Случайный свидетель

      Томми, как всегда, допоздна задержался в студии с Брайаном. Целый день они работали над одним из своих треков. Все что-то «отшлифовывали», «вылизывали», спорили до хрипоты, даже чуть не рассорились, но в итоге - разошлись вполне довольные друг другом и проделанной работой. Попав из теплого уютного помещения под противный, мелко моросящий дождь, Томми сильно пожалел, что отказался от предложения Лондона - подбросить его до дома на машине. И вообще, какого черта, он не догадался посмотреть в окно прежде, чем выходить? Он-то надеялся прогуляться и подышать вечерней прохладой по пути домой, а тут… Но, несмотря ни на что, домой идти не хотелось. Там его никто не ждал. Адам в очередной раз улетел в Нью-Йорк, решать какие-то нескончаемые вопросы, связанные со скорым выходом нового альбома. В последнее время такие перелеты ощутимо участились, и Томми отчаянно тосковал без друга… Вспомнив, что буквально в паре кварталов от их студии есть небольшое, довольно уютное и тихое кафе, он решил скоротать там остаток вечера за чашкой чая и ускорил шаг, будто от этого он мог меньше промокнуть.       Зайдя в помещение, которое ему показалось после непогоды на улице просто каким-то раем, Томми увидел себя в зеркале и, недовольно хмыкнув, пригладил растрепавшуюся челку, и уже хотел было снять куртку, как услышал откуда-то сбоку до жути знакомый смех. Резко повернувшись, Рэтлифф увидел практически перед собой, за столиком в глубине зала худощавого шатена, но не он привлек его внимание, а мужчина, который сидел напротив – это был… Адам. Томми пошатнулся и неловко схватился за стену, ему даже на миг показалось, что у него забрали весь воздух из легких. Он сейчас стоит и, как рыба выброшенная на берег, хватает ртом воздух, тщетно пытаясь сделать хоть один глоток кислорода пересохшими губами. Грудь и виски сдавила тупая боль, в носу предательски защипало, а в голове промелькнула мысль: «Адам. Он здесь, он никуда не улетал, он соврал ему. Как? Зачем? Почему?!» Вопросов было так много, что Томми в изнеможении закрыл ладонями лицо и приглушенно застонал, но, тут же спохватившись, что его могут заметить, резко отступил в тень.       Руки от волнения дрожали так, что Рэтлиффу только с третьей попытки удалось вытащить Айфон из кармана промокшей куртки, и только с пятой - нажать в нужном месте на экране. Спустя секунды, чуть прикусив губу, он уже напряженно вслушивался в монотонные гудки, раздающиеся в трубке. - Да, Китти, что-то случилось, ты почему так поздно? - до боли родной голос Адама чуть напряжен, и звучит озабоченно, но Томми знает - это отнюдь не из-за беспокойства.       - Где ты? – встречный вопрос вместо ответа. Его голос почти не дрожит, и это радует. Вообще, оказывается это даже забавно наблюдать, как другой человек разговаривает с тобой по телефону, не зная, что ты за ним наблюдаешь.       - Я сейчас в отеле. Эй, Томми, что случилось? - вот теперь Адам явно занервничал, но Томми лишь молча сбрасывает вызов и, развернувшись, поспешно выходит прочь. Наблюдать, как тебе лгут - вовсе не забавно. И зачем он только сюда пришел…       Сильный и резкий порыв ветра едва не сбивает с ног, крупные капли ночного дождя, звездами разрезая полутьму от ночных фонарей, неприятно бьют по лицу, но Томми лишь плотнее кутается в куртку и, натянув капюшон чуть ли не до носа, неспешно бредет по улице. Куда? Зачем? Не важно. Главное, лишь бы быть как можно дальше отсюда. На ресницах дрожат крупные капли влаги, и он, моргнув, их смахивает, тут же ощущая на губах солоноватый привкус. Значит - не дождь. Иногда начинаешь жалеть, что не изобрели еще устройство, которое сможет вернуть тебя в прошлое или повернуть время вспять. Ему бы сейчас это сильно пригодилось. Остановившись возле какого-то здания с темными окнами и устало привалившись к нему спиной, он закрывает глаза. А ведь еще пару часов назад он был совершенно счастлив, любил и был любим, а теперь всего этого нет, и, возможно, никогда уже не будет. Ночную тишину разрывает звонок телефона, показавшийся Томми раскатом грома. Он чуть усмехается. «Что, только сейчас догадался позвонить, Адам? Наверное, был занят другими, более важными делами и не мог позвонить раньше». Но этих слов он ему не сказал, просто скинул звонок и отключил этот проклятый Айфон, к чертовой матери. Пусть думает, что хочет…       В кармане, как ни странно, нашлась початая пачка сигарет, и, прокрутив пару раз вхолостую колесико зажигалки, он, наконец-то, прикуривает. Неспешно затянувшись, запрокинув голову, выдыхает горький, сизый дым в ночное небо, а после - медленно съезжает спиной по стене вниз и садится прямо на землю, обхватив колени озябшими руками. Возможно, нет, наверняка, он простудится, но ему на это совершенно плевать. Сейчас у него по венам течет слишком много ярости, чтобы мыслить адекватно. Неужели Адам предал его? Томми так хочется верить: что этого ничего не было, что это ему просто привиделось или приснилось, и в том кафе за столиком был вовсе не его Адам в компании такого, знаете ли, примилейшего парнишки. «Да, это был не Адам, это был его брат-близнец, с таким же голосом и номером телефона»,- услужливо усмехнулся внутренний голос.       - Фак! - он с силой бьет кулаком по стене от этого воспоминания, которое распадается на куски как старая кинопленка, тут же морщась от боли в руке, и с очередной затяжкой, давится дымом, заходясь в надрывном, сиплом кашле, потому что сквозь клубы дыма он вдруг увидел его. - Пошел к черту отсюда, - мгновенно вскочив на ноги, шипит сквозь зубы, и тут же - чуть спокойней, - Я не хочу тебя видеть, и вообще, как ты меня нашел?       Но Адам не отвечает и даже не думает двигаться с места, он просто стоит и просто молчит. Долго так молчит, глядя в упор, не мигая, прямо в глаза. Томми даже начинает казаться, что он - призрак или изваяние. Иллюзия исчезает с первым шагом Адама к нему, а потом он делает резкий рывок и одним движением впечатывает хрупкое тело в камень стены. Томми ударяется затылком о стену и злобно шипит от неожиданности и недовольства, но его тут же нагло затыкают чужие, горячие губы, а сильные руки крепко сжимают в не очень-то нежных объятиях. Томми хочется оттолкнуть Адама, закричать, ударить - да, что угодно! Только вместо этого - он всем телом прижимается к нему, постепенно полностью растворяясь в нем, не слыша и не видя ничего вокруг. Отстранившись, Адам по-прежнему молчит, лишь рваное дыхание опаляет губы гитариста. Томми пытается сбросить его руки, но его лишь крепче сжимают, лишая, на хрен, вообще возможности двигаться. Тогда он просто замирает и закрывает глаза, пусть делает что хочет, какая в конце концов разница? Низкий, хриплый голос заставляет его вздрогнуть и широко распахнуть глаза. Плохая идея. При ночном сиянии луны его глаза сверкают как два драгоценных камня, а еще - он видит в них боль, обиду и... Страх?       - Что случилось, Китти? Почему ты сбежал из кафе? Почему не брал трубку? - Томми молчит, ошарашено глядя на Адама, а он, увидев его замешательство, продолжает. - Да, я видел тебя там. Увидел в зеркале, - легкая улыбка тронула губы. - Как и ты увидел меня. О чем ты подумал? Почему сбежал, Томми? Пару секунд гитарист молчит, не зная, что и ответить на такую-то наглость, но затем его прорывает:       - А ты? Зачем ты мне соврал, Адам? Наплел про какой-то Нью-Йорк, а сам неплохо проводишь время в компании других парней, здесь же, буквально у меня под носом. Да, как ты можешь вообще смотреть мне в глаза после всего этого?! – Томми буквально выплевывает каждое слово ему в лицо и резко дергается, норовя вырваться из крепких рук. Адам еще сильнее его обнимает и, коснувшись губами уха, тихо, но очень четко проговаривает:       - Никогда, слышишь, никогда не делай скоропалительных выводов, Китти. Да, я действительно улетал по делам, но вернулся несколько часов назад и сообщить тебе об этом, как видишь, не успел, и вообще, я хотел сделать тебе сюрприз. А что касается «других парней», как ты выразился, то со мной был один из моих новых знакомых композиторов, я привез его сюда, чтобы он помог мне с записью своей песни. Надеюсь, я полностью удовлетворил твое любопытство, Китти? - проведя языком по его ушной раковине, спросил Адам и, чуть помедлив, добавил. - И не вздумай больше прогонять меня... Я не уйду. И... не отпущу, тебя. Никогда...       Томми чувствует, как его начинает колотить мелкая дрожь, а боль, что скрутила все внутри тугим узлом, начинает понемногу отпускать, и звуки внешнего мира вновь проявляют себя. Дождь, оказывается, уже кончился, и он стоит весь продрогший, абсолютно мокрый и совершенно не знает, что ему делать: смеяться или плакать. Бред, какой же это все бред… Передернув плечами, он теперь легко скидывает руки Адама потому, что его хватка ослабела и, стянув с него куртку, Томми накидывает ее себе на плечи. Вдохнув до боли знакомый парфюм, он проводит большим пальцем по губам Адама и, чуть усмехнувшись, произносит:       - Тебя никто и не отпустит, даже не надейся. Без тебя - нет меня, нет мира, Адам. Ведь мой мир - это ты…