Потому что

Дым от висящей в воздухе сигареты медленно тает перед глазами, и Саша рассеянно ведет ладонью в воздухе, разгоняя его. Монитор вместе с транслируемым на нем графиком мозговой активности мерно мерцает в темноте, освещая часть клавиатуры и несколько рычажков, и Саша вполглаза следит, не проявляются ли в нем странные скачки. Впрочем, их не было с самого начала исследований, и поэтому не факт, что они проявятся в дальнейшем, но Саша знает, что дела нужно доводить до конца. Да и деятельность психонавтов не терпит небрежности: чужое сознание – очень хрупкая вещь, и вовремя не отслеженная патология или необдуманное вмешательство запросто приведет к безумию. И даже не к такому тихому, как у Форда Круллера, а способному родить нового диктатора, готового на все ради захвата мира. Мысли плывут неторопливо и размеренно, сигарета в очередной раз приближается к губам Саши, давая ему сделать новую затяжку, и он думает уже, что нужно, наверное, пойти поспать перед завтрашним днем – днем приезда в лагерь очередной партии детей, и уже даже собирается было встать, как слышит тихий цокот каблуков. Гостья ему знакома прекрасно, и Саша затягивается в последний раз и мысленным приказом отправляет окурок в пепельницу, вновь разгоняя дым рукой. Милла останавливается рядом и тоже смотрит в монитор, но Саша знает, что сейчас она чуть морщится, и думает, что с сигаретами сегодня в любом случае придется попрощаться. Дым Милла не слишком любит – хотя давние воспоминания о приюте и отправлены ею в самый темный и мрачный уголок собственного сознания, ассоциации с ними все же остались. – Я не думал, что ты придешь так поздно, – говорит Саша, переводя на неё взгляд, и убирает руку с подлокотника, куда Милла тут же опускается, опираясь локтем на его плечо. Её волосы тут же начинают щекотать его шею, и Саша осторожно отводит их в сторону. Милла тихо смеется. – Ну что? – спрашивает она в ответ на хмурый взгляд поверх очков. – Ты меня щекочешь, – коротко поясняет Саша, в очередной раз понимая, что подобная тактика не принесет никакой пользы. Они слишком хорошо изучили друг друга, чтобы знать, какие чувства искренни, а какие лишь притворство, и на Миллу все его взгляды не действуют совершенно. – Это мои волосы. – Она показательно приподнимает тяжелую прядь, кончик которой скользит по Сашиной ладони, и он наконец прекращает сдерживаться и позволяет себе улыбнуться. Милла улыбается ему в ответ, и в следующий момент понимает, что под ней больше не подлокотник, а чужие колени. Саша обнимает её за талию, придерживая, и притягивает поближе к себе, не давая сползти на пол. В темноте он кажется еще бледнее, чем всегда, и Милла вспоминает невольно, как его руки смотрятся на её смуглой коже, и чувствует, как теплеют щеки от выступившего невольного румянца. Она не стесняется своих мыслей – да и с чего бы? – но в этой тишине они кажутся лишними, и чтобы отвлечься, она стаскивает с переносицы Саши очки, откладывая их куда-то в сторону. Глаза у Саши усталые, но все равно непроглядно, гипнотизирующе темные, почти черные, и, поддавшись порыву, Милла легко прикасается губами к полузакрытыми векам. Саша расслабленно выдыхает и подается чуть вперед, целуя её. Полумрак расслабляет их обоих, и они целуются медленно и неторопливо, ладони Саши скользят по спине Миллы, ласкающе оглаживают бедра, мягко сжимают грудь через ткань платья. Желание разгорается так же медленно, но неумолимо, и они оба упускают тот момент, когда Саша оказывается уже без пиджака, а сапоги Миллы падают на пол, звучно стукнув о него каблуками. Милла смеется в чужие губы и трется щекой о Сашино плечо, целует его в шею раз, другой, и, не удержавшись, проводит по коже кончиком языка. Его сдавленный выдох отчетливо напоминает стон, и Милла чувствует, как его стоящий член трется об её бедро. Снимать колготки, сидя на чужих коленях, очень неудобно, и поэтому она ерзает, пытаясь удержать равновесие, и Сашины руки, которые гладят её кожу под платьем, совершенно этому не способствуют. – Если я упаду, сладкий, – шепчет Милла, часто дыша, – то последствия тебе не понравятся… – Я не дам тебе упасть, – хрипло отзывается Саша. – Никогда. Слова, которые звучали еще во время их первого задания, когда Милла, придерживаемая страховочным тросом, медленно спускалась в хранилище, где покоился украденный мозг. Слова, которые тогда, кажется, определили их судьбу на годы вперед – этакий карт-бланш на любые дальнейшие действия. «Я не дам тебе упасть». Мягко опускаются вниз снятые колготки, звук расстегиваемой молнии кажется неожиданно громким, и Милла обнимает Сашу за плечи, перекидывает ногу через его бедра и ёрзает, устраиваясь удобнее. Головка медленно проникает внутрь, Милла тихо стонет – впервые за все время – и сама подается вперед, насаживаясь глубже. Саша двигается все так же неторопливо, не обращая внимания на падающие на лицо волосы Миллы, гладит кончиками пальцев её соски, заставляя Миллу постанывать, пока наконец не позволяет желанию захлестнуть себя с головой. Потому что от её горячего дыхания в шею по позвоночнику бежит холодок, а перед глазами темнеет еще сильнее. Потому что напарники, друзья, потому что это не просто желание, это еще и любовь. От их движений кресло ощутимо поскрипывает, жарко, нестерпимо жарко, все ощущения сливаются в единое чистое наслаждение, Милла чувствует, как Саша движется все быстрее и быстрее, и позволяет себе отдаться этому наслаждению, заходясь хриплым протяжным стоном. Саша кончает следом, стискивая зубы так, что они едва ли не скрипят, крепче сжимает Миллу в объятиях, не торопясь убирать руки. Глаза у него закрыты, и Милла вновь целует пересохшими губами веки, разжимает вцепившиеся в свитер пальцы и расслабленно выдыхает. Перед глазами еще плавают цветные круги, но она находит в себе силы передвинуть затекшую ногу и отвести с лица мешающие волосы. – Я не дам тебе упасть, – говорит Саша вновь, медленно и раздельно. – Я верю, – отзывается Милла. Она не лжет. Потому что напарники. Друзья. Потому что как не верить тому, кого любишь? Они не двигаются, пока Саша наконец не открывает глаза и не смотрит на монитор. График привычно спокоен, отчетов о скачках не наблюдается, и Саша в последний раз проводит ладонью по бедру Миллы, прежде чем поправить её задравшееся платье. – Нужно все же поспать, – говорит он. – Тебе завтра встречать очередное поколение одаренных юных психонавтов, готовых продолжить наше дело, и… Милла перебивает его смешком, узнав цитату из существующего непонятно зачем лагерного устава, и тыкает в плечо. – Вам все равно не отвертеться от встречи с ними, агент Найн! – в глазах у неё смешинки. – Ведь примером для них служат именно ваши заслуги. – Пусть сначала найдут мою лабораторию, – почти насмешливо отзывается Саша. – И тогда уже мы с ними поговорим.