Особенности канадского фетишизма.

Патрик невыносим. То, как он смотрит на Юзуру невыносимо. Украдкой кидает лукавые взгляды, разве что только не раздевает мысленно. Хотя это тоже не исключено. Они находятся на кухне, в квартире, где Ханю живет с мамой. У Юзуру выходной, а Патрик как раз приехал на неделю в Торонто. Все бы ничего, да вот только Чан пришел не совсем вовремя. Мама Юзуру тоже сегодня оказалась дома и, завидев знаменитого гостя, жутко обрадовалась. Сразу стала мельтешить и готовить обед. Все время, что Юзуру помогал с приготовлением пищи матери, которая говорила без умолку о чудесах японской кухни, он спиной ощущал, как его разглядывают с ног до головы. И даже десятки камер, направленные на него во время выступлений или интервью, так его не нервировали. В голову лезли непрошеные и неуместные в данный момент мысли, подпитываемые довольно живыми воспоминаниями. - Юзуру, ты слышал, что я тебе сказала, дорогой? Подай мне специи и не будь таким рассеянным, когда у нас гости, - голос матери вернул Ханю к действительности. - Да, конечно, прости, мама, - лучезарно улыбнулся юноша, стараясь скрыть смущение и сосредотачиваясь на нарезке овощей. Наконец, когда они сели обедать, Патрик, дабы не вызывать у матушки приступ, прекратил разглядывать Юзуру и превратился в скромного и улыбчивого собеседника. Зная, как он обычно действует на женщин, Чан не переставал шутить и делать комплименты кулинарным способностям госпожи Ханю. Обходительный, вежливый и обаятельный, он полностью завладел ее вниманием - женщина сияла, смеялась и будто бы даже помолодела лет на десять. Юзуру же, слушая эту приторную болтовню, молча ел мисо суп. Патрик действительно такой, он не притворяется. Просто наедине с ним он предпочитает показывать и другие свои стороны. Исключительно для Юзуру Ханю. - Ну, что ж, я Вас, наверное, утомила, Вы же к Юзуру все-таки пришли… - Что Вы, что Вы, - перебил ее Чан, - нисколько, я был счастлив с Вами повидаться! – Канадец снова ослепительно улыбнулся. - Какой же Вы все-таки, джентльмен, Патрик! Но, все же, я вас оставлю, сегодня намечена встреча с подругой. Буду поздно вечером, сынок, так что ужинай без меня, - с этими словами мама Юзуру удалилась собираться. - Ты наелся? Может, хочешь чего-то еще? – спросил японец, не столько из гостеприимной вежливости, сколько из желания поговорить о чем – либо нейтральном. - Ахах, нет, спасибо, Юзу, правда, Кэти меня убьет скоро. Я и так набрал два килограмма за последнее время. - Конечно, если питаться в Макдоналдсах, - съязвил Ханю. - Я имею право иногда себя побаловать, - облизнулся Чан, при этом хитро прищурив глаза и улыбаясь. Юный фигурист резко поднялся из-за стола, собрал посуду и направился к раковине. «Чертов провокатор». Включив воду, он принялся мыть тарелки. Через минуту Юзуру почувствовал, что Чан стоит прямо за его спиной, непозволительно близко. Секунда и он проводит носом по затылку японца, вдыхая аромат волос. Вот оно – Патрик отчего-то любит так делать, что очень сильно смущает Юзуру, вызывает непонятные и противоречивые чувства: с одной стороны беспокойство, потому что он не видит Чана, с другой стороны трепет от такого внимания. - Патрик… Чан берет правую руку Ханю в свою, отходя на шаг в сторону. Вытирает кисть об висящее рядом полотенце и принимается рассматривать ее так тщательно, как экспонат в музее. Юзуру нервно оглядывается по сторонам. Его мама все еще находится в квартире, и, однозначно не обрадуется, увидев подобную картину. Руки японца все в браслетах, на шее висят амулеты, а сам он одет в синие джинсы и легкую, довольно просторную белую футболку, потому что Патрик, видите ли, так любит. Однажды увидев Юзуру в этой экипировке, он «попросил» того одеваться для него так почаще, то есть почти всегда… Пока Патрику не надоест и он не придумает что-нибудь еще. Тут взгляд канадца натыкается на черный браслет с почти стершимся именем «Plushenko», делая недовольное лицо, Патрик снимает его и кладет на стол. Ханю закатывает глаза, - «Ну конечно, как же без этого». Чан медленно подносит ладонь Юзуру к губам и также медленно покрывает поцелуями, доходит до запястья и тоже водит по нему носом, проходит немного дальше, не оставляя без внимания сгиб локтя, а затем снова возвращается к тонкому запястью японского фигуриста. Когда канадец легонько проводит кончиком языка в пространствах между браслетами, Юзуру краснеет и жмурится - он никогда к этому не привыкнет. Патрик проводит губами по костяшкам пальцев Юзуру, потянув на себя, целует тыльную сторону ладони. Затем, подняв голову и пристально глядя в глаза японскому юноше, он сжимает его руку в своих собственных – завершающее действие. И отстраняется. Вовремя, так как на кухню заглянула попрощаться мама. Чан подходит к госпоже Ханю, целует ей руку, на что, та вся млеет, и провожает ее к выходу. От этого действия Юзуру передергивает, так как его собственная рука горит и категорически отказывается подчиняться хозяину. Закрыв дверь, Чан возвращается на кухню, где Юзуру, справившись с наваждением, во всю моет посуду. Он злится, злится на самого себя и на несносного канадца, который путает все его мысли, будит непонятные чувства и совершенно не хочет выходить из головы. - Ты закончил? – Мягко спрашивает Патрик. - Еще чуть-чуть, - немного дрожащим голосом отвечает юноша, так как тот наклонился и обжег горячим дыханием шею. Канадец все видит и все знает, знает, что Юзуру скучал и бывало места себе не находил от желания его увидеть. И он будет дразнить японца, проверять на прочность - все только начинается. - Я помогу тебе, - с этими словами, Чан убирает остатки еды в холодильник и вытирает стол. Пара минут, и все готово. Юзуру поворачивается, вытирает руки о полотенце и, с опущенной головой, стараясь не смотреть на гостя, проходит в другую комнату. Канадец мягкой поступью следует за ним. Придя в зал, Ханю, все же, поднимает взгляд на другого фигуриста и сразу же жалеет об этом. Чан смотрит на него так… восхищенно. И к этому примешивается еще кое-что, японец охарактеризовал бы это как голод, как бы пафосно это не звучало. «Что я ему кукла, что ли или кусок пирога?», - немного насупился Юзуру, зная, что такой взгляд обычно означает – Патрик будет делать все по – своему. Чан, видя смену выражения на лице юноши, смеется. – Юзу, ты такой забавный, отчего ты злишься, ммм? – Канадец, тянет японца за руку и опускается на диван, усаживая Юзуру к себе на колени. Еще одно – Патрик обожает, когда Ханю на нем сидит, коленками стискивая бока, лицом к Чану. Патрик кладет руки на бедра Ханю и наслаждается тяжестью японца. От Юзуру пахнет свежестью, поэтому канадец, закрыв глаза, просто сидит, вдыхая этот запах. Он явно никуда не торопится. Юзуру чувствует раздражение, что противным жужжанием поднимается в нем с новой силой, и он знает почему – ему не позволено ничего делать. Он должен просто сидеть и ждать. Мысли о том, что сначала может быть стоит поговорить и узнать, как друг у друга обстоят дела, его уже не посещают. Они почти всегда разговаривают в последнюю очередь. Поговорить, в конце концов, можно и при всех. То, что происходит сейчас – только для них двоих. Наконец, Патрик открывает глаза и проводит рукой по щеке Юзуру. При этом в его взгляде столько нежности, что японец не может удержаться и тоже рукой тянется к лицу Чана. Не тут то было, тот быстро перехватывает его руку, всем видом показывая, что делать этого нельзя. Юноша обреченно вздыхает. Снова эта пытка. Пока, как говорит Патрик, он не «насладится», Юзуру не разрешается к нему прикасаться. Безумный, ненормальный, совершенно несносный канадец. Патрик бережно снимает с Ханю футболку и мягко поглаживает подтянутые мышцы живота, переходя на ребра, играет по ним пальцами. Затем, наклонившись, целует того в солнечное сплетение. Он проделывает все это с такой осторожностью, даже трепетом, что сердце Юзуру гулкой болью отдается в груди. Хочется, чтобы эта пытка поскорее закончилась, хочется, чтобы это продолжалось вечно. А ведь это только начало, а уже переизбыток противоречивых ощущений. Чан обводит пальцами ключицы японца, переходит на предплечья, затем нежно поглаживает сами плечи. В эту секунду он похож на скульптора, в сотый раз прикасающегося к своей работе. Кожа Юзуру гладкая, белая и нежная. Одним словом мраморная, так как температура тела Ханю ниже, чем у большинства людей. Ниже до определенного момента, конечно же. Чан благоговеет только от того, что легко прикасается к ней пальцами, на особенном уровне, чувствуя, как под кожей течет кровь и ярким пламенем горит жизнь его любимого Юзуру. Затем канадец коротко целует юношу под подбородком – еще одно предпочтение. Что он там нашел, японец искренне не понимает. Покрывая дорожкой поцелуев всю шею, Чан доходит до уха и дальше за него, чтобы снова вдохнуть запах волос. При этом руки его уже на спине, поглаживают острые лопатки Юзуру. Патрик с силой проводит по всей длине его позвоночника, так, чтобы прочувствовать каждую косточку сквозь тонкую кожу, вызывая у юноши легкую дрожь. «Почему Патрик все это делает со мной? Ему не надоедает, ему хватает терпения каждый раз…» Юзуру, не желая сдаваться быстро, хмурится и закусывает губу, на что Патрик лишь ухмыляется. Его мальчик как всегда строит из себя недотрогу и пытается быть сдержанным. Но это только по началу, потом его обычно трудно обуздать. Руки спускаются на талию юноши. Она не девичья, нет. Вполне себе мужское телосложение, но Патрик почему-то всегда, обнимая, рассыпается в ее сторону комплиментами: такая тонкая, гибкая и так далее. А у Ханю в такие моменты мурашки по всему телу, терпеть собственное бездействие становится все невыносимей. Прижимая к себе японца, Чан целует того в скулы, виски, брови, нос и под носом. Что касается лица, то Патрику нравится все. Он принципиально не целует мальчишку в глаза, из-за дурацкой приметы, что это к расставанию. С их образом жизни они и так постоянно расстаются, зачем еще усугублять. И еще он избегает губы, пухленькие, мягкие и невероятно вкусные губы японца, боясь раньше времени искусать их до крови. Старший из них гордится своей выносливостью, но и он не железный. Зарываясь пальцами в столь любимые волосы, массируя Юзуру голову, он чувствует, как японец в его руках то расслабляется, то словно тетива, натягивается от напряжения. И это ощущение контроля, власти над эмоциями и чувствами сидящего на нем юноши несравнимо ни с чем. Горячая волна проходит по всему телу и Патрик тяжело дыша проводит сильными пальцами по спине Юзуру. Японцу кажется, что от них останутся ожоги, он даже уверен, что на теле остались красные полосы, ведь невозможно, чтобы такой жар не оставил следов. Патрик отпускает Юзуру, убирает руки и несколько секунд просто сидит с закрытыми глазами. Ханю не выдерживает и впивается пальцами в спинку дивана, что позади головы Чана. Канадец открывает глаза и видит перед собой лицо своего японского мальчика: покрасневшее, нижняя губа закушена, взгляд помутневший и… Умоляющий. - Я так люблю, когда ты просишь, - ухмыльнувшись и, взяв, наконец, в ладони лицо Ханю, проговаривает Патрик, при этом пристально глядя тому в глаза. Юзуру злится, это видно по его нахмуренным бровям и поджатым губам. Патрику очень нравится его злить и провоцировать, когда – нибудь, он за это заплатит. Ханю придумает, как он заставит Чана испытывать тоже самое, но это потом, ведь, кое – кто, все – таки, соизволил его поцеловать. Канадец целует мягко, медленно. Японский юноша испытывает контраст щемящей нежности, что прохладной росой освежает его губы и огненного желания, волной поднимающегося в низу живота. Впрочем, и Патрика надолго не хватает - поцелуи перерастают в жаркие, голодные, такие, что не хватает дыхания. Юзуру, чувствуя, что теперь и ему можно проявить инициативу, пахом вжимается в Патрика, притягивая его к себе еще ближе. Сквозь ткань, они чувствуют возбуждение друг друга и теперь уже не в силах остановиться, даже если бы кто-то в этот момент позвонил в дверь или на телефон, да что угодно. Сейчас, японец трясущимися руками пытается расстегнуть пуговицы на рубашке Патрика, кроме нее его ничего в данный момент не волнует. Чертовы пуговицы не поддаются, и он, чертыхаясь, дергает ткань на себя. - Тише, тише, - Чан накрывает руки Ханю своими, - порвешь же. Как я на улицу выйду? - Смеется. Юзуру послушно смотрит, как Патрик сам медленно расстегивает оставшиеся пуговицы и снимает рубашку. От этих неспешных действий длинных красивых пальцев, от вида открывающейся обнаженной кожи становится больно во всех мышцах, и Юзуру не знает, на что сердится больше: на медлительность Чана, который явно издевается или на свою собственную несдержанность. И тут взгляд Ханю натыкается на тот самый порез, что он оставил Патрику на показательных в Сочи. Швы еще не сняли, место вокруг раны покрыто синяками, пусть уже бледными, но все же. Юзуру тяжело сглатывает не в силах оторвать взгляд. Канадец, заметив реакцию юноши непринужденным тоном произносит, - а это… Врачи просили не перенапрягаться, - Патрик снова смеется и подмигивает Юзуру, - но ведь уже две недели прошло, думаю, ничего страшного не случится. Но руками лучше не трогать, - предостерегает напоследок Патрик, прежде чем повалить застывшего и пока еще не сопротивляющегося Юзуру на диван и нависнуть над ним. - Нет! Я не хочу, чтобы из-за меня тебе снова пришлось накладывать швы или еще чего! Слезь с меня! – Юноша старается придать голосу твердости, но получается скорее жалобно. - Тсс, - шепчет Патрик, целуя в нос, лежащего под ним парня. – Какой же ты непостоянный, Юзу. Сам же себе и противоречишь, - правым локтем канадец опирается на диван возле головы Ханю, тем самым отрезав тому все пути отступления, а свободной рукой поглаживает грудную клетку юноши, задевая соски дразнящими движениями. Его помутневшие от желания глаза, кажется, насквозь прожигают японца, лишая последних сил. Юзуру еще несколько секунд, для приличия, предпринимает попытки встать, но сдается с тихим стоном, пряча лицо в спинке дивана. Вот так всегда. Чан делает с ним все, что хочет, а Юзуру остается лишь плавиться, выгибаться и всхлипывать от каждого движения и прикосновения. Ханю просто с ума сходит, каждый раз. И только Патрик в этом виноват. А канадец теряет голову от того, как японец под ним прогибается. Очень гибкий и чувствительный, он всегда отдается ему так, как не катается даже на льду. Оставляя мокрую дорожку поцелуев на груди и животе, Патрик спускается ниже и принимается расстегивать ремень Ханю. У него самого пульсация внизу живота зашкаливает, причиняя сладкую муку. Впрочем, предвкушение чего-то невероятно приятного гораздо сильнее. Канадец снова целует длинную шею, руками блуждая по телу юноши. Кожа Юзуру пылает, тело трясет мелкой дрожью. Он не выдерживает и впивается пальцами в спину Чана, царапая до крови. Царапает. В голове снова проносится увиденная картина с порезом. Но ничего додумать Юзуру не успевает, так как пальцы Патрика добрались до его разгоряченной плоти. Юноше ничего не остается, кроме как со стоном прикусить плечо любовнику, чтобы не закричать. *** Проснувшись, Юзуру понимает, что они лежат все на том же диване под тонким покрывалом, которым заботливо укрыл их Патрик. Сам Чан мирно сопит Ханю в макушку. За окном темно, и хочется вечность так лежать, в теплых объятиях самого важного человека. Но они и так уже нарушили все запреты и меры предосторожности. Тихонечко, чтобы не разбудить канадского фигуриста, Юзуру выползает из-под его руки и аккуратно ступает на ковер. Все тело ломит, но эта боль такая сладкая и приятно-тягучая, что Ханю просто закрывает глаза, отдаваясь на время ей во власть. Подняв с пола и, надев штаны, он подходит к столу, на котором лежит телефон. 8:30 Нормально, матушка по обыкновению вернется не раньше десяти. Значит, у них есть еще время в запасе. Ханю садится на стул и смотрит на спящего мужчину. Он думает о том, что Патрик сегодня делал с ним, как целовал, как прикасался. «Неужели это во всех парах так? Откуда у него такая странная привязанность к моим рукам или волосам, к примеру?» Недолго думая, Юзуру подключается к интернету и вводит в поисковике «одержимость частями тела». Но ничего путного не находит, везде одна магия, демоны и порнография. И слово одержимость, пожалуй, слишком сильное. Это все неправильно. «Ладно. Как же это называется? Я же вроде как знал. Почему раньше не посмотрел…». Ханю печатает «фетишизм» и проходит по предложенным ссылкам. Начитавшись, Юзуру становится не по себе. «Нет, у Патрика уж точно не патология. Ему просто нравится мое тело. И… Нравится надо мной издеваться. Он садист, вот и все. Да, я всегда это знал. Больше всего ему нравится меня мучить». Сам Юзуру ничего особо красивого или притягательного в себе не видит. Юноша поднимает свою руку и рассматривает пальцы, кисти, трогает свои волосы и щеки. Руки худые, волосы довольно жесткие, щеки мягкие. Ничего особенного. Затем он переводит взгляд на Патрика, тот лежит к нему спиной. Проникающий лунный свет падает прямо на диван, где спит Чан. Юзуру кажется, или волосы канадца действительно отливают серебром? А выступающие лопатки похожи на крылья? Будто услышав, Патрик переворачивается на другой бок. Одеяло шелком сползает вниз, оголяя грудь и живот. Ханю чувствует, как во рту все пересыхает. Патрику не зря шьют костюмы с глубоким вырезом, тут есть на что посмотреть. Спокойное, умиротворенное во сне лицо Чана приковывает взгляд не меньше. Японский юноша встает и осторожно крадется к дивану. Усевшись на пол, он долго всматривается в лицо Патрика, отмечая сколько у того родинок, какие у канадца длинные пушистые ресницы, красивые тонкие губы. Нет, он не в первый раз его видит, он всегда считал Чана красивым, просто вот так вот его не рассматривал. Линия, соединяющая его подбородок и ключицы, кажется японцу идеальной. И Юзуру с трудом заставляет себя не прикасаться сейчас к шее Чана. Подняв взгляд снова на лицо, он понимает, что ему тоже нравится каждая его часть. Особенно нос, довольно большой с ярко выраженными крыльями. А глаза канадца уже давно повод для дискуссий среди фанатов. Они теплые и дикие. Никаких дефектов - одни особенности. И даже во сне Патрик продолжает над ним издеваться, иначе бы он не облизывал свои губы и не посапывал сладко на ухо. Юзуру с усилием отвернулся: подобные мысли породили новые ощущения, от которых у юного японца закружилась голова. «Да я такой же, как он!» Эта мысль потрясала, но совсем не пугала японца. Скорее, наоборот, в нем проснулся азарт. «Отлично». Поразмыслив, Юзуру ухмыльнулся - за секунду в голове созрел план. Очень дерзкий и смелый, как и намерения японца его осуществить.