Кубики-рубики

- Позволь мне…- ЧанЕль, облизывая губы, наблюдает, как перед ним стоит полуголый Кай. Тот крутится перед зеркалом, рассматривая свою поясницу. - Что ты сказал? – Кай словно не слышит ничего вокруг, когда находится перед зеркалом, - может сюда? ЧанЕль фотографирует взглядом каждый кусочек смуглого и такого сексуального тела, не замечая, как Кай уже давно смотрит на него в упор. - Чего уставился? Чан повертел головой, смотря куда-то в пустоту, как казалось Каю со стороны. Если бы он знал, что сейчас Ель пристально смотрит на его выступающие тазовые косточки… - Эй! – Кай крикнул, и, кажется, ЧанЕль очнулся. - КУДА ты хочешь? – старший сделал вид, что все это время думал о чем-то высоком, о чем-то неземном,о том, что НУ НИКАК не имеет отношения к обнаженному Чонину, - на поясницу? Девочка что ли? Кай вздохнул и повернулся задом к Елю, указывая рукой на место на позвоночнике, почти у поясницы: - Вот здесь! Никто и не увидит, и никакая я не девочка! На слове «девочка», которое из уст Кая прозвучало так мило и обиженно одновременно, мозг ЧанЕля нарисовал до ужаса неприличную картинку с Чонином в юбке в главной роли. - А что тебе позволить? – спросил младший, одновременно пытаясь найти новую футболку, чтобы надеть. Чан вновь очнулся и понял, что свою странную просьбу он все же произнес вслух, пусть и не до конца. - Эм, я тут хотел…- Ель опустил голову вниз, стараясь не смотреть на собеседника, чтобы не выглядеть глупо, - позволь мне потрогать твой пресс, - глубокий выдох с облегчением – он сказал это, а значит, боятся нечего. - Э? – Кай округлил глаза, не совсем понимая, что за демоны сожрали на завтрак Еля, - зачем тебе мой пресс? - Мне интересно, КАКОВО ЭТО…иметь кубики, - ответ Ель заучил еще вчера, когда его грязный мозг подал ему идею с беспалевным лапаньем объекта обожания. Кай гордо улыбнулся, посмотрел на толстовку Еля, как бы примеряясь, насколько его кубики круче одного большого Елевского. - Трогай, - он подошел к старшему вплотную так, что голова старшего оказалась на одном уровне с его ширинкой. Чан поднял голову, стараясь восстановить дыхание. Как только пальцы коснулись теплой кожи, по телу пробежал электрический ток. Он боялся двигаться дальше, но все же уже целой ладонью водил по рельефному животу младшего, стараясь физически запомнить это ощущение, впитать своей кожей кожу Кая, запомнить это тепло навсегда… и словно разбудив, разрушив прекрасный сон, раздался громкий голос где-то у входа в комнату: - А чем это вы здесь занимаетесь? Кай, как ни в чем не бывало, улыбнулся только что вошедшему БэкХену и убрал руку Чана со своего живота. - Хен интересовался, КАКОВО иметь накаченный торс. Пак хмуро сидел и смотрел на свои пальцы, проклиная блядского Бэка, тупоголового Кая…всех в этом мире. Чонина в первую очередь. Неужели он настолько глупый, что не понимает? Или не замечает? Или Ель просто идиот и не умеет подкатывать?

***

- Хен, - внезапный голос посреди ночи разбудил его, - хен. ЧанЕль испуганно раскрыл глаза и увидел пред собой скривившегося Кая, всего мокрого от пота. - Хен, я не знаю, к кому еще обратиться, очень болит спина, не могу терпеть. Чан сглотнул. Он по правде не знал, чем мог помочь парню, кроме как сделать ему минет, дабы облегчить боль, ведь так хотелось примкнуть губами к тому, что скрывалось за джинсами парня каждый день…а там было чему скрываться. -Хен, сделай мне…а-а-а, - танцор простонал от боли. ЧанЕль резко вскочил с кровати, пытаясь посадить на нее танцора. «Сделай мне ЧТО?» - Массаж, - наконец выдохнул Кай. Сердце Еля ушло в пятки. Кай, похрипывая, улегся на кровати животом вниз, позволяя Чану стянуть с себя влажную от пота спальную футболку. С каждым оголяющимся кусочком прекрасного, шоколадного тела Чонина, Елю становилось жарко. И не то, чтобы он был тактильным маньяком, он просто не мог насладиться прикосновениями, совершенно невинными, к горячей спине. Ель уселся на задницу танцора и старался сделать реально оздоровительный массаж, но руки не слушались, и иногда он забывался, и вместо щипаний и постукиваний по спине он проводил пальцами по линии позвоночника, останавливаясь там, где начиналось нижнее белье. Да, Кай был в одних боксерах. В конце концов, он дома, и вокруг все свои… Младший шипел и иногда стонал то ли от удовольствия, то ли от боли, а ЧанЕль молил всех богов Олимпа, чтобы у Кая спина болела почаще, а еще он жутко боялся, что тот почувствует своей упругой, шикарной задницей неслабое такое возбуждение. И следующие минуты Пак просто на автомате делал массаж, закрыв глаза и улетев в мир своих пошлых фантазий, стараясь лишний раз не тереться о чониновскую попу, как вдруг сам Чонин резко изогнулся в спине и поднял пятую точку над поверхностью кровати так, что член ЧанЕля вновь заныл. Старший распахнул глаза, а Кай под ним, как кошка, грациозно развернулся, оказавшись лицом к лицу с массажистом. - И ты думаешь, я не заметил? – Ким приподнялся на локтях и взглядом указал на выпуклость Чана. Тот от потери равновесия упал и испуганно посмотрел на Чонина, - хен, - тихо выдохнул Кай и потянулся к ширинке Пака. Он быстро расстегнул молнию и губами припал к блестящей, в свете тусклой лампы, головке члена. ЧанЕль, не отрывал взгляда от Кая, лицо которого казалось таким прекрасным, а глаза дьявольски увлеченными « о боже таким возбуждающим делом». Пухлые линии губ, растянувшиеся вокруг члена Еля, подтвердили мысль о том, что они «созданы для минета». И Пак успел подумать, когда, где и с кем этот ребенок умудрился научиться так охрененно сосать, однако, как только Чонин с причмокиванием оторвался от него и снял с себя боксеры, оголяя собственное возбуждение, Чан забыл обо всем. Кай стянул с Еля, который больше казался парализованным, ну или медленно думающим, джинсы, помог снять футболку, поднимая, словно ребенку, руки и прижался всем телом к нему, жадно целуя. И тогда ЧанЕль очнулся. Он трогал его везде, где только мог, наслаждаясь вседозволенностью: перебирал пальцами по рельефному торсу, кусал чужие губы, словно всасывал в себя кожу на шее, переходя к груди, обводил языком шоколадные соски и до боли сжимал рукой член Кая, не отпуская, цепляясь помутненным сознанием за реальность, которая казалась сном. Чонин повалил его на спину и, подводя головку члена к своей заднице, глубоко вздохнул, словно прощаясь с девственностью, (хотя Ель бы еще поспорил насчет этого, ведь Кай успел подготовить себя, а значит, у кого-то этому научился). Ель схватил танцора за бедра и «насадил» его на себя, отчего тот громко простонал. И теперь, словно зверь, ЧанЕль, поднимая бедра со скоростью света, трахал, драл, имел, насаживал….как бы еще это назвать, занимался активной и очень агрессивной любовью с танцором, а тот стонал, как «девочка» и двигался вместе с Чаном. Это было похоже на картину воссоединения голодного, проведшего 10 лет в тюремном заключении (без любви и ласки) ЧанЕля с прекрасной, ожидающей его все это время женой. Чонин на мгновение остановился и слез с любовника, встав на четвереньки и развернувшись к тому спиной, и Чан принял сигнал и вновь вошел в пульсирующую, растраханную дырочку, теперь уже полноправно чувствуя себя хозяином положения. Наслаждаясь влажной спиной Чонина, теснотой и жаром внутри него, ЧанЕль, не выдержав, кончил первым. Он мгновенно вышел из упавшего всем телом на кровать Кая, развернул его, словно манекена, и припал губами к его члену, стараясь вобрать в себя орган полностью. Кай лениво стонал, перебирал ногами и хватался руками за воздух от того, что Чан вытворял с ним. Он же хотел, чтобы член танцора принадлежал ему… а ведь мелкий…сам нарвался. И только когда Чонин кончил, а Чан стер простыней сперму со своего лица, в воздухе повис жирным шрифтом вопрос: «А что это, собственно, было?» Это был Кай, лежащий почти в бессознательном состоянии рядом с довольным ЧанЕлем. И пусть их «активная и очень агрессивная любовь» со стороны больше походила на изнасилование (По обоюдному согласию. А такое бывает?), никто из них не смог бы оспорить то, что спина у младшего прошла, а значит, сеанс массажа удался и его можно повторять каждый раз, когда Чонин только пожелает. Самый-самый главный фанбой сделает все, что угодно своему шоколадному идеалу.