Валарский балаган

По заявке с JRRT-drabbl-феста: «К13.17. Ильмарэ/? Выдайте Ильмарэ замуж или влюбите в кого-нибудь».

Тут кователь Ильмаринен, славный мастер вековечный, в дом решительно проходит, в избу Похьолы вступает. Вот приносят кружку с медом, братину с напитком сладким, Ильмаринену подносят. Так промолвил Ильмаринен: «До поры, пока на свете золотой сияет месяц, пить не стану я напитка, коль невесты не увижу. Подготовлена ли дева, собрана ли в путь невеста?» «Калевала»

*** — Эонвэ! — Ильмарэ! Ты… Что с тобой?! От Ильмарэ, всегда спокойной, живой и яркой, словно расходились слабые волны серой печали. Нет, аманские эльдар не заметили бы в ней никакой перемены; не нашли бы ничего и менее наблюдательные айнур. Но Эонвэ, чутко настроенный на соратницу-майя, тут же уловил, что выглядит она иначе — и встревожился. Они не виделись несколько солнечных лет, по валинорским меркам совсем недолго: за это время больших неприятностей случиться не могло, да он бы и узнал о неприятностях первым. Ильмарэ подняла глаза и улыбнулась. Улыбка вышла теплой, но Эонвэ это не успокоило. — Устала? — сочувственно спросил он. — Может быть, сходим в Лориэн? — Нет-нет, все хорошо, вот только леди… Боюсь, она меня не отпустит в Лориэн. — Не может быть! Леди — и не отпустит? Какая странная мысль! Если хочешь, я сам у нее спрошу. От ее фэа полыхнуло неожиданным теплом. — Спроси, пожалуйста. *** — Лорд, как вы думаете, леди отпустит Ильмарэ в Лориэн? — спросил Эонвэ вечером того же солнечного дня. — Скорее всего, не отпустит, — покачал головой Манвэ. — Мы с ней об этом уже разговаривали: она не уверена. — Но почему? Почему? Откуда такая жестокость? Лорд, вы ведь… — Потому что, — сказала, входя в покои, Варда, — потому что она отправится в Лориэн, а окажется в Мандосе. А я пятьсот лет без нее не справлюсь. — В Мандосе? Пятьсот лет? — переспросил Эонвэ. Лорд и леди взглянули на него с удивлением, и он все понял. — Но ведь когда я… — начал было он. — У тебя, — сказала Варда, — была совсем другая ситуация. Эонвэ так не думал. *** …когда закончилась война гнева, лорд Манвэ, увидев, с какой злобой Эонвэ бросает к его ногам поверженного Моргота, на слова не говоря, взмахом руки отпустил майя в Лориэн. Эонвэ забрался в дальний уголок сада, где бесконечным кругом цвела, осыпала лепестки и снова набирала бутоны черемуха, и где вся поляна была покрыта мягким белым ковром; стянул сапоги, положил под голову кожаный панцирь, и, не сбросив фана, провалился в глубокий сон. Что ему тогда снилось, знает только лорд Ирмо — сам Эонвэ этих снов, приятных ли, страшных ли, не запомнил. Когда он открыл глаза, оказалось, что голова его лежит уже не на жестком панцире, а на длинной мягкой траве, что земля подстроилась под форму его фана (сад сам знал, как расположить гостя удобнее) — и что поодаль, между деревьями, сидит смутно знакомая майя в светло-сером одеянии. Леди Эстэ носила одежды более темного цвета, а ее майяр вольны были выбирать любой оттенок. — Сторожишь мой сон? — окликнул Эонвэ. — Лорд сказал, что занят, леди тем более — сам знаешь; а я готовила здесь место для тех… кто еще возвращается… и заглянула. Эонвэ помрачнел. — Я долго спал? Много кораблей пришло? — Много, но еще не все вернулись. Эонвэ помрачнел еще больше. «А некоторые вернулись сразу в Мандос. Причем кое-кто — из-за меня», — подумал он. — Переживаешь? — спросила она. Эонвэ промолчал. Она придвинулась ближе. — Можешь не рассказывать, если не хочешь. Можешь показать. — Я уже лорду Ирмо показал, наверное, во сне, — пробормотал он и, помедлив, добавил: — Война… очень ожесточает. Когда можешь спасти, но не успеваешь… Она аккуратно взяла его за руку. — В Лориэне такое тоже бывало — редко, но случается. *** … — Ты уже понял, должно быть, что я служу у леди Эстэ. Я занимаюсь обычно кварцеванием. В некоторых частях сада у нас располагаются «стерильные боксы», как их называет леди, не удивляйся; леди однажды попросила мастера Аулэ придумать для нее слова, и он подарил нам несколько необычных названий. В этих боксах мы с помощью лучей, проходящих через кварц, прогоняем все микроорганизмы. Нас за это не слишком жалует леди Йаванна, но иначе нельзя. Однажды, когда я уже заканчивала кварцевание, к нам в сад пришла Мириэль. Я не успела ничего сделать, даже заговорить с ней — она шагнула в мой бокс, легла и умерла. Леди как увидела, всю нежность растеряла. Решила, что я перестаралась с кварцем и убила Мириэль. Хорошо ещё, потом сумели установить настоящую причину смерти. А тело Мириэль так и лежало у меня нетленным. Зато когда она вернулась к жизни, у нее такой загар появился! Ровный, бронзовый… Эонвэ сам не заметил, как начал улыбаться. *** Следующим вечером он, спросив у лорда Манвэ позволения, снова отправился в Лориэн. И через день. И на следующий. В очередной раз Эонвэ, мягким жестом убрав руки девы со своих плеч, сказал: — Не получится. Мне еще нуменорцев учить. — Почему? — удивилась она. — Ну должен же их кто-то научить. — Нет, почему нельзя? Леди была рада; я уверена, что лорд Манвэ тоже. — Потому что, если мы сейчас с тобой соединимся, то опомнимся только лет через пятьсот. Помнишь, что случилось с Мелиан? Помнишь, как Тулкас после свадьбы проспал безобразия Мелькора? У нас, айнур, так устроена любовь. — Только два случая… — А все остальные поженились еще в Чертогах Безвременья. Оссэ и Уинен, например, знали друг друга всегда. — Что же делать? — Я закончу дела на Нуменоре, и лорд обещал отправить меня в долгий отпуск… *** Эонвэ вынырнул из приятных воспоминаний. Отпуск ему, конечно, дали — кто же в Арде встанет на пути у любви? Его обязанности временно поручили, по справедливости, майя из Лориэна — Олорину: надо признать, что справился он отлично. Теперь, значит, то же самое происходит с Ильмарэ. Почему же леди считает, что ее ситуация — другая? — Леди, — предложил Эонвэ, — давайте кто-нибудь заменит Ильмарэ. Например, могу я сам. За звездами смотреть — присмотрю; ваши поручения — выполню… — и, вспомнив о причудах некоторых нуменорских дам, добавил вполголоса: — Платье вам буду застегивать, плащ подавать… — Платье не надо, — засмеялся Манвэ. — Мы обсудим. — Не знаю, — скептически сказала Варда. — Я бы отпустила ее, если бы точно знала, что звездные процессы идут без ошибок. Это трудно, но можно попробовать. — Что-нибудь решим, — еще раз пообещал Манвэ. *** Когда Эонвэ удалился, в окно просунулась голова Торондора. Орел укоризненно посмотрел на Манвэ и пригрозил: — Забастовку объявим. Я слышал, вы тут Ильмарэ обижаете — так и знайте, объявим. Сами будете летать и всех спасать. — Этого, конечно, допустить нельзя, — строгим голосом сказал Манвэ и покосился на Варду. Ей удалось сохранить серьезный вид. *** Примерно в то же время речь об отпуске повел в чертогах Мандоса дух, пришедший на Арду вслед за своим лордом одним из первых. Майя этот редко показывался на глаза живым эльфам. Он занимался подсчетами: помнил, кто когда попал в чертоги и когда кому суждено выйти, вел подробные списки еще не возрожденных, уже возрожденных, тех, кто решил пока не возвращаться, и тех, для кого был произнесен приговор; очень негодовал, если имя приходилось невовремя переносить из списка в список — и почти не общался ни с обитателями чертогов, ни с другими майяр. Аулэ в шутку назвал его как-то раз аудитором и долго объяснял потом, что это слово войдет в мир еще не скоро. С Ильмарэ он познакомился случайно, когда она принесла какую-то весть от леди Варды и в поисках лорда Намо заглянула в дальний коридор чертогов. И вот теперь он осторожно начал расспрашивать лорда об отпуске — но лорд Намо, конечно, ожидал его вопроса и ответил, что как только примет решение Варда… Нельзя сказать, чтобы майя принял этот ответ стоически. — Милорд, — подавленно начал он, — может быть, мы так странно устроены? Может быть, нам и не суждено сойтись? — Глупости, — отрезал Намо. — Эфир и воздух — достойное сочетание, как показала практика. — Эфир и воздух? Что вы имеете в виду? И что за практика? — Неужели ты никогда не слышал о том, на какие группы делятся майяр? — Никогда. — Странно. Ладно, слушай сейчас, — принялся объяснять Намо. — Все майяр делятся на пять групп — по стихиям: на огненных, водных, земляных, воздушных и эфирных. Например, Ариэн — огненная майя, Оссэ и Уинен — водные, все, кто служит Ване, Оромэ, Йаванне — земляные, а те, кто работает у меня, у Ирмо и у Ниэнны — эфирные. В чертогах Безвременья майяр разных стихий обитают отдельно друг от друга, поэтому вы с Ильмарэ тогда не успели познакомиться. Как и Эонвэ с его нынешней супругой, девой из Лориэна. Так что вероятность очень велика. Стоит только подождать. *** — Стопроцентная вероятность, — сказал Намо. — С любовью в нашем мире бороться бесполезно. — Я знаю, знаю, — ответил Манвэ. — Мы уже договорились. Частично за звездами приглядят Ариэн и Тилион, частично сама Варда, что-то будет делать Эонвэ, как обещал — конечно, справимся. *** Майя из Мандоса смотрелся среди цветущих деревьев Лориэна на удивление органично. — Разрешили? — спросил он, глядя, как спускается рядом с ним на землю Ильмарэ. — Разрешили! Леди велела вернуться ровно через пятьсот лет, ни днем позже. И хорошо! — она хихикнула. — А то было бы, как с Айвендилом. Помню, уже когда придумали новый отсчет времени, он принес мне букет каких-то цветов — не знаю, как он их назвал, сам вывел этот сорт. Леди сказала: «Иди, погуляй с ним полчасика». Полчасика! Все равно что адану сказать: «Погуляй пару секунд». — И что же Айвендил? — Ничего. Понес свой пучок Ариэн. — А у меня даже цветов нет. — Зато здесь их сколько, посмотри! Пойдем! И они скрылись за густой листвой. Конец. Примечание В «Калевале» кузнец Ильмаринен женится на "деве Похьолы" — дочери хозяйки подземного царства Лоухи.