Я хочу верить

- Костя, откуда у тебя этот плакат? – Соколова подошла ближе, рассматривая надпись. – I want to believe. Во что ты хочешь верить? Мужчина, стоявший в дверях, только пожал плечами и вышел из комнаты, предоставляя напарнице возможность отдохнуть. Оперативники практически не спали последние сорок восемь часов, гоняясь за опасным преступником. Отправив его Рогозиной, напарники собрались домой на заслуженный отдых. Лисицын, живущий не так далеко от офиса, как Юля, предложил ей переночевать у него. И капитан, буквально валившаяся с ног от усталости, благоразумно согласилась. И вот девушка рассматривала спальню майора, предоставленную ей для ночлега. Плакат висел напротив кровати и его трудно было не заметить. Не понимая странного поведения мужчины, Соколова снова посмотрела на надпись. Ей всегда было интересно узнать, чем живет ее напарник. Но сейчас, прикоснувшись к этим знаниям, Юля не могла определиться, как ей реагировать. Вроде квартира обычного холостяка, но… Перед тем как впустить капитана в комнату, мужчина сорвал какие-то бумажки со стены, явно непредназначенные для ее глаз, и вот теперь эта надпись… В нем обнаружилась еще одна грань, которую Костя никогда не показывал в жизни и которая делала его загадочным. Лисицын, ушедший спать на диван, долго лежал без сна, думая о своем явно глупом поступке. В голове прочно засела одна-единственная пословица, которая в действительности отображала всю его жизнь: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Мужчина уже давно оставил попытки завоевать сердце неприступной красавицы, и теперь их совместная работа стала еще продуктивней благодаря наладившимся отношениям, перешедшим в стадию дружбы. Соколова заметно расслабилась, ведь теперь ей не нужно было постоянно отвергать притязания майора. Доверие, необходимое между напарниками, сейчас только укрепилось. Даже легкий флирт на выездах прекратил свое существование, уступая место шуткам и спорам. Обоих устраивали такие отношения, и больше о чувствах разговоры не поднимались. И сейчас, слушая, как девушка возится в постели, Костя понял, что чувства, забитые дружбой, остались. К тому же Лисицын не успел спрятать то, что так усердно прятал в себе, и теперь корил себя за это. Утром напарники практически не разговаривали. Каждый находился в себе, не имея желания делиться своими мыслями с другим. За завтраком прозвучали привычные пожелания и на том ребята распрощались. Соколова уехала к себе домой, оставив в квартире Лисицына лишь напоминание в виде запаха духов, который Костя поспешно выветрил, устроив сквозняк. Глядя на плакат, мужчина снова принялся размышлять о том, что происходило между ними в последнее время. Да, он думал об этом не раз и не два, но теперь Юля видела надпись и та заставит ее задуматься о происходящем. Задуматься о самом мужчине не просто как о напарнике или друге, а как о совершенно незнакомом человеке. Лисицын в который раз убедился, что знает и понимает напарницу как никто другой. Он с легкостью угадывал ее мысли и чувства, мысленно объяснял себе мотивы ее поступков и всегда попадал в точку. Ему казалось, что он проник в душу Соколовой и прочно поселился там, что он видит ее. Но ему вряд ли удалось бы, не позволь Юля сделать это. Однако Костя не был уверен в том, так же ли девушка понимает его, его поступки, его чувства. Он не был уверен даже в том, хочет ли она понимать.

***

С той совместной ночевки в Костиной квартире прошло несколько месяцев. Отношения между напарниками, казалось, не изменились. Лисицын стал постепенно забывать о том, что позволил Юле увидеть больше, чем нужно. А Соколова, наоборот, стала пристальней относиться ко всем действиям мужчины, впрочем, стараясь делать это незаметно для него. Костя остался тем же улыбчивым майором, готовым всегда прийти на выручку, но эта была всего лишь общая картина. Мелочей, ставших привычными для глаза, больше не существовало. Девушка теперь часто наблюдала за майором, когда он оставался один на один с очередным отчетом. Раньше во время написания Лисицын часто сверялся с материалами дела, снова и снова пересматривал их, смешно возводил глаза к потолку или прохаживался по комнате после долгого сидения. Сейчас же он просто сидел истуканом, сосредоточенно писал, не отвлекаясь на другие лишние мелочи, даже не разминал спину. И Соколова не могла точно сказать, когда произошли такие перемены. Но почему-то ей казалось, что все из-за этой чертовой фразы. Она много думала над ней, недоумевая, во что же хочется верить взрослому мужчине. И почему именно хочется? - Я не успел надоесть тебе за целый день, и ты решила понаблюдать за мной еще и вечером? – ехидный вопрос Константина застал капитана врасплох. Она так задумалась, что пропустила момент, когда была обнаружена. - Да я тут… - начала оправдываться Юля, но мужчина остановил ее жестом. - Понимаю, - Костя привычно улыбнулся, но почему-то Соколовой эта улыбка показалась фальшивой. Наверное, это уже паранойя. – Спокойной ночи, капитан. Мужчина надел пальто и, не оглядываясь, направился к выходу. Юля, привыкшая к такому поведению, только пожала плечами. Уже дома она наконец поняла, когда стали проявляться эти изменения. Когда Костя сдался. Прекратил попытки ухаживания. Тогда она не задумывалась над мотивами его поступков, лишь радовалась концу притязаний. Но в последнее время девушка стала замечать за собой, что просто дружбы ей почему-то мало. Часто не хватало его двусмысленных взглядов, прикосновений как бы невзначай, попыток обнять или поцеловать. Девушка обнаружила, что скучает по всему этому и… даже хочет, чтобы все возобновилось? И все же тайна Лисицына оставалась для нее неприступной крепостью. У Соколовой не было абсолютно ничего, кроме собственных наблюдений и ощущений. И сейчас, копаясь в себе, девушка постепенно восстанавливала и связывала все ниточки, ведущие к разгадке. Ей казалось, что свои поиски нужно начинать именно с фразы на плакате, увиденном в доме майора. Напрягая память, Соколова вспомнила, что в кажущемся далеким прошлом, когда только-только начались первые ухаживания, Лисицыным были обронены эти самые слова. Кажется, девушка случайно услышала их, когда Константин разговаривал с Котовым – явно о чем-то личном. Значит, уже тогда Костя отчаянно хотел во что-то верить. Продолжая размышлять дальше, Юля с каким-то болезненным трепетом осознала, что в последнее время майор стал буквально читать ее мысли, с точностью угадывать мотивы ее поступков. К примеру, ее нежелание выходить в отпуск Костя за дружеским разговором прокомментировал так: «Ты просто не будешь знать, чем себя занять дома». Отказ поехать к родителям на выходные мужчина объяснил тоже довольно просто, но точно: «Не хочешь видеть их озабоченные взгляды по поводу опасной работы и отсутствия семьи». Их разговоры никогда не касались таких щекотливых для Юли тем, но тем не менее Костя знал про них все. Он знал ее практически всю. Все ее проблемы, почти все ее секреты, мысли и чувства. Юля же не знала о нем практически ничего. Вскользь замеченным деталям его характера или его чувствам Соколова никогда не придавала значения, в то время как он, похоже, собирал информацию буквально по крупинкам. Она никогда не старалась понять его, принять его, тогда как он старательно изучал ее, проникал в ее мысли. И сейчас он почему-то оставил все это. Не захотел больше верить. - Костя, почему ты в пальто? – вопрос напарницы застал мужчину врасплох, и он растерянно моргнул, не понимая. - В каком смысле? - В пальто, - вновь повторила Соколова, поражаясь собственной невнимательности. Как она не видела этого раньше? – Где твоя выездная куртка? - А, ты об этом, - Константин явно потерял интерес к разговору и снова стал осматривать место преступления. – Она в офисе. Девушка подняла брови, ожидая какого-нибудь вразумительно объяснения, но, кажется, Лисицын был полностью поглощен делом и совершенно не обращал внимания на подругу. Неожиданную деталь Юля заметила только тогда, когда Костя, убрав полы пальто назад, присел на корточки. Именно это неприметное и незнакомое движение (или знакомое?) заставили ее напрячься. Машинально собирая улики, девушка с ужасом поняла, что в последнее время Лисицын не переодевался в выездную куртку, а всегда оставался в пальто, которое, надо заметить, всегда было нараспашку. Даже несмотря на пронизывающий ветер и холод. - Капитан Соколова, может, хватит мечтать? – Сварливый напарник встал, снимая перчатки. Девушка только закатила глаза. - Почему ты не переодеваешься? - Не хочу, - простодушно ответил мужчина, пожав плечами. У них не было какого-то определенного приказа относительно одежды на выездах, но оперативники негласно использовали униформу ввиду ее удобства и практичности. В последнее время Константин стал замечать за собой, что ему некомфортно в теплой куртке и он предпочел быстро исправить это. Уже по дороге в офис Соколова снова отвлеклась на размышления о Лисицыне, отмечая про себя, что эти изменения в нем ее пугают. Настораживало также и то, что с некоторых пор все ее мысли занимал только этот мужчина. - С тобой все в порядке? – Костя бесцеремонным образом выдернул напарницу из ее дум. - Да, все хорошо, - довольно резко ответила Юля, но, заметив обеспокоенный взгляд Константина, смягчилась. – Я просто не выспалась. Весь последующий рабочий день Соколова снова пристально наблюдала за своим напарником, однако он вел себя как обычно, или просто был прекрасным актером. Ловил на себе ее заинтересованный взгляд и играл в привычного майора Лисицына. - До завтра, - майор махнул рукой на прощание напарнице и направился к выходу. - Костя, ты не подвезешь меня? – Соколова прикусила щеку, глядя на застывшую спину мужчины. Он явно был не готов к такому повороту, но быстро совладал с собой. - Конечно, - Константин пытливо посмотрел на капитана. Соколова буквально видела, как какая-то догадка зарождалась в голове мужчины. Но его лицо тут же разгладилось и приобрело привычные добродушные черты. – Машина сломалась? - Э… Да, - Юля кивнула, понимая, что выдала себя с головой своей минутной заминкой. Усмехнувшись, Костя пропустил напарницу вперед, а затем плотно закрыл за собой дверь офиса. Сидя в машине Лисицына, девушка очевидно оттягивала минуту расставания. Подъехав к ее дому, Константин заглушил мотор, но оставил руки на руле, продолжая глядеть в лобовое стекло, явно ожидая, что Соколова заговорит первой. Поистине, он изучил даже ее дыхание. Сейчас оно было каким-то рваным и частым, что говорило о том, что Юля находится в каком-то смятении и нерешительности. - Спокойной ночи, - первой пробормотала капитан, продолжая, однако, сидеть в машине. В темноте она не смогла различить победную ухмылку, скользнувшую по губам мужчины. - Спокойной ночи, Юля, - Лисицын продолжал смотреть вперед, почему-то не желая встречаться взглядом с напарницей. И угадал. Он слышал, как девушка завозилась рядом, и следом почувствовал легкое прикосновение мягких губ к своей щеке. Не говоря больше ни слова, Соколова выбралась из машины и направилась к подъезду, не оглядываясь. Константин проводил ее взглядом, не торопясь уезжать. После разговора на месте преступления он видел, что напарница ловила каждое его слово, каждый жест. Огромных усилий ему стоило остаться самим собой, чтобы не привлекать лишнее внимание, и, кажется, она не до конца поверила в его игру. Часто ловя на себе ее пристальные взгляды, Костя понял, что их совместная ночевка принесла не совсем те плоды, которые он ожидал, но это не слишком его огорчало. По крайней мере, теперь девушка стала относиться к нему внимательней. Порой даже слишком. Выезжая со стоянки ФЭС, Костя знал, как следует вести себя с подругой дальше, чтобы дождаться от нее того, о чем она думала весь день. Знал, что не стоит пристально и обеспокоенно вглядываться в нее, явно пугая и отталкивая. Его холодное безразличие и теплое обращение по имени сыграли свою роль. Посмотрев на окна напарницы, он заметил мелькнувший силуэт. Костя усмехнулся. Он выиграл.

***

- Лучше достойно проиграть, чем недостойно победить. - О чем ты, Костя? – фраза мужчины удивила Соколову, но, кажется, она уже привыкла к таким двусмысленным выражениям со стороны напарника. - Да так, - Константин быстро спрятался за маской профессионализма, снова принявшись изучать бумаги по нынешнему делу. Он надеялся, что она поймет его высказывание. Надеялся, что она хоть немного научилась понимать и угадывать его мысли, как это делал он. Разочарование накрыло Лисицына лишь на мгновение. Он быстро взял себя в руки, вновь включаясь в игру «прежний майор Лисицын». - О чем ты думаешь? – Юля отложила бумаги в сторону и внимательно посмотрела на мужчину. В конференц-зале, да и вообще в офисе практически никого не осталось. Кроме разве что Тихонова. Но его можно и не принимать в расчет. - О том, как бы поскорее разобрать эти бумажки и принять душ, - майор пожал плечами, заполняя очередную форму. - Нет. - Что нет? - Ты думаешь не об этом, Костя. - А о чем же тогда? – Лисицын поднял заинтересованный взгляд на напарницу. - О том, что я снова не оправдала твоих невысказанных надежд. Брови Константина взметнулись вверх, а взгляд стал колючим и холодным. Мужчина предпочел промолчать. - Ты отвезешь меня? – на сей раз Соколова первой нарушила затянувшуюся тишину. - Что, снова машина? – Костя даже и не пытался скрыть иронию. - Да нет, решила провести побольше времени с тобой, - девушка поднялась со своего места, складывая бумаги в папку. Она говорила с совершенно серьезным видом, так что неопытный глаз не смог бы отличить, шутила она или говорила всерьез. Но Константин, изучивший напарницу вдоль и поперек, знал, что она говорила серьезно, хоть и пыталась завуалировать это в шутку. Подобные заявления все чаще и чаще звучали из уст Соколовой. Иногда Косте казалось, что она сама не замечает, что говорит и как. В последнее время мужчина стал замечать, что Юля еще внимательней наблюдает за каждым его действием и ловит каждое его слово. Замечает любые изменения в его поведении. Прогресс налицо. После того краткого поцелуя в машине. После его маленькой победы. Его игра заводила напарников все дальше в лес, отрезая все пути назад. Но Костя оставался холодным и безразличным, лишь издали следя за реакцией и метанием Соколовой. «Высоко сижу, далеко гляжу». Он наблюдал за ней, она наблюдала за ним. Но цели у обоих были разными. Косте было всего лишь любопытно. Любопытно видеть, как она меняется, любопытно видеть, как она старается его изучить, влезть ему под кожу и синхронно вдохнуть один и тот же воздух. Интересно, когда он сумел стать таким циником? Раньше, возможно, когда влюбленность и желание завоевать неприступную красавицу прогрессировали, подобное внимание польстило бы ему и дало бы надежду. Но сейчас… Хотя кого он обманывает? Забитые чувства, казалось, встрепенулись, но Константин старательно заталкивал их обратно, оставляя те отношения, которые были приятны и понятны обоим. Юлина же цель была более благородной, чем созерцание и любопытство. Она влюбилась. Влюбилась и теперь всячески старалась найти подход к нему, чтобы встряхнуть. Чем больше девушка наблюдала за ним и изучала, тем больше понимала, что все изменения, вся эта отрешенность, а порой и безразличие – стена, воздвигнутая ею самою. Стена, которой она отгораживала себя от него и которой в итоге он отгородился сам. Хоть он и сам выбрал подобный компромисс, Соколова знала: она подтолкнула его к подобному решению. Девушка всячески стремилась найти ключик к его израненной и закрытой душе. Ее влюбленное сердце иногда обливалось кровью, когда она видела результат своего «труда». Она стремилась все исправить, стремилась всей душой, старательно отгоняя мысли о том, что он мог просто разлюбить ее. С каждым днем она училась познавать его, с каждым днем она открывала в нем что-то новое для себя. Он изменился. Но порой Юле казалось, что он всегда был таким. Просто тогда темные коридоры его души были освещены влюбленностью. Сейчас же мрачные тени, дожидавшиеся своего часа, вновь и вновь появлялись, показывая многогранность человека. Все дело в той чертовой фразе. Кажется, Соколова перебрала все возможные варианты, но ни на йоту не приблизилась к отгадке. Она прекрасно понимала, что все его изменения скрыты в этой маленькой тайне, которую он старательно прятал. И о которой она случайно узнала. - Эй… - Костя помахал ладонью перед носом напарницы. – Капитан Соколова, если вы собрались здесь спать, то хотя бы примите горизонтальное положение. - Прости, - Юля сдержала улыбку на его «милую» колкость. - Мы едем? - Да, конечно. Мне только… - …нужно отнести бумаги в лабораторию и забрать пальто, - закончил за нее мужчина. – Я уже все сделал. - Когда ты успел? - Когда ты решала глобальный вопрос, застыв на месте. - Костя, я… - …просто устала и засыпаю на ходу, - снова подхватил майор. - На этот раз твой навык чтения моих мыслей подкачал. - Серьезно? – Лисицын, казалось, искренне удивился. Но Юля поняла, что он снова играет. - Да. - Тогда что? - Я хотела бы попросить тебя… - мужчина развел руками, требуя продолжения, - …оставаться самим собой. Конечно, это совсем не то, что она хотела сказать, но выговорить нужную фразу девушка не смогла. Лисицын раздраженно фыркнул, а затем помог напарнице надеть пальто. - С тобой, Юля, я всегда стараюсь быть самим собой. - Я это заметила в последнее время, - девушка сложила руки на груди. - Это обязательно выяснять именно здесь и именно сейчас? – получив утвердительный кивок, Константин обреченно вздохнул. – Я понял, что ты давно разоблачила мою игру, Юля. Я видел, как ты наблюдаешь за мной, и видел, что ты не веришь мне. Не веришь, что я остаюсь таким же жизнерадостным, каким был раньше, – поспешил поправиться мужчина, увидев мелькнувшее удивление на лице напарницы. Конечно, ему не хотелось касаться этой довольно щекотливой темы и впускать Юлю дальше, чем было положено. - Но мы еще находимся в офисе и чтобы избегать неприятных вопросов, приходится… - Можешь не объяснять, - Юля подняла руку, останавливая мужчину. – Несмотря на то, что у нас теперь новый, так сказать, уровень в отношениях… Тогда ты мне нравился больше, чем сейчас. То есть ты мне и сейчас нравишься, но… - Эй, - Лисицын оказался опасно близко, бесшумно шагнув к ней, пока Юля, прикрыв глаза, размышляла, как закончить свою речь. – Нас ведь обоих устраивает подобное положение, правильно? - Процент раскрываемости действительно вырос, - девушка кивнула. - Я имел в виду не процент раскрываемости. Хотя он является следствием этого самого положения. Юль, - Костя ласково коснулся ее руки, принялся водить большим пальцем по ее ладони, - наши отношения не выходят за рамки дозволенного, как это было раньше. Больше ни один из нас не волнуется по поводу служебного романа. Неужели ты хотела чего-то другого? Соколова отрицательно покачала головой, опуская глаза. Сейчас она не могла выдержать этот пристальный взгляд. - Тогда я не понимаю, зачем ты так внимательно за мной наблюдаешь. Тебя пугают мои изменения? Брось, это мелочи. У всех людей меняются привычки. - Костя, во что ты хочешь верить? – вопрос застал мужчину врасплох, и он выпустил руку напарницы. До этого момента Юля старалась не спрашивать прямо, предпочитая окольные пути. Но, раз уж они все-таки решили откровенно поговорить… - В то, что я скоро окажусь дома, приму душ и наконец-то смогу поспать, - мужчина улыбнулся, уходя от болезненной темы. - Это не тот ответ, которого я ждала. - Это не тот вопрос, который нужно задавать именно сейчас. - Ты сам многое видишь. И я уверена, что от тебя не скрылись причины моего пристального внимания к тебе. Лисицын неопределенно пожал плечами. Чувства внутри буквально кричали, призывали обнять ее сейчас, помочь ей разрушить воздвигнутое препятствие, но что-то его останавливало. Я хочу верить. - Едем, Юля. Уже поздно.

***

За весь прошедший месяц ребята больше не касались личных тем. Каждый прятался за профессионализмом, но не упускал возможности подшутить над другим. Но у обоих наблюдались прогрессивные изменения: Костя стал более открытым, и Юля научилась различать, когда он настоящий, а когда «искусственный». Нужно заметить, что приступы «настоящего» стали проявляться чаще, но только когда напарники оставались в относительной уединенности. Юля же, в свою очередь, перестала одаривать майора своим пристальным вниманием и немного умерила свое любопытство. Она поняла, что если Костя захочет что-то ей показать, он непременно покажет. Ей нужно будет только разгадать его маленькую загадку. - Сколько в среднем бывает дней рождений у человека, Юль? Девушка подняла усталые и покрасневшие глаза от протокола. - Костя, мне кажется, сейчас не время для шуток. Ты же прекрасно знаешь, что у нас дело горит, преступник… - Никуда не убежит. Твоя трудоспособность снизилась еще вчера, и я уверен, что с помощью усталости ты его не поймаешь. Соколова закатила глаза, но была вынуждена признать правоту мужчины. Капитан не помнила, когда в последний раз ела, и единственным ее желанием было лечь и забыться долгим сном. В глаза словно насыпали песка, а спину и шею ломило от усталости. Лисицын, несмотря на то что работал дольше, чем Юля, не выглядел таким разбитым. Как всегда гладко выбрит и свеж. Единственное, что отмечало его состояние – закатанные рукава и темные тени под глазами. - Повтори свой вопрос. - Ты его слышала, Юля, - Лисицын улыбнулся, а затем поднялся со своего места и подошел к девушке. Положив руки ей на плечи, мужчина принялся аккуратно массировать их. С губ девушки слетел едва уловимый довольный стон, когда сильные пальцы слегка надавили, расслабляя затекшие мышцы. - В среднем? Товарищ майор, умеете вы запутать человека, - Соколова закрыла глаза, одновременно расслабляясь и напрягаясь. Она почувствовала его дыхание совсем рядом, оно буквально опаляло ее шею. - Только не говори мне, что тебя легко запутать. Капитан, я жду ответа. - Один. Все остальные - годовщины, - голос дрогнул, и по телу пробежали мурашки. - Расслабься. Я не собираюсь тебя целовать, - майор продолжил разминать плечи Юли, наслаждаясь ее запахом. - Почему? – вопрос сорвался прежде, чем Соколова успела его обдумать. Мужчина только фыркнул, быстро пряча довольную улыбку. Его сердце немного оттаяло, но не настолько, чтобы снова наступать на те же грабли. Константин надавил чуть сильнее и выдохнул в шею напарницы. - Боже, Костя, я не могу больше, - капитан резко поднялась, оставляя мужчину в недоумении. - Я сделал что-то не так? - И да, и нет. Лисицын выразительно смотрел на девушку, требуя объяснений. - Мне надоела твоя игра. Твоя любовная игра, Костя. Я чувствую себя… марионеткой. - Я не играю с тобой. И мне казалось, капитан Соколова, что ваша гордость и независимость не позволит такого обращения с собой. - Все верно, но кое-что изменилось. - Что же? - Господи, Костя! Не прикидывайся дурачком. Ты все прекрасно знаешь. Мужчина раздраженно отвернулся и сел на свое место, явно не желая продолжать разговор. Соколова обреченно вздохнула. Конечно, он все знал. Знал, видел и понимал. Но девушка осознавала, что ему хотелось услышать эти слова от нее. Юля зажмурилась. Слова вертелись на языке, но капитан не решалась произнести их вслух. Наверное, боялась услышать отказ, как тогда услышал он. Но еще больнее было смотреть, как он сейчас снова стал выстраивать стену между ними. - Я люблю тебя, Костя, - девушка говорила тихо, но отчетливо. Мужчина медленно поднял глаза, в которых мелькнула искра радости и невероятной боли. Этот взгляд… Соколова застыла, боясь, что ноги подогнутся от нахлынувшего на нее озарения. Она поняла, во что он хотел верить. Слова, мимолетом брошенные Котову, лучшему другу; плакат над кроватью, повешенный там специально, чтобы каждое утро натыкаться на него взглядом и черпать новые силы; мгновенно проявившиеся изменения после перехода из влюбленности в стадию дружбы. Он хотел верить в ее любовь. Каждый день, на протяжении всего времени их партнерства он любил и хотел верить, что она любит его. Может быть, даже верил в это. Но сейчас… Все чувства приобрели прошедшее время. Девушка почувствовала горечь, когда поняла, что все, чего она хотела сейчас – его любви, его прикосновений, – ускользнуло давно, и вернуть это было уже невозможно. - Ты снова ушла в астрал, - послышался совсем рядом недовольный голос напарника. Константин мягко придерживал напарницу за талию и обеспокоенно вглядывался в ее лицо. - Я поняла, во что ты хочешь верить. - Во что? - Почему ты все время задаешь вопросы? - Ты решила стать психологом? - Каким психологом? Почему психологом? - Два вопроса в одной реплике. Перебор. - У нас был серьезный разговор, Костя! - Ты первая начала возмущаться, - парировал мужчина, а затем улыбнулся. – Ты поняла, что я хочу верить в твою влюбленность? - Да. - Ты жалеешь, что упустила так много времени тогда? - Да. - Ты знаешь какое-нибудь другое слово? - Теперь ты взял на себя инициативу возмущаться? – Соколова мягко улыбнулась, но улыбка тут же исчезла с ее лица. Та легкость, с которой Костя говорил все это… пугала. Только человек, который переболел всем этим, который избавился от этого, как от ненужной заразы, может так легко и развязно обсуждать настолько личные вопросы. - Ты прекрасно выглядишь, когда так хмуришься, - Константин крепче обнял напарницу, а затем осторожно коснулся губами губ Соколовой. Поцелуй был слишком коротким, чтобы принять его как проявление чувств, и слишком долгим, чтобы расценивать его как извинение за отказ. - Костя, я люблю тебя. Не знаю, когда это произошло, когда влюбилась в тебя, но поняла я это не так давно. Наверное, когда мне стало не хватать твоих прикосновений. Я люблю тебя. Мне плевать на служебный роман. Мы с тобой прекрасно работаем в паре и мы профессионалы. У меня есть только одно желание – быть с тобой. Мужчина молча слушал монолог напарницы, вглядываясь в ее лицо и пытаясь найти хоть нотку фальши. Но ее не было. Девушка была искренна как никогда. Ее страстное желание окончательно разбило лед, но… - Ты веришь мне, Костя? - Я хочу верить.