Enfin!..

Род смертельно устал. Устал от записи альбома, от бесконечных мотаний между городами, от автобусов, такси, отелей, от чужого, хоть и хорошо знакомого языка, устал улыбаться на камеру и записывать дурацкие видео каждый день, старательно показывая фанатам, как хорошо идут его дела, как только нажата кнопка «стоп» на телефоне, дежурная улыбка сползает с лица, на все вопросы коллег: «Вымотался». Но больше всего он устал наблюдать за жизнью Себа, такой счастливой — без него. Tour Restos du Cœur — Cеб в центре внимания на сцене, счастливо улыбается с фотографий в обнимку с Микеле, Флораном, Давидом, Саргом, Миро, снимает дурацкие селфи с Давидом и Роксан. Концерты в Марселе, Париже, Женеве — Себ на сцене перешучивается с Давидом, Каролин, Луи, и как всегда с Роксан. Роксан всегда рядом, Себ тепло и ободряюще улыбается ей на совместных выступлениях, Себ фотографируется с ней на миллионе разных спектаклей и концертов, Себ вполне недвусмысленно нёс её вещи после последнего спектакля. Род прекрасно помнит, как ещё на одном из первых шоукейзов он заметил, как неотрывно смотрит на Себа Роксан, как у неё загорается взгляд на строках Себа: «Хочу целовать твои раны». В её отношении к Себу Род не сомневается и понимает, что никогда не сможет соперничать с ней. За почти три года Род так и не набрался храбрости спросить, кто же Роксан для Себа, все время казалось, что как-нибудь обязательно успеет, что хоть и только друзья, но навсегда. «Навсегда» слишком резко оборвалось 5 января, за прошедшие месяцы Род не написал Себу ни слова. Сначала боялся навязываться, а потом стало слишком поздно пытаться как-то возобновить общение.. Не написал ни слова и уже не напишет. От этой мысли уже почти привычно ноет сердце и чуть немеет кисть левой руки на грифе. Себу кажется, что он устал почти до истерики. Устал улыбаться публике и музыкантам на концертах, устал от бесконечной записи клипа, устал хохотать в обнимку с Давидом и Луи на шоукейзах, демонстративно отшучиваться от выкриков: «Побрейте Робеспьера!!» — «Я уже почти 4 месяца не Робеспьер». И безумно устал притворяться идиотом и не замечать намёки Роксан. Он честно пытался полюбить её, это казалось таким правильным и логичным, вот только от её постоянной нежности и заботы липкая тоска затапливает лёгкие, а слишком богатое воображение рисует на её месте совсем другого человека, который этих чувств точно никогда не проявит. И который так счастлив без мюзикла, без них всех, без Себа. Он пересматривает каждое коротенькое видео по сто раз и может уже сам каждое повторить по памяти. Смотрит в искренне смеющиеся глаза, и пытается испытывать исключительно радость за Рода, разделять его восторг от каждой мелочи вроде поимки такси, от каждой новой студии и новых коллег и друзей, не замечать мыслей о том, как легко Род забыл их труппу, казавшуюся еще совсем недавно одной семьей. После последнего спектакля оказалось, что у каждого дальше будет только своя жизнь. И сейчас он не может даже написать Роду и поздравить с успехом. Формальность будет выглядеть нелепо после стольких месяцев молчания, а искренность выдаст его с головой, слишком он соскучился. Услышав, сколько Себ потратил на съёмки клипа, Роксан практически насильно заставила его переехать к ней, чтобы не платить хотя бы за съёмную квартиру. Себ прикладывает невероятные усилия к незамечанию её намёков и сохранению дистанции, потому что совсем не хочет причинить боль своему единственному другу, хотя уже почти готов уйти от неё в никуда, слишком тяжело даётся именно дружба. Он слишком часто для обычной вежливости ходит в гости ко всем знакомым, а в остальное время бесцельно шатается по улицам, говоря, что ищет вдохновение, а на самом деле стараясь подольше быть не дома. Вот и сейчас он идёт по какой-то совершенно незнакомой улице куда глядят глаза, привычно достаёт из кармана смартфон и обновляет ленту фейсбука, и совершенно непривычно замирает дыхание и подскакивает сердце от последней записи. 3 минуты назад, Род Жануа: «Наконец-то дома». В ступоре, он врезается плечом в одного встречного прохожего, а потом всем телом в другого. Бормоча извинения, он поднимает глаза и тут сердце, до этого надрывавшееся где-то в горле, ухает в пятки. «Говорят, это хорошая примета — после долгого путешествия первым встретить дома старого друга», — Жануа усмехается одними глазами и протягивает руку для приветствия. Себ пожимает её и впервые с января искренне улыбается. Он начинает говорить про восхищение успехом Рода, про то, что такому таланту, конечно было тесно в их маленьком мюзикле и даже в маленькой Франции и что-то ещё совершенно автоматическое, а глупая улыбка до ушей совершенно не желает сползать с лица. Род предлагает выпить за встречу и Себ, не задумываясь соглашается. После второй бутылки вина их обоих прорывает. Себ говорит про Роксан и её заботу, которая стоит поперек горла, про совместную жизнь, отнимающую все силы, про концерты, которых лучше бы не было, но после съемки клипа надо же что-то есть... Род говорит про альбом, который уже ненавидит, про Америку, которую с таким трудом переносит, про невозможность уже даже дежурно улыбаться, про горечь потери контакта со всей труппой... Вдруг Род замолкает и берёт ладони Себа в свои, холодные и влажные, как отмечает где-то на краю сознания Ажюс, и продолжает — про горечь потери контакта с ним. Понимание приходит только через полминуты. — Род? Что ты только что сказал? Род вздыхает, выпускает руки Себа и почти шепотом повторяет: — Мне было очень тяжело лишиться хотя бы дружеского общения именно с тобой. Не дожидаясь ответа, он опускает взгляд и собирается зарыться лицом в ладони, но тут уже Себ перехватывает его руки и крепко сжимает пальцы. — То есть... ты тоже? До Рода тоже доходит не сразу, но постепенно его лицо светлеет, и он эхом повторяет: — Тоже... Они наскоро расплачиваются и выходят в парижскую летнюю ночь, вдруг приобретшую такие яркие звуки и запахи. Род прижимает Себа к себе, жадно целует его скулы, лоб, виски, переносицу, касается губами пальцев и запястий. Себ несколько раз очень больно щиплет себя за предплечье, но все равно отказывается верить, что это не сон. Улыбка не сходит с его лица даже в поцелуе и какой-то момент ему кажется, что он вот-вот расплачется от счастья. Вдруг тишину разрезает звук оргàна, через мгновение сменяющийся ритмичной рок-музыкой. Род с удивлением узнает трек из Дракулы. Себ виновато улыбается и отвечает на звонок, не выпуская Рода из объятий. — Дорогая? Ты знаешь, я домой сегодня не приду. Мы зашли в бар, потом решили пройтись по ночному городу, я, оказывается, тысячу лет не видел парижский рассвет. С кем собираюсь гулять? С Родом.

***

Солнце медленно встаёт над Елисейскими полями, касаясь первыми лучами макушек двух мужчин, сидящих тесно прижавшись друг к другу и утомлённо молчащих. Все слова уже закончились, и в молчании они чувствуют себя еще более счастливыми. Идиллическую тишину прерывает резкая мелодия и Себ нехотя выпускает руку Рода, доставая из кармана телефон, а затем вдруг торжествующе улыбается, нажимая на кнопку ответа. — Дорогая? Ты знаешь, я домой вообще больше не приду, — молчание в трубке затягивается, — С кем собираюсь жить? С Родом.