Идеальная пара

Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать.       Антуан де Сент-Экзюпери, "Маленький принц"

             В жизни было всего несколько вещей, в которых я искренне был не согласен с Бродягой: в том, что блондинки краше остальных представительниц женской половины человечества; в том, что при должном старании Слагхорн мог бы хоть раз в жизни поставить нам «Превосходно» за зелье, и в том, что обиженные женщины были способны на многое. Именно по отношению к последнему утверждению я был скептичен более всего, считая его не иначе как глупой присказкой, призывающей мужчин никогда не обижать женщин. Но как же я ошибался!..              Едва я вышел из дверей стадиона, тотчас увидел стоявшую вдалеке Лили. Она радостно улыбнулась и направилась ко мне навстречу, что-то держа в руках. Я уже собирался полюбопытствовать по поводу загадочной вещички, как откуда ни возьмись на меня налетела сумасшедшая Ингрид и засосала что было мочи. Вы прикиньте! Я так ошалел, что не сразу смог её от себя оттащить. Её губы были покрыты каким-то противным блеском, больше похожим на приторно пахнущий жир, и я сразу же стёр рукавом эту мерзкую жижу, как только от неё отпрянул. Я с ужасом посмотрел на Лили. Она застыла в нескольких метрах от меня и не могла вымолвить ни слова, лишь дорожки из слёз блестели на её щеках. Меня изнутри раздирало так, словно из меня буквально изгоняли демона — внутренности буквально выворачивало при виде горьких слёз, беспрестанно тёкших из любимых зелёных глаз. Лили в сердцах бросила мне под ноги ту загадочную вещицу, а затем на всех порах побежала подальше от стадиона. Недолго думая, я подобрал конверт с неизвестным содержимым с асфальта. Полоумная Ингрид издевательски улыбнулась, глядя на происходящее, и победно провозгласила:        — Ну вот, Поттер. Я же говорила, что тебе ещё воздастся за дела твои!       Меня прям-таки распирало от неукротимого желания дать ей в бубен и послать далеко и без хлеба самыми отборными английскими словами, но в тот момент было важнее догнать Лили и всё объяснить, чем разбираться с этой чокнутой. Понимая, как всё выглядело со стороны, и заметив несколько любопытных взглядов, я побежал за Эванс, крича ей вслед. Она мчалась по тротуару, едва не сшибая прохожих с ног, вытирая руками лицо и периодически всхлипывая. Моё сердце щемило от боли. Я на самом деле хотел оградить свою девушку от бед и проблем, а вместо этого создал новые, хоть и не специально. Догнав её и схватив за прохладную руку, я развернул Эванс к себе и обомлел. Она посмотрела на меня холодным, колючим взглядом, полным слёз, брезгливо высвобождая свою кисть из моей цепкой хватки.        — Отпусти! — закричала Лили, будто в агонии. — Отпусти меня немедленно!        — Сначала я должен всё тебе объяснить, — настаивал я, всё ещё удерживая её руку.        — Не надо мне ничего объяснять! — Эванс отпиралась, болезненно сморщив личико. — Я не нуждаюсь в твоих объяснениях!..        — Выслушай меня!       Я чувствовал, что должен был достучаться до неё и защитить себя. Я не мог позволить, чтобы чьи-то обиды и пакости разрушили наши с ней отношения. Лили так не считала. Она злилась на меня, вероятно, решив, что у меня с Ингрид на самом деле что-то было.        — Что слушать? Что это она сама на тебя набросилась и ты здесь совсем не при чём? — Эванс истерично рассмеялась, отчего меня пробрала необъяснимая дрожь.       Мы стояли посреди пешеходной дорожки. Люди, сновавшие туда-сюда, косо взирали на нас.        — Но так и было! Она выскочила неизвестно откуда и просто набросилась на меня. Я её даже не видел!        — Ну да, скажи ещё, что ты с ней никогда не встречался и вообще не знаком, — не поверила Лили. Едкие интонации в её мелодичном голосе безжалостно резали мой слух. — И свиданий у вас, конечно, не было.        — Ты же знаешь, что это не так, — я старался быть максимально спокойным, но голос то и дело дребезжал, как склянка со звенящим зельем. Вдохнув побольше воздуха, я принялся объяснять: — Да, я провёл с ней два свидания, мы два раза сходили в бар. Да, у нас был секс. Но на утро я понял, что ничего к ней не почувствовал, и прямо сказал об этом.        — Очень трогательно, — съязвила Эванс и вырвала руку из моего захвата, но я молниеносно поймал и крепко сжал её запястье снова, заодно приблизив девушку к себе. — Только я тебе не верю.       Вот это она упрямая!        — Но я сказал тебе чистую правду! Ингрид для меня никто. Мне вообще плевать на эту курицу!        — Может, ты ещё станешь отрицать, что спорил на меня?       Глаза Лили яростно сверкнули, а тело затряслось. Я остолбенел. Вот чего-чего, а таких слов я никак не ожидал от неё услышать. Я молча смотрел на неё, чувствуя, как с каждой фразой почва уходит из-под ног. Будь проклят навеки тот день, когда я поспорил с Сириусом Блэком!        — Что? Не ожидал? — Лицо Лили становилось всё свирепее, а взгляд — ледянее. — Как насчёт незыблемости правды и доверия в отношениях, Джеймс? Я знаю всё. И как ты поспорил на меня, хотя всё время до этого я была тебе столь же интересна, как и визгопёрка на уроках Травологии. И как ты стоически вытерпел аж целых два свидания со мной, чтобы наконец затащить меня в постель!.. Разве этого не было? Ответь же!       Я был нем как рыба и чувствовал себя таким глупым и растерянным, как никогда прежде за всю свою жизнь. Я смотрел на любимую девушку и не мог понять, почему всё прекрасное, что было между нами, так легко смогло вывернуться в абсолютное зло. Как безобидное пари послужило тому, чтобы построить настоящие отношения и всем сердцем влюбиться, а затем разрушило всё то, что с таким трудом строилось? Лили требовала от меня ответа, а мой язык напрочь отказывался шевелиться. Ноги стали будто ватными, а тело — тяжёлым. Может, меня испепелил дракон, и я оказался в аду за всё хорошее? Если бы.        — Спорил или нет?        — Спорил.       Я стыдливо опустил голову, словно наказанный школьник, ощущая себя при этом невероятно отвратительно. Сердце ныло, будто его проткнули мечом, а все органы заодно прокрутили через мясорубку. Титаническими усилиями я всё же смог поднять голову, чтобы взглянуть Эванс прямо в глаза. Она, глядя куда-то сквозь меня, кивнула каким-то своим мыслям, без труда освободившись от моей хватки в очередной раз.        — Ну вот, что и требовалось доказать…        — Лили, ты всё не так поняла, — мой голос звучал едва слышно. Я отчаянно попытался её обнять, но она меня пренебрежительно оттолкнула. — Я хочу, чтобы ты меня послушала.        — Нет, это ты меня послушай, — безапелляционно перебила меня Лили. Из её прекрасных глаз всё сильнее и сильнее лились слёзы, а в голосе прибавилось с тонну горечи. — Я открылась тебе, по-настоящему! Может, тебе и легко распахивать свою душу перед каждой встречной, но мне — нет. Мне было невероятно тяжело тебе поверить тогда, и всё же я доверилась тебе и вверила свои искренние чувства, а ты… ты всё уничтожил! Ты потоптался по мне ногами, растоптал мои чувства к тебе! Сначала сделал всё, чтобы я оказалась в твоих объятиях, а затем использовал и бросил, как остальных! Если я тебе так противна, то зачем было всё это? — Лили тяжело всхлипывала, но не переставала говорить. — Зачем было так со мной поступать? Я что, по-твоему, вещь, которой можно попользоваться и после без сожалений выкинуть? Может, для тебя это новость, но у меня есть чувства, как и у других людей! Это всё из-за школьных обид? Ты ведь и тогда презирал меня, смеялся надо мной. Все, кто не мог быть ровней несравненному Джеймсу Поттеру, не стоили и толики твоего внимания и снисхождения. Ты задирал Снейпа, потому что он просто тебе не нравился, был беден и усерден, в отличие от тебя самого. Я тоже знала, что могла рассчитывать только на собственные силы, и это всегда тебя забавляло. Ты подначивал меня просто для развлечения, проходился паровым катком по моей самооценке! Я думала, ты повзрослел и изменился, поменял своё отношение к людям и жизни, но ты остался прежним — безжалостным самодуром! Я верила, что слова любви что-то значат для тебя, что это не просто избитая фраза, а то, что было у тебя на сердце… Я была полностью честна с тобой, а ты меня просто облапошил ради своей прихоти.       Где-то я уже это слышал… Мы и раньше, в школьные времена, могли сказать друг другу несколько ласковых. Чего я только не слышал в свой адрес: дурак, идиот, козёл и т.д. Тогда меня это нисколько не задевало, но сейчас… Каждое слово из уст Лили резало меня без ножа. Я хотел объяснить ей, что она всё неверно истолковала, и вернуть расположение девушки. В легких катастрофически не хватало воздуха, я поддался эмоциям, захватившим мой разум.        — Ты ошибаешься, Лили! Я действительно люблю тебя и на самом деле был искренен с тобой всё это время!        — Не надо унижаться, — процедила Эванс, отойдя от меня на два шага назад. — В этом больше нет необходимости. Иди куда хочешь, делай что хочешь и с кем хочешь, но подальше от меня. — Она махнула руками, указывая на всё пространство вокруг себя. — Больше не желаю тебя знать. Я ненавижу тебя, Поттер!       С этими словами она забежала за угол, а я молниеносно подался за ней, будто за снитчем. Едва завернув за дом, она трансгрессировала, а мне не хватило лишь нескольких долбаных сантиметров, чтобы дотянуться до её руки. Ловец Джеймс Поттер не смог поймать заветный золотой мячик и проиграл матч. Только если квиддич был лишь игрой, то здесь всё было по-настоящему, и проигрыш грозил не вычетом из зарплаты, а самой настоящей личной катастрофой. От осознания нелепости и абсурда произошедшего я закричал что было мочи, порядком напугав при этом прохожих. Мне до одурения хотелось исправить вселенскую несправедливость. Я не мог вот так просто сдаться и пустить всё на самотёк: Лили была слишком дорога мне, и я не хотел, чтобы она заблуждалась на мой счёт. Я понимал, что был вовсе не в выигрышной позиции и произошедшее действительно выглядело так, как говорила Эванс. Но на деле всё обстояло совершенно иным образом. Я ни разу не лгал ей и всем сердцем любил. Она была дорога мне настолько, что, если бы Волдеморт пустил в неё своё грязное Непростительное заклинание, я бы, не задумываясь, встал между ним и Лили, чёрт возьми. Я год назад потерял родителей и теперь рисковал лишиться ещё и любимой девушки. Понимая, что стоять как фонарный столб и ничего не делать — совсем не лучший вариант в сложившейся ситуации, я принял решение отыскать Лили и во что бы то ни стало всё доступно объяснить.       Первым делом я трансгрессировал к её дому. Мне показалось, что дом Эвансов был самым логичным из множества мест, куда бы отправилась Лили, чтобы залечивать разбитое сердце. И пусть я чувствовал себя немногим лучше неё, но всё же был мужчиной, а посему взял всю ответственность за дальнейшее развитие событий на себя. Я считал, что в случившемся была моя вина, ведь именно из-за моего прошлого, моих тупых ошибок и моего легкомыслия Эванс пострадала. Обойдя дом вокруг и заглянув в окна первого этажа, я не обнаружил ни единого признака того, что внутри кто-то был. Возможно, Лили поднялась к себе в комнату на второй этаж. Я четыре раза с небольшими перерывами колотил упрямую парадную дверь, но никто не открыл. Порадовавшись тому, что при наложении заклинаний, оберегающих сие жилище, я благоразумно оставил право доступа в него и для себя, я по-тихому вскрыл замок с помощью волшебной палочки и беспрепятственно проник внутрь. В доме царила гробовая тишина — такое мерзкое и давящее затишье, будто за ним обязательно должна была последовать большая буря. На первом этаже не было никого, а потому я поднялся по лестнице наверх и проверил все оставшиеся комнаты, но хозяйки не оказалось ни в одной из них. Лили не было дома. Спустившись в гостиную и шумно выдохнув, я уселся на диван, где когда-то с таким трудом удержался, чтобы не заняться с Эванс сексом, оберегая её тонкую душевную организацию, а вовсе не потому, что был повязан пари. Теперь это казалось мне ещё более правильным решением, нежели прежде, хотя бы потому, что я уважал интересы своей девушки и подобным поступком это прекрасно проиллюстрировал. Я послал Лили патронуса, просившего ответить мне, надеясь, что она увидит его и даст о себе знать. В моей голове играла песня, под которую ещё вчера мы танцевали с Лили. Теперь она казалась мне не только красивой, но и пророческой.       ...I wish I could just make you turn around,       Turn around and see me cry,       There's so much I need to say to you,       So many reasons why,       You're the only one who really knew me at all...       Я чесал затылок и лихорадочно размышлял. Где могла быть Эванс? Куда я пошёл бы на её месте? К Сириусу. Мой лучший друг был бы первым человеком, с которым я бы желал поделиться радостью или горем. Меня вдруг осенило. Сириус жил с Марлин, а значит, Лили могла бы отправиться к ним, чтобы поговорить с подругой. Не теряя ни минуты, я вышел из дома, закрыл дверь и трансгрессировал к особняку Блэка.              Дом Сириуса человек неосведомлённый смог бы найти далеко не сразу. Помимо родовых чар, мой временами гавкающий друг наложил ещё с полдюжины своих, не пускавших в дом посторонних. На его месте я бы ещё обнёс дом частоколом и обильно рассыпал во дворе чеснок для верности, опасаясь его чокнутого кровожадного семейства. Пройдя двор, я настойчиво постучал в дверь, преисполненный надежды увидеть Эванс внутри. Когда дверь распахнулась и за ней показался слегка удивлённый Сириус, я сразу понял, что свою пропажу внутри не застану.        — Сохатый, будь здоров! — усмехнулся Бродяга, пожав мою руку, и завёл меня в прихожую, закрыв за мной дверь. — Мне казалось, мы должны были встретиться у боулинг-клуба в семь.       На лице друга промелькнула озадаченность. А мне при всей моей открытости вдруг захотелось захлопнуться в ракушку, как моллюску, и не высовываться. Впрочем, Лили-то я ещё не нашёл, так что предаваться апатии было никак нельзя.        — Я тоже так думал, — буркнул я. — Выпить есть?        — Тебе газировку или что покрепче? — внимательно вглядываясь в мою физиономию, поинтересовался Блэк.        — Виски с колой будут в самый раз.       Мы прошлёпали на кухню, где Сириус на правах хозяина бодро принялся наливать нам виски, швырять в него кусочки льда и добавлять содовую. Мы сели за барную стойку прямо на кухне и, чокнувшись бокалами, пригубили напиток. Едва смочив горло, я почувствовал себя чуточку лучше. Даже остатки здравомыслия, неустанно кричавшие внутри меня, что пить накануне важного матча нельзя, наконец, заткнулись.        — Спасибо за живительный напиток, Бродяга, — невесело усмехнулся я и отпил ещё.        — Ты же знаешь, весь мой изысканный алкогольный запас и неунывающая печень всегда к твоим услугам, — Сириус хлопнул меня по плечу и улыбнулся. — Рассказывай, что случилось.       Я тяжело вздохнул, пытаясь унять нервную дрожь в конечностях.        — Лили меня ненавидит.       Глотавший виски Сириус, услышав мою последнюю фразу, неожиданно подавился и принялся громко и надрывно кашлять, чуть ли не выплевывая лёгкие, отчего в комнате заплясала вся мебель. Не мешкая ни секунды, я стал постукивать по его спине, помогая Бродяге скорее прийти в себя. Едва отдышавшись, раскрасневшийся и потрясённый Блэк снова хлебнул своего творения и с огромным изумлением воскликнул:        — Сохатый, ты сдурел?! Только же всё было хорошо, я уже решил, что у вас всё сложилось!..        — Я тут совсем не при чём, Бродяга, — перебив друга, запротестовал я. Мне очень не нравилось, когда люди сразу же обвиняли меня, стоило чему-нибудь случиться. Однако хорошо понимал, почему Сириус так сказал. — Это всё Ингрид.        — Ингрид? — тупо переспросил Блэк, с опаской отставив стакан с обжигающим напитком подальше. — А она каким боком затесалась? Что наделала эта чертовка?       Я скрипнул зубами, ведь эта малахольная овца испортила мне жизнь. Мысленно пообещав Мерлину с ней беспощадно расправиться, я пересказал Сириусу всё как было. Не утаил ни про то, что столкнулся с Ингрид в цветочном магазине, ни про внезапный налёт у стадиона, ни про то, что Лили неведомым для меня образом узнала про пари. Внимательно выслушав меня и ни разу при этом не перебив, Бродяга с горечью изрёк:        — Ты конкретно влип, Сохатый.        — Это я уже понял, Сириус. Признаюсь, я рассчитывал на нечто большее. И хотя бы на малую толику сочувствия.       Блэк смотрел на меня в упор какое-то время, в его взгляде читались сожаление, но вместе с ним — явный протест. Готов был дать голову на отсечение, что он прибил бы назойливую Ингрид собственными руками.        — Я думал, так будет лучше, — откашлявшись, наконец заговорил он. — Мне казалось, что это чёртово пари наконец заставит тебя остепениться. Я не возлагал особых надежд на то, что ты действительно подыщешь себе достойную кандидатуру, и, когда познакомил тебя с Ингрид, я понятия не имел, что она в тебя втрескается по самые локти.       Мы залпом, не чокаясь, осушили бокалы. Я злился, и очень сильно. Но не на Сириуса, нет. Это же не он заставлял меня спать с не знавшей отказов брюнеткой, не он так грубо её отшил в цветочном магазине. Похоже, моё донельзя наплевательское отношение к чувствам других людей закончилось именно в тот момент, когда Лили обвинила меня в предательстве и скрылась в неизвестном направлении. Как знать, может, будь я вежливее с Ингрид, ничего бы этого не было. Но, как говорится, после драки кулаками не машут.        — Ты ни в чём не виноват, Бродяга. — Мой голос вдруг стал каким-то хриплым и ломаным. — Я сам заварил всю эту кашу. Мне стоило сразу рассказать Лили обо всём.        — Не думаю, — Сириус отрицательно качнул головой и прищурился: — Лили послала бы тебя. Не существовало такого момента, в который ты бы пришёл к ней и сказал: «О, Лили, знаешь, я на тебя поспорил с Сириусом. Но ты не волнуйся, у нас-то это всё всерьёз». Она бы всё равно не поверила. Девушки вообще склонны излишне драматизировать. И, когда ты даешь им такой «хлеб», они непременно делают из него трехъярусный пудинг.        — Тогда как можно было бы этого избежать?       Я надеялся, что хоть более рассудительный Блэк смог бы мне приоткрыть завесу этой дурацкой тайны. Вместо этого он поджал губы и неоднозначно хмыкнул.        — Это уже не имеет никакого значения. Свершилось — значит, так тому и быть, Сохатый.       Я готов был поклясться, что если бы Лунатик присутствовал при этом разговоре, то непременно поддержал бы Бродягу. Мой временами донельзя упёртый нрав был готов с пеной у рта спорить с весьма прагматичными и мудрыми суждениями Блэка, но мой разум, напротив, был с ними согласен. Во мне частенько боролись две сущности — упрямая и здравомыслящая. И я не всегда мог определить, которая из них победит в тот или иной раз. В отчаянной борьбе на сей раз верх одержала вторая.        — Я не могу это просто так оставить, пойми, Сириус. Хоть меня сожрет пятнадцать мантикор, а не могу — и всё!       Бродяга придвинул свой стул ближе к моему, а затем сел и положил мне руку на плечи, приободряя.        — Я вижу, как ты её любишь, Джеймс, — он по-блэковски подмигнул мне и понимающе улыбнулся, а я ощутил глубокую и сильную дружескую поддержку, в которой отчаянно нуждался. — Попробуй поймать её, чтобы она всё-таки выслушала тебя. Ведь Лили не знает всей правды. Возможно, ей кто-то что-то наплёл относительно тебя. Иначе я никак не могу объяснить, откуда она узнала про наш спор.       Действительно. Откуда у Эванс была такая информация?        — Кто вообще мог знать об этом? — размышлял Бродяга. — Я не говорил о пари даже Марлин. Бьюсь об заклад, что и Хвост с Лунатиком никому бы ничего не сказали.        — В нас я не сомневаюсь, как и в том, что Марлин была не в курсе, — согласился я, припоминая, что заявился к Блэку не для того, чтобы лясы точить. — Чёрт с ним, потом разберемся. Вообще-то я пришёл даже не к тебе, а к Марлин.        — Я чего-то о вас двоих не знаю? — шутливо приподняв брови, театрально изумился Сириус. — А ну-ка, выкладывай всю правду-матку, кентавр рогатый…        — Не прикидывайся, Бродяга, — парировал я, не реагируя на шуточки друга. — Я думал, что если Лили нет дома, то она наверняка отправилась к подруге.       Лицо Блэка смягчилось, и на нём изобразилось вселенское понимание. Он кинул взгляд на настенные часы, стрелки которых показывали шесть часов двадцать семь минут, после чего произнёс:        — Марлс скоро вернётся от родителей. Мы ведь должны были идти с тобой и Лили в боулинг.       В тот момент, когда Бродяга уже собирался повторить наши напитки, дверь в особняк открылась и вошла радостная Маккиннон, держа в руках большие пакеты. Сириус, недолго думая, выбросил пакет со льдом прямо в раковину и отправился встречать свою девушку. Забрав из рук Марлин поклажу и намиловавшись с ней, Бродяга принялся разбирать кульки с продуктами от практически-тёщи, в то время как я поприветствовал Маккиннон.        — Джеймс, привет! — она, как обычно, поцеловала меня в щёку. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Думала, мы встретимся у клуба.       Мерлиновы подштанники, они с Сириусом даже говорили одними и теми же фразами!        — Лили тоже здесь?       Марлин приободрилась и окинула радостным взором гостиную.        — Я на это надеялся. Но Бродяга сказал, что её здесь нет. — Я старался говорить как можно спокойнее, чтобы не выдавать излишнего волнения и досады, однако Маккиннон и так поняла, что что-то случилось, переглядываясь с тактично молчавшим Сириусом. — Честно признаться, я думал, она с тобой.        — В чём дело, Джеймс?       Действительно, чёрт возьми, Джеймс, в чём дело?       А дело в том, что моя девушка считает меня последним исчадьем ада, спущенным на эту грешную землю, чтобы навредить ей и сломать всё, чего коснётся моё копыто, а я прохлаждаюсь невесть где, вместо того чтобы её отыскать и заставить мне поверить.       Однако ответил я совсем иначе:        — Лили очень сильно обиделась на меня… — Мне почему-то не хотелось рассказывать о пережитом Марлин, хоть она и была девушкой моего лучшего друга. Возможно, причиной тому было моё упрямство, ведь я всегда был по жизни на коне и не желал выглядеть поверженным в чужих глазах. — Впрочем, Сириус расскажет тебе. Раз её здесь нет, я, пожалуй, попытаю счастья в другом месте.        — Попробуй навестить Алису и Фрэнка, — к моей неожиданности, предложила Марлин. Очевидно, она тоже, как и Сириус, хотела мне помочь. — Я сейчас напишу тебе адрес. Возможно, она там.        — Спасибо, Марлин. — Я тепло сжал её руку, на что Маккиннон благожелательно улыбнулась. — С меня причитается.        — Брось, — лукаво усмехнувшись, отмахнулась она. Взяв в прихожей маленький кусок бумаги и написав на нём карандашом координаты, Марлин протянула его мне: — Главное, чтобы Лили нашлась.        — Если она придёт к нам, отправим тебе патронуса, — заверил подошедший к нам Сириус и похлопал меня по плечу. — Ни пуха ни пера, Сохатый!        — К кельпи!              Крепко сжимая данный мне Маккиннон листок, я отправился к дому Лонгботтомов. Одноэтажный старый коричневый дом недружелюбно смотрел на меня своей зловещей живой изгородью, однако я ловко прошмыгнул сквозь неё и, минуя большой яблоневый сад, направился к двери. Постучав и подождав немного, я увидел хозяина дома — на крыльцо вышел весьма удивлённый Фрэнк. Знакомые по Хогвартсу, мы пожали друг другу руки, после чего он подозвал не менее изумившуюся при виде меня жену.        — Ребята, Лили у вас? — с надеждой услышать «да» спросил я.       Лонгботтомы озадаченно переглянулись.        — Я не видела её несколько дней, — пожав плечами, ответила девушка. — Что-то случилось?       Какие же у Лили проницательные подруги. Стоит мне заявиться, как они тут же начинают переживать и что-то подозревать.        — Она обиделась на меня из-за одного недоразумения и трансгрессировала. И теперь я нигде не могу её найти.       В глазах Алисы заплескалось беспокойство. Фрэнк слегка напрягся. Я же чувствовал себя последним кретином, мешавшим влюблённым парочкам наслаждаться обществом друг друга в воскресный вечер. Сначала Блэк и Маккиннон, теперь Лонгботтомы. Я с радостью и одновременно ужасом подумал, что, слава Мерлину, у Лили было всего лишь две подруги.        — Марлин её не видела, у вас Лили нет. Я ума не приложу, где мне её искать, — как на духу признался я.        — Может, чаю выпьешь? — попыталась меня поддержать Алиса, Фрэнк одобрительно кивнул. — Расскажешь, что произошло, и мы все вместе что-нибудь придумаем.        — Если надо, вместе её поищем, — добродушно добавил Лонгботтом.       От искренней поддержки людей, которые даже не были мне близкими друзьями, я слегка растрогался. Нет, я не плакал и даже не собирался этого делать. Просто внутри меня словно что-то оттаяло, и это придало мне сил и решимости во что бы то ни стало не сдаваться.        — Огромное вам спасибо, — я обвёл взглядом эту милую семейную пару, улыбаясь настолько, насколько в тот момент был способен, зато от души, — но я не планировал отрывать вас от этого чудесного вечера. Не хочу доставлять вам неудобств. Возможно, Лили просто гостит у кого-то ещё…        — У сестры, например, — с энтузиазмом предположила оживившаяся Алиса. — Ты же знал, что у Лили есть старшая сестра?       По правде говоря, я об этом знал, однако до сей секунды этот вариант даже не рассматривал.        — Петунья, кажется?       От сумбурных мыслей в макушке даже засвербело. Алиса кивнула.        — Она живет в Литтл-Уингинге. Бирючинный проезд, дом номер четыре, кажется. Видела у Лили в доме письма от неё.       Получив очень важные сведения, я ещё раз поблагодарил Лонгботтомов за оказанную помощь и направился на встречу с загадочной Петуньей Эванс. Что касалось этой особы, я знал о ней ровным счётом ничего. Она была старше Лили. На парочке семейных фото она выделялась — блондинистая и худая, как щепка. Припоминал попутно из рассказов младшей из сестёр, что старшая была редким гостем в родном доме после смерти родителей. Судя по всему, отношения у них были далеки от идеала, но всё же они были роднёй. Посчитав это серьёзным аргументом в пользу пребывания Лили в доме сестры и её мужа-парня-или-как-его-там, я отправился в Литтл-Уингинг.              Я никогда прежде не бывал в этом городке и даже не знал о его существовании до того момента. И это неудивительно — Литтл-Уингинг был невероятно мал и неприметен, кроме ровных рядов спальных кварталов, выверенных будто под линейку, в нём не было абсолютно ничего. Я бы повесился быстрее, чем купил там даже самый прекрасный дом. По указателям я нашел Бирючинный проезд, дома которого закрывали ровно подстриженные кусты этого самого растения, затем шагал по нему, отыскивая дом номер четыре. Солнце уже ушло на покой, а луны за тучами видно не было, и мою дорогу освещали лишь уличные фонари. Пока я шёл, снедаемый ворохом самых разных мыслей, чувствовал подступавшее к горлу волнение. Из-за чего я волновался? Потому что вот-вот познакомлюсь с родственницей Лили, но не при тех обстоятельствах, при которых мне бы хотелось? Отнюдь. Для меня это было всё равно что выпить стакан воды. Ну, познакомлюсь я с ней, и что с того? Может, я переживал из-за того, что Лили пропала Мерлин знает куда? Я не успел развить эту мысль, поскольку мой зоркий с недавних пор взор обратил внимание на цифру «четыре», ровно приколоченную на двери двухэтажного дома. Я пересёк небольшой, но идеально ровно постриженный газон перед ним, заметив на почтовом ящике гравировку «Дурсли», а затем, поправив причёску, позвонил в дверь. Внутри строения раздался резкий звон из трёх нот, а затем послышались шаги. Спустя несколько секунд дверь открылась, и передо мной предстала недружелюбно глядевшая на меня худощавая блондинка с какой-то непропорционально длинной шеей, которую мы с Сириусом позже окрестили «Жирафой».        — Кто вы и что вам нужно? — сощурив глаза, на высоких нотах поинтересовалась она.       Очевидно, она и была той самой сестрой Лили. Петунья была на неё чем-то похожа, однако все черты были какими-то излишне острыми, а движения — угловатыми. Я призвал всю свою уверенность и харизму, чтобы выглядеть как можно более расслабленным.        — Добрый вечер, Петунья.       При звуке своего имени лицо старшей Эванс, а ныне Дурсль вытянулось, но презрительность всё же осталась. Мы видели друг друга впервые, а она уже была критически ко мне настроена. Что ж, предстояло немного поработать над этим. В конце концов, я мог заполучить любую девушку, если только этого хотел.        — Мы, к сожалению, не знакомы. Меня зовут Джеймс Поттер.       Я галантно поцеловал её руку, хорошо маскируя негодование, вызванное таким нелюдимым поведением Петуньи. Но после того, как я представился и одарил её своей фирменной улыбкой, миссис Дурсль заметно расслабилась. Очевидно, мои мужские чары на неё подействовали, немного расположив меня к ней.        — Я парень вашей сестры Лили.       После этих слов слегка разрумянившаяся и польщённо улыбавшаяся Петунья снова приобрела пренебрежительный вид.        — Надо же, какого красавца она отхватила! — с некоторой обидой в голосе выпалила эта жертва анорексии.       Теперь я понимал, почему Петунья была нечастым гостем в доме своих покойных родителей. Сложно быть близкими, когда одна сестра завидует другой. Впрочем, немного узнав Лили, я был уверен, что даже при всем этом она любила свою единственную родственницу.       Я самодовольно улыбнулся, наслаждаясь реакцией хозяйки дома номер четыре.        — Лили мне про тебя почти ничего не рассказывала, — с неохотой добавила Петунья, оценивающим взглядом одаряя меня с ног до головы. Меня забавляло, как жадно она вглядывалась в моё лицо и изучала моё тело, старательно при этом делая вид, что я её нисколько как мужчина не интересовал. — Вроде ты спортсмен.        — Да, это так. Но я здесь не только для того, чтобы познакомиться.       Петунья нервно сглотнула и поёжилась. Интересно, о чём она подумала в тот момент? Что я обнесу её дом или надругаюсь над ней? Первый вариант мне бы не пришёл в голову, а второй… уж простите, но на такое я не польщусь, даже если напьюсь в стельку, как последний английский алкаш.        — Лили случайно не у вас? — называть Петунью на «ты» почему-то язык не поворачивался, хотя у меня были девицы и постарше неё. — У нас возникло небольшое недопонимание, и я не могу её найти. Подумал, что если она не у подруг, то, может, у сестры.       На несколько секунд воцарилась тишина. Я предполагал, что когда к тебе заявляется какой-то человек и говорит о том, что твоего родственника нигде нет, то бишь он куда-то пропал, то ты волей-неволей встрепенёшься и начнёшь волноваться, станешь его искать. Что до миссис Дурсль, то Петунья была столь же обеспокоена, сколь быстра улитка во время забега по сравнению с лошадью. Ни паники, ни стресса — ни-че-го. Может, ей просто плевать на сестру?        — В нашем с Верноном доме её нет. Она к нам почти не приезжает. — Петунья поправила волосы и недовольно поджала губы, всем своим видом демонстрируя, что разговор себя исчерпал. — И вообще, это ваши проблема, вот вы и разбирайтесь. У меня очень много дел.       Я раздражённо смотрел на миссис Дурсль, самозабвенно вещавшую свою речь, и думал только о том, что три из трёх попыток оказались провальными, и поиски девушки не увенчались даже призрачным успехом. Я стоял напротив её чванливой, неуверенной, по уши закомплексованной сестрицы и понятия не имел, где искать саму Эванс. В голову лезли самые мрачные мысли. Время ведь было неспокойное.        — Впрочем, если что-то нужно будет, — делано безразлично добавила Петунья, не сводя глаз с моей груди, — ты можешь найти меня здесь.       Я поблагодарил её за такое щедрое предложение и поспешил прочь, в темноту. Едва оказавшись за изгородью, я с облегчением выдохнул, надеясь не скоро встретиться с сестрой Эванс снова. Мозг любезно подкинул мне новую идею, будто Лили могла быть в Мунго, и я за неё уцепился, как утопающий хватается за соломинку. Убедившись, что в округе никого нет, я трансгрессировал.              На работе Лили Эванс не было. К такому неутешительному выводу я пришёл, обойдя все отделения больницы и переговорив со всеми дежурившими целителями на ресепшенах. И где мне было её искать? Не могла же Лили испариться? Успокаивая себя тем, что Эванс вряд ли попала в передрягу, я взял в соседнем с Мунго супермаркете банку газировки и стал размышлять. В животе адски урчало, но я игнорировал мольбу желудка хоть что-нибудь в себя заглотить. Я не мог есть, когда в моей жизни творился сущий кошмар. Конечно, никто, слава Мерлину, не умер, но моя личная жизнь отныне висела на самом тонюсеньком волоске, а я ничего не мог с этим сделать. Состояние бессилия и беспомощности невыносимо угнетало меня. Я злился на себя, на Ингрид и на то, что Лили практически не оставляла мне шанса найти её и просто поговорить. А я так этого хотел! Я, Джеймс, мать вашу, Поттер, никогда и не перед кем не унижавшийся, не просивший ничего, не роптавший ни перед чем, хотел объясниться и вымолить прощение. Что со мной сделалось? Чего ещё о себе я не знаю? Всё, что мне в тот момент было нужно, — внимание глубоких как ночь зелёных глаз и несколько фраз.       И всё же я не сдавался. Допив содовую, я отправился в штаб-квартиру Ордена Феникса. Знаю, сам я тоже не пошёл бы туда без нужды, поэтому ничуть не удивился тому, что Эванс ни в помещении, ни на задании не было. Я вообще боялся того, что в шатком эмоциональном состоянии магия Лили будет даваться с трудом, поскольку ей бы не хватало концентрации даже на банальный Вингаридиум Левиоса. Пожелав уставшим Эммелине и Бенджи спокойного дежурства, я решил снова попытать счастья в Коукворте, но и эта попытка мне ничего не дала — дом был пустым, хозяйки ни в нём, ни в саду не было. Я бродил вокруг него около двух часов, развлекая себя то пинанием камушков, то созерцанием хмурого ночного неба, то ощипыванием листочков с несчастного кустарника, то разглядыванием дома. Мне было скучно, но вместе с тем я думал — и размышлял очень много. О том, что будет после того, как мы с Лили помиримся. О том, что нужно будет по-человечески познакомиться с Петуньей и Верноном, чтобы всё было как надо. О том, что завтра я непременно должен быть в основном составе, чтобы выиграть проход на следующий этап. Игры теперь будут не столь частыми, как в отборочных этапах, а потому вылететь можно было после одного лишь поражения, что никак не входило ни в планы команды, ни в мои собственные. Прождав сполна, но так и не дождавшись Лили, я с тяжёлым сердцем всё-таки отправился к себе в Годрикову впадину, чтобы хоть немного поспать, поскольку уже в семь утра я должен был явить свою неугомонную, вечно влипающую в приключения задницу на тренировку. Я также надеялся, что смогу утром заскочить снова в Коукворт, вдруг удастся всё же поймать неуловимую беглянку. Пообещав себе, что так и будет, вновь послав Лили патронус и не дождавшись ответа, через некоторое время я заснул беспокойным сном.              Наутро я встал ужасно разбитым, чувствуя, будто вовсе не смыкал глаз. И если мышцы закономерно ныли от воскресной тренировки, то душа болела так, будто заживо горела в Губрайтовом огне. Приняв душ и выпив крепкий, как фундамент Хогвартса, кофе, а также перехватив на бегу бутерброд, пока одевался, я почувствовал себя гораздо лучше. Захватив с собой сумку с формой и другими спортивными примочками, я трансгрессировал в Коукворт. На мой стук в дверь мне ответила лишь неумолимая тишина. Моему разочарованию не было предела. Ну где же Лили, гриндилоу её побери? А ведь она могла бы проснуться вместе со мной после вчерашнего вечера с Сириусом и Марлин, проведённого в боулинг-клубе, мы бы выпили утренний кофе, и она пожелала бы мне победы в матче. Вместо этого она не дала мне даже высказать свою точку зрения и словно растворилась, заставив искать её по всей Британии. Без десяти семь утра я снова проник в дом Эванс и основательно обшарил его, подспудно уже понимая, что никого в нём не отыщу. Чертыхнувшись, я закрыл за собой дверь и отправился на стадион. Память утешила меня тем, что Лили, как целитель нашей команды, будет дежурить во время игры, а значит, у меня ещё будет шанс с ней поговорить. Я очень на это надеялся, ещё не понимая, что назад дороги нет.