Почти активация

POV Бальзак Когда я говорю, что не встаю три дня с кровати, это не преувеличение. Просто иногда не хочется, а чаще и смысла нет. Когда люди не являются обязательной и неотъемлемой частью жизни, начинаешь чувствовать, что их и тебя разделяет какая-то невидимая стена. А может быть, так и есть. Но я не сильно из-за этого переживаю. Бывает, хочется поговорить с кем-нибудь по-душам, вот только и это стремление исчезает минуте на пятой беседы. Почему всех так раздражает то, что я говорю, это же правда. Вот тебе и моральные ценности – не прибавляют они друзей. Наполеон же… Дуал? Дуал. Он неплохой, но с ним слишком трудно. Только меня отпугивает даже не это, а он сам. Наполеона слишком много. Как ни крути, он сам – ходячее излишество. Слишком шумный, слишком требовательный, слишком для себя. Терпеть его двадцать четыре часа в сутки может или святой, или по уши влюбленный. Я же не являюсь ни тем, ни другим. Я вообще стал еще невыносимее, чем раньше. Никого не хочется видеть… Исключение составляет разве что Драйзер. Все-таки мы с ним похожи. Правда, с ним я чувствую себя ребенком, ведомым. Это непривычно, но не отталкивает. И, хотя длительное общение с Драйзером затруднительно (я и не говорю о более серьезных отношениях, просто присутствие рядом), с ним можно здорово посидеть до поздней ночи за чашкой чая, и поговорить о чем-нибудь таком сложном и вечном, о чем не получается с другими. Вот только сегодня не хочется и этого. Посему, когда мне приходит его смска с предложением встретиться, я отказываюсь. Впервые за долгое время. Ответа не приходит. Драйзер не привык к отказам. Шторы в комнате плотно задернуты, хотя яркое дневное солнце уже скрылось за горизонтом. На коленях лежит томик Бодлера. Как черте-что, честное слово. Но иногда полезно прострадаться в одиночестве. И повода конкретного нет, просто плохо. В такие моменты и жить-то не хочется – но и умирать слишком просто. Поэтому как-то так. Звонок в дверь не был удивлением. Драйзер упрям, принципиален. Неохотно вытряхиваюсь из глубокого кресла и иду открывать. Пытаюсь изобразить на лице гостеприимную улыбку, получается так себе. Он в своем репертуаре. Окидывает оценивающим взглядом с головы до ног, неодобрительно щурится. - Что-то случилось? – не отвлекаясь на приветствие, переходит он прямо к делу. Молча пожимаю плечами и иду к покинутому креслу. Он садится рядом и продолжает прожигать меня взглядом. Чую, и нотация не за горами. - У меня плохое настроение, отстань. Пожалуйста. - Причины? Хочется взвыть. - Какие причины... просто бывает иногда. - Неужели? - Вообще-то да, - раздражение закипает внутри медленно, но верно. – неужели так сложно это понять и оставить меня в покое? - Я хочу помочь. То, что ты сейчас делаешь – это неправильно. Нельзя придаваться унынию. Драйзер говорит эти глупости с таким серьезным лицом, что мне хочется смеяться. - Почему же? Моя жизнь, что хочу, то и делаю. - Тебе до такой степени плевать на тех, кому ты дорог? Патетика-патетика… Но все же в душе что-то смягчается. Почти виновато качаю головой. - У меня не так уж много близких людей. Что я несу? Это похоже на дешевую манипуляцию в стиле «Ну пожалейте меня». Нет, не стыдно. Драй не может купиться на эту блажь. Не должен. Но он протягивает мне руку, а я смотрю, как завороженный. Отвыкнув от прикосновений давным-давно, непривычно чувствовать живое существо, да еще и так близко. Теплая кожа, чуть шершавые подушечки пальцев. Драйзер уже крепко сжимает мою руку, словно пытаясь этим действием удержать меня в реальности, вернуть к жизни. В его понимании этого, конечно. - Осторожнее! Оторвешь еще, - словно не слышал меня. С тем же непроницаемым выражением лица он осторожно проводит рукой по волосам. Невольно ежусь – длинные и ухоженные, волосы всегда были чем-то очень личным и милым сердцу. Расстаться с ними из-за недовольства Драйзера моим поведением не хотелось. Чувствую, как он осторожно наматывает на палец прядь. Эстет, что сказать. - Не беспокойся, я не сделаю тебе ничего плохого. А вот после этих слов уже становится не по себе. Личное пространство нарушено, ситуация – глупее не бывает. Пытаюсь отстраниться, но Драйзер не позволяет. Будто ему все это нравится. - Посмотри на меня. – спорить с ним при подобном настрое невозможно. Взгляд – холодный, пронзительный. Эти проклятые серые глаза лезут в самую душу, заставляют сердце колотиться как сумасшедшее. Счастье, что все свои иррациональные эмоции мне пока удается удерживать под контролем. - Ты не должен так делать. В жизни всегда есть чем заняться, а ты тратишь ее на пустоту. Поражаюсь, как ему только удается сейчас столь невозмутимо и связно формулировать мысли. Я в ответ лишь торопливо соглашаюсь. Уйди, пожалуйста, и поскорее. Иначе не знаю, удастся ли ответить за последствия. Но Драйзер будто бы не замечал моих душевных метаний. Или просто не обращал на них внимания. - Пообещай, что больше такого не повторится. А неба в алмазах тебе не показать – так и вертелось на языке, но я сдержался. - Нет. Хмурится. Привык к подчинению окружающих. Еще бы, кто станет спорить с чокнутым фанатиком? - Баль, не заставляй меня делать то, о чем мы потом оба можем пожалеть. Я не могу даже отвернуться, отвести глаза – чужие пальцы до боли сжимают подбородок. - Хватит! – собственный голос узнаю с трудом, как из-под толщи воды. Кажется, что еще немного, и он меня ударит. Больно, так, чтобы мне удалось прочувствовать всю «вину», так, чтобы я снова почувствовал себя полноценным живым человеком. Но ничего подобного не происходит. Драй только торопливо прижимает меня к себе, продолжая гладить волосы подрагивающими пальцами. Внутри все ликует – взбучка откладывается, вместо этого он… Нет, не целует, как смела надеяться моя натура, в глубине души подпорченная романтикой. Он просто обнимает, до хруста в ребрах, будто доказывая право собственности. Наконец я решаюсь на действие, о котором мечтаю едва ли не с первой нашей встречи. Белые волосы скользят в моей ладони, обвивая раз за разом. Для кого-то это выглядит пошло, напоминает момент из дешевого порно-фильма… но сейчас на этот счет молчит даже мой высокоморальный визави. Он даже улыбнулся – быстро, едва заметно, но все же. - А разве тебе можно…? – закончить фразу не получается, и помешало этому кольцо железных объятий, сомкнувшихся у меня на талии. Только не краснеть! Вот только к щекам невольно приливает краска, заставляя Драйзера улыбнуться еще раз. - Может быть, это и не слишком правильно, - тихо замечает он, - но ты мне нравишься именно таким. Не отпускаю его белоснежные пряди даже когда чувствую теплое дыхание, так некстати щекотящее лицо. Когда сухие губы касаются моей щеки, который раз за вечер приходится подавлять в себе желание рассмеяться в голос. Так по-детски, целомудренно меня еще никто не целовал. Это даже не поцелуй, а ласковое прикосновение. Но я прекрасно понимаю, что Драйзеру дается с трудом даже это. - И для твоего же блага… придется выбивать из тебя дурь всеми способами. – как же развратно это звучит, он сам-то понимает? Судя по самодовольному выражению лица – да. - Что ж, я подумаю над твоим предложением. Только у меня еще Бодлер не дочитан. Поэтому, давай пока остановимся на чашечке чая. Ты не против? - Ты невозможен, - качает Драй головой и позволяет увести себя на кухню. Начало, думается мне, многообещающее. Настроение ползет выше и выше, преодолевая минусовые отметки и усиленно стремясь к нулю. И даже выше. Наш костер инквизиции может быть теплым, нужно лишь знать, с какой стороны подходить греть руки.