Extra formam

– И тебе добрый день, Доминик, – он улыбается и снимает солнечные очки, глядя прямо на меня. – Почему ты не сказал? – задаю первым делом тот вопрос, который в иерархии неприятия ситуации занимает первое место – остальные девятьсот девяносто девять, пожалуй подождут. – Ты не спрашивал, – он пожимает плечами и щелкает пальцами. Машина плавно трогается с места. – Ты мог бы сказать, что... – я прерываюсь. – Зачем тебе это? У тебя есть возможность нанять кого угодно, лучшего гида города, да хоть чёртову королеву запрячь к себе в карету, учитывая всё, что я о тебе знаю. – Не хочу показаться грубым или непочтительным по отношению к Елизавете Второй, но я предпочитаю иметь дело с более юными... экземплярами? – Так вот как это называется? – я начинаю раздражаться, понимая, что на моём месте мог оказаться кто угодно. – Ты меня неправильно понял. Если бы ты был достаточно внимателен, то заметил, что я зарегистрировался на том сайте в тот же день, когда это сделал и ты. Знаешь, иногда даже очень занятым людям, коим меня считает всё окружение, нужно отдыхать и... как это назвать? Искать приключения на свою задницу? – он смеётся, и я не выдерживаю и улыбаюсь. В его словах есть резон, но доказательств, что он не промышляет созданием нового профиля каждые выходные, у меня всё так же нет. Я пытаюсь утихомирить клокочущее непонимание внутри, хотя бы потому, что от меня требуется в этот день только одно – показать ему интересные места города. Будто бы он не видел их и без меня. – Для главы корпорации, которая должна вот-вот подмять под себя все мелкие конторки Лондона, ты слишком учтив. – О чём ты? – Ты глава Беллами Групп, верно? – он кивает, и по моей спине пробегается жадный холодок – то ли от волнения, то ли всё ещё от удивления. – Анализ рынка показывает, что в скором времени все организации нашего профиля, не пожелавшие присоединиться к более крупным холдингам, будут поглощены вашей корпорацией. Я работаю в отделе проектирования, поэтому не знаю всех деталей, да и не стремлюсь это делать. – Если для тебя это так важно, я скажу своим людям, и изменения не коснутся вашей компании, – он предлагает мне прикурить, но я отказываюсь. – Если честно, мне всё равно. Вряд ли перемены принесут с собой значительные кадровые реформы, тем более что жалоб на наш отдел никогда не поступало. Разве что мисс Верджил, имени которой за несколько лет я так и не узнал, иногда ведёт себя как сука, не давая никому прохода. – Знакомая фамилия, – он прикуривает и, выдыхая дым, прикрывает глаза, и у меня есть уникальная возможность поглазеть на него без каких-либо стеснений. Сложно отрицать, что он невероятно хорош собой. Есть в чертах его лица нечто и отталкивающее, и одновременно притягивающее к себе – хочется любоваться им, но при этом не забывать, что ситуация слишком странная, чтобы расслабленно наслаждаться поездкой. – Куда мы едем? – он снова пожимает плечами и продолжает прикладываться к сигарете, не особо переживая о том, где именно мы окажемся в следующие несколько минут. – Тебе решать, я твой гость. – Хочешь сказать, ты будешь не прочь заночевать на моём диване в гостиной? – это даже звучит смешно, а представить подобное я и вовсе не могу. – Почему нет? Это своего рода правила сделки, которую мы всё ещё можем заключить, если ты не против. – Мы не на переговорах, Мэттью, – говорю я, впервые произнося это имя вслух. У меня никогда не было знакомых, которых звали так же, да и в других ситуациях не приходилось выдыхать это имя так – касаясь кромки зубов языком. – Я учту, что тебе не нравится деловой подход, – он подмигивает мне и тушит сигарету в пепельнице. – Может быть, тебе нравится, когда за тебя решает кто-то другой? Действует силой и не спрашивает твоего мнения? Сердце делает немыслимый кульбит, и я чувствую, что ещё пара подобных высказываний, и я покраснею, как какой-то подросток, или та самая пятнадцатилетняя школьница, воздыхающая по недоступному однокласснику. – Может быть, – огрызаюсь я, попросту не зная, что можно сказать ещё. – Я не думаю, что мне удастся чем-нибудь тебя по-настоящему занять, учитывая, что удивить тебя довольно сложно. – Ты так думаешь? – он склоняется ко мне, и я перестаю дышать. – В Стратфорде довольно скучно, но к счастью мои будние дни всегда заполнены рабочими формальностями. А вот выдавшиеся выходные свели меня с тобой – что же мы будем с этим делать? – он садится в прежнее положение, и я сглатываю скопившуюся во рту слюну. Он не похож на человека, который не может себе позволить самый изящный и невероятно дорогой отдых где-нибудь на почти необитаемом острове. Только он, редкий персонал и море, жадно вылизывающее пятки, так и норовящее забраться повыше. Но вместо выходных где-нибудь за Ла-Маншем, он предпочёл найти через Интернет меня – самого скучного человека в Лондоне. – Ты не похож на того Доминика, который смотрел на меня с фотографии, – говорит он, немного помолчав. – Почему? – глупо спрашиваю я, а после вспоминаю, какое именно фото оставлял в профиле на сайте. – Сколько тебе там лет? Восемнадцать, девятнадцать? – Ты не первый, ты не последний, – я смеюсь и наконец чувствую себя немного лучше. – Все, кто видел его, интересовались, не сделано ли фото десять лет назад. Но, увы, подобным образом я выгляжу по утрам после нехилых попоек. – Рад слышать, что ты не блюдёшь сухой закон, потому как хотел бы предложить тебе неплохое вино сегодня вечером. Я отчаянно прислушиваюсь к себе. Пытаюсь найти хотя бы отголосок того внутреннего зова, который безошибочно определяет ориентацию человека перед тобой. Но мой радар преступно молчит, и я теряюсь в догадках – флиртует ли со мной Мэттью с первого же часа знакомства, или же я выдумываю себе то, что хочу видеть. А хочу я видеть подобное довольно сильно, потому как начал фантазировать о том, как пройдут выходные ещё в вечер четверга. Он выглядит превосходно, обходителен и к тому же владеет многомиллионным бизнесом, зародившимся в крохотном Стратфорде и разросшимся по всем близлежащим городам, включая и Лондон. Но последний факт меня, как ни странно, совсем не трогает. Я чувствую себя достаточно неуместным в этом автомобиле, с роскошным интерьером внутри и неприступной холодностью снаружи. Кажется, Мэттью это ничуть не волнует, когда он предлагает мне перекусить фруктами, появляющимися неизвестно откуда. – Я не успел позавтракать утром, – говорит он. На его губах и то и дело играет загадочная улыбка, которую мне хочется трактовать по-своему. Рядом с ним я начинаю чувствовать себя неумелым подростком, хоть и осознаю достаточно чётко, что он – мой ровесник. Пускай и куда более успешный в плане карьерного роста. Мне доводилось слышать, что он начинал как простой клерк лет в семнадцать, закончив школу, а уже после взбирался по той самой лестнице невероятных перспектив, год за годом свергая с вышестоящих должностей людей их недостойных. Через десять лет компания разрослась в корпорацию, а Беллами стал своего рода хранителем основного пакета акций, но при этом якобы не ограничивал права других организаций, лояльно относясь к их деятельности. – Мы с Айрис успели позавтракать наспех, – говорю я, и из вежливости отрываю одну виноградину. – Твоя девушка? – незамедлительно спрашивает он, а я забываю прожевать то, что оказалось у меня во рту. – Что-то вроде того, – безразличие в голосе даётся мне довольно тяжело, но я почти горд собой. Мне не хочется раскрываться перед ним так сразу, хоть я и чувствую, что он хоть и старается держать дистанцию, но всё равно лезет не в своё дело. – Надеюсь, она не будет против, если я украду тебя на пару дней из её общества? – На самом деле, она очень даже против, но бывают случаи, когда я и сам рад пойти наперекор её мнению. – Это приятно слышать. Он наклоняется к водителю и что-то шепчет ему – я со своего места не имею возможности разобрать, что именно. Куда мы едем? Чем займёмся? Спросят ли моего мнения, а если и сделают это – учтут ли? На самом деле, интерес во мне разгорается нешуточный, и что бы ни грозило мне в течение этого дня, вряд ли оно выйдет за рамки разумного – хоть он и может оказаться больным ублюдком, который считает, что его власть может разрешить любую проблему. – В последний раз в Лондоне я был год назад, – говорит он после паузы, за время которой успел разглядеть урбанистические пейзажи за окном, – и должен отметить, что ничего не изменилось. – Я прожил большую часть жизни здесь, и тоже вынужден отметить, что мало что меняется. – Ты так и не ответил, сколько тебе лет, – он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Его взгляд можно назвать холодно пугающим, если не замечать лёгкую улыбку на губах. – Ты не посмотрел в профиле? – Посмотрел, – он кивает, – но ты предпочёл скрыть эту информацию от простых смертных. Но я могу попробовать угадать, если ты не против. – Попробуй, – я начинаю веселиться. – Лет десять-двенадцать назад ты закончил школу, – начинает он уверенно. – Поступил в колледж или университет, получил образование. Может быть, женился, но детей явно пока что не успел завести, верно? – Насчёт женитьбы ты здорово промахнулся, – говорю я, закидывая очередную ягоду себе в рот. – А остальное более или менее правильно. – У меня есть ещё один шанс? – В моей жизни не было ничего такого, о чём было бы интересно гадать, Мэттью. – Любая жизнь интересна сама по себе, – отвечает он серьёзно, тем самым тоном, которым наверняка раздаёт важные поручения собственным подчинённым. – Думаю, нам удастся развлечься сегодня вечером. Двусмысленность фразы выбивает из колеи, и я глупо киваю, понимая, что попал. *** Несколько часов водитель возит нас по всем самым значимым местам в городе, нигде подолгу не задерживаясь. Собеседник из Мэттью оказывается отличный, и ближе к позднему обеду у меня начинает болеть челюсть от смеха, потому что он не прекращает сыпать шутками и едкими комментариями относительно собственного бизнеса и людей на него работающих. В этом он похож на меня – столь же саркастичного идиота, не способного удержать язык за зубами, только в его иронии куда больше изящества, чем в моих словах, когда я пытаюсь рассказать о своей работе. – Ничего интересного, – говорю я, когда мы выбираемся из машины и бредём по улице, выискивая место, где можно перекусить. Водителю он даёт свободный час и тот благодарно кивает, не забыв упомянуть, что будет готов забрать нас в любой момент там, где мистер Беллами скажет. «Мистер Беллами», проговариваю я про себя. Называть его по имени мне нравится куда больше, пускай когда-нибудь он и может стать мне начальником. – Как и в любом коллективе на работе, у нас есть тот, кто получает всю порцию насмешек – у нас это выходит весьма безобидно, если сравнивать, – а есть тот, кто задаёт настроение на весь день, и этот человек – Том. Я не могу удержать язык за зубами и начинаю рассказывать о своих подозрениях относительно того, что между Томом и Джеймсом в самом деле может что-то быть. Мэттью внимательно слушает, неспешно вышагивая рядом. Должно быть, мы странно смотримся вместе. Я, недолго думая, нацепил утром простые джинсы, футболку и пальто поверх, а он облачён в – привычный, наверное, для него – костюм и классические туфли с острым носом. Думаю, что делать намёки относительно того, что я весьма не против людей с нетрадиционной в общепринятом смысле ориентацией, мне и в самом деле на руку, раз уж я решился поиграть с ним в подобную игру. Мне всё ещё неясно, натурал он или нет. Второй ответ предпочтительней. – Быть может, – немного помолчав, начинает он, – между ними что-то вроде... броманса, знаешь? Мы заходим в кафе, в которое я редко заглядываю. Я бываю в центре часто, но предпочитаю обедать в одной забегаловке, где мне по старой дружбе готовят значительно съедобнее, чем всем остальным. – Когда отношения столь близкие, что кажется, будто они, как минимум, переспали сотню другую раз. Едва представив то, о чем говорит Мэттью, я начинаю смеяться, и он присоединяется ко мне, как-то смущённо хватая себя за нос, чтобы в следующее мгновение убрать руку. Этот жест мне тоже нравится. – Тогда между мной и Джеймсом этот самый броманс, а насчёт Кирка я не знаю. Он любит доставать меня по этому поводу, – неопределённо начинаю я. Мне хочется раскрыться как можно скорее, и, быть может, получить то же самое в ответ. – По поводу того, что ты живёшь с девушкой? – предполагает он, разглядывая меню. Кажется, он и в самом деле поверил. – По поводу того, что я гей и живу с кошкой, которую зовут Айрис. Он замирает, поднимает взгляд и смотрит на меня как-то странно. Может быть, пытается переварить то, что я соврал, или же думает, как сбежать от меня, чтобы уберечься от этой «заразы». – Я рад, что ты всё-таки это сказал, – просто говорит он, делая жест официантке, а я, едва распахнув рот, чтобы спросить, что именно это значит, закрываю его, чтобы быстро выбрать первое попавшееся блюдо из предложенного перечня. Мы молча обедаем, он достаёт телефон из кармана, набирает пару сообщений, но отклоняет звонок, который раздаётся словно по расписанию. А потом и вовсе выключает мобильник, вкладывая его обратно в карман. – У нас весь день впереди, чем займёмся? – спрашивает он, отодвигая тарелку. К своей я почти не притрагиваюсь, лишь закинув в себя немного овощей, чтобы дотянуть до вечера. *** Под вечер мне начинает казаться, что я выложил перед Мэттью все карты, какие только могли быть у меня за пазухой. Болтаю без умолку, желая ему рассказать про себя всё, а он кивает и подливает мне вино в высокий бокал, который я то и дело опрокидываю в себя. Мы сидим в крошечном ресторанчике на той самой Пикадилли, сколько бы я не острил на тему заезженных достопримечательностей. Весь день мы провели в пешей прогулке, и изредка водитель Мэттью отправлял ему с некого подобия пейджера, которые, как мне казалось, изжили себя ещё лет пятнадцать назад, сообщения. Но этот способ явно устраивает их обоих, и уже через несколько минут сверх меры вежливый мистер Коннор увозил нас туда, куда велел Беллами. Но под конец дня мы всё равно оказываемся в самом сердце Лондона – итальянском ресторанчике с изящным и запоминающимся интерьером. – У меня странное ощущение, – я продолжаю откровенничать, – будто это ты устроил мне экскурсию по родному мне городу. – Это своего рода обмен знаниями, – он отмахивается в уже привычной манере; он делает это постоянно: например, оплачивая за меня еду или делая вид, что мои ругательства и занудство его нисколько не смущают. Мне нравится его деловой подход, но в то же время именно это и смущает, потому как я не знаю, о чем Мэтт думает на самом деле. – Ты писал, что тебе есть, чем меня удивить, и я, скажу по правде, и в самом деле удивлён. – Чем же? – спрашиваю я недоуменно, не зная точно, издевается он или нет. – Ты честен не только со мной, но и перед самим собой, – говорит он, предлагая мне добавки к уже выпитому вину; как он и говорил, бутылка оказывается просто превосходной, и я уже чувствую, как начинаю хмелеть не только от количества выпитого, но и от взглядов Мэттью. – Что это значит? – кажется, ему и в самом деле нравится объяснять свою точку зрения, и я даю ему подобный шанс, чтобы лишний раз насладиться его голосом. – Я люблю, когда мне доверяют, – он снова доливает мне тёмно-красного напитка и делает то же самое со своим бокалом, наполняя его до краёв. – Это значит, что я могу довериться в ответ. – Это своеобразная проверка, да? – произношу не очень разборчиво я, понимая внезапно, что язык перестаёт меня слушаться; с него может слететь теперь что угодно, и я не буду в силах этому сопротивляться. – Провести со мной целый день, чтобы понять, а не подослали ли меня к тебе конкуренты? – Даже в мыслях не было, – Мэттью поднимает бокал и подносит к моему, в который я вцепляюсь мёртвой хваткой, грозя переломить тонкую ножку своим варварским захватом. – За знакомство? – глупо произношу я, и звон соприкасающегося стекла раздаётся по всему закутку ресторана. Вокруг нас никого нет, несмотря на выходной день, потому как время позднее и все, следящие за фигурой, уже давно если не спят, то занимаются пробежкой в парке. – За знакомство, Доминик, – пара глотков, и он ставит пустой бокал на стол.