***
Вскакиваю и оглядываюсь. Соленый запах моря сменяет удушливый запах лекарств, шум прибоя – писк множества приборов. Волосы мои спутаны, дыхание учащенное, сердцебиение – слишком частое. – Опять тонула? – голос Хейли отрезвляет меня, я перевожу на нее измученный взгляд и согласно киваю. Подруга встает со своего кресла, садится у моей кровати и берет за руку. – Это всего лишь сон, милая. Успокойся. Хейли слабо улыбается и сжимает мою руку чуть сильнее. – Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы все закончилось. Смотрю на нее исподлобья, глазами выражая свой протест, но Хейли упрямо продолжает: – Ты спасла меня, Санни, и даже больше, чем один раз. Позволь мне спасти тебя. – Нет, Хейли. – Но почему? Я же не предлагаю тебе сбежать с ним. Просто… – Я не хочу разговаривать с Зейном. Я не хочу видеть Зейна. Все, что хотела сказать, я уже сказала. – Санни, это единственный способ избавиться от твоих кошмаров. Просто поговори с ним. Дай и ему возможность высказаться. – Мы просто соберем все вещи и уедем далеко отсюда. Не будем ни с кем связываться. Это то, что от нас требуется. Договорились? Больше не выслушивая ее просьб, откидываюсь спиной на кровать и закрываю глаза. После разговора с Зейном в том гараже меня просто-напросто вырубили, причем особо не церемонясь. Впрочем, как и Хейли. Именно она рассказала, что один из телохранителей Найла подошел ко мне сзади и хорошенько приложил битой по голове. Через несколько секунд то же самое сделали и с ней. Проснулись мы уже в больнице. О том, как мы тут оказались, приходилось только догадываться. Подруга была уверена, что перед тем, как отключиться, она видела силуэт в черном, появившийся из-за угла, и настойчиво уверяла меня в том, что это был Зейн. На мои протесты и отрицания Хейли старалась не обращать особого внимания. В ее глазах он неожиданно стал героем, даже если только отчасти, и она хотела отблагодарить Малика за спасение своей жизни. И я думаю, именно поэтому девушка так настаивала на этой встрече. С того дня прошло чуть больше недели, и ввиду небольшой физической травмы (и большой душевной) нас еще не выписали. Приходилось целыми днями читать дешевые журналы о моде, листать каналы, которых в общем числе было только пять, ну и болтать с Хейли. Правда, и последний вариант казался мне уже не таким приятным, так как каждый наш разговор возвращался к одной-единственной теме. Большую часть времени я старалась не думать об инсценированном похищении и непрофессиональном спектакле Найла, но в редкие минуты тишины, когда тяжелая ночь охватывала мрачный город своим объятием, когда стрелка застывала на трех часах и не желала двигаться дальше, я садилась около кровати и воспроизводила в голове наш разговор с Зейном. Корила себя за то, что оно прозвучало как признание. Ведь это и было моим признанием. Я влюблена. Бесповоротно. Безнадежно. Чертовски сильно. Это не тот тип любви, когда ты готов пройти по горящим углям или броситься вслед в пропасть. Не та любовь, когда жизнь без него кажется невыносимой. Я даже не могла назвать это любовью, скорее каким-то ее подобием, но в ней было все: ненависть, ярость, отчаяние, тревога, страх, самоотдача, сила, преданность. Это омут, из которого я не желала вырваться. Это цепи, из которых я не хотела освобождаться. Я знала, что редкие минуты слабости, когда я позволяла убедить себя в этом чувстве, останутся в самом дальнем уголке моей души. Никто не узнает об этом унизительном признании, никто не станет свидетелем чудовищного слабоволия. После столь ужаснейшего открытия мое душевное и эмоциональное состояние можно было назвать паршивым – такое примитивное, но точное слово. Я чувствовала отвращение к себе, каждой клеточкой своего тела я ощущала скрытое презрение со стороны окружающих, и я знала - я этого заслуживала. Ведь такого, как Зейн, запрещено любить. Нельзя. Ни в коем случае. Я собственноручно подтвержу все его догадки, все его издевательства и упреки, и унижусь еще больше. Такого нельзя допустить. Еще одно открытие резало душу и сердце – семья. За пределами этого медицинского учреждения не остается так много времени на размышления, потому что единственный вопрос, который ты себе задаешь – как не сломаться и выжить. Но тут время будто бы не текло вперед, а замирало на каком-то определенном моменте. И эта умиротворенность, мнимое, на самом деле, чувство покоя заставляло тебя думать о самых неприятных вещах, о том, что давит на сердце тяжелым грузом. Я была очень плохой дочерью и никудышной сестрой. Не отвечаю на звонки, не перезваниваю, увидев пропущенные, на разговор с ними трачу максимум по полчаса, отговариваясь тяжелой работой. Я не сказала им о похищении, о том, что сейчас нахожусь в больнице. Для мамы и папы я – трудолюбивая девочка, которая все время корпит над бумагами, для Лили – подруга и сестра, которой больше нельзя доверять. Нельзя было жаловаться на то, что все от меня отвернулись, так как я сама отвернулась от всех, я закрылась в своем коконе и не реагировала ни на какие внешние раздражители. Я практически погрузилась в сон, когда спокойствие прервал робкий стук в дверь. Макс стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу и пряча одну руку за спиной. – Проходи, что ты там стоишь? – я приветливо улыбнулась ему, присаживаясь на кровати. Макс сел рядом на стул и без лишних слов вручил мне шоколадную плитку, которую он и прятал за спиной. Эту мою просьбу он выполнял беспрекословно, и только эту. На заявления врачей, что Санни Брукс не хочет никого видеть и ни с кем разговаривать, парень не обращал внимания. И вот сейчас он снова сидел рядом и смотрел своими большими голубыми глазами, не решаясь первым начать разговор. Такое его поведение вызывало у меня недоумение, ведь Макса нельзя было назвать скромным и робким, а скорее наоборот. Взять хотя бы тот танец на свадьбе Зои, когда он шептал мне на ухо какие-то глупости и еще много чего в таком же роде. Откровенно говоря, хам и немного бабник. – Как ты себя чувствуешь? – Намного лучше. Нам с Хейли повезло. Официальной являлась версия, что на нас с Хейли напал грабитель в маске, который грубым ударом вырубил обеих и украл документы и деньги. Он показался наиболее рациональным, так как рассказывать полиции и кому-либо еще про Найла и его шайку никто из нас не решился. Мы боялись. – С ним обязательно разберутся, – произнес Макс, будучи уверенный в том, что именно так и будет. – Не сомневаюсь, – не знаю, заметил ли Макс нотки сарказма в моем голосе, но в справедливом отмщении я очень сомневалась. – Кстати, как дела на работе? Что у нас нового? – Да что может быть нового? – парень слабо пожал плечами. – В последнее время все работники загружены, времени даже на сон не остается. Вот, улучил минутку и прибежал сюда. – Я скучаю по нашим, – в голове вмиг вспыхнули воспоминания, моменты веселой жизни с этими ребятами, такой беззаботной и такой счастливой. – Да, мы тоже всем коллективом сошлись во мнении, что вас с Хейли очень не хватает. Жду не дождусь, когда ты, наконец, вернешься, – я улыбнулась при этих словах, одаривая Макса благодарным взглядом. Спустя пару мгновений паузы, он неожиданно спросил: – Ты ведь вернешься? Вопрос застал меня врасплох, и я не сразу нашлась с ответом. Работа – последнее, о чем я думала, и не было даже мысли о том, чтобы туда вернуться. Я любила то, что я делала, всем сердцем и всей душой, любила людей, с которыми работала, ведь каждый из них был прекрасен по отдельности. И я бы все отдала, чтобы вернуться хоть на несколько мгновений в ту атмосферу, но та жизнь уже находилась за гранью реальности. Внезапно в мою голову пришел один вопрос, и, как бы глупо и неловко мне не было перед Максом, я должна была его спросить. – Зейн все еще работает там? – Кстати, нет. Он ушел спустя два месяца после того, как уволилась ты. Я совсем забыл про него, – Макс как-то странно улыбнулся. Боясь, что он что-нибудь заподозрит или подумает о том, что я неравнодушна к Зейну, я, усмехнувшись, произнесла: – Я так и думала, он не смог выдержать добродушную атмосферу в нашем коллективе. Он ведь был таким занудой, – мы с Максом начали смеяться. – А кто-нибудь еще уволился? Кто-нибудь женился или вышел замуж? – Нет, мы все ждем тебя. Ведь без Санни Брукс и праздник – не праздник. Я искренне смеюсь, от души. Ведь мне так не хватало этого – улыбки и хорошего слова. Макс опускает глаза и сжимает губы, словно собирается с мыслями, и даже начинает что-то говорить, но его речь перебивает бесцеремонный стук в дверь. Русоволосая невысокая девушка входит в мою комнату. Миловидная, с красивым личиком, которая, как кажется на первый взгляд, совсем не сможет причинить мне вреда. Но что она делает в моей палате? Кто она вообще такая? – Привет. Санни, я хотела бы с тобой поговорить. Макс разочарованно выдыхает, а затем, переведя взгляд на девушку, которая так же многозначно смотрит на него, произносит: – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Пожалуй, мне лучше уйти. Будь осторожна. На прощание он целует меня в макушку и уходит. Девушка, до этого времени мирно стоявшая у стены, заняла место Макса и, под мой настороженный и враждебный взгляд, начала говорить: – Я не причиню тебе вреда. Я пришла поговорить. – Ты кто? – У меня хорошие намерения, – у нее были карие глаза и маленькие ямочки на щеках, когда она улыбается; взгляд ясный, держалась уверенно. Мне показалось, что я могла ее где-то видеть. – У нас с тобой есть один общий друг, – все еще пыталась понять, где могла ее видеть, но в голову совершенно ничего не приходило. – Меня зовут Шейлин. Шейлин. Точно. Девушка Зейна. И я сразу же вспомнила, где ее видела – в ресторане. Через окно. А потом еще ее пару раз упоминал Зейн в разговоре. Мой дружелюбный настрой к этой девушке быстро исчез. – У нас нет общих друзей, – только и произнесла я. Девушка сразу поняла мой намек. Она кивнула головой, поджимая губы, на лице пробежала тень улыбки, но она быстро исчезла. – Ты уже поняла, о ком идет речь. Мне нужна одна твоя услуга. Не уверена, что Зейн ввел тебя в курс дела, да и вообще, что он что-нибудь тебе рассказал… – Ошибаешься, кое-что он мне все-таки поведал, – мои слова прозвучали резко, но девушка не стала отвечать колкостью на колкость. Пару минут она молчала, что-то осмысливая. Затем, посмотрев мне прямо в глаза, она произнесла: – Так даже лучше. Значит, тебе не составит труда поговорить с ним. – О чем же? – Зейн собирается сделать ужасную вещь, и при этом не слушает ни меня, ни Логана, ни кого-нибудь еще. Вот мы и подумали, что ты могла бы как-то на него повлиять. Да, все прекрасно, Зейн снова вернул старую личину, но с чего они взяли, что я как-то смогу на него повлиять? И почему я должна была беспокоиться о Зейне? Почему они решили, что я хочу принимать участие в его жизни? Ведь я, наоборот, приняла решение держаться как можно подальше от этого парня. – Раз он не ставит ни во что ваши уговоры, то как я смогу на него подействовать? – Хотя бы постарайся. Времени практически нет. – Времени на что? – внутри нарастало раздражение. Чего этот парень вечно лезет, куда не надо? И теперь хочет в свои дела втянуть меня. Хотя, если посудить, я сама влезла в его жизнь, проигнорировав все предупреждения об опасности. – Санни, просто попроси его не переступать черту. – С какой стати вы решили, что я стану помогать? – Хотя бы как вознаграждение за спасенные жизни. – Что? – Если бы не Зейн, думаешь, ты лежала бы здесь? Как бы не так. Найл – очень скользкий тип, который добивается цели путем обмана и шантажа. И ты должна была понимать это, когда звонила Малику, – от дружелюбия в голосе Шейлин не осталось и следа. Да, она обвиняла меня, но в чем? В том, что я поддалась страху, увидев дуло пистолета у виска своей подруги? – Я не понимаю о чем вообще речь. – Санни, просто позвони ему и поговори с ним. Она положила на мою тумбочку черный телефон, в последний раз одарила меня многозначительным взглядом и ушла. К моему несчастью, Шейлин была не первым человеком, умоляющим меня позвонить Малику. Я подумала: может быть это знак? Может мне действительно стоит позвонить ему и просто сказать, чтобы он не наделал глупостей? Да, вероятность того, что этот парень меня послушает, была ничтожная, но все же можно было попробовать. Я украдкой взглянула на телефон, оставленный на тумбе. Скорее всего, в контактах был сохранен один единственный номер, и чтобы понять, кому же он принадлежит, требовалось немного усилий. "Нет! – одернула я себя. – Ты не станешь ему звонить. Нельзя. Нельзя вмешивать Хейли во все это снова". Выбор стоял между моей семьей, включая Хейли, и Зейном. Позвонив ему, я продолжила бы подвергать не только себя, но и моих родных опасности. В противном случае под угрозой находилась только жизнь Зейна. Это был тяжелый выбор, но очевидный. Я не набрала Малика. Я не позвонила ему. И, может быть, не только потому, что боялась за свою семью.***
Прямо напротив находились глаза цвета кофе. Такие красивые. Смотрели так грустно и так нежно. Так смотрят на человека, которого видишь после долгой разлуки и которого боишься потерять снова. Это был очередной сон. Кошмар. Тело было будто налито свинцом, и даже на то, чтобы поднять руку, требовались усилия. Я сглотнула. На минуту закрыла глаза и затем снова открыла их. Лицо Зейна все еще находилось близко к моему. "Какой реалистичный сон, – подумала я. – Он такой живой. Даже не уверена, хочется ли мне просыпаться". – Не бойся, это успокоительное, – Малик говорил шепотом, но этот шепот оглушал меня, звенел в ушах, словно раскат грома. – Что... происходит? – выдавила из себя я. Лимит слов на сегодня был исчерпан. Я не смогла бы больше произнести ни слова, как бы сильно того не хотела. Малик провел рукой по моей щеке. Я не должна была почувствовать его прикосновение, ведь это был сон. Но я почувствовала. Более того, его почувствовало мое сердце. Щеку, на которой пару секунд назад находились его пальцы, покалывало. – Я забираю тебя отсюда. Пока я с ужасом осознавала, что нахожусь совсем не в своем сне, Малик схватил меня на руки и уверенным шагом направился к выходу из палаты.