***
Дарт Вейдер бегло просматривал отчет с Куатских верфей, когда Лея влетела в его кабинет, словно заряд плазмы из бластера. Она достигла середины помещения и остановилась, натолкнувшись на невидимый барьер, который из чистого хулиганства выставил Тёмный Лорд. — Принцесса Органа! — зловеще пророкотал ситх. — Потрудитесь объяснить, почему вы без позволения врываетесь ко мне в рабочее время, отвлекая от важных межгалактических дел. Лея быстро сориентировалась и приняла предложенную игру. Она изобразила на лице испуг и с размаху бухнулась на колени, склонила голову, укрыв лицо покрывалом волос. — Повелитель Вейдер, прошу простить меня за внезапное вторжение... Он встал, подошел к ней неспешными тяжелыми шагами и некоторое время любовался девушкой, которая явно подавляла в себе желание выглянуть из-под тяжелых прядей волос. — Встаньте, принцесса. Лея поднялась, поправила платье и посмотрела в тёмные линзы визоров с такой нежностью, что у Повелителя Тьмы сладко заныло сердце. У него в голове не укладывалось, что кто-то может смотреть на него так — с нежностью, лаской и любовью. Видя восторженные и любящие глаза маленькой принцессы, Вейдер всё больше и больше чувствовал, как его скованное льдом сердце оттаивает. Много лет он сам считал себя киборгом, не способным на проявление и малой толики человеческих чувств. Казалось, что всё доброе и светлое, что было в нём когда-то, сгорело в огненной реке на Мустафаре. Однако, встретившись с преданностью и безоглядной любовью Леи, он сначала с недоверием, потом с надеждой, а позже с тихим восторгом прислушивался, как растет и крепнет в его душе светлое чувство — нежная привязанность к девушке. Вейдер положил ладони на плечи Леи и притянул её к себе. Дыхание перехватило от переполняющей острой нежности. Девушка сдавленно пискнула — он сжал её в стальных объятьях слишком сильно, причиняя боль, но не попыталась отстраниться, наоборот — сильнее прижалась к нему. Снова запрокинула голову, вглядываясь в маску, будто пытаясь разглядеть за линзами его глаза, и произнесла — на одном выдохе, почти шепотом, словно дыхания не хватало: — Люблю тебя... «Как же тебя так угораздило, девочка моя? Тебе надо было бежать от меня, мчатся без оглядки... Ты же достойна большего, чем старик с изувеченными душой и телом!..» Он не хотел, чтобы она почувствовала в нём внезапно нахлынувшую горечь этой мысли, но Лея «услышала», и её взгляд стал серьёзным и даже немного колючим. Вся подобралась, сгруппировалась — приготовилась вступить в очередной спор. «Я люблю — тебя! Мне не нужно другого — ни меньшего, ни большего». «Моя сумасшедшая принцесса...» — он улыбнулся ей, глядя в широко раскрытые тёмные глаза, в которых отражалась вся глубина бескрайнего космоса, зная, что она не видит его улыбку за маской, однако чувствует душой направленную на неё волну нежности. «Мой любимый лорд!» — тёплая волна отразилась и, вернувшись к нему, многократно умноженная её любящим сердцем, невидимым уютным покрывалом окутала Тёмного Лорда. — Ты что-то хотела мне сказать? — первым нарушил молчание Вейдер, немного отстранив девушку от себя, но не убирая тяжелых ладоней с её плеч. Отпускать Лею ему не хотелось, но нужно было закончить работу. Принцесса встрепенулась и на секунду задумалась, будто вспоминая, какова была причина её вторжения к Тёмному Лорду. Потом вдохнула глубоко, снова стала сосредоточенной и серьёзной — он усмехнулся, она становилась такой забавной, когда пыталась казаться взрослой... — Энакин, я хотела поговорить о Люке. Дарт Вейдер каждый раз вздрагивал от звука собственного имени — так странно было его слышать. За много лет Лея была первой, кто его так называл. Нельзя сказать, что ему не нравилось — но было слишком непривычно... Сочетание звуков вызывало воспоминания, от которых он бы предпочёл избавиться, но и они больше не причиняли боли. Безоглядная неистовая любовь, которую излучала маленькая принцесса, не давала острым осколкам прошлого врезаться в душу Вейдера, обволакивая все режущие грани. — Что с ним? — поинтересовался ситх, мимолетно порадовавшись мысли о том, что Лея и Люк с каждым днем сближаются всё больше и больше, и так же мимолётно испугавшись, подумав, что его сын стал бы лучшей парой для юной принцессы, нежели он сам. Лея отразила эти эмоции на лице — стоя перед Лордом, она внимательно прислушивалась к его настроению и мыслям, а он намеренно не скрывал их от неё, желая, чтобы она использовала любой удобный момент, чтобы попрактиковаться в использовании Силы. Принцесса уже вознамерилась сказать всё, что думает по поводу предположения Тёмного Лорда о ней и Люке, но он предусмотрительно прижал палец к её губам, останавливая возражения. — Люк... — Лея помедлила, словно подыскивая слова. — Он хотел бы посетить могилу матери! — выпалила она на одном дыхании и замерла в ожидании реакции Лорда. — Нет, — ответ был коротким, но ёмким. Вейдер ощутил неприятный укол в груди, и дыхательная система тревожно пискнула. Он наконец убрал механические ладони с плеч принцессы, резко развернувшись, направился к рабочему столу и склонился над отчётами, недвусмысленно давая понять, что аудиенция закончена. Но Лею это явно не удовлетворило. — Но почему? — Просто нет, Лея. Когда у меня будет время, я сам его отвезу. — Но Энакин! У тебя не скоро появится время! — Лея непроизвольно повысила голос. — Я хотела... Что именно она хотела, Тёмный Лорд дослушивать не стал. — Я сказал — нет! — раздраженно прорычал Вейдер. — Это тебя не касается, — продолжил он и сам удивился вспыхнувшей искре гнева. — Что-о-о? — Лея уже не владела собой, и Вейдер явственно ощущал в Силе весь спектр её эмоций: ярость, обида, гнев. — Меня это не касается? А что меня вообще касается, Энакин? Ты держишь меня при себе, как комнатную зверушку! — Лея... — Ты продолжаешь её любить, хотя она умерла двадцать лет назад! Ты считаешь, что я не имею право даже произносить её имя! Святая Падме! — Лею явно заносило, и она яростно выплёвывала едкие слова. Вейдер понимал, что нужно её остановить, успокоить, но не знал — как. Общение с юными девушками не входило в число его безупречных навыков. Тем временем принцесса распалялась всё больше: — Я — никто для тебя, ты со мной лишь потому, что я на неё похожа! «Я предпочёл бы, чтобы ты была на нее похожа чуть меньше, — подумал Вейдер. — Хотя бы характером». — Лея, я не держу тебя, — произнёс он вслух, понимая, что говорит неправильные слова, но вступать в утомительный диспут желания не было. — Тебе немедленно подготовят шаттл, и ты сможешь отправиться домой. — А вот тебе! — наследная принцесса Альдераана неожиданно скрутила красноречивую фигуру из трёх пальцев и сунула её в маску Повелителя Тьмы. Он непроизвольно отшатнулся. — Видел? Никуда я не уеду! Она решительно прошла и уселась на диван для посетителей, скинула туфли и всем своим видом показала, что будет сидеть тут вечно. Тёмный Лорд сначала старательно подавлял вспыхнувшую было в нём ярость, но потом, еще раз посмотрев на принцессу, которая, гордо задрав подбородок, разглядывала пустую стену, не выдержал и рассмеялся. Серия звуков, в которые вокодер преобразовал смех, привлекла внимание принцессы, и она посмотрела на него заинтересованно. Он вздохнул — несносная девчонка... Но такая милая, что сердце снова зашлось в приступе нежности. Он подошел к ней и запустил руку в волосы, пропуская между пальцами тяжёлые пряди. Она повернула голову — на ресницах дрожали слезы, которые она тщательно пыталась скрыть за гримасой крайнего недовольства, но у неё плохо получалось. Уголки губ поехали вниз, и она расплакалась, утыкаясь носом в перчатку Вейдера. — Лея, ты не должна так думать. — Я помню. Я вообще не должна думать, Энакин, — она покачала головой с сожалением. Вейдер чувствовал её обиду, зато ярость начала стихать. — Я лишь хотела как лучше для Люка. — Я знаю. Но это лишнее. Для него и так достаточно новых впечатлений. — Хорошо, как прикажете, мой повелитель. Она поднялась и решительно направилась к выходу, не забыв отвесить Лорду демонстративный поклон. Когда за ней закрылась дверь, Тёмный Лорд поймал себя на мысли, что Лея слишком легко сдалась, но вернувшись к работе, он через несколько минут уже забыл об этом.***
Несколько дней спустя «Тысячелетний Сокол» покинул атмосферу Корусанта почти вслед за шаттлом Лорда Вейдера. С той лишь разницей, что Тёмный Лорд направился на «Опустошитель», чтобы нанести визит в один из секторов, подконтрольных Империи, а кореллианский фрахтовик с Вейдеровским семейством и няньками-контрабандистами ушел в гиперпространство. Лея, уютно устроившись в кресле, обвела взглядом немногочисленный экипаж и довольно ухмыльнулась. Она хотела отвезти Люка на Набу — и она это сделает! Люк благодарно сжал её руку: — Спасибо, Лея. Не думал, что ты пойдешь против воли отца. — Не стоит благодарностей, братишка! — Лея хитро подмигнула Скайуокеру. — Простите, детки, что вмешиваюсь в ваши семейные беседы, — к ним подошёл Хэн и встал, скрестив руки на груди. — Но если в связи с этой поездкой у меня возникнут проблемы... — Хэн, — Лея пристально посмотрела на кореллианина. — Ты получал от милорда какие-либо указания по поводу проведения нашего досуга? — Нет, — тот покачал головой. — Значит, нет никаких проблем, — Лея улыбнулась обворожительной улыбкой. — Если что — скажете, что я потребовала отвезти меня на Набу. Люк, ты понял? Юный Скайуокер вздохнул, но согласно кивнул. Лея могла отстаивать свою точку зрения долго, до хрипоты, загоняя оппонента в угол методично и умело, там, где не получалось одержать победу дипломатией, она брала бешеным напором, когда ее собеседнику проще было согласиться, нежели продолжать дискутировать. Да и Люк был безмерно ей благодарен и немного завидовал — сам он никогда бы не решился ослушаться приказа отца.***
Набуанский некрополь поражал своей спокойной величественной красотой. Ветви огромных деревьев сплетались в сумрачный полог, словно отгораживая мир мёртвых от мира живых, охраняя покой ушедших, поглощая свет и звуки. Прохладный полумрак навевал спокойствие и умиротворённость, не позволяя ярким лучам солнца потревожить сердца скорбящих, пришедших сюда почтить память своих близких. Лея тихонько отошла в сторону, позволяя Люку Скайуокеру побыть наедине со своими переживаниями, лишь тихонько прощупывая в Силе его эмоции, желая вовремя погасить боль потери, если вдруг она вспыхнет из тлеющего уголька сожаления. Люк, казалось, даже не заметил, что его спутница, неслышно ступая, отдалилась от него. Он стоял склонив голову, потом опустился на колени и положил на каменное надгробие охапку свежих цветов. — Мама... — почти неслышно выдохнул он. Лея вздохнула. Ей было не по себе здесь, в этом сумраке, и очень хотелось вернуться на залитую солнцем посадочную площадку — к Крису, Хэну и Чуи. Она отвернулась и сделала еще несколько шагов, непроизвольно уходя от черного полированного камня с выгравированным на нём портретом женщины, чей сын впервые увидел мать на этом каменном надгробии. В носу защипало — стало невыносимо жалко и Люка, и Энакина, и Падме... Лея потёрла виски, силясь прогнать горькое чувство — словно это она, а не Люк, только что стояла у могилы родного человека. Прохладный кладбищенский сумрак настойчиво пробирался в душу, вызывая липкий неприятный озноб. Лея почувствовала головокружение и слабость, словно кто-то невидимый вытягивал из неё жизненные силы. Она шаг за шагом уходила вглубь некрополя, сама не понимая, почему переставляет ноги — как будто её влекла неведомая рука. — Лея, — голос словно прорвался в плотную завесу. Лея вскинула голову, желая определить источник оклика, и увидела седовласого мужчину с внимательными живыми глазами. Он смотрел на девушку благодушно и приветливо, словно встретил старого друга. Прохлада кладбища отступила, даже вроде и светлее стало — солнечный лучик пробился сквозь завесу тяжелых ветвей. — Простите, мы знакомы? — поинтересовалась Лея, хоть и была уверена, что видит этого человека впервые. В глубине души она была рада отвлечься от тягостных чувств, хоть даже и на мимолётную беседу с незнакомцем. — Нет, Лея. Но я был хорошо знаком с твоими родителями. «Великолепно, — мрачно подумала Лея. — Сейчас начнется...» Последняя беседа с отцом, хоть и была подчёркнуто вежливой, но все же оставила в душе неприятный осадок — ей показалось, что родитель пытался поскорее завершить общение. Немудрено... Лея дёрнула плечами и внутренне собралась — встала в оборонительную позицию, готовая послать к хаттовой матушке, если вдруг незнакомец попытается взывать к её совести. Но старик неожиданно произнес: — Падме Амидала Наберрие была исключительной женщиной... — Вы знали её? — Лея не смогла обуздать любопытство, хотя и не пылала желанием обсуждать исключительность Амидалы. Интуитивно, кожей, она почувствовала, что от незнакомца исходит опасность, но глаза старика лучились таким теплом, что она отмахнулась от иррационального страха и подавила в себе желание развернуться и убежать. Принцесса была безоружна и не умела драться, но бегала она очень быстро — сказывались постоянные подвижные игры с Крисом. Она оглянулась и увидела, что ушла совсем недалеко от Люка, который теперь стоял на керамокритовой площадке открытой ротонды, погруженный в свои мысли... «Если я закричу, — подумала Лея, — он меня услышит. Жаль, что Крис остался с Хэном — с ним бы совсем не было страшно». Эта мысль и воспоминание о собаке успокоили её, и она взглянула на странного человека, стоящего напротив. Тот будто ждал, когда она снова обратит на него внимание, продолжил: — Да, Лея, я её знал. Я был с ней в последние минуты её жизни... — старик сделал многозначительную паузу. — Она дала вам имена, которые вы с братом носите. Лея смотрела непонимающе. Тьма наступала сзади, она уже физически чувствовала её жуткое дыхание в затылок, но никак не могла осознать, что именно пытается ей сказать незнакомец. — Люк и Лея... Красиво, не правда ли? Жаль, что она умерла такой молодой... — Что? — хрипло переспросила принцесса. — Ваш отец убил её... — старик словно не слышал её. «Наш отец? — Лея пыталась сложить картинку, но кусочки никак не складывались. — Какое отношение мой отец имеет к Амидале? И чей это — наш?» — Люка мы отправили на Татуин, а тебя на Альдераан... — продолжал незнакомец. — Ты уже достаточно взрослая, деточка, чтобы узнать правду о своём рождении. Тем более с братом ты уже познакомилась, как я вижу, — он кивнул в сторону Люка, который теперь прогуливался по широкой ротонде, всё еще погруженный в себя. Разрозненные осколки зашевелились, складываясь наконец в единую картину, и Лея мысленно попыталась их разогнать. Холодные невидимые пальцы уже прикасались к её вискам, а картинка принимала всё более и более явные контуры. — Оби-Ван Кеноби... — Лея частью разума удивилась, услышав каким получился звук вырвавшийся из собственного горла — словно змея прошипела. Всё встало на места — картина реальности стала цельной, а от того еще более отвратительной. Кладбищенский мрак навалился тяжелой ледяной глыбой — сдавливая, дробя на кусочки душу, вгрызаясь в тело острыми зубами первобытного чудовищного ужаса от невольного попрания всех моральных устоев и норм. — Ненавижу... — выдохнула она. — Опасайся тёмной стороны, Лея. Ты сейчас очень похожа на своего отца... Она уже не слышала, она безмолвно кричала на всю Галактику и задыхалась в этом крике. Собрав все свои силы, которые еще остались, она повернулась и пошла в сторону ротонды, с каждым шагом чувствуя, как наливаются неподъемной тяжестью ноги, словно сила притяжения планеты одномоментно возросла во много раз. — Эй, сестрёнка! — окликнул её Люк. Шутливое прозвище, не так давно вызывавщее улыбку и умиление, сейчас прозвучало как издёвка. Лея мотнула головой и пошла дальше, даже не оглянувшись на Скайуокера. Он догнал её через несколько шагов и взял за плечо, разворачивая к себе и заглядывая в глаза: — Лея, что случилось? — от заботы, которая сквозила в голосе Люка и читалась в распахнутых синих глазах, Лею тошнило, и у неё кружилась голова. Всё уже свершилось, и осознавать это было так страшно, что выложенная камнем дорожка качалась под ногами, и она с трудом, последним усилием воли, удерживала своё тело в вертикальном положении, не давая себе тяжело подогнуть колени и рухнуть. Люк, словно чувствуя её состояние, крепко держал её за плечи, всё пытаясь заглянуть в глаза, и она словно сквозь вату слышала повторяющиеся вопросы. Вопросы, которые больше ничего не значили. В голове крутились картинки воспоминаний о минутах страсти и наслаждения в объятьях Тёмного Лорда, и это было похоже на ночной кошмар. Дарт Вейдер — её родной отец! — Люк, — сказала она, не узнавая собственный голос, и он замолчал. — Возвращаемся. Мне нужно поговорить с твоим отцом. — Но... — Люк попытался что-то возразить, но она резко прервала его: — Возвращаемся, — высвободилась из его рук и пошла в сторону посадочной площадки. Мыслей больше не было, было лишь глубокое удушливое оцепенение, сковывающее её по рукам и ногам. Она с трудом делала шаги, мысленно считая их: «Десять... одиннадцать... Лея, еще немного... Двадцать... Только не упасть здесь, не доставить удовольствия глядящему в спину старому подонку-джедаю... Тридцать...». «Тысячелетний Сокол» был совсем близко, и она уже видела Хэна, Чуи и Криса, которые возились на траве. Хэн встал и сделал несколько шагов навстречу, и она, наконец, рухнула на руки контрабандиста, чувствуя, как сознание угасает, и она падает в бездну беспамятства. Это принесло облегчение, и она не стала цепляться за рассыпающиеся осколки невыносимой реальности.