***
Уже второе пробуждение прошло более спокойно и не так болезненно для глаз, хотя проснуться все же было тяжело. В палате было тихо, разве что писк приборов нарушал умиротворяющую тишину, но почему-то Тсуну это только успокаивало. — Ох, Тсу-чан… — раздались тихие всхлипывания рядом и голос, наполненный безграничной радостью. С трудом, Тсуна немного повернула голову по направлению к голосу. Если бы не маска и куча проводков, которыми девушка была вся облеплена — она вскочила б с кровати и радостно закричала — как же она соскучилась по матери, не передать словами. И никто больше ей не нужен. Будто прочитав мысли дочери, Нана нежно провела по непослушной копне волос Тсуны, радостно приговаривая: — Я так рада, что ты очнулась, — счастливая улыбка так и не сходила с лица женщина, хотя в то же время она плакала — это были слезы счастья. Аккуратно придерживая головку дочери, Савада-старшая поднесла стакан с водой к пересохшим губам Тсуны. Жадно выпив почти что всю воду, девочка облегченно выдохнула. Когда Нана уже собиралась выйти из палаты, чтобы сообщить о радостном, ее остановил тихий хрипящий голос дочери. — А… сколько я спала? .. — прохрипела Савада-младшая, которую насторожило удивление в глазах Наны. — Эм, три месяца. Но ты не беспокойся, теперь уже все хорошо! Подожди немного, я врача позову, хорошо, Тсу-чан? — пролепетала женщина, скрыть всю ту печаль, что она чувствовала, и поспешно вышла из больничной палаты. «С-сколько? .. Три месяца? .. Но как? Почему? Что же случилось? Ничего не помню — в голове пусто. Совсем ничего не помню из своей жизни за эти… несколько лет?» Через какое-то время пришел врач вместе с медсестрой, голоса, которые Тсуна и слышала при первом своем пробуждении. Матери видно не было — скорее всего она осталась в коридоре. Начались различные вопросы насчет здоровья, на которые Тсуна старалась коротко отвечать, чтобы не сильно напрягать горло. Ничего не предвещало пока что ужасного…***
Несколько недель спустя Тсунаеши чувствовала себя уже лучше, несмотря на то, что три месяца пробыла в коме, как ей сообщили. Каждый день ее навещала мама, вызывая у дочери радостную улыбку. Каждый раз Тсуна хотела узнать. Что же случилось и из-за чего она попала в больницу, но боялась спросить и узнать правду, а Нана же и не затрагивала эту тему — не хотела напоминать дочери о мафии. Сегодня, как и всегда, Тсуна с нетерпением ждала прихода Наны — хоть та и каждый целый день просиживала в палате с дочерью, развлекая ее разговорами и многим другим, однако и Саваде-старшей нужен отдых. И сегодня девушку ожидал сюрприз, по мнению тех, кто собирался ее навестить. Ворвавшееся в комнату шумная компания, заставила испуганно дернуться Тсуну, на сколько это было возможно. Две милых девушки такого же возраста, что и Тсуна, весело смеющиеся. У них на руках сидели двое детей, один из которых был похож на теленка, а другая была девочкой, которую никак нельзя было перепутать — китаянка. За ними вошел мальчик лет 12 и, кажется, самый спокойный из детей. Последними зашли неизвестная девушка лет 20 и Нана Савада. Все радостно улыбались Тсуне, а две, похоже, подружки все время друг друга перебивали, о чем-то рассказывая Тсунаеши. Никто и не замечал недоуменного и испуганного взгляда Савады в их сторону, однако Нана, заприметив взгляд дочери, обеспокоено спросила ту, о том, что случилось, получив ответ, который ввел всех в ступор. — М-мам… А кто все эти люди? .. Несколько слов, но несущие в себе многое.***
В итоге, Тсуна заново знакомилась с Киоко и Хару, с Ламбо и И-Пин, с Фуутой и Бьянки. Дни, проводимые в больнице, наполнялись красками, и становилось все веселей и веселей, однако все равно было то, что печалило шатенку — ей все еще запрещали вставать с постели. Почему — неизвестно. И каждый день обязательно приходил ее личный врач, Акайо Ямагути. Расспрашивая о ее состоянии, а теперь и разъясняли причину ее потери памяти, хотя все склонялось к коме. Однако больше Тсуну интересовало, почему она не может попробовать встать — ей хотелось вскочить на ноги и, крича от радости, вылететь со всего духу из так надоевшей палаты и больнице и… Радостно закружиться под цветущей сакурой, наблюдение за которой через окошко палаты Тсуне доставляло одно удовольствие — она всегда, сколько себя помнит, любила это дерево. И сегодня, у Тсунаеши было смутно предчувствие — что-то произойдет, но хорошее или нет? — Ну, как поживает моя любимая пациентка? — необычайно воодушевленно проговорил зашедший мужчина, мягко улыбаясь карамельноглазому чуду — это девочка стала ему как родная — боролась до самого своего конца за жизнь и смогла победить. Вот только причина ее комы и потери памяти так и не были известны — никаких повреждений, ничего, что волновало мужчину. — Как и всегда, Ямагути-сан, — ответно улыбнулась подросток, — хорошо. — Это радует, как и твое настроение — сегодня ты попытаешься сделать кое-что очень важное для себя. — Что именно? — засверкали глаза у Тсунаеши. Откликнулась незаметно зашедшая в палату Нана. — Ты попробуешь встать, — тихо проговорила женщина, присаживаясь рядом с дочерью, —, а я тебе помогу. Радости Тсуны не было границ — неужели, наконец-то, она сделает это! Глубоко вдохнув, Тсуна немного напряглась, приподнявшись на руках, и, крепко вцепившись в рукав кофты матери, постаралась двинуть ногами, но… Ничего не было. Она попыталась еще раз, однако… — Я-я… Не чувствую ног… — всхлипнула девушка, а потом не выдержав, уткнулась носом в плечо застывшей матери и заплакала. Все это время она не обращала внимание на то, что она не могла двигать ногами — была уверена, что все хорошо…