***
Во время вечернего похода в кафе и последовавшей за ним прогулки по завораживающему, святящемуся яркими огнями, туристическому центру Нью-Йорка, Таню не отпускало нехорошее предчувствие. Максим вел себя как обычно, и крепко держал ее за руку. Они смеялись и фотографировались, периодически прерываясь на короткие поцелуи, но Таня недаром четыре года провела с ним бок о бок. Что-то назревало, и это «что-то» неприятно кололо в груди, и назойливо зудело где-то на заднем плане сознания - даже когда мягкие губы партнера в очередной раз накрыли ее губы прямо на оживленной Таймс-сквер. Его пальцы легко прошлись по ее ребрам поверх майки. Таня слегка вздрогнула от приятной щекотки, а Макс улыбнулся в поцелуй. Она отстранилась и обняла его. Ее улыбающиеся губы слегка пробежались по его шее. - Щекотно. - В этом весь смысл. Таня ущипнула его, и Максим усмехнулся. - Какая страшная месть! – он погладил ее по спине, позволяя кончикам пальцев соскальзывать чуть ниже талии девушки. Она подняла голову и посмотрела на него снизу вверх, но ее показная серьезность вызвала у партнера лишь более широкую улыбку. - Это я вполсилы! – заявила Таня. - Ааа, - протянул Траньков. – Ну, если вполсилы только, то это, конечно, в корне меняет дело! - Максим! – угрожающе произнесла Таня. Тот радостно оскалился. - А с тобой страшно иметь дело, тигрица ты моя. Девушка улыбнулась, будучи не в силах противиться силе его обаяния. Они одновременно потянулись друг к другу, но в последний момент Таня отстранилась. Максим недоуменно поднял брови. - Что… Волосожар остановила его одной своей улыбкой. Подняв руки, она аккуратно сняла с него солнцезащитные очки, с которыми он добровольно не расставался даже в темном городе, и увидела устало блестящие родные глаза. У нее защемило сердце. Неприятное «нечто» снова заворочалось в груди. - Макс… Он наклонился, накрывая ее губы своими, увлекая ее в жадный поцелуй в стремлении забыться хоть на несколько мгновений. Огромный экран прямо в здании напротив внезапно взорвался оглушительным ревом – на нем транслировали трейлер к какому-то новому боевику. Проходящая мимо маленькая девочка испуганно вскрикнула совсем рядом с ними, и Таня, вздрогнув, отстранилась, едва не выронив очки Максима. Он, в свою очередь, крепче обнял ее за талию и нежно прижался губами к ее волосам. Она вздохнула. - Ну что, - спросил он через минуту, - куда дальше? Чего мы еще не видели? - Хочу домой, - не задумываясь, ответила Таня. – В отель. - Как скажешь, - кивнул Траньков. Привычно сцепив пальцы, они пошли в обратном направлении.***
Погасшее было по дороге домой чувство неизбежно надвигающейся беды вспыхнуло с новой силой, стоило им оказаться по разные стороны двери в ванную. Таня стояла под душем, закрыв глаза, и пытаясь разложить разбегающиеся в панике мысли по полочкам. Она знала, что что-то тревожило Максима, не давало ему покоя. И она знала, что именно. Эта ситуация давила на них обоих, но Таня была намного терпеливее своего партнера, и всеми силами поддерживала свою веру в лучшее. Все должно быть хорошо – разве у них может быть иначе?! Может, поняла она, когда, выключив воду, услышала лишь пугающую тишину. Ни шагов, ни звуков работающего телевизора, ни музыки – ничего. Ничего такого, что могло бы сопровождать обычное пребывание Максима в комнате, где нет ее. Она накинула халат на голое тело, и вышла из ванной. Все ее худшие подозрения подтвердились: Траньков стоял посреди комнаты и выжидательно смотрел на нее из-под сосредоточенно нахмуренных бровей. Он даже не переоделся – так и остался в джинсах, футболке и бейсболке, как будто вообще только что зашел в номер, а не вернулся вместе с девушкой двадцать минут назад. - Тань, есть разговор. Таня мужественно кивнула, внимательно глядя на него и удивляясь, как это он еще не заметил, как отчаянно быстро бьется ее сердце. Макс пожевал нижнюю губу, не зная, с чего начать. - Может, присядь? Девушка отрицательно качнула головой. - В общем… Это по поводу нашей ситуации. Ну, то есть, моей ситуации с конечностями. - Нет никакой особенной ситуации с конечностями, - негромко произнесла Таня. - Ты знаешь, что есть, - возразил Макс. – Пока мое плечо дает о себе знать, да и с ногой что-то не в порядке… Я абсолютно бесполезный партнер. Таня прищурилась. - Я не могу делать ни поддержки, ни подкруты, ни выбросы. То есть, грубо говоря, вообще ничего из того, что нужно в парном катании, не могу делать. Помнишь все те разы, когда ты в туре чемпионов с выбросов падала? Это же явно я виноват был! - Не говори ерунды, слышишь? Мы оба на пределе катались. - Танюш, дослушай. Ты видела Хорхе – он даже не попробовал сказать, что есть улучшения. «Пройди все процедуры, но пока что не тренируйся». Значит, что-то не так. Значит, плечо не восстанавливается. А раз так – я не могу кататься с тобой. План программы ничего не стоит, раз ты не можешь его выполнять. Ну не самой же тебе себя подбрасывать, ну! - взгляд Максима отчаянно скользил по ее взволнованному лицу. Он подошел ближе, взял ее за руку и прислонил ее ладонь к своей щеке. – Таня, ты самая лучшая в мире партнерша. Ты хочешь медалей, я знаю, и ты должна получить все, чего ты хочешь. Ты должна выигрывать! А я могу оказаться не в состоянии…я… - он запнулся, увидев у Тани в глазах слезы. – Вдруг травма не пройдет? Я не смогу помогать тебе на льду, но я… Я могу помочь извне. Если так случится, что Хорхе не скажет ничего хорошего, мы… - Макс, еще хоть слово – и я тебя ударю. – Тихо и очень серьезно сказала Таня. Траньков выпрямился, сосредоточенно и несколько удивленно глядя на нее. Ее глаза влажно блестели, но она старалась держаться. - Таня… - Макс, лучше замолчи, я же предупредила! – она нервно зажмурилась, разрывая зрительный контакт, но лишь на несколько секунд. Проблемы с плечом Максима длились уже довольно долгое время, и заставили нервничать всю команду Нины Михайловны, но все надеялись, что до крайности не дойдет. Сама Таня была готова к любому исходу событий – и к упорному лечению, и к длительному перерыву, хоть и не в самое удачное время – со всеми изменениями в правилах, не мешало бы в них разобраться. Она даже всерьез обдумывала вариант, при котором им придется оставить большой спорт уже сейчас – намного раньше намеченного срока, но что поделаешь – она не собиралась жертвовать здоровьем партнера, даже если он сам упрямо заявлял, что будет кататься до победного конца. Но Макс, очевидно, видел еще один вариант. - Это не вариант. - Что? – Максим удивленно заглянул ей в глаза. - То, о чем ты собирался сказать, - уточнила Таня. Голос звучал слишком тихо, и она прокашлялась перед тем, как продолжить, уже более твердо и уверенно: - Это вообще не вариант. Я не собираюсь не то что обсуждать, я даже не хочу, чтобы ты это произносил. - Я ведь только теоретически. Пока еще ничего не известно точно… А если с плечом и дальше будут проблемы, то… - Макс! - Ты ведь не знаешь, что я хочу сказать! - Да ну? Ты хочешь благородно предложить мне – тьфу-тьфу – нового партнера! Чтобы я завоевывала медали, которые мне так хочется, а ты в это время, Йода доморощенный, стоял в сторонке и периодически давал мудрые советы. Это – бред, и я не хочу ничего подобного слышать! Максим облизал губы и открыл рот, чтобы возразить, но Таня ему не позволила: - Хочешь выполнять мои желания – вперед. Забудь к чертовой матери все, что ты наговорил тут. И все то, чего не успел, но оно пришло тебе в голову – тоже забудь! Не хочу, чтобы ты думал об этом! – Таня положила руки ему на талию и решила, что сейчас роль сильного партнера полностью принадлежит ей. – Я хочу завоевывать медали, но только с тобой. Ни с кем другим я даже на лед не выйду, ясно? Какой в этом смысл? Почему ты имеешь право утверждать, что тебе никто, кроме меня, не нужен, а я – нет? Мне нужен ты. Рядом, всегда. На льду или вне его - мы с тобой вдвоем, вместе. Несколько раз оторопело моргнув, Максим взял ее лицо в свои руки и прижался к ее лбу своим. Она увидела прояснившийся взгляд светлых глаз, и у нее вырвался дрожащий выдох. Она не была уверена, что не заплачет, потому что глаза откровенно щипало – запас сил ушел на то, чтобы вытянуть партнера из дремучей тоски, в которую он сам себя загнал. - Вместе, - мягко произнес он. - Макс… - Конечно, Танюш. Только вместе. – Он коснулся губами ее лба, век, кончика носа, и, остановившись в сантиметре от губ, произнес: - Я люблю тебя. Его поцелуй становился сильнее и откровеннее с каждой секундой, по мере того, как последние ноты отчаяния и неуверенности покидали его мысли. Все, что ему нужно было знать – любимая Таня рядом, и он нужен ей ничуть не меньше, чем она ему. И она никогда не позволит ему спасовать. Никогда. Таня сняла с него бейсболку и взъерошила уже порядком отросшие волосы. Погладила его грудь, пресс, потянула за край футболки. Он с недовольным стоном разорвал поцелуй и поднял руки. Дорогая вещь бесформенной кучей опустилась на пол. Максим снова притянул Таню к себе, а она огладила его широкие плечи, лопатки, спустилась вниз по спине, перевела руки вперед и остановилась на пряжке его ремня. Лязгнул металл. Макс шагнул назад, увлекая за собой девушку. Джинсы упали вниз, и они перешагнули через них, не разрывая поцелуя. Таня гладила его грудь, чувствуя учащенное биение любимого сердца. Ее собственное сердце готово было выпрыгнуть наружу, его трепет ощущался во всем теле. Их дыхание казалось самым громким звуком в мире. Максим уперся ногами в кровать и отстранился, облизывая губы. Глядя любимой в глаза, запустил руки под полы ее халата, ласкающе провел ладонями по ее плечам, и последняя преграда упала к Таниным ногам. Она шагнула в его объятья, прижимаясь всем телом, и он, дурея от собственных ощущений, потянул ее вниз, прямо на ковер у подножия кровати. Жаркий шепот разрезал и без того накаленный воздух: - Люблю тебя… И это были последние связные слова в этот вечер.***
Закончив очередное вращение, Таня подъехала к бортику, чтобы глотнуть воды, и задумчиво обвела взглядом полупустой каток. Кроме нее на льду были только Ксюша с Федей, у которых позавчера не выходила одна поддержка, а сегодня – другая. Буквально пять минут назад все было хорошо, а теперь вот Ксюша что-то упорно и эмоционально доказывала партнеру, а он слушал, засунув руки в карманы, и кивая, даже не пытаясь вставлять свои реплики. В какой-то момент Ксюше надоело, и она, вскрикнув «Ну, все!» - решительно поехала к выходу со льда. Федя всплеснул руками и покатился следом. - Не хочу ничего слышать сегодня больше! – заявила Столбова, останавливаясь возле Тани. - Я так и понял, в общем-то, - ответил Федя. - Нет, ну если я права! – продолжала возмущаться девушка. - Конечно, - Климов снова кивнул, взял бутылочку с водой и принялся пить большими глотками, не глядя на кипящую партнершу. - Вот сейчас Нина Михайловна вернется – и ты увидишь! - Угу. Таня улыбнулась и, не встревая в эту, слегка одностороннюю, перепалку, небыстро поехала по периметру катка. Она проехала несколько кругов в одну сторону, затем – в другую, когда услышала, что возмущенный голос Ксюши затих, зато Федин громкий бас выражал явную радость. Она остановилась у дальней стены, и увидела сначала Нину Михайловну, которая улыбнулась ей, а затем – Макса. Он смотрел на тренера, стоя возле выхода на лед. Нина Михайловна что-то сказала ему, он сосредоточенно кивнул. Федя с Ксюшей переглянулись и вышли за борт. Таня почувствовала, что ее сердце взволнованно забилось быстрее, и торопливо поехала в сторону Транькова, но тот повернулся и сам шагнул на лед. Девушка еле сдержала радостный возглас. Едва Максим посмотрел на ее лицо, светящиеся глаза и неосознанно протянутую к нему руку, на его лице сама собой появилась счастливая улыбка. Он быстро подъехал к своей любимой партнерше, и хотел было взять ее за руки, но она обняла его и, прижавшись так крепко, как только могла, с надеждой спросила: - Все хорошо, да? Он рассмеялся и поцеловал ее в макушку. - Да, солнышко. Все хорошо. Хорхе сказал, что можно нормально тренироваться. Только не нужно сразу всю нагрузку на плечо взваливать. Постепенно… - Урааа! – негромко воскликнула Таня и посмотрела ему в глаза. Они улыбались, в них не осталось ни следа тоски или отчаяния. - Я еще никогда не был так счастлив стоять на коньках! – смеясь, сказал Макс. Таня тоже рассмеялась и коснулась его губ мимолетным поцелуем. - Ну что, народ? Работаем на победу? – с улыбкой в голосе спросила Нина Михайловна, радуясь, что ее ребята снова на льду, и снова счастливы. А когда они счастливы, для них не существует преград. - Конечно! – ответил Макс, посмотрел Тане в глаза и взял ее за руку. Кто бы что не говорил, его солнце – то, вокруг которого вращался весь его мир, то, которое согревало его в худшие моменты жизни, - было совсем не на небосводе. Настоящее солнце – оно здесь, рядом. Оно стоит на коньках, уже пятый год не отпускает его руку. И оно улыбается.