***
"Как не вовремя", - подумал пятнадцатилетний Ламбо, безразлично глядя на сиреневое пространство вокруг себя. Путешествие в прошлое всегда обещало проблемы, приключения и лишние мысли. Как сейчас это было некстати... - Ламбо! Прости, я не успел... - начал, заплетаясь в звуках, тараторить Тсуна, стоило только Ламбо остановиться во времени ровно десяти лет назад. Но сбивчивая речь Десятого мало волновала подростка. - Тсуна... В зеленых глазах появились слезы, а губы тронула неверящая улыбка. - Тсуна... После второго всхлипа из Ламбо мощным потопом хлынули слезы. Шокированные же Гокудера и Тсуна засуетились, но не знали, чем можно помочь, а потому лишь создавали лишнюю суетливую беготню.***
"Босс будет ругаться," - подумал Ламбо, потирая ушибленный лоб. Но, решив положиться на то, что его путешествие на пять минут в будущее не заметит семья, ребенок встал, оглядываясь. Он стоял в большом холле, казавшимся еще больше из-за низкого роста Ламбо. Высокие потолки можно было разглядеть только запрокинув голову, стены украшала незатейливая лепнина, пол тускло посверкивал, отражая все слышимые звуки помещения. Впрочем, звуков было не так уж много. Два охранника стояли у арок, ведущих в длинные коридоры, из которых торопливым шагом выходили люди в черных костюмах. Попадались среди людей и те, чей стиль одежды был довольно далек от официального, и они резко выделялись среди черно-белых людей своими блекло-зелеными свитерами и темно-синими джинсами. Ребенка люди не видели или просто не обращали внимания. Все они выглядели какими-то озабоченными, одни спешили, чуть ли не спотыкаясь обувью о ковры, другие шли неторопливо, и взгляд их был пустым... Ламбо поежился: атмосфера в этом огромном холле разительно отличалась от той светлой беззаботности, что витала в доме Савады. - Ламбо страшно, - юный киллер попятился назад, и чуть не потерял равновесие, когда спины коснулось что-то мягкое и безвольное. Чувствуя дрожь во всем теле, Бовино обернулся, но позади была лишь тяжелая темная ткань. Любопытство пересилило страх, и Ламбо отодвинул ее в сторону. За тканью было зеркало. "Может, смотреться не любят... Но Ламбо-сан красивый, он может смотреться в зеркало!" - гордо подумал хранитель грозы, отпуская тяжелую ткань обратно, после чего бездумно направился к лестнице, что была напротив самого Ламбо. Холл второго этажа выглядел более приземленным, и не пугал так своей величественностью. - Ламбо-сан хочет есть, - сам себе прокомментировал киллер, направляясь от двери к двери. Ему навстречу все так же попадались какие-то незнакомые люди, но лишь однажды на него посмотрели вопросительно, и все-таки не стали ничего спрашивать. Пятая по коридору дверь открылась, едва слышно скрипнув, и ребенок сразу почувствовал запах воска и каких-то благовоний. Немногочисленная мебель в квадратной комнате была дорогой, но довольно простой на вид, и вся она была расставлена по стенам. Напротив двери располaгалась кровать, а на кровати лежал человек. Издали он был похож на фарфоровую куклу: бездвижный, с бледными губами и неестественно белой кожей, глаза его были закрыты. И в этом человеке Ламбо узнал Тсунаеши. Но даже когда ребенок позвал Саваду по имени, тот не двинулся. Не поднялся, резко открывая глаза. Не нахмурился растерянно. Он вообще ничего не сделал. Он не дышал. - Эй, ты чего здесь забыл, тупая корова? И без того перепуганный Ламбо вздрогнул от хриплого голоса, обладатель которого хотел говорить твердо и уверенно. Но получалось у него неважно. Повзрослевший Гокудера сидел прямо на полу, прислонившись спиной к стене, согнув ноги в коленях. - А чего никчемный Тсуна не движется? Вы играете? Ламбо-сан тоже любит игры! - Нет, Ламбо. Мы уже давно не играем. - Он что, умер? Гокудера закрыл глаза и откинул голову назад, легко стукнувшись затылком о стену. - Заткнись и слушай, тупая корова, - Хаято вздохнул, открывая глаза. - У нас больше нет босса. Ламбо застыл, пораженный. Глаза Гокудеры были наполнены тоской, опустошенностью, и взгляд мужчины был полон безысходной болью. Не возникало сомнений, что в произошедшем он отчего-то винил себя. - Как же так... Смерть раньше в представлении Ламбо была игрой. Пиф-паф - нет человека. Сказал "не играю", и человек живой, здоровый. И все те люди, что видел Ламбо после битв, были самим самой разумеющимся. Он никогда не задумывался, что они действительно живые. В представлении ребенка мертвый - непременно злодей, избитый, поверженный, никчемный, проигравший. Но Тсуна вовсе не выглядел злодеем, а значит и на мертвого был не похож. Разве могли что-то кроме облегчения дарить эти улыбки, обеспокоенные глаза - доброты, глупые неудачи - улыбки, а руки - тепла? Нет, слишком Тсунаеши был светлым и добрым, наивным и слабым, чтобы быть врагом. Ламбо казалось, что вот, сейчас выпрыгнет откуда-нибудь Реборн, засмеется Ямомото из двери, нахмурится от шума Гокудера, и все обернется шуткой... Но была лишь реальность. Слишком жестокая для маленького мальчика. И все те фразы, что любил в той или иной ситуации произносить Тсуна на действия Ламбо жужжали в голове роем неугомонных пчел. Мысли путались, с разбегу долбя маленькую голову изнутри. Голос, образ, призрак перед глазами лавиной заполняли сознание, кипятили его, выдавливая все больше и больше слез из юного киллера. Ламбо просто стоял и плакал, как не плакал ни разу до этого в своей жизни. Плакал, забыв про все: что Тсуна дурак, что можно прыгнуть, спасаясь, в базуку десятилетия, что можно пойти к кому-то, кто приласкает и скажет, что все хорошо. Просто он повзрослел. За какие-то несколько мгновений не стало глупого беззаботного ребенка. - Эй, тупая корова, перестань... Ламбо не слышал, что говорил Гокудера. И не смог бы услышать, даже если бы не плакал. Потому что отведенное ему время истекло.***
- Аррр, почему они ревут оба?! - Гокудера стоял со стопкой салфеток и, наморщившись, пытался вытереть ребенку нос. Тсуна хотел помочь ему, но хранитель не позволял, мучаясь, но обещая справиться самостоятельно. - Тсуна-а! Обещай, что не оставишь меня больше, - выл Ламбо, не способный пока успокоиться. Ничего не понимающему Тсуне оставалось только заверить Бовино, что он никуда не денется и еще долго будет играть с ним. Гокудера хмурился, пытаясь сложить в голове ответ, почему вдруг у обоих Ламбо такая слезная реакция возникла на Джудайме, но имел слишком мало знаний, чтобы прийти к более-менее хорошему выводу. Ламбо ничего не рассказал. Ему было строжайше запрещено рассказывать о будущем людям из настоящего. Но то, что произошло, изменило его навсегда. В тот день он пообещал себе стать сильнее.