Татуировка в виде солнца

Странное место — этот лабиринт. Очень странное. Настолько, что проще уже с тараканами разговор завести, чем эту путаницу треклятую понять. И жутко тут. Он давит на психологическом уровне, пугая мелькающими в тени одиноких деревьев силуэтами и леденящими душу звуками. — А почему нам обязательно было группироваться? — разглядывая ветки, больше походящие на засохшие кости людей и животных, спросила Эрза. Они торчали из стен в хаотичных позах, но газон под их ногами был непривычно ровным, совсем без изъянов. Лекси осторожно осматривалась вокруг и прислушивалась к каждому шороху. Насколько было известно ей, это место — лабиринт Смерти — сейчас было их полем боя. Правда, у неё не было ни малейшего понятия насчёт того, как именно они должны сражаться тут. Полное неожиданностей и ловушек, загадочное и необузданное, оно использовалось лишь во время войны, и было пагубным местом для рыцарей света. — Враг превосходит нас в количестве и силе, — коротко ответила она, на что Эрза лишь понятливо кивнула. — Эй! — позвал их Лексус, который прошёл чуть дальше, чтобы разведать ситуацию. — Я нашёл дверь в стене. Дальше никаких ходов нет, только она. Лекси и Эрза, переглянувшись, побежали вперёд. Вскоре на виду показался Лексус, стоящий возле двери странной, причудливой формы. Терять было нечего: лабиринт безграничен и выбраться можно, только победив врага. Оказавшись рядом, они легко кивнули своему спутнику и, несильно толкнув дверь, прыгнули в зеркально отображающую поверхность дверного проема.

***

Странное это место. Ещё страннее, чем сам лабиринт. Не стоило открывать ту злополучную дверь, — вот в чём в который раз убедила себя Элисс. Наверняка она попалась и другим. Дверь — словно вход в другую вселенную. Та, в которой оказалась она, по ошибке отправив в другом направлении Нацу, вела в странного рода пустыню. Необычно знакомую, жуткую, жаркую пустыню. Это место навевало на неё ностальгию со странным чувством меланхолии. Тёмно-фиолетовое небо тянулось далеко за горизонт, будучи идеально чистым, и только одна лишь огромная жёлтая луна виднелась за горами. Земля — потрескавшаяся и давно потерявшая в себе всякую живность — казалась вот-вот загорится от нестерпимой жары. От странного красного цвета хотелось спрятать глаза. По воздуху бегали «змеи», словно от невидимого огня. Жарко. Страшно. Одиноко. Иногда вдали виднелись огромные песчаные дюны. Одинокие, розоватого цвета, они застывали в непривычных формах и были почему-то твёрдыми. Ветер, не менее странный, дул очень тёплым воздухом, и впервые его наличие её ничуть не радовало. Он создавал песчаные бури, попутно меняя цвет на бледный белый, и заставлял музыку литься из дыр в скалах. Сколько она бродит здесь? Час? День? Месяц? Может, год? Неизвестно. Есть не хотелось, но было безумно жарко. Пот стекал по загоревшей, израненной сильными солнечными ожогами, обычно бледной коже. И откуда только этот жар? Солнца в небе нет. Только одна-единственная луна. Сложно двигаться. Иногда ей казалось, что небо на самом деле толстый шар воды. Он опустился на землю, больно ударив её своим весом, и не давал дышать. Тело налилось свинцом, ноги шли в бреду. Приходилось хорошенько напрячься, чтобы ступить шаг. Её качало со стороны в сторону, болели ноги, как и руки. Элисс думала, что сойдёт с ума. Пока не заметила его. Он сидел под одной из скал, прислонившись к хрупкой поверхности быстро крушащейся породы. Тени, как таковой, не было. Как и солнца, и воды, и какой-нибудь жизни. Прикрыв глаза, он смотрел на небо. Куртка валялась рядом, как и напульсник. — Эй, — хриплым голосом позвала его Элисс. Нацу не отозвался и всё также, словно не слыша её, даже не двигался, — вставай. Но он не откликается. Далее следует мощный пинок, который помогает привести парня в чувства. Как-никак, но ей всё же не очень-то и хотелось, чтобы он подыхал. — Поднимайся! Прилив энергии сменяется свинцовой усталостью и всё тем же головокружением. В глазах темнеет, но вскоре это проходит, и жилки в голове медленно начинают пульсировать с новой силой. В ушах, опять-таки, вода. Во рту солёный привкус. Нацу не понимает, что творится вокруг. У него в голове давно всё перемешалось, и теперь он смутно мог различить, где небо, а где земля. Вдали постоянно виднелись миражи, на которые он всегда вёлся и бежал, сломя ноги. Но они становились всё дальше и дальше, а силы покидали его так же стремительно, как и надежда на спасение. И, в конце концов, он прекратил обращать на них внимание. Он медленно зашевелился. Сначала перевернулся на спину, сразу узнав пинок своей подруги. Спина ужасно ныла — у Элисс удар сильный, пусть и не точный. Зато она знает, куда бить. Перед глазами всё плывёт. — Что за… где мы? — не спеша поднимаясь на ноги, спрашивает Нацу. — И какой из тебя огненный волшебник, если ты даже такой мелочи не способен выдержать? — Какой уж есть… — Да-да, давай, скажи ещё, что это всё обстоятельства. — К чёрту! Где мы? И что это за песня была? — Вой бледного всадника, ступающего на белом коне. Его зов, сообщающий о приходе великого суда и начале «святой» войны. Смерти, в общем, а то ты пока догадаешься… — Эй! — с возмущением зашипел Нацу, — я не такой уж и дурак! Элисс демонстративно хлопнула себя по лбу, прежде досадно взвыв. Если кто-то пытался выбить её из себя, давя психологически этим местом, то все его старания ушли коту под хвост. Нацу сразу же напомнил ей о Хвосте Феи и вытащил из омута тех проблем, которые неожиданно всплыли у неё в голове. — И вообще — как это может быть, что это зов Смерти, если Зереф — за нас, и он никакие песенки не распевал, и я что-то не видел, чтобы он на луну выл! — Я тебя сейчас разочарую — а может и обрадую… — но этот «вой» возникает в последствии заклинания, призывающего древний магический рог. А он уже издаёт мелодию, которая называется «Песнь Судного Дня». — А ты откуда знаешь? — Твой брат рассказал. Нацу застыл. Медленно переведя взгляд на свою спутницу, он мельком подумал, что та уже солнечный удар получила. — Какой брат? Не было у меня никакого брата отродясь! Элисс зажмурила глаза и схватилась за голову, словно пытаясь таким образом отгородить себя от громкого крика Драгнила. Вот ляпнула на свою голову… а теперь ещё и объяснять ему. — Я тебя сейчас удивлю, но ты у нас, Нацу, тот ещё старичок. Тебе лет четыреста, не меньше. А теперь подумай, кому из нас около четырехсот лет? — Да ну?! — выпучив глаза, спросил парень. — Аг… — уже собиралась согласиться девушка, как неожиданно чуть не поперхнулась собственной слюной. — Люси что ли?! Она снова выразительно хлопнула себя по лбу. Наверняка там скоро уже и отпечаток ладони появится… им предстоит долгий и сложный разговор… — Нет! — рявкнула она в ответ. — Люси — бабушка твоя! А брат… Она снова недоговорила. — Да ну?! А я всё думал, чего у неё романы такие старомодные? И снова удар. Громкий и не менее выразительный. «Такими темпами я сломаю себе нос… и ещё кое-кому заодно» — промелькнуло у неё в голове.