Turned off the TV.

Это случилось зимой. Когда яркий и вечно живущий Шанхай запорошило снегом. Было холодно. Очень. И в те дни у Чанёля был только он, старая комнатушка под снос на окраине города и маленький, совсем уже разваливающийся, телевизор. Каждый вечер сопровождался чашкой чая и каким-нибудь фильмом, одолженным у друга в университете. Чанёль был сиротой и, став совершеннолетним, был «скинут» с плеч детдома в этот забытый Богом уголок. Ни места в учебном заведении, ни минимального капитала на жизнь — ничего. Надо было искать работу и выживать, получать хотя бы какое-то учение. Жизнь сама по себе любила этого парня. Даже в самые херовые моменты своей жизни он сохранял озорной и живой взгляд, да и улыбка его оставалась такой же яркой. Работёнка кинулась в руки сама, как по щелчку. Нос воротить было нечего, содержать себя надо было и поэтому парень сразу согласился. Бармен, не так уж и плохо, да и платят хорошо. Через пару месяцев он сдал экзамен и поступил в хороший университет на финансиста. Учиться и работать для Чанёля не составляло труда и всё было даже лучше, чем он думал. Чанёль очень любил смотреть телевизор. В детдоме, для сирот, это было роскошью посмотреть хотя-бы один мультик. И парень чётко помнит, как ярко горели глаза ребят, когда на праздник им разрешали насладиться интересными шедеврами кинематографии. Каждый раз, когда Чанёль возвращался домой после пар, вместо желанного сна, он падал на свою скрипучую кровать и смотрел фильмы. Один за другим, пока не наступало время идти в клуб и опьянять молодёжь. Эта зима была очень холодной. Она скрывала весь город под своим пушистым покрывалом и влетала в сердца одиноких, как Чанёль, людей, делая так, что даже одеяло переставало греть. Парень так же спокойно учился и работал, пытаясь не обращать внимания на лёгкую корку льда, покрывшую его сердце. Вроде, всё как всегда, но почему-то так холодно. Чанёль видел пары, которые такие счастливые под хлопьями снега и хотелось, чтобы у него так же. Даже фильмы стали его романтическими, совсем девичьими. Пятничный вечер. Время, когда посетителей хоть отбавляй. Чанёль спокойно вытирает стаканы за барной стойкой и осматривает уже пьяную молодёжь. Здесь они все такие разные и открытые, что Чанёль легко может рассказать о жизни каждого. Парень отворачивается к полкам, усыпанным алкоголем, и блаженно зевает. Он не спит три дня думая о любви, отношениях, семье. — Эй, бармен, — зовёт его немного хриплый, но такой приятный голос. Чанёль поворачивается и смотрит в чёрные глаза. Совсем кошачьи и такие глубокие, что утонуть в них за долю секунды не составляет труда. Отрываться совсем не хочется, но работа прежде всего, поэтому Чанёль лишь приветливо улыбается и спрашивает, чего желает клиент. — Виски, пожалуйста, — вздёргивая кончики губ, отвечает ему юноша и кладёт руку на столешницу, постукивая по ней коготками. Чанёль выполняет просьбу и жадно смотрит на красивый профиль и изящную шею, на которой дрожит кадык от глотков алкоголя. — Я Тао, — говорит незнакомец и смотрит на Чанёля хитро, по-лисьи так, что бармен даже забывает, как дышать. — Чанёль, — отвечает немного сухо и пожимает мягкую и горячую ладонь Тао. А дальше просто слушает тихую болтовню юноши и каждый раз слух напрягает из-за музыки громкой, чтобы ничего не пропустить, ни одного слова. Голос Тао трогает Чанеля, и слушать его хочется часами, а может просто свихнулся от одиночества и тишины в квартире. Китаец уходит после третьего стакана виски, блестит глазами и посылает Чану воздушный поцелуй на прощанье. Бармен провожает взглядом и думает о диких сердечных ритмах. Тао приходит каждый день и рассказывает Чанёлю очередной бред, который последний запоминает и укладывает на полочки в своей голове. А ещё бармен за собой замечает, что в своих романтических драмах начинает представлять себя и китайца в главных ролях. Думает о том, какого целовать губы-бантики, смотреть в кошачьи глаза и видеть в них любовь, чувствовать прикосновения горячих ладоней. Чанёль, уже не скрывая, задерживает взгляд на открытых ключицах и скользит ниже, как жаль, что обзор столешница закрывает. А Тао будто специально. Одевается всё более развратно, что хочется его спрятать от этих похотливых взглядов. Тао имеют в мыслях каждый день, но Чанёль никогда не видел, чтобы тот уходил с кем-то. Чанёль вообще не понимает, зачем Тао приходит сюда. Он не танцует, ни с кем не знакомится, только сидит и разговаривает с Чанёлем, выпивая ровно три стакана виски. — Во сколько ты заканчиваешь работать? — спрашивает Тао в субботний вечер, когда над Шанхаем кружит сильная метель и в клубе не так много людей из-за погодных условий. — До пяти, а что? — Чанёль улыбается, смотря в блестящие от алкоголя глаза. — Хотел в гости напроситься. Ты обо мне уже всё знаешь, хочу узнать о тебе, — Тао облизывает губы и отодвигает стакан, — Ты не против, если я тебя подожду? — Не против, — мотает головой бармен и берёт стакан, — Повторить? — Нет, спасибо, — тихо говорит Тао и снова переводит тему. Время течёт быстро, как песок. И Чанёль не замечает, что до конца смены остаётся пять минут. Попросив Тао подождать, идёт переодеваться. У него дома пара новых дисков, которые он хотел посмотреть сегодня, но придётся отложить это на пару часов. Чанёль выходит к Тао и видит его в пальто, которое так чётко подчеркивает осиную талию. Сам Тао улыбается и без лишних слов берёт корейца за руку, чтобы утащить из этого душного помещения. На улице холодно и Тао жмётся к Чанёлю, а тот улыбается и сжимает сильнее горячую ладонь в своей. Чанёль спокойно открывает дверь в свою квартирку и пропускает гостя вперёд. Он смотрит на заинтересованную моську китайца, который медленно раздевается и осматривает квартиру. Снимает верхнюю одежду и ведёт Тао на кухню. При свете лампы Чанёль может увидеть золотую кожу и такой шлюханский стиль одежды. Он видит, как Тао ёжится и, не задумываясь, снимает с себя свитер, чтобы натянуть его на китайца. Чанёль замечает, с каким блядским желанием смотрит на него этот мальчишка, как кусает губу и как нервно дёргает рукава. Корейцу совсем не нравится этот взгляд. Он хочет, чтобы в этих глубоких глазах была любовь, а не тупая страсть. Тао начинает задавать вопросы, а Чанёль отвечать. Юноша кладёт голову на руки и слушает, впитывает в себя слова собеседника и смотрит уже не так грязно. Когда проходит три часа безудержного разговора, Чанёль, зачем-то, предлагает Тао посмотреть фильм. И радуется навероятно, когда юноша соглашается. Вечером Тао собирается уходить. Уже одетый, он стоит и смотрит на Чанёля. Взгляд у него выжидающий и просящий что-то, только Чанёль не понимает. Выдохнув, Тао делает шаг навстречу корейцу, обвивает руками его шею и легко касается губами его губ. Немного отстранившись, он улыбается и только собирается отпустить, чтобы уйти, как его за талию притягивают ближе. Чанёль впивается в губы-бантики и сразу же ведёт по ним языком, осторожно раскрывая. Тао поддаётся, жмётся сильнее и сразу же сплетает язык Чанёля со своим. Они целуются долго, вязко, мокро и до одури страстно. Оторваться заставляет только кислород, которого уже становится катастрофически. После этого Чанёль не позволяет Тао уйти. Выключив телевизор, Чанёль укладывает Тао на кровать и ложится рядом, сплетая пальцы их рук. Они любовно смотрят друг другу в глаза и целуются. Много целуются. Жизнь Чанёля идёт своим чередом, только сердце весной поёт и стучит так быстро-быстро, когда Тао пальцами по коже водит и губами по губам мажет. Чанёль думает, что это любовь. Настоящая, как у счастливых парочек под хлопьями и даже лучше. Только Тао последнее время улыбается грустно и уходит после просмотра фильма, даже не поговорив, не поцеловав. Чанёля настораживает это и он, грешным делом, думает, что у Тао другой. Чисто для физического. Сам Чанёль любит платонически и совсем не хочет это рушить. Он боится, что Тао испарится во сне, оставляя после себя только дымку оборванных воспоминаний. Боится, что сделает больно, неприятно. Радует только, что Тао одевается более строго и всё так же любовно смотрит на Чанёля. Только на него. Учебный день подходит к концу и Чанёль едет на автобусе домой. Всматривается в лица за окном и думает, почему Тао с ним так. За стеклом холодный пух летит на землю и сразу покрывает вышедшего из транспорта парня. На улице прохладно и Чанёль спешит в своё гнёздышко, чтобы отогреться чашкой горячего чая. Конечно, он бы больше предпочёл Тао с его объятиями и бесконечными поцелуями, но Тао занят, у Тао дела. Чанёль заходит в квартирку и раздевается. Достаёт свой новый телефон и видит одно сообщение, которого хватает, чтобы одеться обратно и поехать по написанному адресу. Чанёль спешит и даже автобуса не ждёт, сразу бежит к метро через три квартала. Ехать не долго, но для Чанёля время становится пластилином, что тянется долго так и далеко. На своей станции вбирает воздух в грудь и вновь бежит со всей силы. До нужного дома Чанёль добегает минут за пять и быстро поднимается на двадцать первый этаж, где Тао лежит в кровати с градусником и кашляет, как заядлый курильщик. — Как ты так умудрился? — спрашивает Чанёль, убирая волосы со лба Тао и, наклоняется целуя. — Всё хорошо, Чанни, просто простуда, — хрипит Тао из-под трёх одеял и улыбается немного вымучено, но так счастливо. Чанёль заражается этими вздёрнутыми уголками губ и вздёргивает свои в ответ. Тао просит Чанёля отойти, чтобы не заразить, слишком волнуется за этого эльфа-переростка. А Чанёль специально наклоняется ближе и задевает дыханием искусанные губы Тао. Они так давно его не целовали, дней пять-шесть, но это слишком много и Чанёлю хочется вновь почувствовать этот одурманивающий вкус и пьянящую мягкость. Тао отворачивает и Чанёль по щеке скользит губами, а в душе обида закрадывается и расти начинает, что убежать хочется. И Чанёль убегает, только не успевает. Тао обнимает его, прижимает к себе и шепчет: — Прости. Я не хочу тебя заразить, Чанни. Не обижайся, глупый мой. — Тао целует в изгиб шеи и жмётся совсем как котёнок, а Чанёль ложится рядом, обнимает и засыпает под мерное сопение китайца. После этого Тао выгоняет Чанёля под предлогом карантина и исчезает опять. Чанёль с ума сходит вместе со своим телевизором, смотря очередную драму, где герои расстаются из-за измены и третьего лишнего. Сердце кровью обливается и Чанёль тратит очередную пачку с носовыми платочками утирая свои слёзы-сопли-нюни. Он меняет один диск на другой и думает о своём Тао, представляет его с другим и опять платки достаёт. За окном хлопья, холодные и уже совсем не радостные. Чанёль думал, что у них с Тао как у парочек под этим пухом, хотя Чанёль кажется, торопит события. Тао ведь всё ещё его. У Чанёля зимние каникулы и небольшой отпуск за хорошую работу, а он весь в фильмах и противной влажности на щеках. В среду, когда Чанёль смотрит очередной шедевр, по квартирке разносится звонок в дверь и он нехотя ставит фильм на паузу и идёт открывать. На пороге стоит Тао, такой красивый, впрочем, как и всегда. У него в руке бутылка шампанского, а на губах лёгкая улыбка. Чанёль ничего не понимая, пропускает в квартиру и внимательно следит, как китаец раздевается. Тао молчит, лишь берёт руку Чанёля и тащит в комнату. Кладёт бутылку на кровать и самого Чанёля на неё усаживает. Тао молчит, лишь бокалы достаёт из ветхого серванта и ставит на тумбочку. Он встаёт на колени перед Чанёлем и смотрит ему в глаза снизу вверх. Смотрит по блядски, как шлюха и Чанёлю неприятно совсем. Тао берёт алкоголь и легко открывает уже распечатанную бутылку. Наливает два бокала и всучивает один Чанёлю, сразу свой осушая. Чанёль ничего не понимает, лишь удивлённо смотрит на Тао и медленно делает глоток, ставя бокал на тумбочку. Тао облизывает губы и поднимается, чтобы залезть Чанёлю на колени и захватить в свой плен сладкие губы. Тао целует властно и так пошло, что Чанёль даже оттолкнуть его хочет, но не может, боится. Поцелуй разрывается и Тао обнимает Чанёля за шею и лбом с его соприкасается. На губах у Тао улыбка шальная, а у Чанёля любовь в глазах. — Я люблю тебя. — говорит Тао, с закрытыми глазами в губы Чанёля, — Люблю до одурения. И хочу только тебя. Хочу, что по пальцам ток идёт, от твоих прикосновений, что сердце гадкое из груди вырывается. А ты такой глупый у меня и такой красивый. Хочу просыпаться с тобой. Хочу тебя счастливым сделать. Но я не умею. Совсем-совсем ничего не умею… — Я научу. — шепчет Чанёль и руками по спине гладит, — Всему научу. В комнате холодно и оконная рама не закрывается, поэтому Чанёль занавешивает окно тяжёлыми шторами, чтобы мороз не беспокоил. Он выключает телевизор, на экране которого был кадр из очередного сопливого фильма. И поворачивается к сидящему на кровати Тао, который смотрит грязно, совсем не скрывая этого. Чанёль подходит и укладывает его на кровать, нависая сверху. Пробирается руками под белый свитер и целует кожу из золота. Тао прикрывает глаза и руки свои запускает Чанёлю в волосы, прогибается, всего себя подставляя ласкам. Шторы дрожат так же, как Тао от холодных чанёлевых рук по горячей коже, от губ, что его терзают. Тао хорошо так же, как и Чанёлю и хочется скорее почувствовать друг друга, стать едиными. Чанёль снимает с Тао ненужный свитер и языком по ключице водит, зубами покусывает, ставя свои метки. Руки гладят бёдра, что в узких джинсах так идеально выделяются. И хочется Чанёлю всё сильнее, всё больше. Отрываясь от такого желанного тела, Чанёль выпрямляется и стягивает свою футболку, кидая куда-то в темень комнаты. Глаза у Тао горят и, в них, Чанёль видит безудержную пошлость и развязность, но в глубине, на дне этих чёрных кошачьих очей, вся любовь Тао, которая только для него, для него одного. Чанёль вновь наклоняется и захватывает губами бусинку соска. Он посасывает, покусывает и с ума сходит от стонов Тао. Он руками расстёгивает эти до жути обтягивающие Тао джинсы, пробирается к возбуждённой плоти и теряет нить реальности, когда Тао особенно громко стонет и выгибается навстречу. Чанёль поцелуями ниже идёт, дорожки влажные оставляет, а Тао смотрит на него из-под ресниц, смотрит уже любовно, совсем нежно. Тао прогибается и кусает губу до крови, чтобы никто не узнал, как ему хорошо. Только Чанёль. Чанёлю можно. Китаец перебирает волосы и дышит тяжело, когда Чанёль с него последние вещи стягивает. У Тао даже румянец на щеках появляется, а Чанёль смотрит жадно и руками по телу водит, изучает. — Мне холодно, — шепчет Тао в чанёлевы губы и зубками подцепляет, — Мне так холодно, Чанёль, — ведёт языком и сразу попадает под контроль Чанёля. Тао целует отчаянно и руками к ширинке его джинс спускается. Тао горит и хочет ощутить любовь. Хочет ощутить Чанёля. Они вдвоём справляются с вещью и оказываются совершенно открытыми друг перед другом. Чанёль подхватывает Тао под колени и пальцами к его губам дрожащим прикасается. Дыхание спирает, когда Тао блаженно прикрывает глаза и языком фаланги ласкает, когда погружает их в рот и слюной смачивает. Чанёль заворожённо смотрит и не удерживается, пальцы заменяет своим языком и нежно-нежно целует. Руку спускает вниз, к колечку мышц и осторожно массажировать начинает. Тао не терпится и он резко насаживается на пальцы и шипит в поцелуй от боли. — Что ты делаешь? — спрашивает Чанёль, обеспокоенно смотря на Тао. — Всё равно будет больно. Я хочу быть с тобой скорее. — шепчет Тао и вновь в поцелуй увлекает. Чанёль осторожен до невозможного и нежен до ужасного. Потому что не хочет, чтобы неприятно. Он растягивает Тао долго, очень тщательно и на ухо шепчет, что ещё чуть-чуть, совсем капля. А потом пальцы собой заменяет и, закусывая губу, подаётся в горячую узость. Тао сжимает его плечи и жмурится, сдерживая слёзы. Чанёль целует и двигается медленно под разными углами. Он руки их сплетает и входит особенно резко, попадая по комку нервов. Тао до хруста выгибается и имя любимого простанывает, что у Чанёля все заслонки срывает. Он двигается в Тао, закрывает глаза и пропадает в них. Чанёль смотрит на Тао, который так прекрасно извивается и понимает, что таких изгибов тела нет ни у кого. Чанёль слушает голос и понимает, что ни у кого больше такого не услышит. Чанёль смотрит в затуманенные глаза и понимает, что таких, нет ни у кого. Тао прижимает Чанёля к себе и навстречу двигается. У Чанёля ток по пальцам иголками и он уже не может держаться, заполняя Тао собой. Сам Тао доводит себя до экстаза, хрипло имя Чанёля проговаривая. Они лежат единым целым на кровати и целуются, а потом блаженно улыбаются, прижимаясь, друг к другу. — Я люблю тебя, — говорит Тао, слушая сердцебиение Чанёля, — Люблю. — Я тоже тебя люблю. — отвечает ему Чанёль, зарываясь носом и вдыхая запах смоляных волос. Чанёлю нравится целовать Тао и видеть его красные опухшие губы. И ради одного поцелуя он готов даже поставить на паузу фильм на своём стареньком дряхлом телевизоре. Но чтобы любить Тао… … он его выключает.