Трудный возраст

      На смену боли и отчаянию пришел страх. Панический, всепоглощающий страх, который может испытывать человек, совершивший преступление и понимающий, что рано или поздно тайное станет явным и повлечёт за собой плачевные последствия, и о масштабе неизбежных разрушений можно будет только догадываться. Лея чувствовала себя виновной во всём, что произошло и могло произойти дальше, но не видела иного выхода, кроме как молчать.              Когда спустя несколько дней после поездки на Набу принцесса решилась самостоятельно провести ДНК-экспертизу, она выкрала из медицинского блока «Опустошителя» портативный тестер, замирая от ужаса быть пойманной с поличным. Зато после пережитого кошмара, когда она вздрагивала от каждого шороха, Лея почти равнодушно скользнула взглядом по строчкам выданного прибором отчёта и отправила тестер в утилизатор. Обречённость — вот всё, что она почувствовала. Оставалось лишь двигаться к эшафоту с высоко поднятой головой.              Лгать Вейдеру было очень непросто, если не сказать — почти невозможно. Этому было несколько причин — во-первых, чувствуя растерянность Леи, Тёмный Лорд беспокоился, и ей было мучительно больно понимать, что причиной этого беспокойства является она. Второй причиной было знание того, что если любимый устанет постоянно чувствовать выставленные ею щиты и всерьез возьмется за ментальное сканирование — её скромных сил хватит ненадолго. На несколько минут. И последнее, что всерьез беспокоило принцессу, так это то, что правду знала не только она. Она чувствовала себя, как на термальном детонаторе, не представляя, сколько времени у неё есть до разрушительного взрыва, который своей волной оставит от её любви лишь пепел и обломки.              Принцесса была уверена лишь в том, что человек, которого она всю жизнь считала родным отцом, не знал историю её рождения. Иначе он бы давно сообщил ей об этом — еще тогда, когда она впервые вышла с ним на связь после захвата её яхты. Да и какой резон был альдераанскому правителю удочерять дочь злейшего врага, которого он люто, непримиримо ненавидел? Лея хорошо помнила, какими нелестными эпитетами отец награждал Тёмного Лорда во время длительных политических бесед в просторной гостиной, как отец с тётей Мон смаковали кровавые подробности биографии помощника Императора. Да если бы Бейл Органа мог предположить, чьей кровной дочерью является Лея, ей бы светил не титул принцессы Альдераана, а в лучшем случае — место поломойки в комнатах для слуг. Проанализировав это, Лея решила, что ждать неприятностей от приемного родителя не следует. Это немного успокаивало и вселяло надежду. Правда, на что надеяться при таком раскладе, Лея пока не решила…              …Принцесса с силой сдавила виски и потёрла переносицу. Еще в детстве она заметила, что когда её что-то нервирует, переносица невыносимо начинала ломить, словно она хлебнула носом ледяной воды. Голова была тяжелой, а любое движение вызывало приступ головной боли и тошноты. Казалось, что всё её тело бунтует от того, какие испытания выпали на долю маленькой Леи. Так хотелось, как в детстве, зарыться под тёплый плед и спрятаться там от всех невзгод и проблем.              То время, когда Лорд Вейдер был занят делами, и принцесса оставалась предоставлена сама себе, было еще более невыносимо. Она чувствовала себя одинокой маленькой девочкой, которую закрыли в тёмном помещении. Иногда паника накатывала такими удушливыми волнами, что перехватывало дыхание, и перед глазами начинали мелькать чёрные мушки. Зато в присутствии любимого ситха она забывала обо всём на свете. Инстинктивно он давал ей защиту от той кошмарной реальности и нависшей над ними обоими угрозы, но теперь словно ее жизнь раскололась на две части. В объятиях Дарта Вейдера она забывала обо всех проблемах и бедах, наслаждаясь любимым и даря ему радость, а вот потом… Горестные мысли наваливались еще с большей силой, хотя по одному и тому же кругу, и ей казалось, она летит в черную дыру, из которой нет выхода.              Но о родстве она не думала — она знала Темного Лорда лишь как мужчину. Она думала лишь о проклятии крови, внезапно появившемся и отравлявшем им жизнь. И еще о том, сколько всего пришлось пережить Вейдеру, сколько боли, потерь, страха. Дополнить цепь нескончаемых испытаний судьбы еще одним звеном? Ну уж нет! Лучше она умрёт, чем её Лорд узнает страшную правду, которая может окончательно сломать его.              «Думай, Лея, думай!»              Но мозг отказывался подчиняться, и сколько бы она ни тёрла виски, ничего не приходило в голову, кроме трусливого побега — хотя куда, может к самой Великой Силе?              Принцесса вздохнула и тихо застонала — в измученной душе уже не осталось живого места.              — Эй, принцесса! — от невесёлых мыслей её оторвал оклик Хэна Соло. — Чего грустим, Ваше Величество?              — Хэн… — простонала Лея, поднимая на контрабандиста воспалённые глаза. — Что ты хотел?              Лея запоздало подумала о том, что надо уйти в свою каюту, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. Ей хотелось, чтобы её оставили в покое, но это было почти невозможно — Хэн и Люк откровенно скучали на «Опустошителе», в саббак и голошахматы они уже наигрались вволю и теперь бесцельно шатались по крейсеру, забредая во все помещения общего пользования и приставая к персоналу с кучей вопросов и замечаний. В роль капризной золотой молодёжи юный Скайуокер и его гувернёр вжились отлично. Сама Лея стала объектом многочисленных беззлобных подколок и дружеских тычков, которые каждый раз заставляли её вздрагивать и затравленно оглядываться по сторонам.              Сейчас контрабандист стоял перед ней с играющей на губах наглой улыбкой и покачивался с мыска на пятку, насмешливо глядя на Лею.              — Ничего, — кореллианин нагло уселся напротив. — Что-то миледи сегодня бледна. Хотел поинтересоваться её здоровьем…              Он ухмыльнулся еще шире, и Лее мучительно захотелось заехать ему по физиономии, чтобы сбить эту пакостную ухмылку.              — Я действительно неважно себя чувствую, — холодно ответила принцесса, гася в себе раздражение и желание повести себя невежливо и просто послать наглеца подальше, — и буду очень благодарна, если меня оставят в покое хоть ненадолго.              — Может, принести что-нибудь солёненькое из столовой? — не унимался Соло.              Лея в ответ зарычала не хуже Чуи или Криса и оскалилась:              — Не забывайтесь, Соло! Я не позволю…              Неожиданно контрабандист потянулся к ней, и сильная рука легла на плечо принцессы. Лицо Хэна Соло вдруг стало таким серьёзным, что Лея, встретившись с жестким взглядом кореллианина, почувствовала неприятный холодок внутри и попыталась сбросить с плеча его ладонь.              — Выход чаще всего там же, где вход, Лея. За редким исключением, — глядя ей в глаза, тихо произнес Соло.              Он убрал руку и направился к выходу, а Лея проводила его рассеянным взглядом. Слова Хэна звучали, повторяясь, в ушах: «Выход там же, где вход». Вертелась какая-то неосознанная мысль, и девушка пыталась ухватить её за ускользающий хвост. «Выход там же, где вход…»              Несколько часов спустя измученная Лея оторвалась наконец от компьютерного монитора и, откинувшись на стуле, устало прикрыла глаза. Ощущение было такое, будто под веки засыпали раскалённый песок, глаза слезились, а голова болела просто невыносимо, но она была счастлива. Выход был найден — крайне рискованный и трудно осуществимый в её теперешнем положении, но это было лучше, чем ничего. Оставалось только молиться, чтобы Сила была благосклонна к ней… Она торопливо написала сопроводительное сообщение и нажала кнопку «Отправить». Оставалось дождаться ответа, и если этот ответ будет положительным — она найдет способ осуществить задуманное, даже если для этого ей придется рисковать собой. Это было лучше и легче для любящего сердца, чем подставлять под сокрушительный удар любимого Лорда. Она защитит его от страшной правды, чего бы ей это ни стоило.                     

***

                    На широкой трансляционной панели мелькали виды Императорского дворца. Пышногрудая розовощекая барышня-журналистка радостно комментировала происходящее. В Империал-Сити был организован какой-то закрытый приём, и репортёрша явно гордилась тем, что именно она освещает эти события. Ландшафтные виды знаменитых императорских садов сменились голоизображением самого Императора и приближенных особ, в числе которых, как обычно, был эмиссар Императора Дарт Вейдер в неизменной черной броне. Рядом с Тёмным Лордом стояли чуть позади от него, как будто прячась за массивной фигурой, юная хрупкая девушка, Лея Органа, и невысокий молодой человек, Люк Скайуокер. По слухам, потрясшим весь корусантский бомонд, альдераанская принцесса Лея Органа оказалась подругой Тёмного Лорда, а доселе неизвестный юноша - его сыном.              — Органа, поздравляю! Ты воспитал чудовище! — старый джедай отвернулся от трансляционной панели и злобно расхохотался. — Хотя, может это и впрямь генетическое? Её папаша тоже всегда плевал на мораль и этику. Это вполне в их характере — делать то, что не станет делать ни один нормальный человек.              — Она ему ничего не сказала, — сквозь зубы процедил Бейл Органа. — Она человечнее, чем мы все вместе взятые. Приняла удар на себя — и ничего не сказала… — он обессиленно качнул головой. — Бедная моя девочка, — голос альдераанского правителя дрогнул. Кеноби ощерился, и его лицо, обычно мудрое и внушающее безграничное доверие, стало похоже на морду дикого зверя.              — Бедная девочка уже, увы, не твоя, Бейл. Она принадлежит этому монстру, чудовищу, которое несёт смерть всему, к чему прикасается. Он убил Амидалу, разрушил Республику и Орден! А по вине твоей «бедной девочки» Альянс практически уничтожен! Ты должен был воспитать достойного противника имперского режима, а что вышло? Имперская подстилка, которая без зазрения совести спит с собственным отцом!              — Он не убивал Падме, она умерла при родах, Оби-Ван, и ты это знаешь не хуже моего, — устало возразил Органа. — А Лея всю жизнь считала, что её отец — Бейл Престор Органа. Я — её отец, понимаешь? И будь проклят тот день, когда я с вами связался…              Он уронил голову на руки в жесте отчаяния. Пути назад не было, Органа ввязался в эту игру, жертвой которой станет Лея… Почему-то вспомнилось всё: как малышка играла в роскошном дворцовом саду, как он гордился юной принцессой, когда слушал её пламенные речи с сенатской трибуны. И некстати вспомнился этот пёс, огромный и лохматый Крис, к которому Лея была привязана больше, чем к кому бы то ни было в своей жизни. Тот день, когда на глазах у всей элиты, приближенной к Императору, младший ситх вручил Лее смешного и трогательного щенка, навсегда врезался в память альдераанского правителя. Не нужно было быть одарённым, чтобы увидеть, что именно тогда, в тот день, между Леей и Вейдером вспыхнула искра… Взаимопонимания? Душевного тепла?              Органа помнил, как девятилетняя Лея встала, загородив щенка собой, и какое выражение лица при этом у неё было. Такого лица не должно быть у ребёнка… Он тогда понял, что она унаследовала от кровного родителя намного больше, чем ему хотелось бы. Именно в тот момент он с пугающей ясностью осознал — Лея никогда не станет для него родной.              Потом это благополучно забылось, девочка росла и радовала своими успехами, своим стремлением к политической карьере. Лея активно поддерживала Бейла в политических делах и проявляла себя активным сторонником демократических преобразований. Ему казалось, что так и будет, но…              — Я виноват, Оби-Ван, — тяжело произнес Органа, поднимая глаза на джедая. — Я виноват, но я так больше не могу. Наверное, я старею и становлюсь сентиментальным. Мне нужно с ней поговорить… Я должен.              — Даже не думай об этом, — равнодушно ответил Кеноби. — Мы поговорим с Вейдером.              — Мы? — в голосе Органы прозвучала нотка удивления.              — Ты, Бейл. Ты виноват — тебе и искупать вину.              — Он уничтожит нас, — равнодушно покачал головой Органа. — Когда Вейдер узнает правду, он убьет нас без лишних разговоров и выяснений, Оби-Ван. Возможно, за столько лет, проведенных на Татуине, ты потерял чувство реальности, но я не раз сталкивался с ним и знаю, какой он собеседник. Вейдер не из тех людей, кто любит долгие разговоры.              Кеноби достал из складок серой робы, больше напоминающей мешок, чем одежду, световой меч и активировал его. Взметнулся светящийся голубоватый клинок, и воздух наполнился мерным гудением.              — Разговор не будет долгим, Бейл. Я сражусь с ним тогда, когда им будет владеть отчаяние. Привязанности — вот его слабое место. Я не могу простить себе то, что не закончил начатое на Мустафаре, но сейчас у меня есть шанс исправить это.              — Так ты для этого сделал так, чтобы Падме полетела на Мустафар? Чтобы… выиграть тот поединок? — Органа уже даже не пытался скрывать отвращение.       Кеноби оставил вопрос без ответа, вероятно, разумно посчитав его риторическим. Деактивировав меч, Оби-Ван убрал его и бросил на Органу угрожающий взгляд.              — Давай ты воздержишься от сантиментов, Бейл. Меня утомила твоя нерешительность и внезапно проснувшиеся родительские чувства. Мы избавим Галактику от этого… Избранного, и здесь сразу станет легче дышать. Смерть ученика отнюдь не добавит жизненных сил Императору.              «Ты просто хочешь ему отомстить, — подумал Органа. — Тебе плевать на демократию и Республику. Ты просто мстишь Вейдеру».              — Да, — ответил Кеноби на незаданный вопрос. — Он уничтожил все то, что было дорого мне — Орден Джедаев. А я уничтожу его, а ты, — джедай ткнул пальцем в собеседника, — мне в этом поможешь.              Выбора не было. Опять. А может, это только казалось под взглядом Кеноби? Бейл Органа засомневался лишь на миг.              «Прости меня, Лея, — мысленно произнёс он. — Может быть, когда-нибудь, очень нескоро, ты сможешь меня простить и понять».                     

***

                    С одной стороны, Хэн чувствовал, что они с Чуи засиделись на одном месте, и чтобы не завязнуть окончательно в довольно странной для него роли няньки Люка Скайуокера, пора бы и распрощаться с главкомовской семейкой. С другой стороны, его напарник был категорически против: их вкусно кормили, хорошо платили и, что немаловажно, их никто не хотел убить. Даже давние долговые проблемы контрабандистов были улажены вежливыми людьми Лорда Вейдера. А еще вуки нашёл себе друга, и проводил большую часть времени с принцессиной собакой. Вместе они составляли очень комичную, но в то же время трогательную пару: оба рыжие, только Крис светлее, лохматые, вечно все разносящие вдребезги на своём пути… В общем, жизнь контрабандистов внезапно стала мила и спокойна, и хоть Хэн и скучал немного, но плюсы такого времяпрепровождения он видел немалые.              Была еще одна причина задержки, в которой Хэн Соло сам себе с трудом признавался. Его беспокоила принцесса Лея Органа, а точнее её состояние. Наблюдая за ней в последнее время, он всё больше и больше приходил к выводу, что с ней что-то не так. Очаровательная девушка, которая пришла к нему на «Звезде Смерти» и предложила стать компаньоном Люка Скайуокера, превращалась в измученную нервную тень. Под глазами залегли тёмные круги, Лея вздрагивала при любом резком звуке, словно боялась чего-то и ждала нападения.              «С какой стати меня это должно волновать? — мрачно подумал Соло. — Леди Органа скоро станет леди Вейдер, или Скайуокер, как там у них принято? Так почему меня волнует её здоровье?»                     …Принцесса шла ему навстречу, и траектории их движения неизбежно пересекались, и Хэну пришлось подавить в себе желание остановиться, чтобы не встретиться с принцессой. Он не знал, чем может помочь, чувствовал, что девушка погружена в свои тягостные раздумья… Но что он мог сделать?              — Хэн! — окликнула его Лея, не оставляя путей к отступлению.              Она подошла ближе, и он еще раз ужаснулся той боли и отчаянию, которое сквозило в её глазах. Контрабандист вопросительно посмотрел на принцессу. Она немного помолчала, словно еще раз решая — начинать разговор или нет…              — Леди Органа, Хэн Соло к вашим услугам, — Хэн хохотнул в своей привычной манере, однако ему совсем не было весело.              — Мне нужна твоя помощь, — выдохнула принцесса.              Контрабандист изумленно поднял брови. Вот это поворот! Какого характера помощь могла потребоваться подруге Лорда Вейдера от него, гувернёра главкомовского сына?              — Мне нужно, чтобы ты меня кое-куда отвёз, — она протянула Хэну деку, на экране которой был фрагмент карты Галактики и ткнула туда тонким пальчиком.              Хэн про себя мимоходом отметил, что у принцессы дрожат руки. Он взглянул на экран и присвистнул:              — Что ты там забыла, Лея? Не лучшее место для отдыха — климат не тот.              Лея слегка поморщилась:              — Ты мне поможешь?              — Нет проблем, миледи, — Хэн ослепительно улыбнулся. — Приказ милорда — и я отвезу вас куда угодно.              — Нет, — покачала головой Лея. — В том-то и проблема, что милорд ничего не должен знать.              Хэн фыркнул. После их памятной поездки на Набу Лорд Вейдер отдал приказ — «Тысячелетний Сокол», да и любой другой транспорт с принцессой Леей на борту может покидать околопланетное пространство Центра Империи только с его личного разрешения. Хэну почему-то совершенно не хотелось выяснять, какое наказание повлечёт за собой нарушение этого приказа, поэтому он отрицательно мотнул головой:              — Может быть, я и авантюрист, Лея, но не самоубийца. В лучшем случае милорд спустит с меня шкуру. Удивляюсь, как он не сделал этого еще тогда, когда ему пришлось прервать важную поездку в связи с твоим плохим самочувствием на Набу.              Лея посмотрела на него, и в тёмных глазах читалась такая тоска и обречённость, что Хэну стало её жалко. Но что он мог сделать? Ему отчаянно не хотелось лезть в ворох загадок и сложностей, которые жили в голове и душе юной принцессы.              — Хэн, у меня неприятности, — призналась Лея. — Я не обойдусь без помощи. И ты — единственный, кого я могу об этом просить.              «Если мои догадки верны, — подумал контрабандист, — у тебя не неприятности, детка. У тебя крупные проблемы».              — Я подумаю, чем я могу тебе помочь, — сказал он вслух.              Лея благодарно сжала его руку и растянула губы в вымученной улыбке, глаза же при этом оставались всё такими же печальными и усталыми.              — Спасибо, Хэн. Только знай — у меня очень мало времени. Я чувствую, что у меня его вообще уже нет.