2. Дедово подворье
25 сентября 2014 г. в 01:09
До Новосибирска дальше доехали без приключений, а там, выпав на станции гурьбой, отправились на автовокзал, автобус до райцентра шел каждый час. Морозец сразу показал себя, и то верно приехали детки в Сибирь, заворачивал ниже тридцатника точно. В райцентре еле успели на единственный транспорт, идущий в деревеньку, рядом с которой и был дедушкин заповедник. Мест сидячих уже не было, и парнишки четыре часа проторчали задами на своих сумках среди толчеи, основательно промерзнув. Морозец продолжал хватать за все выступающее только так, пареньков не спасали даже канадские пуховики на гагачьем пуху и теплые с натуральным мехом ботинки.
Посему добрались они до нужной им деревеньки далеко за обед в полубессознательном состоянии.
Дед Михаил встретил их при выходе с автостанции на настоящих запряженных санях.
Автостанцией назывался небольшой домик с кассой, где продавались билеты, и парой обледенелых лавочек на улице.
— Привет, родные! — дед в своем тулупе до колен и окладистой в измороси бородой походил на Деда Мороза. — Ну и замерзли же вы, птички-синички! Кто ж к нам в импортных ботиночках да курточках зимой едет? Надо было в тулупах и валенках, и родители-черти не догадались.
Дедок тут же подскочил к саням, закидывая на них сумки пареньков и вытаскивая два больших тулупа.
— А ну сигайте, зайцы, пока все себе не поотмораживали ниже пояса! Домой приедем, баню затопим, — с хитринкой в глазах наблюдая, как Игорь с Ваней устраиваются в обнимку под одним тулупом, а Женька любовно подтыкает их со всех сторон, а потом устраивается в другом рядом с дедом. — Ну что, готовы? Тогда тронулись. Но, милай! — дернув коня за уздцы.
Дальше править санями нужды не было, конь знал дорогу домой хорошо, посему дедушка обернулся к внучкам.
— Совсем ко мне перестали ездить.
— Отец все на работе, а мама не шибко к вам рвется, — пояснил Женя, кутаясь в меховой воротник.
— Да Маринка всегда была такой, я все удивлялся, как они с Викторушкой сошлись, совсем ведь разные. А ты молодец, что приехал и братиков привез, годков пять как не виделись. Возмужал совсем. Да и Игорек вытянулся, — и, повернувшись к малым мальчишкам, добавил: — А ты, Ванечка, совсем на покойную маму похож, такой же красивый. Вот, мой дорогой, и свиделись.
Лес, посеребренный снегом и укутанный глубокими сугробами, встретил их тишиной и красотой спящих деревьев. Полозья поскрипывали в такт неторопливой походке коня, да и дед шибко не торопил животинку на таком сильном морозе.
— Приедем, я вам одежонку подберу, у меня от ваших папаш детской одежи цельный сундук, так что есть в чем бегать на улице будет.
— Дед, так на нас ведь пуховики канадские, — стал оправдываться Женя.
— Не знаю, как в них басурмане в Канаде ходют, а у нас без шапки-ушанки, унтов и тулупа делать нечего, — буркнул дед и, осмотрев прижавшихся друг к дружке Игоря и Ваню, дернул за поводья, увеличивая скорость. — М-да, не сибиряки вы. Эт, точно!
Подворье деда было в километрах десяти от деревни, окруженное лесом, доехали быстро, даже не спеша.
— А ну быстро в дом, Ваня совсем синий! — скомандовал дед, распрягая сани. — Сумки сам занесу. Айда, Цыган, Принцесса совсем заждалась, — уводя гнедого коня под уздцы в конюшню.
В доме было жарко натоплено, русская печь, которая занимала полкомнаты, приятно полыхала, мальчишки, скинув пуховики и промерзшие ботинки, прижались к ней спинами и забылись в истоме.
Дед хлопнул дверями, занеся в одной руке все три сумки ребят, а в другой вязанку дров и, сложив все у порога, прошел в дом по скрипящим половицам.
— Ща, самогону плесну для сугрева, — Михаил отлил в кружку щедрой рукой.
— Так нам еще нельзя… — прошептал Ваня.
— По два глотка можно, особливо тебе, — хмыкнул дед, поднеся кружку к изумленному Ванечкиному рту и от всех щедрот пообещав: — Давай сам, а то силком всю кружку волью.
Ваня зажмурился, хлебнул, закашлялся, зачихался, покраснел.
— Ну вот, так-то лучше. Так, теперь Игорь, — и смотря, как второй пытается после глотка огненного пойла поймать ртом воздух, усмехнулся. — Ну, хоть ты, Женька, раз-то в жизни пробовал?
Женя забрал у Игоря кружку, глотнул, чуть поморщившись.
— М-да, дедуль, это даже не пойло, это же голимый спирт!
— А то, чистый! Даже горит! Мы плохого не делаем и не держим. Ладно, я баню посмотрю, а вы вот там полотенца достаньте. Да чистое свое белье, — дед, скинув тулуп, ушел через другую дверь в сторону пристроенной впритык к дому бани.
Мальчишек после двух глотков и мороза развезло так, что вставать лень стало с лавки, не то что полотенца искать.
На улице пробренчали по-залихватски колокольчики, а потом емко стукнули в дверь и без разрешения тут же ввалились вовнутрь, затаскивая за собой кучу снега.
Парни синхронно воззрились на вновь прибывший персонаж.
В горницу завалилась настоящая русская красавица с румяными щеками, губами бантиком, голубыми глазищами и русой косой по самые... Ну, в общем, ниже пояса будет. Деваха была одета в приталенный тулуп и вышитые кисы.
— Ой, а дед Михалыч где?
— Михаил Михайлович вышел, — Женя, как самый опытный по девкам, прикинул размер навскидку, выходило не меньше пятого — отвислого. «Дойная корова» охарактеризовал эту деревенскую дуру пацан и повернулся к удивленным братикам.
— А вы, значит, его внуки будете? — усмехнулась дева, стягивая с себя тулуп и устраивая его на лавке. — Ну что ж, с приездом, гости дорогие! Старший, наверно, Женя, а младший Игорь.
Она встала подбоченясь перед сидящими мальчишками. Жене пришлось снова поднять глаза на сию наглую личность.
— И что? — буркнул он.
— А я Надя, дочка нового егеря! Моего отца вашему деду в помощь поставили, заповедник-то большой, а он уже старенький.
— Дед не старый, а пожилой, — хмуро произнес Игорь.
— А это твоя девушка? — Надька тыкнула пальцем в разомлевшего со спиртного под боком у Игоря Ванечку. — Чего со своим самоваром к нам приперся, девок у нас самих навалом.
— Ты что, совсем дура полная? — разозлился Игорь. — Это Ваня, он наш брат.
— Правда, чо ли? — Надя на «дуру» даже плечом не повела, а обратилась к Женьке: — Ну, мне по барабану, а вот тебе сколько лет?
— Тебе-то какая разница? — старший просто окосел от такого беспардонства.
— Я встречаться с тобой буду и спать, — поставили перед фактом.
— А я не горю желанием делать это с тобой. И если тебе так надо, то я в одиннадцатом классе.
— Черт, на два года меня моложе, — расстроилась дева.
— Ну, извини, не приготовился, заранее родиться не получилось, — ухмыльнулся по-издевательски Женька.
Дева задумчиво снова оглядела Евгения, раздевая взглядом, а потом радостно добавила:
— Ладно, все равно буду. Ты самый красивый в округе. Девки деревенские с ума посходят, когда я им скажу, с каким парнем кувыркаюсь. Городским, культурным!
Мальчишки от такого все втроем только рты пораззявили, а что тут скажешь, коль непробиваемо.
— Эй, Надежда, коней-то попридержи! — дед появился внезапно, из-за громкой тараторящей речи девчонки парни даже не расслышали, как он вошел обратно. — Парни еле на ногах держаться с дороги, а ты уже в кровать тащишь. Постыдилась бы.
— А ты меня, старый пень, не стыди. Я свое дело знаю! — рассмеялась нахалка.
— И вообще, чего прикатила на своем «лимузине»? — с издевкой Михалыч стал доставать из шкафа полотенца и три простыни. — Игорь, держи! Женя, бери Ваню на руки и в баню. И выпари их там обоих основательно, а не справишься — я добавлю.
Игорек, схватив стопку полотенец и простыни, заспешил в сторону бани, за ним, держа на руках пьяненького Ваню, заскользил Женька.
— А ты куда?! — дед резво ухватил деваху за пухленькую ручку. — Нечего тебе там делать, да на парней голых пялиться! И ты так и не сказала, за каким лешим тебя под вечер сюда принесло?
— А я тебе картошки вареной привезла, маменька послала, — ухмыльнулись нагло в ответ и попробовали вырвать ручку из железного захвата.
— Брось, Надежда! Я столько лет бобылем живу и всегда себе сам готовлю, что, другого повода не нашла? У меня даже свиньи нет, чтобы твою картоху лопать.
Дева ухмыльнулась, а затем выдала:
— Женьку ты все равно не напасешься. Зажму где-нибудь и выебу, и ничего ты со мной, старый пердун, не сделаешь. А когда понесу от него, как миленький женится и к себе в город заберет. Осточертел мне ваш лес по самые не хочу. Что ты, что отец — двое ненормальных. Да и мать тоже дура-дурой!
— Ты мать свою не трожь, она баба работящая, на ней все ваше хозяйство держится. А ты вот как, деваха, все скумекала. Умно, ничего не скажешь. Сама, значит, в город учиться ехать не хочешь, а только жить на всем готовом. Так ты опоздала, Женька мой не свободен, так что тебе ничего не обломится, красавица!
— Да хоть женат, здесь этой дуры нет! — вспыхнула дивчина, как спелый ранет.
— А чего без братика прикатила, или думаешь, я тебя на ночь оставлю?
— А то ты не знаешь, что он по мальчикам. Вся округа в курсе, а мне конкурент ни к чему. И потом, ты же меня на ночь глядя из дома не выгонишь? Совесть не позволит, да и волков побоишься.
— Так, собирай свои картошки-паренки и вали к мамке и отцу. Ты сама кого хочешь загрызешь! Да тебя все местные волки десятой дорогой оббегают. А совести у меня отродясь не было, особенно по отношению к таким, как ты.
Дед сгреб туесок девахи в одну руку, напялил ей на плечи ее дубленку и вытурил за дверь.
— Вот чертова баба, только мальчики приехали, а уже осада по полной!
Женька, занеся Ваню в предбанник, понял, что без перепихона о парилке можно не мечтать. Ванька лез целоваться по пьяни и вовсю терся вставшим членом. Игоря развезло тоже, но не так основательно. Мальчишка также был возбужден, а его зеленые глаза подернуты дурманом желания. Посему, усадив Игорька на лавку, он поставил перед ним на колени Ванечку, а сам прижался к кузену сзади.
Ванька как будто только этого и ждал, жадно присосался к стояку младшего братика, подмахивая, как последняя шлюшка, поджарой задницей старшему. Начали рвано, сбивая ритм, но потом подстроились. Ваня выпал из реальности первым…
Женька с Игорем дотрахивали его уже в полной отключке, а позже, завернув в простынь, устроили в теплой бане, а сами сунулись в парилку. Пока братики парились, кузен пришел в себя, посему охаживал его Женька веником последним, пока Игорь отдувался в предбаннике.
Когда все трое вышли из бани, дед уже ждал их за столом, накрытым щедро яствами и клюквенным морсом.
— С легким паром! — поприветствовал их Михалыч. — Давайте за стол.
— Дед, надо Ваню положить, совсем квелый, — Женька держал парнишку, замотанного в простыню, впереди себя как девушку.
— А где спать будете? Я сплю на печке, так вы теперь уже большие, ко мне под бок не полезете. Можно на полатях, здесь теплее всего, или за печкой в отдельной комнате, где у меня гости останавливаются, там вся стена — печка. И топчан геологи сколотили, впятером спать можно.
— Мы это, дед, лучше на топчане… — пробормотал, краснея, Женька.
— Я так и думал, несите свою красу, я вам уже постелил. Только молоком с медом, настоянном на травах, напоите, — протягивая кружку замершему Игорю.
Ваню уложили в четыре руки. Женя, забрав настой у Игоря, улыбнувшись, сказал:
— Ты иди за стол, я сейчас буду, только Ваньке постель нагрею и приду.
Игорек, кивнув, почапал до еды, желудок сводило громко трелями. Женя пришел к столу через полчаса, поставив пустую кружку.
— Хорошо, что он с вами живет. Совсем к морозам непривычный, хоть и из Мурманска, — буркнул дед, жуя поджаренное душистое мясо.
— Дядя Слава говорил, что он очень мерзлявый, он даже хотел его с тетей Олей ближе к нам перевезти, но не успел, — пояснил между жевками Игорь.
Пища была простой, но вкусной и сытной. А после всех на сегодня приключений шла бойко, на ура.
— Вы это, парни, Надьку не трожьте. Потом не отбрехаетесь! Друг дружку можете укатать хоть на смерть, а к этой чертовой бабе лучше не соваться, — усмехнулся дед, видя, как бледнеют у обоих пареньков лица.
— Дед, ты к чему это? — оттаял Женька.
— К тому это, или вы думаете, я слепой? Да это ж сразу видно, за версту, что вы втроем полюбовники. Так нежно относитесь друг к дружке, а Ванечку вообще на руках носите.
Парни опустили покрасневшие враз мордашки, а затем Игорь выдавил:
— Дедушка, и что ты по этому поводу думаешь?
— А чего думать-то, коль вы счастливы — живите. Кто не без греха… У меня ведь тоже мальчонка по молодости был. Ласковый такой, Славушка…