Многоликий

Приложив ладонь козырьком ко лбу, я вглядываюсь в многотысячную толпу поклонниц, которые сапфировым океаном бушуют практически у моих ног, размахивая лайстиками. Всё-таки это непередаваемое чувство — знать, что тебя любит такое количество народа. С голливудской улыбкой на устах машу им рукой, от чего зал взрывается громкими аплодисментами, а чувство эйфории переполняет меня до краёв. Стоило пройти через множество испытаний, чтобы оказаться здесь, на этой сцене, в окружении любимых одногруппников и фанатов. Я в этом уверен. Вдруг многотысячная толпа начинает хором скандировать: «Кюсон! Кюсон! Кюсон!», а я чувствую, как сильные руки обхватывают меня поперёк груди и сильно сжимают, посылая толпы мурашек гулять по моему телу. — Они не знают, чего просят, — слышу твой насмешливый голос прямо у самого уха и согласно киваю головой. Фанаты и не подозревают, что так близки к истине, но знать им это не положено! О Йесоне говорят многое: что он любитель черепах и миниатюрных собачек, что он 4D личность, не от мира сего, инопланетянин, но они не знают настоящего Йесона. Даже мемберы, с которыми мы живём под одной крышей столько лет, не знают, каким может быть этот странный на первый взгляд парень. Йесон очень нежный. Когда он смотрит на меня своими бездонными чёрными глазами, то я готов на всё. И он об этом знает. Он никогда не причинит боли намеренно. Его руки всегда ласковы и нежны, особенно когда он раздевает меня. Губы не оставляют неохваченными ни одного сантиметра кожи. Он обращается со мной, как с драгоценностью. Не отрывая взгляда от моего разгорячённого лица, он медленно расстёгивает пуговицы на моей рубашке, поочерёдно касаясь оголённых участков кожи губами, и с лёгкой усмешкой наблюдает за моей реакцией, которая следует незамедлительно. От его тягуче-медленных, даже немного дразнящих прикосновений я выгибаюсь в спине, с силой сжимая в пальцах простыню. Я закусываю губу и закрываю глаза, отдаваясь ему полностью. Лёгкие поглаживания разжигают в моём сердце огонёк разврата, а Йесону только стоит чуть подуть на пламя, чтобы костёр из самых смелых желаний вспыхнул с невероятной силой. А Чонун этим и пользуется — с неким садизмом, невесомо проводит кончиками пальцев по моей груди, ногтями слегка задевая соски. От такого лёгкого, но одновременно пошлого, прикосновения из моей груди вырывается слишком громкий стон, который, наверное, слышит вся общага. А он только распаляет меня ещё больше: пальцами играется с сосками, иногда наклоняясь и облизывая их, вбирает полностью в рот и с громким чмоканием посасывает. От одного только этого зрелища сносит крышу, а горячая волна возбуждения курсирует по венам вместе с бурлящей кровью. Он видит моё нетерпение, как я недовольно ёрзаю на шёлковых простынях, но не торопится, заставляя мысленно молить о продолжении, однако вслух я не решусь озвучить свои желания. Всё и так понятно. Оседлав меня, он начинает тереться об мой вставший член своим. Я чувствую его возбуждение даже через твёрдую ткань джинсов и задыхаюсь от ощущения тяжести в паху. Хочу дотронуться до него, уже тяну руку, чтобы прикоснуться к матовой коже на шее, но его строгий взгляд останавливает и предупреждает. Нельзя, сейчас главенствует он, а я подчиняюсь. Приходится опять сжать в руках гладкую ткань простыни, только бы не сорваться и не накинуться на этого сладкого мучителя, который продолжает со мной играть, пошло облизываясь и стреляя в мою сторону похотливым взглядом. Йесон очень страстный. Не знаю, как могут такие два разных качества, как нежность и страсть, сочетаться в одном человеке, но в Чонуне они объединены и сожительствуют весьма гармонично. Стоит ему только избавить меня от одежды и раздеться самому, как он в мгновение ока преображается, словно превращается из милого, нежного, невинного ангела в демона с горящими глазами и зверской улыбкой на устах. Одного только взгляда на моё оголённое тело хватает, чтобы он слетел с катушек. Йесон словно срывается с цепи, придавливая меня к кровати своим телом и яростно целуя. Теперь я могу обнять его, прижаться, пройтись ладонями по голой спине, чем пользуюсь сразу же, а его мои действия заводят ещё больше. В такие моменты он становится неуправляемым. Когда я чувствую его похотливый взгляд, вижу, как он соблазнительно облизывает губы, я готов отдаться ему в ту же секунду. Он страстно кусает мою шею, оставляя глубокие следы от укусов, целует получившиеся ранки и спускается вниз, губами прокладывая дорожки по моему телу, облизывая языком мои ключицы и выводя узоры на груди. Его тяжёлое дыхание отдаётся в моём сердце гулкими ударами, а я уже мало что могу понять и сообразить. Не чувствую ничего, кроме его губ и умелых рук, которые отлично знают своё дело. Господи, невозможно это терпеть! Хочется всего и сразу, только его рядом и навсегда, чтобы он не останавливался, чтобы продолжал сладкую пытку. Он растягивает томительно медленно, словно играя и подхлёстывая к мучительным стонам, а сам слегка улыбается уголками губ. Йесон похож на животное. Когда он наконец-то перестаёт меня мучить и входит в меня, то я готов кончить от одного только его взора. Он невероятно красив и сексуален: закусанная губа и прямой взгляд в глаза, который приказывает получать удовольствие. Я не могу ему не подчиниться, да и не получится, потому что этот человек умеет дарить такое безграничное удовольствие, которое остальным даже и не снилось. Когда он начинает двигаться, сразу же задавая быстрый темп, я могу только чувствовать и задыхаться от наслаждения. Лёгкая боль, которая появляется в первые минуты, незаметно пропадает. Пелена удовольствия застилает глаза, и я, словно загипнотизированный, провожаю взглядом тонкие струйки пота, которые скатываются по его груди. Не слышу, стоны какой громкости издаю, но уверен, что я отнюдь не тих. Рядом с Чонуном нельзя в принципе быть тихим, а в разгар страсти он невольно заставляет меня кричать. Это я понимаю уже потом, когда на следующий день першит горло. Его поцелуи в процессе рваные и неглубокие, но страстные, животные и необузданные, как и он сам. Он ожесточённо кусает мои губы, размашисто двигаясь в бешеном темпе, полностью выходя из меня и с глухим рыком снова входя на всю длину. Йесон умеет оттянуть момент наслаждения, он специально это делает, чтобы мы оба почувствовали непередаваемый ураган из эмоций и ощущений, который сносит нас, не давая возможности скрыться. Кончая, он всегда тихо рычит мне в ухо, а я уверен, что моя разрядка наступает не только от действий и обжигающей страсти, которая главенствовала сейчас в нашей комнате, но и из-за его сексуального рычания. Йесон любит подчинять. Иногда давно выверенный сценарий наших страстных вечеров меняется, а всё из-за моих проделок. Чонуну не стоит знать, что я специально вывожу его из себя, подшучивая и подкалывая, чтобы он заставил меня сделать это. Я обижаю его колким словом или разыгрываю, только бы увидеть загоревшийся внутри его зрачков недобрый огонёк и получить в ответ ехидную ухмылку, которая не предвещает ничего хорошего. — Ты сегодня плохо себя вёл, Кю-а, — с наигранно обиженной ноткой в голосе тянет он, а я уже знаю, что меня ждёт. Именно этого я и добивался. Он за руку стаскивает меня с кровати и ставит перед собой на колени. Я дрожащими пальцами расстёгиваю ширинку на его джинсах и спускаю их до колен, мысленно благодаря Сонмина, который, сам того не подозревая, подкинул мне идею сегодняшнего розыгрыша. Йесон немного обиделся, но зато я получил возможность насладиться моментом, которого так ждал. Нетерпеливо стаскиваю с него трусы и, не теряя времени, облизываю головку уже стоящего члена. Да, вот он, тот стон, который я так хотел услышать! Йесон не любит долгих прелюдий, поэтому сразу же надавливает на мою макушку пальцами, заставляя взять целиком в рот. Мне наплевать, что его орган очень большой и упирается мне в глотку, вызывая рвотный рефлекс, я послушно сосу, ловя каждый стон, который срывается с его губ. Я облизываю его член, как конфету на палочке, одновременно поднимая глаза на его лицо. Зря я это сделал. Йесон стоит, запрокинув голову и демонстрируя мой личный фетиш — шею, на которой уже выступил пот от возбуждения. Данное зрелище в совокупности с его громкими стонами сносят последние заслонки, а разум отключается окончательно. Я начинаю двигать головой с новой силой, теряя рассудок, а Йесон, словно издеваясь, задаёт свой темп, подаваясь бёдрами вперёд и в такт надавливая мне на затылок. Нет времени и желания ему сопротивляться, я с жаром принимаю его правила игры, а он продолжает с остервенением трахать меня в рот. Пусть со стороны я выгляжу, как шлюха, но я обожаю такие моменты, обожаю ему подчиняться. Он главный в нашей паре. Тяжело дыша, не останавливаясь, я обхватываю его член поплотнее губами и чуть всасываю воздух, образуя вакуум. Знаю, он любит, когда я так делаю. Вот и сейчас он рычит от удовольствия, снова толкаясь на всю длину, и кончает с протяжным стоном. — Так и быть, прощён, — усмехается он, рывком поднимая меня с пола и глубоко целуя. Йесон ласковый. Люблю по утрам просыпаться в его объятиях. Даже когда спит, он так крепко меня обнимает, что трудно пошевелиться. Я осторожно высвобождаю руку из оков его тела и одеяла и невесомо касаюсь пальцами его щеки. Он просыпается мгновенно, первую секунду глядя на меня сонным взглядом, а потом счастливо улыбаясь. Всегда мечтал, что буду будить любимого человека поцелуями, но тут у нас промах. Йесон просыпается от любого шороха, и вся романтика летит к чертям. Хотя, зачем мне это? Он романтичнее меня в сто раз и каждый день это доказывает. — Как насчёт завтрака в постель? — интересуется он, легонько проводя языком по моим губам. — Только «за», — шепчу в ответ, приоткрывая рот для поцелуя. Он нежно целует меня, а потом встаёт, поспешно одевается и выходит за дверь, даря напоследок счастливую улыбку. И где тот самый неукротимый зверь, который вчера подчинял и рычал? Сейчас, стоя на сцене, да и во время любого из концертов, мне хочется устраивать с ним фансервис постоянно, чтобы в процессе, не оглядываясь ни на кого, притянуть к себе и страстно поцеловать. Пусть все мемберы, стафф и фанаты будут в шоке, мне плевать. А после поцелуя показать средний палец ошарашенной многотысячной толпе поклонниц и выкрикнуть в микрофон: — Видите, дурочки? Он мой!