Гимн ангелам

Уже который день подряд он вновь сидит подле неё. Белые стены палаты окружают их. Ему уже осточертел их вид и он надеется, что наступит момент, когда больше не придётся приходить сюда каждый день и видеть эту угнетающую картину. Картину, в которой лучи закатного солнца еле проникают в окно, бросая тусклый свет на лицо Катагири. И в которой она всё так же будет неподвижно лежать на больничной койке, не открывая глаз и вообще ни на что не реагируя. И это очень огорчает несчастного Рюукена. Столь мрачную картину теперь усугубляет ещё и застучавший по окну дождь. Погода сейчас идеально передавала состояние Рюукена. Он и сам не прочь проронить слёз по лежащей шестой месяц в коме жене, вот только, похоже, он выплакал все слёзы, что у него были. Конечно, Рюукен понимает, что Катагири обречена и она так и будет лежать здесь, уже не живая, но ещё не мёртвая. Проклятый Бах своим Аусвеленом практически убил квинси-полукровку, после такого она не оправится. И всё, что он может для неё сделать – вот так вот навещать её и подолгу сидеть в изголовье. Эти шесть месяцев тянулись для Рюукена бесконечно долго. И всё же он не может покинуть любимую жену. Не может не навещать её, не смотреть на её бледное, но всё же красивое лицо. -Здравствуй, Катагири. Я снова пришёл к тебе, - он говорит тихо, словно боясь разбудить её. Но она не слышит, ведь её уже нет здесь, осталось лишь тело, в котором ещё остался совсем крошечный огонёк жизни. Как и всегда, Рюукен засматривается на лицо жены, на её закрытые веки, которые навряд ли когда-нибудь ещё откроются. Катагири была прекрасна, Рюукен постоянно про себя называл её ангелом. И это касалось не только внешности – она всегда была доброй, скромной, ничего для себя не требовала… Он не может удержаться и целует Катагири в холодный лоб. Легко, осторожно, опять же – словно боясь разбудить. Аппарат жизнеобеспечения запикал чаще, волны стали больше. Похоже, она почувствовала. Но это продлилось недолго и всё опять вернулось к стабильному состоянию. Рюукен обречённо вздохнул и продолжил с печалью рассматривать Катагири. Посидев так несколько минут, он переводит взгляд на окно, за которым по-прежнему идёт дождь, а небо закрывают серые тучи. Он вспоминает, что где-то там его ждёт Урюу, их маленький сын, оставленный на время с любимым дедушкой Соукеном. Все эти шесть месяцев он оставался для Рюукена единственным напоминанием о почти мёртвой жене. Урюу был очень похож на Катагири, безумно, болезненно похож… Рюукен вспомнил, как сын постоянно спрашивал его «А где мама?». И каждый раз он врал ему, что мама уехала по делам, но обязательно скоро вернётся. Он не мог разрушить счастливое детство маленького Урюу и навсегда стереть наивную улыбку с миленького личика, сказав, что мама умирает, а вскоре и совсем покинет этот свет. Горько, как же всё это горько… Печально осознавать, что однажды мальчику всё-таки придётся сказать столь ужасную правду, печально, что ничего нельзя сделать, чтобы Катагири ожила и все вновь будут счастливы, как и раньше… Рюукен вздыхает и чувствует, как по щеке скатилась одинокая слеза… Он сжал белую, как снег, руку Катагири. Так хочется, чтобы она это ощутила, очнулась, открыла глаза, посмотрела на него… Рюукен подносит руку жены к губам и целует её, а по щеке в это время катится ещё одна слеза. Раз уж ей суждено умереть, пусть она проснётся хотя бы для того, чтобы сказать последнее «Прощай»… Каким-то образом он чувствует, что сегодня – её последний день. Рюукен жалеет, что ничего не может сделать, чтобы хотя бы на миг вернуть её к жизни. Скоро, совсем скоро она вознесётся на небеса и будет петь гимны своим собратьям-ангелам… Почему, почему всё должно быть именно так?! Сначала шинигами увёл у него любимую невесту, а теперь по воле повелителя квинси должна умереть та, что смогла заменить ему красавицу Масаки. Неужели Рюукен обречён всю жизнь быть несчастным и лишаться любимых женщин?! От душевной боли, разрывающей сердце, хотелось выть, чтобы небеса услышали, сжалились и оставили Катагири с ним. Он с силой сжимает её холодную бледную руку, чего она, конечно же, не почувствует. И это не просто печалит, но дико злит. Нажим становится сильнее, а слёзы уже непрерывным потоком текут из глаз. Рюукен сожалеет, что не может уйти вместе с ней. Но он отгоняет эти мысли, потому что знает – Катагири бы это только опечалило. Ведь тогда их маленький сын останется совсем один. После смерти Катагири Урюу останется для Рюукена единственным смыслом жизни. Он чувствует, как в ней угасает жизнь, как уменьшается её пульс. Она умирает – тихо, неслышно, не сказав ни слова… Рюукен встаёт со стула, садится на койку и обнимает Катагири. Он хочет, чтобы в последние минуты своей нежизни она была не одна и знала, что Рюукен был с ней до последнего. Он закрывает глаза и уносится в далекое прошлое, где они были вместе и ничто не омрачало их счастья… В голове отчётливо слышится её нежный и робкий голос, говоряший: -Я люблю тебя, Рюукен… Проснувшись, он увидел лежащую рядом совсем бледную Катагири. Ему не нужно было смотреть на аппарат жизнеобеспечения, он и так понял, что его жена теперь поёт среди ангелов…