Лучик света в царстве мрака

C того дня прошло две недели. Мои родители так и не явились в школу, и классная, хоть и приходила ко мне домой не раз, все никак не могла застать их. Увидев записку, они этим же вечером куда-то ушли, и я не видела их три дня. Они появились на четвертый день, трезвые. — Прости, что бил тебя,— сказал, к моему удивлению, отец,— я, когда напьюсь, не в себе становлюсь. Но больше такого не повторится. Мне в это мало верилось – ни в голосе отца, ни в его взгляде раскаяния не было. Поспешных выводов я делать не стала и решила посмотреть, как отец будет обращаться со мной дальше. Наверное, родители дошли до банды и предупредили их, чтобы они ко мне не приставали – с того дня я не слышала ни одного издевательства от них, не было попыток избить меня, как раньше. — Неужели они все-таки одумались,— говорила Марина, услышав эту новость от меня. — Хорошо, если так,— произнесла я с чувством,— тогда моя жизнь наладится… — А почему ты в столовой не обедаешь?— спросила Марина, застав меня врасплох,— денег нет, да? Я грустно кивнула. — Тогда я буду оплачивать твой обед,— решила Марина. И, увидев, что я пытаюсь протестовать, добавила,— не спорь, Кристина. Ты ведь худая, как скелет, так недолго дистрофию заработать. Хочешь в больнице лежать? Я торопливо помотала головой – слова о больнице наводили ужас на меня. В десять лет, катаясь на лыжах, я сломала голень, и меня в спешном порядке привезли в больницу городка неподалеку. Была суббота, мест свободных в палатах не было, и меня положили на каталку в коридоре, через каждые два часа вкалывая обезболивающее. Так я лежала до вторника – с не загипсованной, сильно ноющей ногой, и проклинала медсестер и врачей, которым я была не нужна. Утром во вторник меня все-таки поместили в палату на освободившуюся койку и через час наложили гипс. Я пролежала в больнице до пятницы, меня собирались выписывать…. Но вдруг выяснилось, что в гипс не вставили спицу и из-за этого кость может неправильно срастись. Пришлось им срочно снимать гипс, накладывать новый…. Все это делалось под наркозом – и когда я проснулась, почувствовала острую боль в месте перелома. Через два дня боль прошла, меня отпустили на 6 недель домой. А по истечению этого срока, когда гипс сняли, оказалось, что та боль, которую я чувствовала после наложения второго гипса была оттого, что спица проткнула мою голень на 3 сантиметра и теперь там была гноящаяся рана. Ее лечили два месяца после того, как я разработала ногу, я была вынуждена ездить в больницу два раза в неделю – накладывать повязки…. Теперь о той ране напоминает круглый, величиной с 5-рублевую монету, шрам, под которым нет мышц, а сразу кость… — Как только таких врачей больных лечить допускают!— возмутилась Марина, услышав этот рассказ,— ладно еще тебя калекой не сделали! — С тех пор я ненавижу врачей и больницы,— сказала я,— поэтому стараюсь не болеть. — Вот и питайся хорошо,— произнесла Марина наставительно,— а то на тебя смотреть страшно. Я промолчала – сама знала, что недоедаю со дня смерти бабушки. И когда смотрела на себя, голую, в зеркало в ванной комнате, страшно становилось – ребра выпирали наружу, живот впал, а руки и ноги были худыми и длинными, точно паучьи. О груди, словно в насмешку, напоминали два маленьких холмика, которые были едва видны, так что я вполне могла сойти за скелет. — А сейчас мы пойдем ко мне и хорошо поедим,— прервала мои мысли Марина,— будем исправлять твой слишком малый вес. И попробовала отказаться, зная, что моя попытка обречена на поражение. И уныло брела за Мариной, что почти силком тащила меня к себе домой. — Моя мама тебя так накормит, что ты из-за стола встать не сможешь,— радостно щебетала она,— она готовит очень вкусно. Я могла лишь кивать – от быстрого шага разговаривать не получалось, слишком сбилось дыхание. Войдя в квартиру Марины, я почувствовала себя неловко – везде было очень чисто, мебель была добротная и новая. Я несмело присела на краешек табуретки, в ожидании, когда Марина разогреет обед. — Устраивайся удобнее,— сказала Марина, заметив странности моего поведения,— мы здесь надолго задержимся. — У вас тут так классно,— выдохнула я,— а вот в моей квартире только моя комната чистая – остальные захламлены до жути. Да и мебель – последняя рухлядь, годящаяся только для помойки… — Помню,— отозвалась Марина, помрачнев,— была в твоем доме вместе с классной. Не знаю, как можно быть такими свиньями и не заботится о чистоте дома. Ну, что, давай есть? Я радостно кивнула, увидев перед собой тарелку, полную картофельного пюре и котлету. И набросилась на еду с жадностью… В следующие дни Марина постоянно оплачивала мой обед в столовой, а после школы приглашала к себе. За две недели я немного поправилась, ребра уже не были так видны, да и остальные части тела немного округлились. Между тем, наступил октябрь. Утром были заморозки, днем шли затяжные дожди, иногда – со снегом. Мне нужна была теплая одежда, пальто, но взять ее было неоткуда. Работать снова я не могла – иначе пропускала бы школу, родители денег не давали. Оставалось только мерзнуть в легких платьях и пить чай с медом, закусывая чесноком. Как-то в начале октября, когда закончился шестой урок, я задержалась в классе – дежурила в тот день. Вынесла мусор, протерла доску…. И, когда собиралась уходить, увидела, как в класс зашла уборщица – старушка, с полным ведром воды и шваброй. — Опять они стулья не подняли,— посетовала она,— придется все самой делать… Она только подошла к стулу за последней партой – я опередила ее, подняв стул. — Я помогу,— сказала я старушке,— мне не сложно. Старушка улыбнулась. Начала мыть пол, а я быстренько составила стулья на парты. — Вот спасибо,— поблагодарила меня старушка,— ты мне очень помогла. Как звать? — Кристина. — А я Зинаида. Можешь так ко мне обращаться. — Хорошо. Может, вам помочь с ведром? — Нет, я сама. Ты итак как тростинка худая, еще опрокинешься вместе с ним. В голосе старушки прозвучала смешинка, напомнившая мне манеру говорить бабушки. Так захотелось вдруг помочь старушке… — Зачем же вы себя выматываете?— спросила я заботливо,— неужели дети и внуки не заботятся о вас? — Заботятся,— кивнула старушка,— но на похороны я хочу сама накопить. Правда, здоровье немного подвело, худо мне сейчас убираться… — А давайте я вас заменю!— предложила я с готовностью,— неделю или две вместо вас полы мыть буду… — Нет, что ты, Кристиночка,— запротестовала старушка,— ты учиться должна… — Я все успею. Мне деньги на пальтишко нужны… Старушка внимательно на меня посмотрела, улыбнулась… — Хорошо, можешь поработать две недели за меня. А как зарплату получу, тебе часть отдам. — Спасибо,— поблагодарила я старушку. И уже завтра приступила к работе. Марине я сказала, что должна еще посидеть в библиотеке, и она ушла домой одна. Всю школу мыть было сложно – я потратила на это три часа. Но Зинаида, контролировавшая мою работу, похвалила. — Молодец, Кристина, все правильно. Завтра я приходить уже не буду, надеюсь на тебя. Следующие три дня я приноровилась мыть быстрее, тратила уже 2 с половиной часа на всю школу. И теперь я, как никогда, понимала Зинаиду, которая ворчала на учеников, раскидывающих бумажки. На следующей неделе, в понедельник, я как всегда, мыла один из классов, когда в него заскочила Марина. — Я свой пакет забыла,— начала она, но осеклась, увидев меня,— Кристина? Ты что делаешь? — Пол мою,— отозвалась я, ритмично работая шваброй,— что, не видишь? — Но почему? Я остановилась, рассказала ей о своей проблеме… — Понятно,— заключила Марина,— но для тебя не тяжело…? — Нет,— отозвалась я,— привыкла уже за пять дней. И не вздумай помогать мне. Марина делать этого не стала, вместо этого поддерживала меня морально, рассказывая разные истории из жизни. Назавтра, зайдя в класс, я услышала: — И чтобы не было здесь ни одной бумажки после урока! Помните, что полы моет старенькая бабушка, которая очень огорчается вашей халатности! Говорила Марина. Одноклассники прониклись ее словами, и не только соблюдали во всех классах чистоту, но и всем остальным ученикам говорили делать тоже. Конечно, не все сразу слушались, но узнав о старушке, стыдились того, что портят жизнь бабушке, и выкидывали мусор только в мусорные корзины. — Спасибо за агитацию, Марина,— говорила я на четвертый день,— теперь я трачу гораздо меньше времени на мытье полов. — И самое хорошее, что когда Зинаида вернется, чистота сохранится,— отозвалась Марина весело,— я очень рада, что смогла помочь ей. И правда, вернувшись, Зинаида очень обрадовалась, что ученики школы теперь сознательно соблюдают чистоту. — Ты и твои одноклассники так помогли мне,— говорила старушка с теплотой в голосе,— не знаю, как и благодарить вас… — Нам хватит мысли, что ваша работа стала чуть легче,— отозвалась я. Бабушка, улыбнувшись, протянула мне конверт. — Это твоя зарплата,— сказала она,— сможешь купить себе не только пальтишко, но и платьишко. Я радостно кивнула, и сходила за обновками в тот же день. Немного денег осталось – их я припрятала далеко, чтобы вновь отец не отобрал…