Честный лжец. (Ошибки природы, "часть" вторая, дополнительная)

— О, наконец-то! — раздался пронзительно-громкий женский голос, и калитка открылась, выпуская высокую женщину. Её округлые плечи были обнажены, полные груди скрыты ярким купальным лифчиком, а широкие бёдра обтягивала лёгкая яркая юбочка. — А вот и мы! — воскликнул Герман, выходя из машины. Миловидно кругленькое личико, что из-за объёмных тёмно-русых волос, собранных в забавные хвостики, казалось ещё круглее, стало озадаченным. — С тобой друзья? Герман, мы же… — Извини, — перебил её мужчина, — но не мог же я отказаться? И это такие люди, что мешать нам не будут! — Особенно Кеша! — воскликнула женщина, смерив взглядом молодого практиканта с работы её мужа, парня двадцати трёх лет, которого из-за комплекции и низкого роста частенько принимали за школьника. — Ох, ну что вы такая злопамятная! — воскликнул парень, как и ожидалось, тенором. — Всего один-то раз такое было! — Тем более что выгонять гостей неприлично, — произнёс Герман, и его узкие губы расплылись в улыбке. — К тому же, Кеша не один… — Прошу, Герман, не приплетайте мне своих друзей! — шутя взмолился парень, после чего вновь посмотрел на Алёну. — Даю вам слово, что в этот раз я буду приличнее кого бы то ни было. — А я надеюсь, что кое-кто обыграет его в приличном поведении, — произнёс Олег, недвусмысленно смотря на Никиту. Блондин осклабился. — Посмотрим, посмотрим… — Добрый день, — рыжий с приятной улыбкой, намереваясь расположить к себе эту казавшуюся строгой женщину, протянул Алёне коробку с тортом. — С пустыми руками на празднество неприлично, так что вот к чаю. Герман сказал, что вам нравятся бисквиты. — О, ну к чаю — это хорошо. — Меня зовут Олег, я друг молодости Германа, который был другом моего детства... Я до девяти вон там, — он указал в сторону невысокого холма, видневшегося за соседними домами, — жил, так что каждое лето докучал вашему муженьку. Поэтому не удивляйтесь так сильно нашей разнице в возрасте. Женщина нахмурилась, задумавшись, но довольно скоро её лицо озарила улыбка. — Да, что-то такое я вспоминаю. Гер, ты случайно не Олега называл как-то так: «Хитручая рыжая бестия, что, не зная простейших математических законов и парадоксов, постоянно обыгрывала меня в шахматы на желания, заставляя то кричать всякие глупости, то творить всякие гадости»? — Да, это я, — рассмеялся рыжий. — В таком случае я не против послушать о том, какие гадости ты заставлял его творить. — Я тоже, кстати, — произнёс Кеша, вновь оказавшись рядом с разговаривающими. Герман же громко разговаривал возле дома. — Да тут все не против, — сказал Никита, стоя чуть поодаль. Тёма, с любопытством осматриваясь, держал его за руку, хотя по всему его виду было понятно, как сильно его тянет во двор, как хочется всё осмотреть. — А я о вас и позабыл… Это Никита, мой приятель, очень наглая и навязчивая личность, и его двоюродный брат Тёма, стеснительный малый, так что не удивляйтесь, если он будет прятаться за кем-то из нас, когда вы с ним заговорите. — Алина, — кивнула женщина, и губы её расплылись в улыбке. — Проходите, раз уж приехали! Тёмочка, а ты яблоки любишь? Апельсины? Ох, да ладно, это можно в любое время года купить! А вот клубничку, а? — Она вкусная, — отозвался мальчик, чуть улыбнувшись. — А у вас красивые волосы. — Хм, Гера, ты случаем не попросил ребёнка меня задобрить, а? — крикнула женщина, чем удивила Никиту, и он засмеялся. — Да что вы! Этот ребёнок — сама честность и бескорыстность, даю вам слово. — Как и все дети, — вновь улыбнулась женщина. — А тебе сколько лет? — Восемь. — Ох, а я думала, что около шести! — У него просто такой метаболизм, много ест и не растёт, — тут же произнёс Никита. — Ох, я бы от такого не отказалась! Так, пошлите в дом, поможете немного… Вернее, много, теперь надо ещё готовить, хорошо ещё, что у Германа совесть проснулась, закупился дополнительно. — Говорю сразу, в готовке я профан, но картошку там почистить или салат нарезать — это я могу. — Я тоже это могу, — произнёс Тёма. — А ещё сделать омлет или яичницу, и кашу варить умею. — Родители много работают, оставить не с кем… было, но сейчас я разделался с учёбой, так что всё время приглядываю, — Никита взлохматил волосы Тёмы, после чего нахмурился. — Слушай, тебя подстричь уже надо бы… — Да? — мальчик пригладил свои волосы, а Алина рассмеялась. — Ну, ясно всё с вами. Идёмте, поможете, раз такие умелые… Гер, ты помнишь, что мясо — твоя обязанность? — Всё будет сделано в лучшем виде, не переживай! — Отлично, а мне тогда чем заниматься? — спросил высокий грузный мужчина в тёмных шортах, что прислонился плечом к серой стенке гаража. Женщина махнула рукой. — Установи стол и прочее. — Как всегда! — А моя помощь не требуется? — спросил Кеша, но его словно никто не услышал. Через некоторое время произошли смещения рабочей силы: Олег, припоминая различные истории из своего детства, смешил всех заинтересованных и возмущал Германа, а Ленка, худенькая девчонка с жидкими светлыми волосами, собранными в косу, и таким же тонкими бровями, как и у её брата, объясняла Тёме, как правильно собирать клубнику, попутно рассказывая о своей семье и этой даче. — Поверить не могу! — сквозь слёзы смеха произнёс Гоша. Алина тряслась в звонком смехе, косясь на покрасневшего не то от смущения, не то от негодования мужа. — Семилетний сопляк — прошу уж прощения… — Да ничего, только мне тогда ещё семь не исполнилось, — улыбнулся Олег. Гоша засмеялся ещё громче. — Шестилетний сопляк так тебя обошёл, так одурачил! Ох, жаль вы это на видео не записывали! — Ни черта не жаль! — возмутился Герман. — Может, найдёте другую тему для разговоров?! — Ну, чего ты, — усмехнулся Олег, — я же ещё о том случае на речке не рассказал… Помнишь, как ты нырял тогда с бревна, а? — Это… Так, всё, прекрати! Какого чёрта я вообще тебя пригласил?! — Вот не надо, наоборот молодец, что такого парня позвал! — Гоша хлопнул Олега по спине, и тот, чуть поморщившись, осклабился. — Ладно, забыли про речку. Я тут вспомнил, как он меня с днём рождения не поздравил, а я ведь злопамятный… — Что я тебе такого плохого сделал, что ты меня так ненавидишь? — Что сделал, говоришь? А помнишь, три года назад…? Возникло молчание, которое лишь подогревало интерес слушателей, но Олег словно и не собирался заканчивать. Он молчал, смотря Герману прямо в глаза; взгляд мужчины бегал, лишь иногда останавливаясь на парне. — То есть, четыре года назад, прошу прощения… У меня тогда с самого утра не задалось настроение, Чума — мой попугай — поднял раньше времени, Рина — крыса, теперь уже не моя — укусила меня во время кормёжки, споткнулся об угол дивана, а потом и об холодильник, палец в итоге припух, болел ужасно… Девушка моя тогда, Катя, — Никит, ты помнишь её, а? — Помню, — отозвался блондин. — Миленькая такая, пока получше её не узнаешь… — Да… В общем, Катя накануне закатила мне истерику, которую продолжила с утра по телефону, поэтому настроение у меня было, мягко говоря, дерьмовое. И в первый раз, когда Герман наступил мне на больной палец и не извинился, я промолчал. Во второй, а это было возле дороги, я уже разозлился, но было слишком лень придумывать что-нибудь эдакое, поэтому я просто… — И что же? — с любопытством спросила Алёна. — Там была лужа, Герман, по своему обыкновению, не заметил её. А мимо нас должна была проехать машина… Я просто закрылся им от грязных брызг. И одежда чистой осталась, и настроение улучшилось. — Знаешь, наслушавшись всего этого, я понял, как счастлив, что ни разу тебя до такой степени не злил! — воскликнул Никита. Олег усмехнулся. — Вспомни свои пятнадцать и первую сигарету… — Так это был ты?! — воскликнул парень, уронив из рук ложку, которую тут же поймал Кеша. — Ну-ка, ну-ка! — с азартом произнёс Гоша. Олег вздохнул. — Этот сопляк вздумал начать курить… Кстати, почему ты всё-таки бросил, а? — Эм… — Что тогда произошло? Блондин вздохнул. — Я не совсем по подъездам прятался. Был там какой-то парень, я прикурить у него спросил, он сгонял в магазин, купил несколько пачек и заставил всё выкурить. По несколько сигарет за раз. Меня тогда так выворачивало, что больше и не тянет. — Хм… И что же ты сразу не сказал? — Вспоминать просто не хотелось, — Никиту передёрнуло, а Олег осклабился. — Если когда-нибудь снова встретишь этого парня, передай ему от меня огромное спасибо. Можешь и номер мой дать, думаю, смогу найти с ним общие темы. — Ты-то уж сможешь! — Так, в общем, вернёмся к его первой сигарете… Закурил он, как и водится, не просто так, а в компании одноклассников. Курили эти сопляки недалеко от моего дома, а так как с внимательностью у них проблемы, в течение двух суток в почтовый ящик каждого было подброшено письмо на имя их родителей, замаскированное под некий важный документ. В письме была подробно описана опасность курения, все негативные стороны, к чему это может привести, а также прилагалось компроматное фото, доказывающее злоупотребление табаком. — Мне тогда такую порку устроили! — вздохнул Никита. — И домашний арест до конца учебного года… — А заснял я их в октябре, — усмехнулся рыжий. — Жестоко, — произнёс Кеша, чему-то усмехаясь, — но справедливо. Только вот не очень-то и помогло… — Ну, один из парней бросил, а этот… Надо было просто поймать его, связать и заставить курить. Кстати, к сигаретке не тянет? — Нет, — ответил чуть побледневший Никита. — Мне до сих пор плохо, как вспомню… — А вот и ягода! — воскликнула Ленка, неся железную чашку с клубникой. За ней следовал улыбающийся и немного чумазый Тёма, держащий что-то в пригоршне. — Попробуй! — попросил он, протягивая это что-то Олегу. И если его жимолостью было сложно удивить, то Никита, получив свою «порцию», долгое время её всячески осматривал: — Это что такое? Я и не знал, что такая ягода есть! — Жимолость это, — ответил рыжий, протягивая свои ягоды ему. — Бери, я её не шибко ем. — Заелся просто! — Вижу, тебе очень даже понравилась, — улыбнулась Ленка. — Можешь попытать счастье у куста, но вряд ли что-нибудь найдёшь. А мы пока с Тёмой смородину, какая есть, собирать будем. — Может, помочь вам? — предложил Кеша. Девчонка, осмотрев его критически, всё же кивнула. — И что же ты этого бедного мальчика за собой таскаешь? — спросила Алина, когда ребята отошли. — Бедного? — спросил Олег. Герман немного помолчал, но всё же ответил. — Сирота он, детдомовский, но смог поступить в мед, студент ещё, практику у нас проходит да сам подрабатывает. Честный парень, только пить не умеет совершенно. — Тогда не спаивай его. — Да было-то всего один раз… — Но было! — воскликнула Алина. Олег покачал головой и вонзил свой взгляд в мужчину, что, широко и фальшиво улыбаясь, немного нахмурился. — Ладно, сейчас помощь, кажется, слишком-то и не нужна… Я пройдусь по огороду вашему, что ли, может, по округе ещё. Детство вспомню. — Не навспоминался ещё, что ли? — Знаешь ли, мои воспоминания не только с тобой связаны. — Да это уж понятно… Долго только не ходи. — Это уж как выйдет. — Голодным останешься, вот и всё. Олег ничего не ответил, лишь только, осмотревшись, направился туда, где, как он помнил, находились кусты смородины. Но ребята, о чём-то увлечённо болтая, отмахнулись от его предложения прогуляться, и тогда рыжий отправился один. Ему было что вспомнить, ведь именно в этих местах прошли самые счастливые годы его жизни. И когда-то он знал каждый закоулок на расстоянии километров трёх от своего дома. Когда-то он, отрываясь от книг или отвлекаясь от рассказов своих стариков, с завистью смотрел на свободно бегающих сверстников, что постоянно его дразнили рыжим-конопатым (хотя светлая кожа его лица всегда была чистой) да большеголовым (из-за того, что совершенно не находили, о чём с ним можно было поговорить, ведь слишком многое, известное ему, они ещё не знали). Когда-то он учился ездить на велосипеде по соседней с этой улице, а вон с того высокого дерева упал и сломал ногу. А там, где сейчас возвышается особнячок, когда-то был заброшенный и полуразвалившийся домишко, в котором он облазал, казалось, абсолютно всё и где поймал свою первую крысу. Он еле упросил бабушку оставить её, но Мила, как он её назвал, прожила не более месяца. А вон в том доме жила Настя, милая девочка с гетерохромией, и он тайно от стариков общался с нею, ведь никто не хотел дружить с «разноглазой ведьмой»… — Ностальгия одолела? — Тебя это так удивляет? — усмехнулся рыжий, чуть щурясь от солнца, но всё равно смотря в его сторону, на холм. Он совершенно не узнавал места, в котором вырос. — Что там сейчас? — Кажется, загородный коттедж какой-то важной шишки. Всё ещё строятся. Озеро сделали словно настоящее, как я слышал, собираются разбить сад вокруг, бассейн делают... — Да, там места для всего этого хватит. — Жалеешь? — Конечно, ведь мои детские мечты разбились о скалы реальности, но так и должно было случиться. Долго я предавался ностальгии? — Почти час. — А я и не заметил… — Твои эти уже обеспокоились, особенно малой. Никита еле убедил его не бежать за мной. Ну, как убедил… Поймал и утащил обратно. Олег ничего не ответил, лишь только перевёл свой взгляд чуть в сторону от холма. Потом снова осмотрелся. — А что с Настей-то стало? — С какой ещё Настей? — У которой гетерохромия. — А, ты про Алёхиных… Они все переехали. — Я это заметил. Что случилось? — Да её же четыре года назад… того… изнасиловали и зарезали. Олег дёрнулся и обернулся. Тонкие брови мужчины опустились на глаза. Он никогда прежде не видел такого выражения на лице рыжего, такого взгляда… — Как? — произнёс парень на выдохе. Немного помолчал. — Ей же… Ей же семнадцать было, да? — Вроде бы. — И тогда мы с тобой ещё общались, причём очень даже регулярно. Почему ты не сообщил? — Кажется, тогда у Ангелины Павловны только-только случился первый приступ, и я решил, что тебе не до того… А потом забыл. Олег вздохнул. — Куда они уехали? — Без понятия. Так хочется пособолезновать? — Не знаю, просто спросил… Ладно, пошли уж. — Кажется, тебя слишком задело это известие… — Перекрестись. Они медленным шагом двинулись к дому, который был через четыре улицы. Олег и не заметил, как ушёл дальше, чем планировал. Не заметил, как ноги сами привели его к дому, в котором некогда жила, пожалуй, его самая первая и очень наивная любовь, которую он предпочёл сохранить в тайне. — Ты сам-то кататься умеешь? — Обижаешь! — воскликнул Никита, вновь ведя немного великоватый для Тёмы велосипед, на котором мальчик пытался ездить самостоятельно. Его коленка была перемотана, а ладошки измазаны зелёнкой, но это, казалось, только разжигало его пыл. — Да не собирался как бы, просто крайне интересно, что именно ты сейчас делаешь. — Сам учи, раз такой умный! — Да я уже вряд ли помню, как самому ездить, много лет не катался. — Вот и молчи тогда! Кеша, стоящий чуть поодаль от Олега, коротко рассмеялся. Рыжий окинул его быстрым взглядом. — Милый мальчик, — произнёс парень. — Ты его, конечно, не зря стеснительным назвал, но всё же он ужасно болтлив! — Это да, иногда совершенно не умеет умолкать, — согласился Олег. — Ну, а что вы тут делали, пока меня не было? Ну, кроме того, что ловили бабочек, гоняли соседскую кошку да вытащили велосипед. — Ну, Тёма измазался клубникой и стал всем говорить, что это кровь. Хотел и тебе «кровь» показать, но Никита его отговорил. — Да, старая шутка, — усмехнулся Олег. — Наверное, так делали все, у кого были клубника и жимолость. — Наверное. — Где там эти, хозяева, а? — рыжий оглянулся, после чего махнул рукой. Ленка, держащая на руках всё-таки пойманную соседскую кошку, подошла. — Они всё собираются. Алёна свою «пляжную» юбку порвала, вот и сказала, что не пойдёт, пока не починит её, а эти над душой её стоят… О, вышли! Э, Никит, велик сюда заводи! — Уже? — удивился Тёма, которому всё-таки удалось самостоятельно проехать несколько метров. Олег поймал его прежде, чем велосипед успел упасть. — Ты не волнуйся… Ой! — кошка всё же вырывалась и убежала, оцарапав руки девчонки. Она вздохнула. — Как всегда… — и ушла в гараж, откуда выкатила новенький велик. — Мы в машину всё равно все не влезем, так что я поеду сама. Могу Тёму прокатить, если позволишь, — обратилась она к Никите, а тот, в свою очередь, быстро глянул на Олега. — Я аккуратно езжу, вон, Гера подтвердит. Конечно, приедем позже, но… — Ну, почему бы и нет, — ответил блондин, заметив, что Олег слегка кивнул. Тёма радостно заулыбался, тут же очутившись рядом с велосипедом. Олег при помощи Кеши усадил его на багажник, и Ленка, оттолкнувшись, легко стартовала, медленно и ровно поехав по улице. Тёма что-то радостно крикнул. — Милый мальчик, — повторил Кеша, глядя им вслед. — О, поехали уже, — протянул Герман, на несколько мгновений посмотревший на них. — Ну, а мы в машине, да? В тесноте, да не в обиде… Вы вчетвером должны влезть на заднее сидение, вон, Кеша и Никита тощие же. — А я у тебя, значит, коровушка несусветная, да? — Алёна сделала вид, что обиделась, и Гоша, увидев её личико, громко рассмеялся. — Вот голубки-то!.. Ну, переднее сидение моё! — Да никто и не спорит. Все устроились, машина медленно начала движение, и каждый раз, когда она подскакивала на кочке или попадала в ямку, Никита, которому пришлось забраться на колени к Олегу, ударялся головой об крышу автомобиля. — Да чёрт! — в очередной раз воскликнул он, и Герман не сумел скрыть своей улыбки, что тут же отметил Олег. — Вот сейчас себе последние мозги стрясу, как учиться-то потом буду?! — Да, кстати, мы же о жизни не поговорили! — произнёс Гоша словно бы лишь для того, чтобы отвлечь Никиту. — Вы, парни, где учитесь-то? — Я программист. А на кого этот пойдёт — самому интересно. — Да школу я только закончил, пока абитуриент. — Вот те на! Ну, что-то такое я чувствовал… Как подружились-то тогда, а? — Ну, он с моею сестрой одно время встречался, — словно задумчиво протянул Никита и замолк. Олег быстро продолжил: — У нас с нею ничего не сложилось, но зато пока чаи у неё гонял, подружился с мелким. — Эй! — Не отрицай очевидного. — Ты, рыжий… Рыжий! Все рассмеялись, Никита надулся. А через несколько минут, когда все вылезали из машины, щёлкнул Олега по носу и выбежал. Парень лишь усмехнулся. — Иногда мне кажется, что это тебе надо во второй класс, а не Тёме! — Да, счастливый он: столько лет ещё учиться! — блондин вздохнул, а Кеша, воспользовавшись заминкой (Герман и Гоша вытаскивали вещи, Алёна ими командовала, а Олег, казалось, вновь стал придаваться воспоминаниям), спросил у него о планах на будущее. Парень поморщился: — Снова вы об этом! Ей богу, надоели уже! — Наверняка в художники хочет он пойти, — произнёс Олег, смотря совершенно в противоположную от парней сторону. — Или на кого-то вроде того. Кажется, он нормально рисовать научился раньше, чем нормально стоять. — Всяко может быть, — блондин пожал плечами. — А здесь классно! И многолюдно… — Выходной же. — Мне кажется, нам тут и места-то нет… — Найдём. — Тут правда хорошо, — произнёс Кеша, ни к кому не обращаясь. Олег что-то ответил, согласившись. Они втроём проследовали за именинником, что уверенно шагал куда-то влево от их машины. Совсем скоро он остановился, сообщив, что именно здесь они и устроят «привал». Место было каменистым, а до воды было не более трёх метров. — Самое лучшее место! — заверил гостей Гоша, стягивая с себя майку. — Сейчас посидим, подождём Ленку… А вон и они! Олег обернулся, Никита вскочил и замахал руками. Велосипед повернул в их сторону, и Ленка с Тёмой подоспели к самому разгару продолжения разговора «о жизни». — Вот так мы, простые рабочие, и живём, — Гоша закончил свой рассказ о работе на заводе. Кеша что-то сказал о практике, Олег же намекнул ему, что не прочь позже поговорить об этом, и это крайне поразило парня. Тёма с интересом смотрел на них, явно еле сдерживаясь, чтобы не начать рассказывать о поездке, Ленка же направилась к воде, намереваясь узнать её температуру. — Ну, с вами, ребята, всё понятно, — кивнул Гоша, наблюдая за племянницей. — Ну, как вода?.. А родители ваши чем занимаются? — Ну, отец мой предприниматель, мать вроде бы ему помогает, но большей частью бездельничает. Сестра на экономиста учится. — Предприниматель? И что именно он предпринимает? Никите пришлось рассказать несколько подробней. — Ну, а твои? — Гоша кивнул на Олега, ведь с Кешей он был уже знаком, а также знал и его приёмных родителей, что усыновили парня уже в шестнадцатилетнем возрасте, немало удивив своих родственников. — Отец, видимо, всё ещё бумажки раскладывает… Офисная крыса, не более. — Как ты добро о нём-то! — усмехнулся мужчина. Полные губы его, чуть растянувшиеся, почему-то неприятно подействовали на Никиту: блондина передёрнуло, но, казалось, никто этого не заметил. — Идёмте уже купаться! — воскликнул Никита, стягивая с себя шорты, что до сих пор носил поверх купальных плавок. — Да, вода отличная! — крикнула Ленка, заходя ещё дальше. — Тём, иди сюда, тут такой камень забавный лежит! — Ну, идём, — Никита, подмигнув мальчику, побежал к воде. Тёма, чуть помедлив, с громким смехом последовал за ним. — Да, правда, пора бы уже… К тому же такая жара! — произнёс Герман, хотя с места своего он не поднялся. Алёна делала бутерброды и считала это занятие крайне важным. — Лишь бы оводы только не пристали! Гоша поднялся. Олег поправил свою широкополую шляпу. Мужчина удивлённо взглянул на него: — Ты не идёшь? — Его силком в воду не затащишь, — усмехнулся Герман. — Плавать поди так и не научился. — Некогда и негде было учиться, — отозвался рыжий. Но он поднялся и посмотрел на реку. Никита, что-то выкрикивая, то нырял, то выплывал, то вовсе просто куда-то бежал. Ленка, хохоча над ним, спокойно держалась на воде, а Кеша уговаривал Тёму зайти хотя бы немногим дальше, нежели по колено. — Так научим! — уверенно крикнул Гоша, схватив Олега за руку и потянув за собою. Парень пошатнулся, придержав шляпу рукой. — Я категорически против, — спокойно произнёс он. — С водой у меня отношения плохие, и менять я этого не намерен. — Так, никаких возражений! — Лучше не делай этого! — предупредил Герман Гошу, но тот лишь хихикнул. — Но я пра-а… — начал было рыжий, но его тут же подхватили на руки и понесли к воде. Алёна воскликнула, после чего звонко рассмеялась. Смеялись и Ленка с Кешей, Никита же дико ржал (иначе это и не назовёшь), Тёма хохотал громче всех и даже что-то выкрикивал. Один лишь Герман обеспокоенно крутился рядом с Гошей, уговаривая того отпустить Олега. Парень же пытался вырваться, дёргался и даже пытался укусить мучителя в предплечье. Тот лишь смеялся. — Научим! — крикнул он, входя в реку. Олег на мгновенье замер, после чего начал дёргаться ещё сильнее и даже что-то выкрикнул. Но его, под дружные хлопки и смех, всё же бросили в воду. И лишь Герман тут же кинулся к нему, стараясь ухватить за руки или плечи. Смеялись и многие посторонние, однако, когда Герману всё же удалось вытащить оцепеневшего Олега из воды, смех постепенно стих. Рыжий дико кашлял, отплёвываясь, а руки его вцепились в плечи мужчины, и костяшки пальцев побелели. Он всё же смог вздохнуть, тяжело, и снова закашлялся. Герман, при помощи побледневших Никиты, которого ужасно трясло, и Кеши поставил Олега на ноги, но идти тот не мог. Гоша, ругаясь сквозь зубы, отнёс его на берег, Алёна достала полотенца, в которые рыжего, словно маленького, закутали. Кеша суетился рядом, не зная, что стоит делать; он мешался всем, и его постоянно отталкивали. Никита, по приказанию Алёны, наливал из термоса горячий чай. Тёма стоял в стороне, бледный, ноги его ужасно дрожали. — Я же, чёрт тебя дери, говорил, что не надо этого делать! — крикнул Герман Гоше, который даже ничего не ответил, лишь прикусил губу. — И не надо никакой чай! Просто дайте ему полежать… Да идите купайтесь! — Да как мы… — Ему просто нужно отлежаться, отойдёт скоро, — уже спокойнее произнёс Герман, вздохнув. — Лет двенадцать назад я уже пытался его научить плавать. Точно таким же способом, кстати. Тогда пришлось откачивать. Да и тот случай, о котором он упоминал, когда я с бревна прыгал… Его тогда мои приятели в воду пихнули, но я рядом был, вытащил… Так что я точно знаю, что ему нужно. — Да где тут отлежишься, когда ты всё трындишь и трындишь, — произнёс Олег, скидывая с себя полотенца. — Я же правда хотел полежать, думал, получше станет, так ведь нет!.. Всё со мною нормально, не волнуйтесь, — прокашлялся. — Чёрт, я же предупреждал, что у меня с водой не самые лучше отношения. По крайней мере, с таким количеством воды. — Дожди он любит, — тихо произнёс Никита. Рыжий слегка кивнул: — Но не воду, которая почти статична и скапливается в одном месте. Бассейны, ванны — не моё это. И всё уже нормально, так что просто купайтесь, а я тут посижу… Ни у кого сухой одежды нет? — Нет… — Значит, тем более не нужны полотенца, под солнышком сохнуть буду. И тут раздался громкий плач. Тёма, не сумев сдержаться, кинулся к Олегу на шею. Он плакал, что-то бессвязно говоря. Никита, умилённо улыбнувшись, присел рядом, пытаясь утешить мальчика. «Раз уж назвался братцем…»,— мысленно усмехнулся он. Герман, вздохнув, ещё раз попросил всех идти купаться, после чего сам направился к реке. И если его родные и Кеша послушались, многие из посторонних наблюдателей всё также смотрели на рыжего. — Я думал… думал… что ты умрё-ё-ё-ёшь! — Ну, будет тебе, всё хорошо, так ведь? Чего ты сейчас-то ревёшь? — Я та-ак испуга-а-ался! — вновь воскликнул мальчик, продолжая плакать. Никита лишь гладил его по голове, а Олег тихонько покачивал и шептал успокоительные слова, которые, впрочем, не шибко действовали. Лишь через минут двадцать, когда замёрзшая Ленка, завернувшись в полотенце, сидела рядом, а Кеша пил уже остывший чай (он тоже не умел плавать, но всё же приличное время плюхался на мелководье, порядком замёрзнув), мальчик затих, а ещё через какое-то время, утирая высохшие слёзные дорожки с щёк, попросил чаю, но быстро передумал, согласившись и на воду. — Почему ты не говорил? — тихонько спросил Никита, пока никого рядом с Олегом не было. — Да, ты прав, мне следовало каждый раз, как иду в ванную, говорить: «Ох, как я боюсь большого количества воды, как хорошо, что у меня есть душ!» — Ты многого о себе не рассказывал… — Ты тоже не всё рассказываешь, — заметил Олег, и Никита поспешно отвёл взгляд и чуть отвернулся. — Ты мог говорить хотя бы очевидное. — К примеру? — Куда ты дел мизинец на правой ноге? — Потерял где-то, — усмехнулся рыжий. — А если серьёзно, то как-то раз в одиночку шарился по заброшенному дому, сейчас там отстроились заново. Стены там обвалились уже, я лазал, мне ногу прищемило какой-то железкой, я просидел так несколько часов, пока в туалет не захотел, зато придумал действенный план, для которого просто много времени потребовалось. В общем, ногу вытащил, да только болела очень, я думал, что просто ушиб… А потом меня увезли на скорой и ампутировали палец. Сломался, выгнулся ужасно… Пытались приделать назад, ни черта не вышло. В общем, мораль тут такова: если где-то что-то зажали, а потом сильно болит — быстрей к врачу. Иначе можно остаться без пальца. — А я думал, что ты запретишь шариться по заброшкам всяким… — Ну, а это уж ваше дело. Тём, купаться-то пойдёшь? — Нет! — ответил мальчик, сев рядом с ними и спиной к реке. Никита нахмурился. — Жарко же! Пошли… Олег останется на берегу, ты не волнуйся. Или ты теперь тоже боишься реки? — Да! — Не глупи! — воскликнул блондин. Тёма надулся и отвернулся. — Ну и чего ты обиделся-то?! Вот что я тебе такого сделал?! — Тём, иди, искупайся. Там много взрослых, так что всё будет хорошо. — Но… — А со мной Кеша побудет, не соскучусь. — Да, Тём, пойдём! — воскликнула Ленка, улыбаясь. — Видишь же, Олегу сейчас хорошо, он греется на солнышке. Так что идём! — Ну ладно… Мальчика утащили в воду, а Кеша сел рядом с Олегом. Некоторое время они молчали (не считая коротких замечаний Кеши по поводу местности или погоды), а после начали беседу об обучении в меде и практике. Парень часто удивлённо моргал своими большими глазами, пока Олег усмехался, не намереваясь объяснять причину своих познаний в медицине. — Да, но если, надрезая, немного надавить, тогда… — И тут о своих вскрытиях! — поморщился Гоша, после чего сел рядом и сделал несколько глотков из бутылки с водой. Кеша чуть отодвинулся от мужчины и продолжил говорить, но значительно тише. Гоша же, немного помолчав, вдруг повернулся к Олегу и с чуть виноватым взглядом вечно прищуренных глаз произнёс: — Ты извини, что я так… Надо было воспринять твои слова серьёзно. Или хотя бы дослушать. А я, чёрт возьми, чуть не угробил тебя! — Но я сейчас жив и даже доволен этим деньком, ведь тут много приятных людей, с которыми есть о чём поговорить, погода чудесная, а не так давно меня вкусно накормили. Так что со мной всё в порядке, не волнуйся. — Да я чуть не угробил тебя! — воскликнул Гоша, и некоторые из отдыхающих посмотрели в их сторону. Олег же осклабился. — Поверь, тебе за это ещё воздастся… Так что впредь просто прислушивайся к людям и к их фобиям. — Да я этот случай до смерти не забуду, так что уж буду! — горячо заверил его Гоша, после чего, чуть помолчав, тихонько спросил: — А с чего это у тебя вообще, а? — Точно не знаю. Так было с тех пор, как я себя помню. Сдаётся мне, что мать пыталась меня утопить — или случайно чуть не утопила, — когда мне было меньше двух лет, потому я так реагирую на воду. — У... утопить?! Да как… как это можно?! Своего-то ребёнка?! — У меня была очень странная мать, — усмехнулся рыжий. — Мы с нею ужасно не ладили. Она даже после своей смерти умудрилась доставить мне неприятности, — Олег елё сдержался, чтобы не провести рукой по шраму на шее. — Но разве сейчас это имеет значение? Хороший день, река, вон там, — он кивнул в сторону, — симпатичные девушки… Иди, развлекайся. Гоша молчал, нахмурившись. Кеша немного перекусил, после чего предложил это купающимся, но ему ответили отказом. И лишь когда парень вовсе куда-то ушёл, Гоша произнёс: — Теперь мне ещё больше неудобно. Да что уж, мне хреново! Вот какого я тебя решил научить плавать, а?! Ты же не маленький, если надо — сам научишься! — Да сказал же: всё нормально. Не ты первый, кто запихнул меня в воду, не ты последний. Сейчас я живой, и это главное… Тебя Лена зовёт, — заметил Олег. Гоша повернулся к реке; девчонка, выкрикивая его имя, выпрыгивала из воды и махала руками. Мужчина вздохнул и поднялся. — И всё же… — И позови сюда Тёму с Никитой, пора бы погреться. — Ладно, — кивнул мужчина, отходя. Вскоре вернулся Кеша, немного смущённо посмотрел на Олега, но они ничего друг другу не сказали. А ещё через несколько минут, с криками и смехом, на берег вылезли все остальные. Полотенца были разобраны, бутерброды и булочки розданы. И если Ленка, немного смеясь, вполне спокойно (по примеру Алёны) ела, то Никита и Тёма смеялись и кричали, пытаясь что-то рассказать Олегу. Герман смеялся, наблюдая за этим, Гоша сдержанно улыбался. — Ещё немного, — произнёс Никита, и кусочек хлеба выпал из его рта. Все засмеялись, а блондин даже не смутился. — Ещё немного, и Тёма научится держаться на воде! Чёрт, да у меня в детстве никогда такого насыщенного дня не было, как у него сегодня! — Да! И на велосипеде катался, и купался! А ещё я гнездо видел! — Брошенное, в кусту сирени, — пояснила Ленка. — Ладно, я согрелась… Кто со мною? — Я! — Я! — А я за вами понаблюдаю, — поднялся Гоша. — Гер, пойдём? — Не, я лучше погреюсь… Алён, если ты загорать собралась, то хотя бы шляпу на голову надень! — Как раз её и ищу. А, вот она! Так, если я вдруг начну храпеть — толкните, хорошо? — Конечно, — кивнул её муж, после чего повернулся к реке. Ленка вновь пыталась научить Тёму плавать, а Никита, бесясь рядом, подбадривал их. — Хорошая она девчонка, — произнёс Олег, чуть улыбнувшись. — Милая очень, довольно-таки добрая. Правда, угловатая ещё немного, но… — Даже не думай, — тихо произнёс Герман, вонзив в рыжего взгляд. Олег, мысленно поёжившись, спокойно на него взглянул. — Что ты имеешь в виду? — Я отлично знаю твои вкусы и предпочтения… — Правда? — театрально изумился Олег. — Да, — процедил сквозь зубы Герман; его тонкие губы сжались в ниточку, а тонкие брови, что так не понравились Никите, низко опустились на глаза. — Но она моя сестра… — И? — И ей пятнадцать! — Неужели тебя волнуют такие мелочи? — фыркнул Олег, после чего рассмеялся, как главный злодей детского мультфильма. — Пятнадцать — самый лучший возраст для первой любви! Или ты теперь, когда это касается твоей сестры, не согласен? — Ты… — Я совершенно не интересуюсь твоею сестрой, можешь быть спокоен. Просто стоило что-то сказать, раз уж ты рядом сидишь. Не более. — Точно? — Точно. Ты чертовски плохо знаешь мои вкусы. — И каковы же они? — Слишком непостоянны, чтобы я сам мог их знать. В том году я встречался с брюнеткой, но изменял ей с крашеной рыжей, у которой вся спина была в татуировках. Через два месяца я изменял ей с изящным блондином, мать которого явно переборщила с гормонами, но его я бросил, как только встретил милую мягкую девушку… Помнишь ту антиутопию, что ты мне как—то посоветовал прочитать?*[3] Мне она напоминала О. — Я понял, в твоих симпатиях чёрт ногу сломит. — Верно. И о чём ты ещё хотел поговорить? Для чего ты на самом деле пригласил меня? Тёмно-зелёные глаза впились в светло-карие, которые тут же забегали, ни на чём не останавливаясь дольше, чем на долю секунды. Это напряжённое молчание длилось довольно долго, но стоило раздаться вскрику, который явно издал Никита, как тёмно-зелёные глаза метнулись к голубой глади реки. — Волнуешься о нём? — Он мой друг, — Олег понимал, что начинает испытывать раздражение: слишком уж многие списывают его заботу об этом парне на чувства, которых не существует. — Да, кстати, я тут заметил… Глаза этого ребёнка, Тёмы, мне очень знакомы. Да и тебе тоже, не правда ли? — Обычные глаза. — А оттенок его волос… — Ты имеешь что-то против блондинов? Тонкие губы растянулись, обнажив белые зубы. Герман хохотнул. — О нет, но этот ребёнок рыжий. Светло-рыжий, если точнее… — Да? А я и не заметил. — Знакомый оттенок, не правда ли? — Хм… — А форма его ушей… — Хорошо-хорошо, ты меня раскусил! — Олег поднял руки, словно сдавался. — Тёма на самом деле мой дальний родственник по материнской линии. Помнишь, я говорил про бабкиного брата, который на автомобиле разбился? Это его внук. Ну а Никита ему родственник по другой стороне, так что мне никем не приходится. — Хм… — тонкие губы чуть дрогнули, а глаза превратились в небольшую щелочку. Казалось, что брови срослись с ними. — Да, что-то такое припоминаю… Вот что значит генетика! — Верно, — кивнул Олег, поворачиваясь к реке. Никита кричал и махал руками, показывая на Тёму, который уже без посторонней помощи старался удержаться на воде. Герман улыбнулся. — Милый мальчик. Схватывает всё на лету… Ну, через часа пол будем собираться. А там и баньку топить надо! Согласен? — Пожалуй, — кивнул Олег. — Опять парилку устроишь, да? — Конечно! Как в этих фильмах показывают, как её… — Сауну. — Вот! — Ну, это дело благое… Кеш? — А? — отозвался сидящий совсем поблизости парень, и Герман дёрнулся, испугавшись. — Вот чёрт! Что ты тут тихонько так сидишь, а?! — Да я как бы… — Это ты просто невнимательный. Так, я вот собираюсь одолжить у Лены велосипед и вспомнить детство, прокатиться… Как ты смотришь на то, чтобы составить мне компанию? — А? Ну, можно бы… — Тогда я спрошу у неё. Надоело мне под пеклом этим сидеть. — Ты только практиканта мне не увези чёрт знает куда, хорошо? — Ну, это уж как выйдет, я же здесь столько лет не был… Лен! — крикнул Олег, медленно подходя к реке. Остановился он в нескольких шагах от воды. К нему приблизились Ленка и ребята, и после короткого разговора он вернулся к Герману и всё-таки задремавшей Алёне. Кеша стоял у машины и оставленным возле неё великом. — Мы поехали. Следи за Тёмой и Никитой. — Не волнуйся, если что, тут людей много. — Отлично. Кеша с опаской посмотрел на Олега, который смотрел на велосипед с интересом. Немного помолчав, рыжий всё же произнёс: — А чтобы затормозить надо… что надо? — Может, лучше не поедем? — дрогнувшим голосом спросил Кеша, Олег же усмехнулся. — Да шучу я. Погоди, проедусь только немного, потом уж усядешься. Кстати, ты многое из моего с Германом разговора слышал, так ведь? Ладно, можешь молчать, я и так знаю, что ты слышал всё. Так вот, на всякий: ты, конечно, очень милый, но не до такой степени. Так что не надо меня бояться. — Да я и не боюсь, — ответил Кеша, и Олег почувствовал, что это правда. — Могу задать вопрос? — Да… — Ты сам-то по девушкам, а? Кеша смутился, а Олег вздохнул. — И почему мне так везёт на вашего брата, а? — У меня девушка есть, — тихо ответил Кеша. Рыжий нахмурился. — Почему тогда такое лицо сделал? Ты же не… ты не спал с Германом? — Что? — удивлённо воскликнул тенор, и большие глаза стали ещё больше. — А он что, тоже по этой части? — Надеюсь, что нет, но кто уж знает… Тогда я определённо не понимаю, почему у тебя было такое выражение лица. — Просто… Иногда мне самому кажется, что я не совсем… — Крестись, — произнёс Олег, вскакивая на сидение велосипеда. И зачем он только вызывал этого бедного мальчишку на откровенность? «Пожалуй, я ужасно испортился, — усмехнулся он, понимая, что в последнее время многие его поступки совершенно необъяснимы с точки зрения обычной логики. — Хотя, пожалуй, та рыжая бестия, как назвал меня Герман, никуда ещё не делась». *[3] имеется в виду антиутопия «Мы», автор - Евгений Замятин. О (О-90) — героиня романа, невысокая розовощёкая пышнотелая девушка с маленьким круглым ротиком, который напоминал букву «о». — Что-то вы долго, — произнёс Олег, медленно двигаясь от крыльца к калитке. Алёна охнула, увидев, что он прихрамывает на левую ногу и опирается на её новый зонтик. — Что случилось? — Оступился, — отмахнулся парень, открывая калитку. — Ну, никто не утонул? — Никто, но Тёма ужасно не хотел уезжать, — улыбнулась Ленка и повернулась к своему брату. — Гараж открывать? — Пожалуй, — ответил Герман, вытаскивая из багажника вещи. — Алён, а где моя кепка? Мне казалось, что ты кинула её… — Если бы ты смотрел на меня чаще, увидел бы, что она на моей голове. — О, точно! Так, на родину… Ленка остановилась возле калитки, которую придерживал Олег, после чего натянуто улыбнулась и повернулась к Гоше. — Поможешь открыть гараж? — спросила она, указывая внутрь двора. Мужчина порядком удивился, но согласился, и Олег отошёл от калитки, пропуская его вперёд. Девчонка отскочила в сторону, а Никита, который хотел тоже зайти в ограду, был остановлен рыжим. И блондин похолодел, увидев широкую улыбку на лице друга. Импровизированная трость была выставлена вперёд, и цветастый зонтик почти мгновенно открылся. Это было как раз вовремя: под удивлённый мат Гоши поверхность зонтика оказалась заляпанной вязковатой жидкостью непонятного цвета. — Какого… — спросил было мужчина, поворачиваясь к замершей публике и отступая ещё на шаг. Зонт, что был лишь слегка отпущен, вновь поднялся. Раздалась ругань. Мужчина оказался щедро полит бурой маслянистой жидкостью. — Мои краски… — выдохнула Ленка, после чего вонзила взгляд своих тёмных глаз в Олега. Её тонкие брови низко опустились на глаза, делая её невероятно похожей на брата. — За это прошу прощение, я возмещу ущерб, — спокойно произнёс Олег. — Но сейчас я попрошу вас постоять тут ещё немного. — «Возвращение рыжего дьявола», во всех кинотеатрах страны, — прокомментировал Герман. — А она смывается? — Да, — тихо ответила Ленка, — но с трудом. Особенно если высохнет. — Не успеет, — спокойно произнёс Олег, после чего вошёл в ограду. На него тут же обрушился поток отборной брани, и Никита, мучительно краснея, поспешно закрыл Тёме уши. Ленка лишь морщилась, в то время как Алёна, побледнев, опиралась на Германа, прикрыв рот ладонью. — А я сказал, что тебе ещё воздастся, — произнёс рыжий, ухмыляясь. И ткнул мужчину в грудь закрытым зонтом, поспешно отходя и вновь открывая его. Гоша, не ожидав того, сделал несколько шагов назад, и оказался под потоком чистой тёплой воды, которая почти полностью смыла окрашенную воду. — А теперь можно проходить, — произнёс рыжий, вытирая зонт тряпкой. — Однако лучше смыть всё это с бетона, так, на всякий. И Гошу лучше обмыть, а одежду его выстирать. И да, прошу прощения за устроенный спектакль, не было времени придумывать что-нибудь тонкое. — И ты вмешал в это Кешу? — поинтересовался Герман, внося вещи во двор. Алёна, ругаясь, кинулась к брату, который, выпятив вперёд нижнюю губу, зло смотрел на Олега. — Ловко ты, — в итоге произнёс он. — Установил механизм, натянул леску, да ещё и воду окрасить успел… Да мы же минут на двадцать позже вас приехали! — На двадцать три, если быть точным. Потому и не хватило времени на что-нибудь тонкое и изысканное. — Вот ведь хитрец! Да, Гера, это точно не самое приятное чувство — когда над тобой издевается… Как ты там его называл? — Ты лучше переоденься да смой всё со двора! — крикнул ему мужчина из дома. Ленка с какой-то жалостью смотрела на цветные подтёки на бетоне. — Она же новая была… — произнесла девчонка. Олег вздохнул. — Даю слово, что к концу недели у тебя будет такая же. Даже две. А если ты скажешь, где её покупала, то завтра же. Кстати, отличная краска. — Знаю… — вздохнула девчонка. — Спасибо, что хотя бы предупредил. — А ты ему подыграла! Сестрёнка называется! — усмехнулся Гоша, уходя в дом за чистыми вещами. Девчонка, чуть покраснев, убежала за ним, быть может, просить прощения. — А как ты это сделал? — спросил Тёма, с восхищением смотря на брата. Рыжий улыбнулся. — На самом деле, всё очень легко. Позже я тебе всё объясню. — Правда? — Обещаю. А сейчас… — А сейчас мы пойдём и спросим у хозяев, с чем им надо помочь, — произнёс Никита, подталкивая вперёд Тёму. Но всё же его серые глаза столкнулись с тёмно-зелёными. — Извини, что вмешиваюсь в эту твою месть… Но, как мне кажется, этим ты подпортил вечер. — Быть может. Зато у меня отличное настроение. — Эгоист… И обманщик, — тихо произнёс блондин, чем немало удивил Олега. Оставшись один во дворе, он задумался, прикрыв глаза. Обманщик? Конечно, он не мог похвастаться честностью, и даже за этот день он столько раз лгал, но… Неужели это относится к последним его словам?.. «Пожалуй, он прав, — переборов себя, признал рыжий. — На эти полчаса настроение поднялось, но ведь после появится осадок. Да и сейчас…» — О чём думаешь? — тихо спросил Кеша. Олег усмехнулся. — Зря ты меня не остановил, — произнёс он. — На душе теперь паршиво. — Я тебе говорил… — Верно. Ну, поможешь мне теперь смыть это, а? — Да ладно, кто заслужил, тот и убирает, — произнёс Гоша, выходя из дома. В руках он держал мокрую одежду, которую развешал на верёвке под окнами. — Но вы можете помочь достать шланг… Слушай, а как ты это сделал, а? — Секрет фирмы. Только надо убрать леску... — Кстати, а почему у Кеши волосы мокрые? — А ты как думаешь? — Использовал его как подопытную мышь? — Звучит грубо, но да. — Не самое приятное чувство, да? Ну, когда эта вода… — Для пробы я использовал воды в четыре раза меньше, к тому же не использовал первый механизм, так что он мог и не сработать. Можно сказать, что тебе просто повезло. Гоша криво улыбнулся. — Ну да, повезло… Так, в общем, мы сейчас помоем двор, немного перекусим, и пока сеструха моя будет растапливать баню, сыграем в картишки. Ты как с этим? — В смысле, хорошо ли играю? — Ну да. — Не очень, хотя проигрываю редко. — А я тут почти признанный мастер, и мухлевать умею, и рука лёгкая… В общем, будем играть на желания, готовься кукарекать! — мужчина басисто рассмеялся, Олег усмехнулся. — В таком случае, я уже знаю, что можно заставить сделать Германа. — И что же? — Увидишь. — Ох, это будет весело! — Я, пожалуй, откажусь, — произнёс Кеша. Гоша нахмурился. — Играют все! — И Тёма тоже? — Ну, почти все. — А во что? — тут же поинтересовался мальчик, только вышедший из дома. Изнутри раздавались голоса, словно говорящие о чём-то спорили. — В карты, — ответил Олег. — Ты не умеешь. — Я хочу научиться! — Нет. — Но… — Нет. Мальчик, надувшись, убежал в дом, наверняка собираясь пожаловаться Никите. Олег вздохнул. — А шахматы или нарды у вас есть? — Да были где-то, вроде бы. — Умеешь играть? — он повернулся к Кеше, тот кивнул. — Отлично, тогда займёшь ребёнка, хорошо? — Это можно. И вот, когда время клонилось к вечеру, а во дворе двухэтажного летнего дома раздавались смех и крики, появилась Алёна и, уставши вздохнув, сообщила, что можно идти париться. Тёма удивлённо спросил, что это значит, и, очень плохо поняв, загорелся желанием. Никита также возбуждённо тараторил, искренне радуясь, что несколько дней назад принял предложение на отдых вместо своего друга. Олег предложил устроить сауну, а то есть не раздеваться полностью и замотаться в полотенца. Его поддержали. — Я и не ожидал, - сказал Кеша чуть позже, придерживая полотенце и чуть смущённо улыбаясь, - что он так хорошо играет! — Да, это уж точно. Постоянно меня обыгрывает! — воскликнул Никита. Мальчик смутился, довольно улыбнувшись. — Меня Олег научил! — Неужели этому можно научить? — Всему можно научиться, — улыбнулся рыжий. — Так, хозяин, прекрати гостей в предбаннике держать, впусти в парилку! — А чего вы тут стоите? — удивился Герман, широко открывая дверь. Гоша, довольно улыбаясь, сидел в углу широкого верхнего полога. — Если кому вдруг станет слишком душно, то лучше в предбанник выйти и лишь потом на улицу, — предупредил Герман. — Там вода стоит, если что. Ну, а сейчас… — О, а чего это кое-кто вообще не разделся? — удивился Гоша. — Прекрати стесняться, тут же одни парни! — Футболку с него лучше тоже не стягивать, а то вновь познаешь месть рыжего дьяволёнка! — рассмеялся Герман. — Пусть сидит в ней, если хочет. — Ну ладно, ну ладно… — Тем, кто ещё ни разу не парился, лучше для начала посидеть снизу, откачивать никого не хочется, - серьёзным тоном произнёс Герман, внушительно посмотрев на Никиту и Тёму. По спине блондина от этого побежали мурашки. — Верно говорит, посидите сначала снизу. Кеша вон у нас уже парень бывалый, но всё равно сначала там сидит. — Так легче, — Кеша подмигнул Тёме, тот чуть улыбнулся. Конечно, мальчик был худ, и сейчас это было особенно заметно, но это было совершенно несравнимо с болезненной худобой парня. Олег прикрыл глаза и отвернулся, не в силах смотреть на тело, что мысленно назвал анорексичным. Основной темы разговора не было, обсуждали всё, что можно было обсудить: политику и личную жизнь президента, нововведения в местных школах, новинки в автопроме, новые фильмы, как отечественные, так и зарубежные, футбол и бокс, безалаберность врачей… — Всё, я не могу! — воскликнул Никита, тяжело дыша. — Тём, пойдём отсюда. — А можно? — Конечно! — Только в предбаннике посидите, да и потом хоть чуть укутайтесь, замёрзнете же, — полузаботливо произнёс Олег, стирая со лба липкий пот. — Я, пожалуй, скоро к вам присоединюсь. — Отлично, — отозвался блондин, прикрывая за собой дверь. Разговор продолжился, лишь только Олег стал меньше в нём участвовать. Неожиданно на него навалилась усталость, появилось огромное желание завалиться на диван и прислушаться к писку грызунов. — Тоже всё? — удивился Гоша, когда Олег поднялся. — Я пока в предбаннике посижу, может, вернусь ещё. — Ох, и не думал я, что Кеша тебя пересидит! Хотя он парень выносливый, чего по нему и не скажешь. Олег прикрыл за собой дверь. И первое, что он сделал — большой глоток немного тёплой воды из бутылки, что плавала в ведре с водой, стоящем на крыльце. А желание оказаться дома стало ещё сильнее. — Не помешаю? — произнёс Герман, опускаясь на скамейку напротив Олега. Рыжий не отреагировал на появление мужчины. На несколько секунд тому показалось, что парень уснул, но стоило руке потянуться к нему, как тихий голос спросил: — И о чём же ты хотел поговорить? — С чего ты… — Иначе бы ты сидел там, а не здесь. Мужчина помолчал, смотря на свои руки. Усмехнулся. — Столько лет прошло, но ты всё ещё многое помнишь… — Ты же знаешь, что память — единственное, что никогда меня не подводило. — А ещё ты хорошо меня знаешь. — Люблю разбираться в людях. Немного помолчали. — Так что ты там придумал, когда пригласил меня? И не начинай это: «Мы встретились случайно, у меня не было умысла», я это и так знаю. И знаю, что умысел появился позже. Расскажешь? Герман молчал. — Кажется, я не нравлюсь твоей жене. На каком-то таком уровне не нравлюсь, что она это сама не слишком понимает. Иногда женщины так чувствительны… — Кажется, она тебе тоже не нравится. — Из твоих близких и Кеши мне нравится лишь Лена. Милая девочка, иногда очень искренняя. Но всё же так похожа на своего брата… — А что тебе успел сделать Гоша? — удивился Герман. — Мне казалось, что вы поладили… — Есть в нём что-то отталкивающее. И странно, что ты не спрашиваешь про Кешу. — Тебе в нём не нравится то, что нравится мне: его болезненность, зажатость, что он сам себе на уме и такой весь бесполезный. Он мне уже как родной, словно брат. — Я на собственном опыте знаю, что иногда ты уж очень сильно любишь своих названных братьев. — Прекрати… — Неужели неприятно слышать намёки об этом? И неужели ты не мыслил о том, чтобы продолжить всё это, наставить Алёне рога? Герман вздохнул, взгляд его забегал, тонкие брови запрыгали. — Ты правда любишь разбираться в людях… — Так вот что я хочу тебе сказать: забудь об этом. Мне абсолютно безразлично, что ты там собираешься делать с Кешей, но не трогай меня. Не вмешивай меня в свои дела. Ясно? Герман вздохнул. — Ты совершенно не изменился. — И рад этому. — Наверное, я тоже… Вернёшься в парилку? — Нет, нам уже собираться надо. — Так скоро? — Уже стемнело. И можешь не волноваться, я помню, где находится остановка. И да, твой подарок лежит в твоей машине. Как ты уже сказал, я помню многое. В том числе и о твоей слабости к часам. Герман улыбнулся, но тонкие губы чуть дрогнули. — Я рад, что мы смогли нормально пообщаться. — Если это можно считать нормальным, — усмехнулся рыжий. — Попрощайся с остальными вместо меня. — Хорошо… Удачи тебе. — Постарайся хорошо закончить этот вечер, а не как обычно. Герман усмехнулся, искоса посмотрев на закрывающуюся за парнем дверь. Какое-то время он сидел в предбаннике, и Олег, смотрящий на цветник возле бани, слышал, как Гоша позвал мужчину. Скрипнула дверь, голоса стали тише, разобрать, о чём они говорили, было невозможно. Хотя Олегу это было безразлично. — Уже всё? — спросила Ленка, показавшись из-за грядки помидор. На руках у неё была серая кошка с большими жёлтыми недовольными глазами. Она дёрнулась и, слегка оцарапав девчонку, вырвалась, быстро скрывшись за оградой. — Вот ведь! Я же еле её поймала! — Соседская? — Да. На руки почти не даётся, а ведь шерсть такая гладкая… — Где мальчишки? — Чай пьют. Будешь? — Нет. Нам домой уже пора. — А разве Гера вас не подвезёт? — Автобус ещё никто не отменял. Да и такси есть, на худой-то конец. У меня дома грызунов хватает, кормить их пора. А если буду дожидаться, пока Герман выйдет из бани, рассвет наступит. — Это вот верно сказано! — рассмеялась девчонка. — Тогда я им скажу… Хотя, если время ещё есть, Алёна заставит и тебя чаю выпить. — Ну, если есть время… Тёма, как оказалось, задремал на кушетке на крыльце, и Никита, укрыв его покрывалом, сидел рядом, говоря с Алёной о школьных годах. Женщина слабо улыбалась, вспоминая собственную учёбу и сравнивая её с тем, что творилось в школах сейчас. — Он там, кстати, тоже был, — произнёс блондин, кивнув на подошедшего Олега. — Я о выпускном сейчас. Аркашка, друг наш, так напился! Я и не ожидал от него такого. — А говорил, что вы — лучшие друзья, — усмехнулся рыжий. — А про тебя я вообще молчу! — фыркнул Никита. — Всю ночь где-то шарился! — Вы тоже, замечу, не дома сидели. — Но мы-то вместе были! Ну, — он повернулся к Алёне, — компанией, в смысле, гуляли. А этот… Вот где ты был?! — Сколько раз тебе говорить, что это не твоё дело, чтобы ты это понял? И буди Тёму да собирайтесь. — Уже? — женщина слегка удивлённо взглянула на рыжего. Он кивнул и прошёл в дом. Прибежавшая Ленка, которая, видимо, снова охотилась на соседских кошек, что-то протараторила, видимо, объясняя, почему Олег решил уезжать. Раздался сонный голос Тёмы, после которого послышались уверенные шаги, и на кухню вошла Алёна. — Может, пирог возьмёте с собою? — она кивнула на большой сладкий пирог, почти не тронутый. — Потом они, конечно, на него набросятся, но всё равно много останется. — Конечно, Тёма всё смолотит. — Он милый мальчик, — натянуто улыбнулась женщина, умолкнув. Олег усмехнулся своим мыслям и в очередной раз осмотрел кухню, на которой в детстве бывал довольно редко. Сейчас почему-то это место казалось ему самым спокойным. — Кстати, где Арина Кирилловна? — Мать Геры-то… У неё кошка приболела, и она объявила, что не намерена оставлять её одну. — Как и всегда, — усмехнулся рыжий. С улицы донёсся смех Ленки и Тёмы, его сопровождала ругань Никиты. Олег вздохнул, совершенно точно предположив, что блондин или запнулся, или зацепился, из-за чего по крайней мере чуть не упал. — Простите, что я так с Гошей, — произнёс Олег, поднимаясь со стула. — Пожалуй, не следовало бы… И да, вы тут часто бываете? Надо же как-то Лене краски возместить. — Ну, регулярно — это уж точно. — Я тогда где-нибудь здесь оставлю. И ещё раз простите. — Да, это было… слишком. Хотя будь я помоложе, то посмеялась бы. Так что… что было — то было. — Ах да. Не волнуйтесь, я больше не буду вам надоедать. Надеюсь, мы больше никогда и не встретимся. Женщина вздрогнула и нахмурилась, ничего не ответив. Лишь позже, уже провожая их у калитки, она позвала Олега, шедшего впереди Никиты и Тёмы (последний был ужасно заспанный и шёл, ничего перед собой не видя, вцепившись в руку блондина). — Я тоже, — произнесла она, улыбаясь. Глаза её блеснули. — Краски я всё же занесу, на неделе, — сказал он Ленке, после чего, торопясь, стал догонять ушедших. — И что ты тоже? — с подозрением спросила Ленка, смотря на женщину. Та отмахнулась и вернулась в ограду, постепенно погружаясь в свои мысли. — Неплохо отдохнули, — произнёс Никита, с усталой улыбкой смотря на мелькающие за окном домишки. — Правда я ожидал большего, ведь взрослые люди, гулянки какие-нибудь… — Жена его, видать, держит в ежовых рукавицах, — усмехнулся Олег. — Раньше всегда такие гулянки были… Соседи всю ночь не спали, и это как минимум. — Да? А ведь Алёна не похожа на такую суровую женщину… — Никогда не покупайся на внешность, именно ею знающие жизнь женщины и манипулируют мужчинами. — Какой же ты циник! — Всё лучше, чем быть наивным романтиком. — Это ты сейчас про меня?! — Это я сейчас про вообще, — усмехнулся рыжий. — И потише, Тёма опять уснул. Автобус был полупустой, и скучающий подросток, сидящий в углу широкого заднего сидения, не отводил взгляда от столь странной, по его мнению, компании. А какая-то женщина пенсионного возраста покачала головой и умилено улыбнулась, посмотрев на растянувшегося на коленях Олега и Никиты Тёму. «Наверняка думает, что это мило, когда братья так дружны, — подумал рыжий, после чего снова взглянул на столь любопытного подростка. Мальчишка даже взгляда не отвёл, лишь только пакостно улыбнулся. Олег вздохнул. — О чём же он думает? Да в любом случае, портится современная молодёжь… Взять хотя бы меня. Никаких постоянных отношений, совращение несовершеннолетних, злоупотребление связями Ильи Сергеевича, безалаберность в учёбе, постоянная ложь… зависимость от мнения моих знакомых. Неужели такой, как я, способен вырастить Тёму? Вырастить правильно, чтобы он стал тем «достойным человеком», в которого хотели превратить меня старики? Да к чёрту это достоинство! Разве я вообще смогу вырастить его нормальным?! Обманывая, скрывая… Да с этими своими связями! — рыжий вздохнул, прикрыв глаза. Где-то в области сердца кольнуло, но он знал, что это лишь самоубеждение. И также он знал, что ничего не сможет поделать «с этими своими связями», что ничего не сможет поделать с самим собою. — Да и Никита… Сейчас мне кажется, что я имел огромное на него влияние, чего сам никогда не замечал. Быть может, эта его одержимость тем парнем из «Магмы» — тоже моё влияние? Ох, если он станет таким же, как и я… Да ладно, это же его жизнь, а с совестью и чувством вины я уж как-нибудь договорюсь…» Олег прикрыл глаза и откинул голову на спинку сидения. Никита же, заметив на его лице след тяжёлых мыслей, затараторил о чём-то посторонним и начал глупо улыбаться. Рыжий усмехнулся, удивляясь себе. «Никогда бы не подумал, что смогу так привязаться к этому чернявому непоседливому мальчишке…»