Extra formam

Я с трудом вспоминаю, как засыпал вчера вечером. Стоило мне шагнуть за порог квартиры, высокоградусный туман захватил меня в свои объятья и деликатно отнёс в спальню, где я и обнаруживаю себя наутро. Поворачиваюсь на бок и не могу понять, что мешает спать мне в столь ранний час, потому что организм активно подсказывает, что сегодня если не выходной, то уж точно не тот день, когда мне нужно собираться и обречённо брести на работу. Телефон продолжает пищать, а я пытаюсь понять, где он вообще может находиться. Звук раздаётся совсем рядом, и я с трудом сползаю с постели, чтобы цапнуть пальцами джинсы, в которых и вибрирует заветная трубка. Не глядя на экран, отточенным движением нажимаю в правый нижний угол и прикладываю мобильник к уху, заваливаясь обратно на постель. Мне кажется, что ещё секунда – и я буду спать мертвецким сном, который продлится до, как минимум, обеда. – Надеюсь, ты выспался, – произносит знакомый голос, и я распахиваю глаза; дрёма слетает с сонного меня в миг, не оставляя после себя и следа. – Мэттью? – Ты просил разбудить тебя. Куски простого паззла мгновенно становятся на свои места, и я хрипло смеюсь, потягиваясь всем телом. По шее начинает ползти жадная волна мурашек, пока он вещает в трубку убаюкивающим голосом: – Я уже успел немного поработать этим утром, кое-что даже закончил. – Столько дел я не переделаю за всю эту неделю, – перебиваю я, ничуть не переживая о возможности задеть его. – Чёрт возьми, как тебе удаётся вставать в такую рань? – сажусь и зеваю, беспардонно распахивая рот так сильно, что челюсть начинает ныть. – Я ничего не знаю о твоей работоспособности, поэтому не брался бы утверждать, – я слышу, как он хмыкает и снова чем-то шелестит. – Зато я наслышан о твоей, поэтому поверь мне на слово – я имею право противопоставлять, – бреду на кухню, чтобы включить чайник. Вопреки вчерашним рассуждениям, я всё же не решаюсь покинуть дом без живительной порции кофеина. – Не буду отвлекать тебя, – говорит он после паузы, за которую я успеваю покормить Айрис, дойти до ванной комнаты и даже решить, что бриться мне сегодня и вовсе не обязательно. – Я позвоню вечером, если выдастся свободная минута. Подобный поворот событий не входил в мои планы на это утро, поэтому я глупо пялюсь в зеркало, разглядывая своё озадаченное лицо, и не знаю, что сказать. Я прекрасно осознаю, какие именно ощущения захлёстывают меня, и эта стремительно назревшая привязанность пугает больше всяческих преград, которые расставлены на пути Мэттью Беллами в захолустную квартирку во второй зоне Лондона. Я жажду выходных, приятной компании и… глотнуть кофе, и побольше. – Я буду рад, если ты позвонишь, – всё же выдаю я, шагая на кухню. – До связи, Доминик. То, как он произносит моё имя, вызывает желание взлететь на табуретку и спеть с неё если не серенаду, то что-нибудь такое же романтичное. Я вполне осознаю, что эти два дня что-то изменили во мне, а его звонки и вовсе подстёгивают думать, что я небезразличен самому Мэттью Беллами. Его важный статус совсем меня не заботит, я вспоминаю лишь о тех словах, которые он шептал мне, целуя в шею и одним наглым жестом раздвигая мои бёдра… думаю о том, как ласково он умеет уговаривать и как настойчиво действовать, когда кто-либо – не будем показывать пальцем – ведёт себя как нерешительная девчонка. Я был готов залезть к нему в штаны в первые же часы знакомства, и только теперь осознаю это в полной мере, ничуть не смущаясь окончательно сформировавшегося мнения. Оставшиеся жалкие минуты до выхода из дома я трачу на душ и одевание себя во что-нибудь более или менее приличное. Я начинаю чувствовать себя почти человеком, особенно когда толпа людей вносит меня в подземку и без моего же ведома впихивает в первый попавшийся вагон. Мне почти симпатична эта настойчивость толпы, и я занимаю себя прослушиванием музыки, вставляя наушники в оба уха, даже не опасаясь проехать нужную станцию. Кажется, я даже будучи слепым, всё равно выйду ровно там, где потребуется, и даже начну заранее неловко протискиваться к выходу, чтобы вовремя выскочить из дверей вагона. За домами рассветает, Не вижу ничего странного в этом Крошечные пузырьки летают вокруг меня. Это знак того, что кто-то любит меня. Я еле держусь на ногах. Иду на свет. У меня есть вера, но я не верю в это. Этого не достаточно, чтобы уйти. Всё, что я люблю, видно всем. Всё, что я люблю, далеко. Я не одинок. И никогда не буду. И до мозга костей, Я неувядающий. Песня со странным названием, множеством отсылок и нарастающей депрессией даже между строк, не говоря уже о куда более мрачных словах дальше. Я цепляюсь за первый куплет и припев, прокручивая их в голове, напевая, даже слушая песню дальше, и вижу в этом что-то знакомое для себя. Иногда мне кажется, что все чувства написаны у меня на лице – стоит только вглядеться, задать пару наводящих вопросов, и вот он я, самый открытый человек в Лондоне по имени Доминик Ховард. Мне хочется рассказать всему миру о тех эмоциях, которые одолевают меня даже в состоянии дичайшего похмелья. Я вылетаю из метро, почти физически ощущая, что подошвы ботинок вот-вот оторвутся от земли, и меня понесёт прямо так, силой мысли и надуманного счастья. В лифте я сталкиваюсь с Лореттой – та, вопреки месторасположению своего рабочего места, едет куда-то наверх. До девяти ещё минут десять – я попросту ленюсь посмотреть на часы, – и мы болтаем о почти стандартных вещах, вроде приближающихся выходных, жажде поскорее хлебнуть казённого кофе и обеденном перерыве, который я, в общем-то, не прочь провести с ней, если Джеймс снова оставит меня одного. Тот постоянно исчезает куда-то, и я подозреваю, что он наведывается к своей девушке, выкраивая для неё время даже в разгар рабочего дня. Пока он ничего не нарушает, у него есть все шансы продолжать делать так и дальше, пока ему самому это не надоест. Я вылетаю из лифта как раз вовремя, когда Джеймс пересекает общий коридор и двигает в сторону кухни с огромной белой чашкой наперевес. Его светлые волосы – чуть темнее моих – скрывают лицо, и я не могу понять, стоит ли его трогать сейчас, ведь похмелье редко кого-либо щадит, особенно когда наутро нужно во что бы то ни стало собираться и идти на работу. – Привет, алкаш, – вопреки опасениям быть посланным по всем возможным направлениям, прижимаюсь сбоку и закидываю руку ему на плечо. – Кто бы говорил, – он фыркает, но продолжает тащить меня с собой, ухватив за талию и шагая вперёд. – Ты вчера нажрался так, что твоё воркование было слышно даже за нашим столиком. – Перестань называть это так, – огрызаюсь скорее из вредности и отпускаю его безвольное тело, которое, даю руку на отсечение, с секунды на секунду сползёт на стул, едва наполнив кружку кофе. – Мне всё равно, ты и сам знаешь. Можешь миловаться хоть с Мэри-Джейн, она и так знает, что ты не из нашей лиги. – Ты правда разрешаешь? – я фыркаю и ищу взглядом любую посудину, из которой я тоже смогу хлебнуть живительную порцию кофе. – Можешь попробовать. Она либо примет твои ухаживания как должное, незамедлительно заслав тебя чинить холодильник или прибивать полку, либо нажалуется мне, а я, как джентльмен, буду вынужден поставить тебе пару синяков. – Пару фигналов нужно поставить явно не мне, – я кошусь в дверной проём, из которого медленно выплывает Кирк, даже не глядя в нашу сторону. Он с каменным лицом проходит мимо кухни, всем своим видом выражая непричастность не только к нашей маленькой компании, но и к работе в целом. – Что у вас там вчера произошло? Он вернулся за столик с таким лицом, словно ты пытался забраться к нему в штаны. – Ты не поверишь… – я отпиваю из кружки и понижаю голос до шёпота. *** В обеденный перерыв Джеймс обещает наведаться со мной в курилку, чтобы обсудить того, кому он безотлагательно хочет перемыть все косточки. Первую половину дня Кирк строит из себя господина неприступность, всячески выражая нежелание общаться не только со мной, но и со всеми остальными. Ко мне подходит Келли, тыкая в бок, и весело интересуется, чем мы занимались вчера, раз все пребывают в таинственном анабиозе, только и делая, что работая. Я пожимаю плечами, продолжая глазеть в свой монитор, и отвечаю, что всё было достаточно стандартно, и она ничего не пропустила. Каждому и в самом деле выдают множество поручений – на одной только моей почте висит сразу шесть проектов, которые нужно закончить не только сегодня, но и желательно бы до обеда. Келли ещё несколько минут пытает меня, устраивая самый настоящий допрос, а после исчезает за углом, нападая на Тома, который отвечает ей слишком тихо, чтобы я что-либо услышал. Я твёрдо решаю посвятить четверг и пятницу работе. Отвлекаясь только на периодические перекусы и изредка отвечая на сообщения Джеймса и Лоретты, я не замечаю, как доходит час дня. Мобильник начинает вибрировать где-то в кармане пальто, висящем неподалёку на вешалке, и я подрываюсь с места, чтобы отыскать хотя бы свою одежду в ворохе чужих курток и непонятных жилеток. На экране светится имя Джеймса, а ещё – его довольная мина. Кажется, он радуется всегда и всему, даже в подобном состоянии, когда жажда мучает весь день, а от головной боли не помогает даже аспирин. – Через полчаса в курилке, – сразу выдаёт он, не размениваясь на любезности. – Сегодня ты не пойдёшь к Энн-Мари? – Она уехала к маме, так что на выходные я остаюсь один. Мы можем знатно запить, если у тебя нет планов. – Обсудим позже. Отключившись, я дожидаюсь, пока все отбудут из кабинета, и особенно – когда Кирк исчезнет из поля зрения. Он и сам не жаждет светиться, поэтому я даже не успеваю понять, когда остался один на один с кучей мерзко гудящих компьютеров и усиленно греющим кондиционером. Наши дамы мёрзнут чаще обычного, заставляя меня и Тома преть от жары, но ни я, ни он не смеем сказать и слова против. В столовой ко мне почти мгновенно подсаживается Лоретта, стоит мне отыскать себе уютное местечко с краю. Я предлагаю ей свой десерт, к которому даже не притронулся, и она воспринимает это по-своему, кокетливо прикрывая рот рукой. – Ты такой милый! Я отвожу взгляд, боясь среагировать как не подобает человеку, которому сделали комплимент. Мне хочется рассмеяться от абсурдности ситуации, ведь все, кто удосужился влезть в мои дела хотя бы на миллиметр, с лёгкостью выясняли, что женский пол не интересует меня от слова совсем. Но это не значит, что я не могу уделять девушкам внимание, угощать их пирожными или болтать с ними ни о чём, сидя в столовой. Обычное человеческое общение мне не чуждо, но желание противоположного пола сходу повиснуть на моей шее меня иногда по-настоящему нервирует. Посему я, как слабовольный мудак, поспешно откланиваюсь и едва ли не бегом спешу к лифту, чтобы взять пальто, а после спуститься пешком по лестнице и дождаться Джеймса в условленном месте. Тот приходит почти вовремя, а я успеваю даже замёрзнуть, несмотря на сытный обед и проведённое в тёплом помещении время. – Ты похож на человека, которого не просто пытались изнасиловать, но ещё и сделали это целой весёлой компанией, – он не даёт мне расслабиться, тут же хлопая по плечу, создавая своеобразный эффект неожиданности. – Если бы не определённые обстоятельства вчера, может быть, кое-кто это бы и сделал, – снова подкидываю ему подсказку, но он, кажется, и не собирается ничего заподазривать. – Ты вчера хорошенько повеселился даже в полнейшем одиночестве, не жалуйся. Он закуривает, а я не смею мешать. Это своего рода традиция – не донимать Джеймса своими проблемами, пока он не сделает десяток затяжек, а после не бросит полуистлевшую сигарету по направлению ветра. Уже потом я могу вывалить на него столько проблем и лишней информации, сколько захочу. Так случается и в этот раз, и вот он смотрит на меня, чуть сощурившись, поправляет свой тонкий шарф и вновь достаёт пачку из кармана, принимаясь не спеша выуживать из неё очередную никотиновую палочку. – Выкладывай. Не стоит недооценивать его проницательность. – Кирк облапал меня вчера, – без предисловий заявляю я и поглядываю на пачку в его руке. Иногда становится даже жаль, что я терпеть не могу табак не только на вкус, но и его запах. – Зажал меня у туалета и… – Я бы поверил скорее, что тебя ухватила за задницу Анджела, чем Том. Сколько ты выпил? – Тогда я был ещё почти трезв и вполне себе соображал. А вот он, думается мне, не очень. Чёрт возьми, я почти поверил, что вы друг с другом заигрываете… – Кажется, у тебя горячка, дружище. Кирк, по-моему, единственный из всех моих знакомых, который никогда не экспериментировал с собственным полом. – А как же ты? – подначиваю я, прекрасно зная, что именно он ответит. – Мы с ним вымирающий вид, но твоя задница соблазнила и Кирка. Если бы я плавал у вашего берега, обязательно бы сказал, что понимаю его. – Я и так знаю, что ты конченый латентный гей, Джейми, – шутливо пихаю его в бок. – Может быть, он перепутал тебя с кем-то, кто знает. – Он говорил о Беллами, – говорю и замолкаю, позволяя нам обоим вслушаться в шум автострады, шумящей за тонкой жестяной перегородкой. Этот закоулок стал мне почти родным, хоть вид отсюда открывается на редкость паршивый. – Упомянул что-то о том, что понимает его. – Чёрт возьми, приятель, мне начинает казаться, что всё в этом мире вертится вокруг твоей смазливой морды. – Эй! – я смеюсь и ерошу волосы, пытаясь собраться с мыслями. – Быть может, моё лицо и было когда-то смазливым, но не теперь. – Знаю-знаю, но тогда у тебя были щёки, и ты вряд ли мог бы ими кого-то вообще соблазнить. – Желающие всё же находились, не завидуй мне. – Хорошо-хорошо, сегодня не буду. Мы замолкаем. Джеймс докуривает положенную ему вторую сигарету и смотрит на часы. Я повторяю этот жест и обнаруживаю, что до конца обеденного перерыва ещё десять минут. – Постарайтесь не убить друг друга до выходных, мы что-нибудь придумаем. – Мне уже начинать переживать по поводу этого «что-нибудь»? – Могу клятвенно пообещать, что буду делать всё возможное, чтобы не лезть в ваши… взаимоотношения. – Если это вообще можно так назвать. Понятия не имею, что взбрело ему в голову, и причём здесь Беллами. Словно он – единственный мужчина, который вообще на меня позарился за годы работы здесь. – Подумай над этим на досуге, пупсик, – он ухватывает меня за шею и тянет к себе, повисая на мне и шутливо щекоча мои рёбра. Даже сквозь ткань пальто я чувствую, как сильно он старается, поэтому отвечаю тем же. Это продолжается до поворота, пока он резко не отпускает меня из этих «объятий» и не исчезает в дверях здания. *** Остаток рабочего дня проходит до смешного предсказуемо. Все, как в анабиозе, продолжают работать, Кирк не высовывается со своего места, чтобы достать меня или огрызнуться с Софи, а я, увлечённый пятым по счёту проектом, к шести вечера ощущаю непреодолимое желание уткнуться носом в стол и уснуть здесь до начала следующего рабочего дня. Мысль о возможности отоспаться подстёгивает закончить всё побыстрее, чтобы у начальства не возникло поводов задержать меня на пару часов. Подобный исход и без того утомительного дня не входит в мои планы, и я с удвоенным старанием берусь за работу, надеясь успеть в срок. Метро встречает меня привычно равнодушно, но на этот раз я успеваю пристроиться на сидение рядом с беременной женщиной, читающей свадебный журнал. Я ядовито думаю, что ей поздно иметь подобную литературу в личном обиходе, но не успею сформировать саркастичную мысль в голове, как я засыпаю, опасно кренясь вперёд. Едва не проехав свою станцию, буквально в последний момент вылетаю из дверей и озадаченно смотрю на платформу, которая кажется мне малознакомой. Оказывается, я всё же проехал свою станцию, поэтому, тяжко вздохнув, бреду на противоположную сторону, чтобы сесть в только что подъехавший поезд, едва успевая запрыгнуть в последний вагон. Уже дома я совершаю набивший оскомину ритуал. Кормлю кошку, лениво ковыряюсь в тарелке с купленным полуфабрикатом и заваливаюсь на диван, чтобы потянуться всем телом и задремать на часок, прежде чем жажда деятельности вновь не подорвёт меня с места. Но стоит мне только прикрыть глаза и поймать нечто похожее на сновидение, в коридоре принимается истошно вопить мобильник, лёжа где-то на полке. Мне хочется задушить звонящего, но стоит мне только заметить имя на экране, я удивлённо принимаюсь пялиться на своё отражение в зеркале. – Том? – Привет, – его голос звучит глухо, и где-то на заднем плане кто-то громко кричит. – Чего ты хочешь? – Я хочу извиниться, – подобных откровений в вечерний четверг не мог спрогнозировать даже самый изощрённый оракул. – За что? – Ну… ты знаешь. Я не должен был делать этого, и всё, что я наговорил тебе до этого… – Может быть, я знаю, о чём ты. Но знаешь ли ты? Он упрямо молчит. Я знаком с Томом довольно давно, и за всё это время мы говорили вот так, без попыток задеть друг друга, только раза три или четыре. В остальное же время он всегда – это стало привычным – пытался достать меня, шутя либо о моей ориентации, либо же просто без повода, стоило только подвернуться удачному для этого моменту. – Я был… пьян. – Это мягко сказано, – усмехаюсь и вновь бреду в гостиную, чтобы сесть на диван. Разговоры разговорами, а я чертовски устал – не столь физически, сколько умственно. – И повёл себя как конченый мудак, когда полез к тебе в штаны. Если я скажу, что не хотел делать этого, и оно получилось само, ты вряд ли… – Я бы хотел поверить, – я опасаюсь, что он скажет что-нибудь ещё более неловкое, поэтому перебиваю его. – Наверное, мне нужно было извиниться лично, но я вспомнил о том, что натворил, только к обеду. – Слишком типично для тебя, – усмехаюсь и понимаю, что чувствую себя как минимум странно. Так вежливо разговаривать с Томом, выслушивать от него сбивчивые объяснения, а также знать, что назавтра он может повести себя как угодно, такая редкость. – Не буду отвлекать тебя, вдруг ты занят. – Думаю, мы заняты одним и тем же. – Если ты тоже протираешь штаны за компьютером, то дай пять. – Эта бездушная махина за день высасывает из меня все соки, к чёрту. Я валяюсь на диване и планирую посмотреть какой-нибудь фильм. – Только не «Ведьму из Блэр», – он смеётся. – Советую ознакомиться с творчеством Кубрика. – Я слишком стар для этого, но спасибо за совет. – Тогда продолжай смотреть тупые передачки для домохозяек! До завтра. Вон он, старый добрый Томас Кирк. Бросаю телефон на столик, переворачиваюсь на живот и снова засыпаю, даже не боясь, что ближе к ночи не смогу сомкнуть глаз. Одним из моих отточенных до профессионализма навыков, выработанных годами, по-прежнему остаётся умение спать по двенадцать часов в сутки. *** Мэттью так и не позвонил мне, и я бы успел расстроиться этому факту, если бы не проспал начало рабочего дня. Так и не проснувшись вечером, я отрубился до семи утра, ни разу при этом не открыв глаз, хоть у соседей сбоку наверняка грохотала музыка, а семейная пара сверху полночи утешала своего вечно плачущего сына. Я неторопливо разбираюсь с утренними делами, шуршу старой газетой, поглядываю в окно и думаю о выходных, которые нужно обязательно чем-нибудь заполнить, чтобы окончательно не двинуться от скуки и ожидания… непонятно чего. С первого же часа работы Джеймс принимается закидывать меня сообщениями. Он в игривом настроении, поэтому мой мессенджер наводняется ссылками на неприличные сайты, но каждый раз он делает приписку, что всё это для работы и без них я не смогу закончить последний на этой неделе проект, который и должен занять всю пятницу. Мне повезёт, если я разберусь с ним ближе к пяти, когда все отделы соберутся и отправятся в ближайшее увеселительное заведение, чтобы как следует отметить выходные, за которыми последует очередная тяжёлая неделя. «Это сопроводительное письмо для пятого параграфа, без него ты прокопаешься ещё часа два – www.freeblowjob.com/hmglkhh1» Я в очередной раз на автомате разворачиваю окошко сообщений, снова едва не нажимая на ссылку. «Иди нахуй, Джейми», – у меня совсем нет времени возиться с мистером Дэвидсоном, который за определённый набор комплиментов удалит с сервера историю моего браузера. За сегодняшний день я не посетил ни одного сайта, не нужного мне по работе; даже гугл трудился, не покладая своих цифровых рук. «Обязательно последую твоему совету в выходные. Без Энн-Мари мне хочется вешаться со скуки», – он не теряется и принимается дерзить в привычной манере. «Уж не согласен ли ты на поход в клуб со мной?» «Мне так скучно, что я готов даже подцепить кого-нибудь с членом сегодня вечером» «Ты слишком брезгливый и честный для этого» «Кто знает! Ты не поговорил с Томом? А то он – привет, мистер Дэдвидсон! – совсем раскис» «Поговорил ещё вчера вечером» Я отвлекаюсь от мессенджера и боковым зрением замечаю несущегося ко мне Джеймса. Он выскочил из-за двери почти незаметно, зато набирает приличную скорость и надвигается на меня с таким видом, словно хочет вытрясти душу или занять двадцадку до понедельника. – Время для перекура, – он показывает на часы, висящие в проходе. Где-то в другой части кабинета принимаются оживлённо переговариваться. Келли бормочет о вреде курения, Софи канючит у Анджелы совместный поход в магазин, а Кирк всё так же не отсвечивает, по всей видимости, желая срастись с компьютером и закончить всю выданную нам работу ещё до обеда. – Пойдём, – я киваю и хватаю своё пальто. *** – Ты правда думаешь, что он читает все наши логи? Сомневаюсь, что у него есть время на это, – мы подходим к любимому обшарпанному забору, и я привычно слежу за тем, как Джеймс пытается прикурить. – Я бы с радостью почитал переписку Люка и той девицы, с которой его поймали. – Это было давно, такое старьё никто не станет хранить, – он смотрит на меня исподлобья. – Я надеялся, ты уже забыл о нём. – Просто любопытство, – пожимаю плечами. – Так что у вас с Томом? – У нас с Томом – ничего. Он позвонил вчера вечером и извинился за своё поведение. – Может, он снова напился, чтобы поступить так… нетипично для себя? Я готов поверить, что он подарил тебе цветы и сделал предложение, но никак не извинился. За всё время работы я ни разу не слышал от него ни единого приятного слова. – Не выдавалось случая? – делаю последнюю попытку, боясь даже предполагать, что творится в голове Кирка. – Он заносчивый и грубый мудак, даже не смей защищать его. – Мне всё равно, – снова жадно кошусь на пачку, из которой он вынимает вторую по счёту сигарету. – Как там Мэтт? Он приедет к тебе в выходные? – Сомневаюсь. Как бы мне ни хотелось, заглянем правде в глаза – он слишком занят, чтобы разъезжать по городам ради…ради простого траха. – Ты себя недооцениваешь, Дом. Если бы всё было именно так, он бы уже давно послал тебя. – Быть может, ему невыгодно делать это. Вдруг он снова будет проездом в Лондоне, и тут такой уникальный кадр, готовый повиснуть на его шее, стоит только свистнуть. – Перестань вести себя как баба, – он тычет мне локтем под рёбра, причиняя ощутимую боль. – Разберись с бардаком в своей голове, а уже потом предполагай о том, что творится в черепушках других. Я вздыхаю. С Джеймсом не выходит иначе – он может доставать меня весь день, не говоря ни единого нормального слова, кривляясь и подражая мне, а после выдаёт что-то простое, но в то же время действенное для моего усердно работающего мозга. – Предлагаю напиться сегодня, вдвоём. – Я как раз припас пару бутылок, поэтому голосую за мою квартиру, – заодно я преследую злой умысел, отказываясь спать где-либо, кроме своей кровати. Сон попросту не идёт ко мне, в какой кондиции я бы ни был. *** Ближе к концу рабочего дня, стоит мне снять наушники, в которых мелодично переливается непонятного происхождения музыка, взятая с общего сервера, я обнаруживаю сидящего рядом Кирка. Тот копается в своём телефоне, сидя в офисном кресле, и не обращает на меня никакого внимания. – Том? Он отмирает, вздрагивая, и поднимает на меня – я не верю своим глазам – растерянный взгляд. – Я решил ещё раз извиниться, знаешь… за среду. – Ты уже сделал это, приятель, – я неловко улыбаюсь. – В качестве извинений я бы хотел пригласить тебя выпить. Может быть, сегодня или завтра… я оплачу выпивку и… – Том? Он смотрит на меня непонимающе. И в его глазах есть что-то ещё. Надежда? На что, чёрт его подери? – Извинения приняты. – Хорошо, – он кивает и отводит взгляд. – Мы с Джейми сегодня решили немного погудеть, ты с нами? – Да, – незамедлительно отвечает он, и мы жмём друг другу руки. Что я только что наделал?