой улыбкой погладила меня по голове. Она качалась, как засохшая веточка на ветру. Зачем он встала, почему стоит до сих пор?! - Лиззи долбанутая баба. Она сказала, если я лишила её Картера, то и меня она дорогих людей лишит… - новая слабая улыбка озарила её лицо. Но только на долю секунды, было видно, что сил у Аллен нет совсем. – Хорошо, что вы целы… я волновалась… «Джейк с Сын Хеном…» - я отвела глаза. Боялась взглянуть на нее после таких новостей.       Но Джесс словно уже знала об этом. Или ей сейчас было все равно. Тонкие хрупкие пальцы снова легли мне на голову. - Ну и хорошо. Все хорошо. Мои дети в безопасности. – Она закрыла глаза. – Весна. Апрель.       Меня снова заколотило. Наша мадам Аллен сошла с ума, это точно, опять начинался тот бред, из-за которого у меня случилась многочасовая истерика. Хорошо, что мы уже были в больнице – осторожно отстранившись от стилистки, я кинулась в коридор за врачом. Пусть она и очнулась, с нашей горгоной явно было не все ладно. И я очень надеялась, что какой-нибудь специалист сможет вылечить и это тоже. ***       Прилетевший на следующий день доктор Джеймс Спенсер первым же делом запер Джесс в палате, прекрасно зная, как она обычно сопротивляется любому лечению. Моя тряска за её состояние унялась сразу же, как он позвал меня в коридор и объяснил, что жить это тщедушное тельце точно будет, но голову там надо ставить на место долго и упорно. Джесс была в полном порядке, сумасшедшая Лиззи со своим ножичком только лишь повредила мягкие ткани, это были даже не раны, а длинные и глубокие царапины, так что ничего страшного можно было не ждать. Гораздо больше Спенсера заботили её сдвиги по фазе и тотальное истощение. Как он рассказал, это был уже третий по счету её рецидив, первый был больше 10 лет назад, второй около шести, и вот, к несчастью, наступил еще один. На Сын Хена было больно смотреть, если я все прошлые дни моталась из «Эрзаца» с примерок и съемок в агентство Джесс, успевая и там и тут, а потом еще и в больницу – Джейка мы дружно сплавили на Киру и Эстер – то ТОР сидел у палаты сутками. Внутрь он не заходил, Спенсер предупредил, что пока его женушка не оклемается, от его визитов ей может стать только хуже, но он даже не уходил домой, предпочитая все время проводить рядом за стенкой. Только однажды я стала свидетелем того, как он с кем-то ругается по телефону, по разговору было понятно, что его под угрозой заморозки проектов тащат на работу, но он так яростно рычал на все вопросы, что становилось предельно ясно – пока Джесс не полегчает, он останется рядом с ней.       Я все никак не могла врубиться, где же он был с такой тотальной заботой прошлые полгода. Что же такого могло его задержать в этой долбанной Франции, что он оставил Джессику одну и созванивался только с сыном, игнорируя тот факт, что у него есть жена и она в нем смертельно нуждается. Сейчас он казался действительно любящим мужем, хорошим семьянином, но у меня в голове не укладывалось, как же так могло получиться, ведь факты фактами оставались.       Через неделю наша мадам наконец-то очухалась. Сказались беспрерывные кормежки через капельницу и неустанный контроль доктора Спенсера. Я уже совершенно не волновалась за её состояние, меня свободно пускали к ней в палату и к восьмому дню строжайшего постельного режима на её лицо вернулся румянец, и она перестала походить на Смерть с косой. Однако с каждым днем я все больше задумывалась над тем, как же пройдет их встреча с Сын Хеном, ведь за прошедшее время она ни разу даже не спросила о нем. Откуда – не понятно, но она знала о его присутствии, по её глазам читалось, что она ждет не дождется его появления. И вот, в одно чудесное морозное утро, когда Джеймс со своей неизменной улыбочкой зашел в палату, вместе с ним появилась и высокая мужская фигура в черном пиджаке.       Я отложила яблоко, которое чистила для Джесс. Доктор Спенсер, молча кивнув нашей болящей, махнул головой и вышел, оставив нас втроем. Я попятилась к двери, Сын Хен же, напротив, сделал к кровати Аллен большой шаг. Но не успела я развернуться, чтобы выйти, как он упал на пол и тихо выругался. По его плечу струилась кровь, а в трех шагах стояла Джесс наперевес со штативом от капельницы, которым она только что и приложила нерадивого муженька.