Соперница

Когда всё началось — не имеет значения, слишком расплывчаты границы из ниоткуда взявшегося влечения. Просто однажды она стала её бессонницей и кошмаром, перечеркнув изнутри трафареты приевшихся сюжетов, где принц и принцесса живут долго и счастливо. Лука никогда не верила в утопичные хэппи-енды, не поддавалась головокружительному влиянию иллюзии любви, просто плыла по течению, вспыхивая новой страстью или легкомысленной влюблённостью, чтобы затем потухнуть и снова ненадолго впустить в сердце кого-то. Мику всегда была милой, но не настолько особенной, чтобы суметь когда-нибудь повернуть течение её жизни в иное русло. Мику была очередной — краткой вспышкой, всплеском эмоций без ноющей сердечной боли, без разгорающегося пламени и пепла в конце — по крайней мере, так хотелось думать поначалу. Не могло быть ничего цепляющего, задевающего за живое в нелепой, неправильной химии, возникшей из секундного столкновения взглядов. Но Мику стала её бессонницей и кошмаром. Мику к Луке совсем ничего не чувствовала. Лука никогда не была эгоцентричной — лишь чуточку уверенней в себе, чем положено негласными нормами себялюбия, и уж тем более не могла назвать себя жестокой — просто порой фантомные боли в сердце заглушали здравый рассудок, просто Мику становилась всё взрослей, просто круг её детских интересов постепенно разрастался, и всё больше в нём находилось места для романтических встреч. Лука не могла назвать себя эгоцентричной, но знала твёрдо, что ей без труда удастся отбить любого, кем Мику заинтересуется. Её подростковое очарование и милые черты лица меркнут в ослепительном обаянии зрелой женщины, умеющей пользоваться своей красотой, грамотно подбирать слова, опаивая ими, как ядом, мутящим рассудок. Мику больше не ходит на свидания. Мику сидит одинокими вечерами, запертая в своей комнате, и получает отказы от встреч по смс; её грёзы разбиваются и тонут в слезах, а Лука… Лука задыхается её вниманием. Её косыми взглядами, брошенными из-под чёлки, что жгут изнутри, ломают и разбивают вдребезги. Но Лука больна — её яд действует против неё самой, рассасываясь в лёгких ночным удушьем и неосторожными фантазиями, которые никогда не воплотятся в жизнь. Мику устаёт быть в одиночестве. Мику устаёт идти на попятную. Копоть в лёгких мешает дышать — Мику больна полуночным удушьем сотлевших грёз — косые взгляды переплавляются в действия. Мику больна аллергией на Луку. — Сколько ещё ты будешь отбивать у меня парней? — Мику пребольно впивается пальцами в её запястье, не давая уйти. Луке даже смешно отчасти — как нелепо всё обернулось. Мику ещё молода, ей не понять отчаянья безумно влюблённой женщины. — Не понимаю, о чём ты, — равнодушно отвечает Лука, отводя взгляд. Ей не хочется быть насмешливой и не хочется быть жестокой. Ей хотелось бы, чтобы Мику не тратила своё время на парней, априори не способных на сильные чувства. Мику мерещится в её взгляде саркастичное «Всю жизнь». — Стерва, — кричит она зло и визгливо, почти срываясь на истерический плач, а затем бьёт наотмашь по щеке так, что у Луки начинает звенеть в ушах. Её взгляд, спустя мгновение, становится менее рассерженным и чуть растерянным даже, но злые, беспомощные слёзы всё ещё бегут по щекам, и у Луки вновь всё внутри переворачивается. Мику совсем не злая — просто её сердце тоже болит. Когда всё началось — не имеет значения. Только бы кончилось поскорее, чтобы рассеялась муторная тяжесть в груди в паузе между очередной влюблённостью. Мику к Луке не чувствует ничего, кроме ненависти.