Стопроцентно идеальная девушка

- Ён! Эй! – из транса меня вывел тот самый голос, который попрощался со мной час назад. Захлопав глазами, я едва смогла сфокусироваться на сонбе. – Ты как? - Я?... я не знаю… - он приблизился, но я отшатнулась. Успокойся, Ён. Успокойся. Прекрати об этом думать. – Все в порядке, сонбе… - Нет, не в порядке! Пойдем, я отвезу тебя, у меня есть время… - он был настойчив, но сейчас мне было очень не комфортно быть с ним близко. – Ён, да в чем дело? Тебя по голове треснули на пробах этих, что ли? Ты чего как пьяная? - Извини, сонбе… просто устала, наверное… - я постаралась выдавить требующуюся случаем улыбку, но получилось не очень. - Тогда отвезу тебя домой. - Нет, спасибо. Лучше на работу… - мне требовалось время, - к Джесс. - Ла-адно… - с сомнением протянул Хен Джун, заводя машину. Пристегиваясь, я лихорадочно соображала, как мне объяснить ему потом свое поведение, но пока мозг ничего логичного не выдавал.       Я переволновалась… и провалилась. В этом сомнений не было, я точно пролетела, как фанера над Парижем. Магия сонбе, конечно, помогла мне спокойно дойти до дверей зала собеседований, да и с представлением на камеру проблем не возникло, но… дальше мне дали текст. И перед всей смотровой комиссией я опозорилась.       Мне дали читать отрывок госпожи Ли Хен Ки, очень известной сценаристки, которую я знала по многим дорамам, её работы вызывали у меня неконтролируемые слезы и жуткие душевные терзания. Мне всегда было интересно попробовать что-то из драматургии, это ведь насколько человек должен владеть своей фантазией, чтобы заставлять рыдать толпы! – но я и представить не могла, что этот случай выпадет на кастинге. Сцена, доставшаяся мне, была душещипательной – девушка случайно видит в ресторане своего парня, делающего предложение другой. Конечно, после все объясняется, но передо мной поставили задачу передать эмоции той, которая не попала на праздник жизни. И даже хорошо, что я не знала полного сценария, ведь я душонка добрая и точно бы нашла оправдание и этому неверному парню, и другой девушке. А здесь были голые факты – женщина, видящая то, что страшнее всего в мире. Когда люди погибают, это страшно и трагично, и грустно. Но когда гибнут чувства – это больно. Здесь моя роль должна была передать всю скорбь отброшенного за ненадобностью сердца. И не важно, что бы я представляла себе в голове, я должна была отыграть, показать свой талант и упомянутый Чон Иль У потенциал.       Я сыграла. Зачитала этот текст, расплакалась. Представив бурю, которая поднялась бы во мне, увидь я Хен Джуна с кольцом и другой девушкой, хоть той же Джи Ан, меня заколотило не по притворству. Мне стало ужасно плохо… хотя я только представила. Ужасно одиноко, мерзко, больно… я была в полном шоке, когда перед глазами встала картина этого гипотетического ресторана. Поэтому я и отшатнулась от сонбе, когда в реальности он приехал за мной.       Мы уже ехали по проспекту, а я все не могла отвлечься от роли и вернуться в обычный мир. Сонбе все еще казался мне чужим и далеким, хоть и сидел сейчас рядом со мной за рулем, что-то недовольно бурча себе под нос. Я смотрела на него, он на дорогу, в машине кроме его бубнежа слышалась тихая музыка радио… мне было тоскливо. Ведь это когда-нибудь случится. Раз он мне лжет, то как бы все не повернулось, мы не сможем быть вместе. Для меня дерзость о таком даже мечтать, я знаю, но когда объект твоих мечтаний так близко – разве можно удержаться? Когда-нибудь, вероятно, довольно скоро, мы разойдемся. И когда-нибудь он действительно сделает предложение другой девушке. Что мне делать, если я взаправду вдруг увижу эту сцену? Тогда я её придумала… пережила только в своем воображении. А если я это увижу воочию? Что со мной произойдет тогда?       К зданию агентства Джесс я приехала в очень тягостном настроении. Мне хотелось как можно быстрее увидеть мою тициановскую диву, умеющую своими бзиками выгонять меня из любой депрессии, и поскорее выбросить пробы из головы. Конечно, мне будет сложно ей объяснить, почему я не выложилась на все 200% на кастинге и так ненапряжно профукала данный ей шанс, но еще сложнее мне было бы остаться один на один с собственными мыслями и дать им себя поглотить. Так что раскланявшись с сонбе и пулей вылетев из машины, я побежала к ресепшен, словно за мной черти гнались.       Администраторы, увидев мою взмыленную морду и скошенную на бок куртку, едва не рассмеялись. Но на вопрос где мне отыскать Джесс, быстро пришли в себя и отправили меня с доставленными конвертами наверх, в зал, где обычно наша президент проводила мастер-классы и, периодически, сама что-то разрабатывала.       Честно говоря, в этом помещении мне еще быть не доводилось. «Мастерская», как её называли сотрудники, находилась под самой крышей, и это были единственные апартаменты на последнем этаже. Ключ от них хранился всегда у Джесс, и кроме нее и креативщиков там редко кто бывал. Как я уже упоминала, на первых порах по завершении рабочего дня я постоянно шаталась по всему агентству, заходя во все офисы и отделы, но туда меня еще не заносило. Да и особого рвения зайти за закрытые двери у меня тоже не возникало, я по природе своей не очень любопытна. Однако узнать, наконец, что же происходит в мастерской, было интересно, так что я, сделав два стакана кофе, быстро до нее дошла.       Я уже давно заметила, что меня постоянно окружают очень громкие люди. Что Хен Джун, что Джесс, что госпожа Эстер – очень шумные, любят оглушительную музыку, всегда громко ходят, громко говорят и громко смеются. Ки Ра и Джейк не особо голосистые, но и беззвучие им не свойственно, одна только я всегда тише воды, ниже травы. Вот и сейчас, подойдя к дверям мастерской, я уже слышала гул и грохот из колонок. Кажется, мадам Аллен решила травить весь ближайший народ повальными децибелами – однако я уже привыкла и без промедлений толкнула бедром дверь.       С первого же взгляда я потеряла челюсть в районе плинтусов. Если бы между распашными сворками не было зазора, я вряд ли бы что-то услышала, так как стены были обиты какими-то странными панелями из неизвестного мне материала, но меня больше поразило не это, а то, что все они были либо облиты краской (судя по всему, там махали целыми ведрами и не заботились ни о поле, ни о потолке) и имели на себе много дыр от пуль. Даже моего отрицательного опыта в обращении с оружием хватило, чтобы понять – если тут была перестрелка, то сходились в этой комнате, как минимум, две банды якудза, уж больно много было отверстий в панелях.       Сама президент сейчас стояла в углу, почему-то босая, спиной ко мне, с закрученными в пучок волосами, из которых торчали две длинных кисти, перед мольбертом, рядом с ней стояла заляпанная высокая табуретка, на ней лежал телефон, два пульта, большой серебристый и маленький черный, там же валялся перевернутый стакан из «Старбакс» и… пистолет.       Икнув, я дернулась вперед, дверь захлопнулась, подняв небольшой сквозняк, Джесс, почувствовав его голыми ступнями, повернулась и приветственно помахала мне рукой. Как я заметила, выражение её лица было довольно кислым. - ……! – она что-то прокричала, но из-за музыки я не расслышала.       Поморщившись, я подняла стаканчики с кофе к ушам и замотала головой. Джесс кивнула, взяла серебряный пульт и выключила музыку. Я улыбнулась. - Госпожа Аллен, я завалила пробы! – я решила сразу перейти к самой неприятной части. - Я знаю, не удивила, - она отвернулась к мольберту, хмыкнув, я подошла к ней и протянула один из стаканов, действительно, чего я ожидала? Она же всегда все знает. – Зачем сюда приперлась? На тебя глядя, так ты без двух минут в обмороке. По-любому переволновалась, натворила фигни и сейчас только и думаешь, как бы не упасть. Помню я твой сольник на показе в «Эрзаце»…       Я замотала головой. - Нет, уже все в порядке. Но ты права, я действительно запаниковала и все испортила. Не станешь ругаться? - Зачем? Ты и сама себя будешь грызть до посинения…- женщина задумчиво прикусила губу, - блин, ну как же ты мне надоел уже… - Ты о ком? – я не поняла, с кем она разговаривает. Джесс ткнула тыльной стороной кисти в полотно. - Муж. Вот тут сидит, - она постучала себя по лбу, - и не вылазит, паразит. Хочу новый образ придумать, а кроме него ничего в голову не лезет. Я даже с закрытыми глазами его рисую, вообще тыква не варит.       Я засмеялась и подошла к окну, около которого были сложены несколько готовых эскизов. На каждом из них был один и тот же профиль. И было видно, что рука, рисовавшая его, делала это по своему собственному желанию, в одно касание, одним мазком. Линия начиналась от затылка, поднималась вверх, огибала контур волос, где-то шла волной, где-то топорщилась резкими выпадами, далее спускалась вниз, утончалась, вырисовывала нос, губы, впадинку подбородка и обрывалась на скуле, чтобы снова продолжиться шеей. Джесс так тотально скучала, что даже её рисунки вопили от напряжения. - Джесс, а почему тут так… - я окинула взглядом заляпанные яркой, масляной краской стены, - …взрывно? - Потому что я эту комнату делала сама, - женщина взяла тюбик, выдавила на запястье краску и начала опять что-то рисовать, - тут я могу думать так, как мне нравится, тут бомбически аляповато, шизофренически грязно, и что мне больше всего нравится, полностью звуконепроницаемо. Можешь особо не шугаться пистолета, патронов нет, я уже все истратила.       Я нервно дернула щекой. Она и затылком заметила, что я от табуретки стараюсь держаться подальше. - А зачем тебе вообще этот зал? У нас тут много студий… почему ты не рисуешь там? Да и портить стены ты можешь где угодно, ты президент, кто тебе хоть слово скажет? - Для тупых тануки повторяю еще раз… - недовольно пробухтела Джесс, размазывая краску по полотну пальцем, - это моя мастерская, я тут себя чувствую в своей тарелке. И могу хоть головой биться обо все стены, все равно никто ничего не узнает и не скажет. А стоит мне за дверь выйти, на меня сразу все смотрят. Ни пофантазировать, ни прикинуть что-нибудь без лишних наблюдателей я не могу, я ж, мать его, публичная фигура, все за мной в три глаза следят. А тут творю что хочу. Было время, когда я отсюда неделями не вылезала, и спала тут, на надувном матрасе, он до сих пор в шкафу валяется. Кстати, ты голодная? – она покосилась на меня через плечо.       Я кивнула. - Тогда дуй к кулеру и принеси кипятка. Вкуснее, чем рамен в этой комнате вообще ничего не бывает. Пачки в шкафу, бери, сколько надо… А, кстати, завари еще одну, сейчас к нам гость заявится. - Кто? – скинув сумку к табуретке, я посеменила к вышеупомянутому шкафу. - Твой будущий «сонбе», - Джесс состроила такую моську, что я чуть не сложилась пополам от смеха.       Ближайший кулер был только на нашем этаже, где находился кабинет директора, секретариат и зал для совещаний и конференций. Мне понадобилось всего несколько минут, чтобы найти кувшин, наполнить его кипятком и отнести наверх, но «гость» оказался быстрее, и когда я зашла обратно в мастерскую, я чуть не обварилась, расплескав воду, увидев, как высокий худой парень в зеленом твидовом пальто, подойдя к Джесс, вдруг треснул её по голове. - Ай! – взвизгнула она, выронив кисть. Парень отступил, защищаясь руками, но стилистка стремглав кинулась на него, повалила на пол и начала душить. - Джесс, что… - подскочив, попробовала разобраться я, прежде, чем поняла, что дерущийся гость никто иной, как Чон Иль У, умирающий от смеха, удерживая американку на расстоянии, а сама побитая ржет в голос, но все равно пытается до него добраться измазанными в краске руками. - О, хубе, привет! – задрав голову, сквозь хохот поприветствовал меня «сонбе», продолжая перехватывать Джесс за запястья, - эй, чудовище, прекрати, Спенсера души, а не меня, это он просил тебе передать, вместе с лекарствами! - Я не поеду в Калифорнию только затем, чтобы его покалечить! – азартно горя глазами, пропыхтела женщина, целеустремленно завязывая актеру конечности узлом, - блин, че ж ты такой костлявый-то, а? Чон, хватит ржать!! - Ахахахха, Ён, оттащи свою мамашку, она меня уже защекотала до смерти! – продолжал заливаться Иль У, я, взвесив все за и против, все же схватила Аллен подмышки и попробовала её поднять. На удивление, у меня это получилось в два счета, хотя костлявая мадам и не тянула на пушинку. Но в руках у меня словно побывал мешок с луком… казалось, что пакеты из супермаркета, которые я постоянно таскаю и то тяжелее, чем Джесс после своей полугодовой голодовки. - Ён, рамен! – напомнила стилистка, я кивнула и отправилась заваривать его на подоконник, оставив двоих рыжих сидеть на полу. – Ну и на кой ты приперся? Чего там Джеймс опять мутит? – спросила Джесс, хватая уже остывший кофе, который я для нее принесла. - О, сейчас, погоди… - Жнец полез в кожаный рюкзак какой-то последней коллекции, и через секунду достал оттуда большой шелестящий пакет с разными таблетками. – Это все тебе. Ну а тумаки как бонус, Спенсер сказал, что если не будешь принимать лекарства, он за тебя больше никогда не возьмется. - Вот же придурок этот «миссис Ли»… - заворчала стилистка, - че ему все неймется? Подумаешь, врач лечащий, кто ж его просит меня и через океан-то наблюдать?       Чон развел руками, с ухмылкой смотря на то, как его стародавняя знакомая продолжает бухтеть под нос свои недовольства. Я даже от подоконника смогла разглядеть его взгляд – такой говорящий… такой влюбленный. Джесс успела два раза выйти замуж, а он все равно в нее по уши влюблен. У нее появился ребенок и полное разочарование в жизни, эта леди заработала себе кучу болячек и отвратительных характер, но он все равно продолжает смотреть на нее с чистыми и глубокими чувствами. Как же это… обидно, наверное. - Еда готова. – Я села рядом и поставила перед нами три чашки с раменом. – Правда, палочки я не нашла, только одноразовые… - Да наплевать. А мне-то зачем? – Джесс подозрительно посмотрела на дымящуюся упаковку прямо перед ней. – Я не буду! - Будешь! – Чон открыл бумажку и вытащил для нее палочки, насильно засунув их в испачканные пальцы. – Ешь давай! И таблетки при мне выпей! - Не буду я! Потом опять идти на поклон к унитазу? Дерьмовая перспективка, сами ешьте! – кисло открестилась женщина, но актер был непреклонен.       Еще больше скукожив моську, Джесс мученически подвинула к себе рамен, глубоко вздохнула и начала есть.       Иль У довольно присоединился, я тоже не отставала, исподтишка поглядывая на стилистку. И кем же надо стать в её жизни, чтобы заставить её делать то, что она не любит? Кто же для нее Чон Иль У, раз она его слушается? Попробуй я или кто другой заставить её поесть, она бы эту самую тарелку надела нам на голову. А тут – сидит, давится, морщится, но все равно лопает, и ничего. Видимо и у Джесс есть каста людей, которых она будет слушаться не смотря ни на что. - О, кстати, мне тут звонил режиссер… - отвлекшись от рамена, вдруг вспомнил Жнец, - Ён, ты, походу, потом будешь сниматься со мной в новом проекте.       Поперхнувшись бульоном, я так закашлялась, что Джесс пришлось бить меня по спине. - В смысле?! – у меня глаза на лоб полезли. Я была только на одних пробах и те завалила, как я могу попасть к нему в партнеры?! - Ну, после Нового Года я в армию ухожу… - он задумчиво поскреб затылок, - а через два года у меня уже запланирован график на съемки. Актерский состав всегда набирается долго, но мне сегодня скинули анкеты претендентов на вторые главные роли. Только, кажется, фамилию они перепутали. Но фотка твоя. Секундочку… - он влез в телефон, что-то там нашел и протянул его мне, - это ведь ты, верно?       Я во все глаза уставилась на экран. Анкета моя, правильно, фото тоже, но имя действительно переврали. Чхве Ён. А я Им Ён. Уж что-что, но свои паспортные данные я знаю лучше всех. - Ничего они не перепутали, мне уже звонили… - Джесс безучастно отставила в сторону тарелку и вытянула ноги. Мы с Чоном синхронно повернулись на нее. – Говорила же, что глупо тебя ругать за провал, одни пробы ты проморгала, но зато тебя нашли на проект получше. За два года поднатореешь, опыта понаберешься, как этот чудик дембельнется, так и станешь сниматься. - Молодец, мать! – хмыкнув, протянул ладонь Жнец, американка гордо дала ему «пять» и отсалютовала, дескать, «рада стараться», - Ён, это ж прям круто! Будет интересно с тобой поработать! - Джесс… я…. Это… - у меня снова отнялся язык. Меня накрыл такой ступор, что я слышала сердце если не в ушах, то во лбу точно, - ...как это… - Даже и слышать ничего не хочу, - отбрила женщина, я замахала руками. – Что опять? Почему имя не твое? - Это, конечно, не главное, но да… - убито прошептала я. Стилистка хмыкнула. - Ну по корейским меркам, моя фамилия Чхве. И ты моя воспитанница, опекунов у тебя нет, вот я себя и вписала, когда документы на тебя оформляла, уж лучше буду я, раз вся ответственность на мне. Так что ты теперь тоже почти Чхве. – Она насмешливо улыбнулась. – Не рада такую родственницу заиметь, будущая актрисулька?       Я дернулась раз… потом другой… затем третий… а потом, заревев, кинулась ей на шею, опрокинув все наши тарелки. Джесс, смеясь, похлопывала меня по спине, Чон, довольно ухмыляясь, дожевывал рамен, чудом спасенный, когда я выпрыгнула с места, я хлюпала носом и не знала, что мне делать. Пусть это и не совсем правда, пусть я и не могу считать Джесс семьей или роднёй, но я была до смерти счастлива, что она приняла меня под крыло. Стала моим опекуном… значит, я ей не безразлична. Значит, она беспокоится и волнуется за меня. И это было для меня действительно неземным счастьем. Ведь я так хотела быть с ней рядом. И это желание она для меня исполнила.