Держись.

Я проспала в грязной луже не менее трех часов. Отодравшись от асфальта, я вглядываясь в здешнюю тьму - ночь зависла над городом, без малейшего желания покидать его в ближайшее время. Я не знаю, куда мне податься, не знаю, что делать дальше. Я поднимаюсь на дрожащие ноги и пытаюсь понять, где нахожусь. В голове звучит незнакомая песня. Я медленно схожу с ума. Изучив здешнее пространство, я мысленно провожу дорогу к институту Джеффернсона, к месту, где я всегда нужна. Ноги сами бредут к господствующему над миром зданию. Я не встречаю ни одного человека. Добравшись до института, ложусь на стоящую рядом лавку и засыпаю еще на несколько часов. - Миссис Бреннан? Охранник обеспокоенно смотрит на меня из-под черной кепки. Я вру, придумав рассказ о том, что заработалась вчера допоздна и не дошла до дома. Он, вроде бы, верит. Я захожу в институт через главный вход и почти забываюсь, заметив свежие останки на одном из столов. Я бегу к ним, не проведя пропуском по стойкам, ибо у меня его просто нет. Не обращая внимание на режущее слух жужжание, я рассматриваю кости женщины, лет тридцати-тридцати пяти. - Доктор Бреннан! - кричит Ходжинс. Он успокаивает назойливое жужжание и подбегает ко мне. - Вам нельзя... - договорить он не может. Ходжинс откашливается и отводит в сторону взгляд. - Почему? Мои глаза, зажженные огнем страха и ненависти, глядят на Ходжинса. Затем огонь быстро тушат слезы, и я, пораженная отчаянием, безостановочно плачу. - Почему они забрали его? Он же... это же Бут, ты понимаешь? Бут... он хотел.... он хотел... защитить Кристин и меня. Если бы не я, все было бы в порядке! Ненавижу! Ненавижу себя и... - Не смей. Не смей говорить, что ненавидишь ее! - Ходжинс берет меня за плечи, и я смотрю на его озадаченность. - Она твоя дочь. Твоя и Бута. Ты любишь ее больше жизни, ты меня слышишь?! Сейчас не время ломаться! Ты должна держаться ради нее! Он заканчивает свой монолог, а в голове так и звучит: "держаться ради нее, держаться ради нее..." Голова идет кругом, и, чувствуя слабость в коленях, я сажусь на компьютерный стул. Не я. Не такая. Не настоящая. - Я позвоню Энджеле, она приедет за тобой. - Нет, я не... - бормочу я. - Я позвоню. Он отходит, и я отчетливо слышу, как заедают кнопки на его телефоне при наборе номера. Ходжинс говорит с Энджелой, но я, то ли от нежелания, то ли от бессилия, ничего не слышу. Просидев, не меняя положение, я вдруг осознаю, что прошло уже двадцать минут. Взъерошенная, не накрашенная, в домашней футболке и джинсах Энджела врывается в лабораторию. - Милая, бог ты мой! Я так волновалась! Она, трясясь от волнения, обнимает меня за согнутые колени. Я же тупо смотрю в одну точку, будто ничего не происходит. - Что случилось? - тараторит она, осторожно проводя руками по корке крови на моем лице. - Где ты была? - ее рука переносится на мои волосы, впитавшие в себя грязь улицы и нацепившие старые засохшие листья. - Он не хотел убивать... - я, казалось бы, чуть шевелю губами, но Эндж все отчетливо слышит. - Он просто не хотел умирать, он знал, что... он не хотел умирать... так получилось, он не хотел... - мои руки содрогаются, как только я пытаюсь жестикулировать. - Он истекал кровью... три пули, Энджела, три! Как же ему было больно... как же больно! Я подавляю разгорающуюся внутри истерику, просто затыкаясь. Ничего не говори, Бреннан. Молчи. - Мы поедем к Кристин и Максу, хорошо? Поедем к ним, ты возьмешь свою малышку и поживешь у нас. Я киваю и падаю в объятия подруги. Она крепко, но бережно сжимает мои плечи, и я чувствую ее поддержку. Как же жаль, что это ни чем не поможет. Пока мы едем, передо мной проносятся все те же фрагменты из памяти. То, что я запомню на всю свою жизнь. От разлуки с Бутом, кажется, начинает сохнуть кожа на губах и руках. Я то и дело облизываю губы и смазываю руки жутко жидким кремом - эффект нулевой. - Как ты? - Глупый вопрос, - эти два слова - первое, что я произнесла за несколько часов. - Верно... Знаешь, Дейзи дали докторскую. Она переехала в другой штат, будет работать там. - Я рада за мисс Вик. - Послушай меня, Бреннан, - я всегда удивлялась, как она может быть такой проницательной и серьезной, следя за дорогой и вообще черт знает за чем. - Я, Кэм, Ходжинс, Свитс, интерны... мы сделаем все возможное. Мы, в конце концов, похитим его оттуда. Все, что угодно, но мы не сдадимся. А ты - это огромная часть, нет, это даже центр нас. И главное, чтобы не сдавалась ты, хорошо? - Как можно не сдаться, зная, что твоего любимого человека хотят казнить? - Все будет хорошо. Просто верь мне. - Я могу... увидеть его? Хотя бы издалека, умоляю! - Посмотрим, что можно сделать. Машина останавливается на пересечении двух улиц, названия которых я до сих пор не знаю. Дождь нагнал нас и здесь. Я выхожу из машины и фокусируюсь на неприметном домике отца.