Не навсегда

      Твик затягивается сигаретой и смешно жмурится, хотя это далеко не первая его сигарета. Год назад он впервые попробовал, с тех пор иногда покуривает. Мне все равно, это его дело. То есть, я не должен нести за него ответственность, пусть это и я дал ему первую сигарету. Твик достаточно взрослый и умный парень, чтобы справиться с этим.       — Нет, — он вздрагивает, но скорее от холода, в парке, где мы сидим, уже довольно прохладно, — этим ты не добьешься катарсиса*.       Ну понеслось.       — Этим, — я рассматриваю зажатую между пальцами сигарету, — я и не рассчитываю.       — Я про любую зависимость.       — Я давно завязал, ты же знаешь, — я морщусь и смотрю в серьезные глаза Твика. Дело в том, что он пытается обо мне заботиться, и меня это бесит.       — Я знаю, что ты видишься с Томасом, — вдруг тихо говорит он, и в его голосе сквозит упрёк.       Значит, какой-нибудь мудак типа Клайда тебе уже нашептал. Окей, милый. Пару лет назад Томас был лучшим дилером в нашем захолустье, но он завязал. Нам уже по девятнадцать, мы все до ужаса поумнели.       — Ну, и что, — я закатываю глаза. — Я с ним вижусь не поэтому.       — А почему? — голос Твика становится раздраженным. Ненавижу такие моменты.       — Ты знаешь, — говорю я спокойно, — он всё еще сохнет по мне.       Я улыбаюсь и наблюдаю, как Твик почти гневно тушит бычок об асфальт и пытается изобразить безразличие. Я жду, когда ему надоест. Надоедает быстро.       — И что? — нервно спрашивает он и с презрением смотрит в глаза.       Я пожимаю плечами:       — Так, сделал ему приятно по старой памяти.       Я смотрю, как расширяются у него глаза. Это невыносимо забавно.       — Мы просто гуляли, — серьезно говорю я через пару секунд, — а твоему информатору пора завалить ебало.       Твик фыркает. Его информатор хочет выебать его, и Твик знает и использует это. По крайней мере, я в этом уверен. Почему я до сих пор не устранил Клайда самостоятельно? Это выглядело бы как ревность, а это не так, да и вся эта херня по итогам бывает весьма забавной.       Честно говоря, я страшно заскучал за эти два года. Когда мы учились в школе, всё было куда проще. Мне не надо было вообще ни о чем думать. А теперь мы учимся в колледже в Денвере, снимаем квартиру с Твиком, ради чего я вынужден подрабатывать, пока Твик читает книжки и идет к духовному просвещению.       Томас тоже учится в этом колледже, только на другом факультете. Я всегда был очень рад его видеть, чего не сказать о Твике. Ревновал он или типа заботился обо мне, меня одинаково это бесило. Да, Томас снабжал нас наркотой на протяжении всей средней школы, ну и что. Все сумели завязать с этим и поступить в колледж. Да, Томас явно симпатизировал мне. Хотя вообще-то инициатором был я, еще в начальной школе, когда мы познакомились. Но из этого так ничего и не выросло. Мы даже ни разу не поцеловались. Ну, до недавнего времени…       — Крэйг, я устал от этого, — вдруг подает голос Твик и вздыхает.       Вот оно. Я тоже устал. Устал от этой бестолковой привычки любить его. Я был глупым и шестнадцатилетним, когда впервые поцеловал его. Я плохо помню, я был хорошенько чем-то накачен, спасибо Томасу. И почему не он тогда оказался рядом? Может, я всё это время ошибался и проживал не свою жизнь?       — Правда… Пора что-то менять, — негромко говорит Твик, разрушая молчание.       — Что? — наконец говорю я.       Я надеюсь, что он скажет то, что я сам не решаюсь сказать. «Нам пора разойтись, Твик» — вот что я бы сказал ему, но почему-то не говорю. Мне по-прежнему страшно, что он тот дрожащий пятнадцатилетний мальчик, которого я обнимал, ночуя у него, и успокаивал, когда за окном была гроза. Тогда он сказал, что боится людей, потому что они могут его оставить. Я почти спал, но мои губы почему-то прошептали ему: «А я не оставлю». Дурак, нет, какой же я идиот. Нахрена я это ему сказал? Я связал себя этим на много лет. Не сказать, что мне всегда это было в тягость, нет. Это был классный эксперимент, но он затянулся слишком надолго. А я ненавижу всё, что связано обещанием.       — Мне кажется, нам пора поменять свою жизнь, — говорит Твик, глядя в землю, — может, нам будет лучше в других условиях…       Как он любит ходить вокруг да около, блять.       — Может… может, нам отдохнуть, — он прикусывает губу и поднимает глаза. Да не может быть.       — Может, нам разойтись? — подсказываю я ему.       Он кивает, и его глаза дрожат.       — Пожалуй, — я пожимаю плечами.       Удивительная пустота. Нет, даже облегчение. Я вспоминаю лицо Томаса и представляю, как он усмехнется и сожмет мою руку, выкрикнув пару ругательств, когда узнает. И мне не терпится наконец снять с него всю одежду и жадно целовать всё его тело, глядя на то, как он выгибается и пытается сдерживать свой грязный рот, потому что, если он не будет сдерживаться, я кончу, не успев ничего начать. Ах… Мы как-то на днях обсуждали это и фантазировали.       — Я соберу свои вещи и съеду сегодня же, — Твик прерывает мои приятные мысли своим неровным голосом. Кажется, ему обидно, что мне наплевать, что всё так получается.       — Можешь сразу же приглашать Томаса, мне всё равно, — продолжает он, с вызовов глядя в мои глаза. Я только хмыкаю в ответ.       — Меня заберет Клайд.       Ах, кто бы мог подумать.       — Я даже не сомневался, — спокойно говорю я и чувствую, что Клайду я всё-таки съездил бы по лицу, но это может сойти за ревность, но дело-то в том, что он просто мудак.       — Знаешь, — я смотрю ему в глаза, — мне все равно, я даже рад, если у вас всё будет хорошо.       Я слышал, что при расставании надо говорить какую-то подобную ерунду, чтобы не расходиться врагами. А мне не нужны враги.       — И еще, — я опять вспоминаю ночь, грозу, пятнадцатилетнего Твика, — я не оставлял тебя, помни это.       Я слабо улыбаюсь и вижу в его глазах понимание. Ну хоть это радует, он не ненавидит меня. Нам было хорошо, но я не верю, что что-то способно длиться вечно. Просто всё меняется, и мы нуждаемся в переменах.       — Значит, я пойду, — говорит Твик, протягивая мне руку.       — Давай, — я пожимаю его руку и пытаюсь улыбнуться. Да к черту всё. Я притягиваю его и обнимаю. На прощание, так сказать.       — Пока, — говорю я, отпуская его, и вижу в его глазах слезы. — Не плачь, это твой выбор.       Он шмыгает носом и кивает:       — И твой тоже.       Он жестом просит у меня сигарету и, подкурив, снова кивает и уходит. Черт, мне почти жаль, что всё так получилось. Я тоже закуриваю и смотрю в серое небо. Мы часто гуляли здесь, в парке, а в последнее время я встречался здесь с Томасом, пока у Твика были дополнительные пары…       В кармане звонит телефон. Улыбаюсь. Звонит Томас.       — Я свободен, Крэйг.       — Я тоже. Совсем. Понимаешь?       — Что? Твою мать! Ты серьезно, что ли?       — Да, — я улыбаюсь, с удовольствием выпуская дым, — вот только что. Ты дома?       — Да. Дерьмо! Отсоси!       — Я приду и наконец отсосу тебе, грязный ты извращенец.       Он смеется на другом конце трубки, почти задыхаясь от радости и волнения.       — До скорого, — говорю я и отключаю вызов.       И все-таки мне не жаль, и не должно быть жаль оттого, что я так прожил свою жизнь. Мне только девятнадцать, самое время что-то менять и искать свое счастье. Я встаю с насиженной скамейки и направляюсь к Томасу. И мне наплевать, что и это не навсегда. Навсегда — это слишком скучно, не правда ли?