I would

Приходилось ли вам когда-нибудь просыпаться с головой, полной песка? Если нет – попробуйте, очень бодрит, знаете ли. Гарри плескался в прохладной воде Ла-Манша, когда услышал дикий вой какого-то раненого животного. Это был тот клич, с каким (оказывается) встает Эль. Он заряжает ее бодростью… или просто краб цапнул девушку за палец на ноге. - Мы приехали в полуобморочном состоянии в Брайтон? Стайлс, почему ты не отговорил меня от этого? – мокрые, помятые и с больными спинами, они сели на рейс, что шел обратно в Лондон. Гарри по пути раздобыл им кофе, и это немного смягчило Эль и ее отборный мат портового грузчика. Стоило ли эту проникновенную речь записать и выложить в сеть на обозрение фанатам? - Ты угрожала мне кровавой расправой. Я, знаешь ли, слишком молод, чтобы умирать. Тебе даже удалось незаметно стащить нож у бармена, чтобы порезать мне лицо. Ну, почти удалось. Ты грохнулась со стула, пока тянулась. И сорвала овации у тамошних завсегдатаев, - светился мужчина, отпивая из старбаксовского стаканчика немного бодрящего напитка. Ему было хорошо, поэтому на попутчицу он особо не обращал внимания. Вместо этого кудрявый улыбчивый телеведущий выудил из кармана брюк сотовый, где еще высвечивалось со вчерашнего дня непрочитанное письмо. Адрес нового психолога, точно. Тяжело вздохнув, Стайлс все же решил записаться. Эдвардс же не отвяжется от него. Да и, чем черт не шутит, и этот его эээ… дальний родственник(?)окажется настоящим психологом? - Приемная мистера Томлинсона, чем могу вам помочь? – послышалось из телефона. - Да, здравствуйте. Мистер Эдвардс дал мне этот телефон, и я вроде как должен записаться на прием к вашему боссу? – Гарри почему-то резко захотелось отменить вызов. Что он вообще делает? Кому это нужно и как улучшит его ситуацию? Если Эдвардс нихрена не смыслит в психотерапии, то с чего бы его племяннику (да еще и сверстнику Гарри) шарить в тонкостях душевного устройства человека? Это очередная потеря времени и денег. - О, да, мне оставляли такую информацию. Секундочку, я только посмотрю, на какое время вы записаны, - Что? Его уже и не спросят, когда ему удобно? Что за тоталитаризм? - Сегодня вам удобно? Есть свободные часы на три, четыре и пять дня, - спокойный голос секретаря все же удосужился уточнить такую мелочь, как мнение самого пациента относительно времени. Надо же. В любом случае, даже если голос девушки и звучал уверенно, тон ее говорил о том, что лучше согласиться на сегодня, чем нажить себе проблем. Стайлс понял, что совершил большую глупость, связавшись с этой семейкой двенадцать лет назад. Спасибо, блин, мама. - К трем я успеваю, вроде бы, - он машинально глянул на часы, стрелки коих показывали девять. Пока он доберется по пробкам домой, приведет себя в надлежащий вид (вытряхнет весь песок из волос и штанов), пообедает, останется небольшой запас времени, чтобы добежать до мозгоправа. – Как до вас добраться? - О, мы находимся неподалеку от станции «Ревенскорт Парк». Вы не сможете заблудиться, даже если захотите. Третий дом слева от выхода, мистер Стайлс, - защебетала в трубку секретарь. Кто разболтал его тайну о топографическом кретинизме мужчины? Кому вырвать за это язык? - Хорошо, м, да. Это действительно здорово, - смущенно проговорил Гарри, начиная паниковать, потому что за два месяца он успел освоить лишь пару линий: «Бейкерлоо», «Северную» и «Центральную» (и то не полностью). Надо ли говорить, насколько был ошеломлен юноша из Чешира, когда он увидел карту-схему лондонского метрополитена впервые? Гарри привык, что все в его городе, каждый уголок и камешек, он знает. Но тут – люди толкались, ворчали, спешили, копошились… при всех возможностях столицы, густонаселенность явно не является плюсом мегаполиса. Главная проблема для него даже сейчас – это сориентироваться, на какой станции выходить и делать пересадку. «Ревенскорт Парк» звучало не так устрашающе, как «Уорик Авеню»* когда-то. Поэтому он надеялся, что от его дома в Уондсуэрте это будет не так далеко. Как оказалось на поверку, это просто какой-то геморрой. Гарри не то чтобы запутался (и это он засчитал за свою маленькую, но уверенную победу), но скакать по трем линиям, и каждый раз промахиваться – это то, чем он не очень хотел бы заниматься субботним днем. Молодой мужчина забежал в раскрытые двери двухэтажного милого зданьица (это больше напоминает школу, честно говоря), запыхавшийся, мокрый и с прилипшими кудряшками ко лбу. По лицу медленно стекают мутноватые капельки пота. И секретарь психолога готова поклясться на Библии, что этот парень может заставить любую женщину забеременеть, просто посмотрев вот так, исподлобья. Мери, неосознанно сложив свои ладони вместе, молилась, чтобы он оказался другом мистера Томлинсона, его партнером по бизнесу, отцом, дядей, братом, сводным братом или пациентом (на худой конец). И еще она мысленно умоляла его заговорить с ней. - Я могу вам чем-то помочь? – это пересохло в ее горле, или она правда так пискляво говорит? - О, да. Я Гарри Стайлс. И я надеюсь, что еще не опоздал на прием. Я звонил вам сегодня утром, - он подошел вплотную к стойке ресепшена, и ноги девушки задрожали. Боже, это тот самый парень, ведущий утренних новостей! Подруги ей обзавидуются, если она возьмет у него автограф или сфотографируется. - Да, вас уже ждут. Последняя дверь вдоль по коридору, - она только собралась очаровательно хлопнуть своими ресницами и улыбнуться, а затем попросить расписаться на груди. Но когда она моргнула, парня и след простыл. Гарри выдохнул, пытаясь на ходу привести себя в порядок: заправил рубашку в светлые брюки, попытался отдышаться, чтобы лицо не было таким красным. Если он вот так зайдет к родственнику Эдвардса, то черт знает, что подумает этот дьявол. «Мы просто мило поболтаем, я кратко перескажу ему все косяки его дядюшки, мы посмеемся. И на этом терапия уйдет в небытие, потому что мы оба поймем, что в ней нет никакой надобности» - убеждал себя Гарри, поворачивая ручку двери и толкая дверь вперед. В кабинете царил полумрак и приятный холод от кондиционера. Стайлс на секунду забыл, что должен вести себя, как взрослый: он уверенным твердым шагом вошел, закрыл за собой входную дверь и встал под тем техническим чудом, что заставляет воспрять духом после целого дня на жаре. Позади него кто-то засмеялся и кашлянул, привлекая к себе внимание. Гарри усмехнулся, представляя, как удивлен его новый бывший психолог. - А вы, должно быть, Гарри? – на мгновение (всего лишь на какую-то долю секунды) ему почудилось, что он спит. Он не здесь, а позади его тот, чей голос он услышал впервые в восемь лет. Необычно высокий для мужчины, его ни с чем нельзя спутать. Потрясающе, уже галлюцинации пошли. Можно ли быть уверенным в своем ментальном состоянии, если тебе чудится желанный голос? - Именно так, - развернувшись, как звезда кордебалета, шатен тут же осел на кресло, что так удачно стояло у окна. Этого просто не могло быть! Господи, что они вчера пили с Эль (или это потому, что он дважды приложился к бетонной пристани?), что его Карамельный монстр теперь сидит напротив него и говорит с ним?! Зеленые глаза широко распахнулись, а воздуха в легкий стало резко не доставать: он вцепился пальцами в обшивку кресла, пытаясь проморгаться. Нет-нет-нет-нет-нет! - О, я вас напугал? – монстр на том конце комнаты шевельнулся и даже снова что-то сказал. Нет, Гарри просто давно не говорил с кем-то кроме коллег, он плохо спит, и принимает желаемое за действительное. И если он проморгается, то увидит кого-то отдаленно напоминающего Кристофера. - Кто ты? – хрипло спросил Гарри, даже не осознавая, что это звучит странно и глупо. Ты записался к психологу, приве-е-ет. Как, по-твоему, его могут звать? - Луи. Луи Томлинсон, племянник вашего детского психолога, мистера Эдвардса. Я думал, вы знаете, - эта улыбка. Гарри почти заскулил в голос (если бы не внезапная немота, напавшая на него): он так часто видел ее, теплую и светлую, что теперь едва не расплакался. Кто-то как две капли воды похожий на его ночной кошмар из детства говорит, выглядит и улыбается так же. Как вообще такое возможно? - Минутку, - Стайлс вылетел из кабинета пулей, на что психолог снова усмехнулся. Таких пациентов у него еще не было. Дядя был прав: это уникальный случай. - Давайте-ка разберемся: раньше я его не встречал, так? Так. Поэтому проекция в детский мозг от запоминающейся встречи сразу отметается. Отлично, что у нас остается, кроме того, что Эль все же убила меня и скинула в разных мешках в море, а это мой мозг чудит, пока не выработает всю энергию? Ох, Гарри, поменьше Декстера и братьев Винчестеров, и ты снова сможешь общаться с людьми. Что это за черт? Может, какой-то розыгрыш? Хотя кто бы узнал о монстре, если я никому не рассказывал о нем? – в дверь уборной постучались. - Мистер Стайлс, с вами все в порядке? Мистер Томлинсон беспокоится, выходите и начните терапию, - секретарь прервала его самокопания. Дубль два. И снова он не может спокойно сидеть на месте. Все, что Гарри может делать, это разглядывать точную копию мужчины из своих снов, и пытаться не умереть от разрыва сердца: живая копия выглядит, как версия 2.0 – много улыбается, болтает без умолку, шутит и не дает Гарри скучать. Это конечно же куда интересней, чем с Эдвардсом. Хотя если бы его прежний психолог выглядел, как Карамельный монстр, он бы тоже смеялся над каждой его убогой шуточкой или ловил каждый вздох. - Ладно, Гарри, мы же можем перейти с официоза на имена, да? Да. Так вот, давай перестанем дурачиться и приступим к тому, ради чего ты здесь, - этот молодой человек был достаточно самоуверенным. И, наверное, вот как должен выглядеть специалист: молодой, с живым взглядом, опрятным видом и кучей вопросов по делу. – Дядя передал мне свои записи касательно тебя. Но есть в этой истории белые пятна. И, похоже, Кристофер немногого от тебя-ребенка добился. Поговорим о твоем нынешнем состоянии, да? Как у тебя дела? - Эм, думаю, все очень хорошо, да, - запинаясь, выдавил из себя кудрявый парень, в который раз вытирая потеющие ладони о носовой платок. Он так не нервничал со времен своего первого раза с девушкой. Но она не была чертовой моделью во плоти, так что эти ситуации даже сравнивать нельзя. – Я ощущаю себя счастливым. Впервые. Произнеся это вслух, он следом кивнул, как бы соглашаясь с собственными словами. И странная мысль пришла в его голову внезапно: карамельный монстр – это же Луи! (Бинго!!!) Что, если вселенная (или что-то в этом роде) с детства просто показывали ему Луи, как бы намекая, что вот твой единственный? И работу он свою получил именно здесь, потому что, ну, вот он, его любимый? Он двигается, говорит, даже смеется так же! Это не может быть простым совпадением, потому что даже близнецы не так похожи друг на друга, как этот парень. Ну так вот оно, пресловутое счастье: работа с интересными людьми и человек-мечта. - О, это очень хорошо. Правда. Такое я не часто слышу. Точнее было бы сказать, никогда, потому что лондонцы такие ворчуны: это им не так, то не эдак. Люди, способные радоваться жизни – последний оплот Империи, - Луи подпер голову рукой и стал беззаботно что-то лепетать о том, как давеча столкнулся со старушкой, которая пересказала со всеми подробностями свою историю болезни. – Но... как там ваши кошмары, еще мучают? – резко сменил тему психолог, внимательно посмотрев на пациента. В глазах парня из Чешира он прочитал растерянность, а выражение лица изменилось. И Томлинсон мысленно дал себе пощечину: поторопился. – Боже, извини, я вижу, что эта тема что-то вроде «табу» для тебя. Что ж, мы не будем с этим спешить, хорошо? Ты просто расскажешь, когда посчитаешь нужным. Далее Луи повел беседу в безопасном русле: уточнение всех нюансов по прошлой агрессивности Гарри-подростка, что ребенок чувствовал при разводе родителей. Томлинсон смог зацепиться за последнюю тему и раскрутить ее. Гарри рассказывал все без утайки, потому что это на самом деле было тяжелым периодом в его жизни. - Знаешь, я не думаю, что ночные кошмары как-то связаны с твоим отрицательным восприятием родного отца, как решил мой дядя, - поделился соображениями с пациентом Лу. Он часто так делал: во-первых, так люди расслаблялись и переставали воспринимать его в штыки, во-вторых, зачем тогда терапия, если люди не понимают, чем она закончилась, какие результаты? – Скорее, это потребность в каких-либо отношениях с мужчиной, близких, как у родителя и ребенка. Знаешь, вроде замещения. Это, кстати, нормальное желание человека, ну, чтобы кто-то был рядом. Так, например, одна моя подруга с детства считала меня своим парнем. И вылила на меня горяченный эспрессо, когда я попытался все ей разъяснить. К моменту, когда прием был окончен, двое молодых людей уже шли вместе по улице. Возможно, просто не поняли, что вышли из здания, а может просто оба не захотели останавливать беседу. - Какая-то знакомая ситуация. Ощущение, что я где-то уже это слышал, - Гарри все еще не мог насмотреться на красивое лицо Луи, которое он обожал с детства. - Таких историй масса: девушки придумывают то, чего нет, с удовольствием верят в это, а затем страдают, - пожимает плечами Луи, мотнув отрастающей карамельной челкой. И, всемогущий Господи, он так очарователен в этом жесте, что Гарри чувствует дрожь в теле. Он хочет навечно остаться в этом дне, чтобы снова и снова видеть улыбающегося и открытого Томлинсона. Это то, что надо выставлять в музеях и галереях, чтобы люди расслаблялись и становились счастливее. - Ну, мне в ту сторону, - они уже пересекли парк, посидели в тени огромного дерева, увитого плющом, и теперь ему надо было на студию. Об этом сообщал нервно завибрировавший сотовый в кармане. - О, Гарри, пока я не забыл, можем мы обменяться номерами? Я вроде как переживаю за тебя и чувствую ответственность, - наигранно продекламировал Лу, мелодраматично запрокинув голову. - Ты отвратительно играешь, - усмехнулся Гарри, быстро водя карандашом по клочку бумаги. – Я доступен почти 24 часа 7 дней в неделю, но иногда и работаю. Так что, если не беру трубку, то, скорее всего, рассказываю утренним пташкам о курсе валют или новой поп-группе из Кореи, - он решил использовать все свое обаяние и шарм, глядя перед уходом на Луи. Мужчина улыбнулся в ответ, кивая и протягивая визитку. Оу… точно… визитная карточка. Стайлс, ты просто, победитель по жизни, смени это на ник в твиттере. - Так тоже можно делать в цивилизованном мире, - пошутил психолог, и они распрощались. И даже если с того момента прошло более двух часов, Гарри не может не прокручивать их прогулку по парку снова и снова. И затем еще пару тысяч раз. Он запарывает дублей десять рекламы, пока на него не начинает орать вся съемочная группа. Он не может собраться, он не может грустно говорить что-то. Гарри может только улыбаться, как счастливый влюбленный идиот. Подождите-ка, но ведь это он и есть.