Полюбить тебя снова

The Birdsongs – Will You Save Me? Я нервно мерил шагами гостиную Одэйров. Финник уже около двадцати минут разговаривал о чем-то по телефону с Плутархом. Энни сидела на диване, впившись руками в мягкие кожаные сиденья. Как такое могло произойти? Нас ведь ни о чём не предупреждали. Почему я её отпустил? Зачем ломал комедию последнюю неделю? Идиот. Какой же я идиот. Нужно спасать её. Где же Финник? Стоило мне подумать о нём, как он зашёл в гостиную, заламывая свои руки. - Ну, что? – мы с Энни оживились. – Что он сказал? - Сказал, что Китнисс нужно было хотя бы попробовать распечатать папку с документами, которую ей выдали перед отъездом домой, - Финник всплеснул руками. – Подумать только! - Мы можем её освободить или нет? – спросил я, так и не поняв парня. - Плутарх пообещал повлиять на перенесение времени судебного разбирательства. Если оно состоится раньше, то Китнисс раньше освободят. Если, конечно… - так и не закончил Финник. - Что значит «если»?! – вскричал я. – Ты хочешь сказать, что она может оказаться в тюрьме? Ты это хочешь сказать? - Я лишь хочу сказать, что нам нужно поторопиться, - примиряющим жестом Финник остановил меня. – Если выедем сегодня, то завтра утром будем уже в Капитолии. - Я еду с вами, - решительно вставила Энни, напомнив нам о своём присутствии. - Нет, Энни, ты останешься с сыном, - тоном, не принимающим возражений, отрезал Финник. - Вы оба никуда не едете, - в голову мне пришла отличная идея. – Со мной поедет Хеймитч. Наверное, любой бы посчитал меня сумасшедшим. Взять с собой в Капитолий старого алкоголика, чтобы спасти любимую от тюрьмы – полнейший бред. Подождите-ка, «любимую»? Я даже в мыслях начал оговариваться. Через пару минут после нашего разговора с Финником, позвонил Плутарх и сказал, что заседание пройдёт через неделю. Времени у меня еще предостаточно, но первым же поездом я направился в Двенадцатый за бывшим ментором. Дом Хеймитча выглядел так, будто в нём никто никогда не жил: тёмные грязные окна без занавесок, плющ обвил весь дом до самой крыши, а клумбы, когда-то созданные Капитолием, уже давно поросли сорняками и превратились в свободно-растущий и засоренный газон. Я поднялся по грязным каменным ступеням и постучал. Глупо было надеяться, что мне кто-то откроет. Поэтому, я дёрнул дверь на себя. Вырвавшийся из логова Хеймитча запах едва не сбил меня с ног. Закрыв нос рукавом, я прошёл на кухню, по пути перешагивая через разбросанные грязные вещи. Хозяин дома, как я и ожидал, крепко спал, положив голову на стол. На мгновение я даже подумал, что ничего этого не было. Будто сейчас войдёт Китнисс и скажет нам готовиться к Туру Победителей, а через час мы будем приветливо улыбаться камере. Но она не придёт, и именно за этим я здесь. - Хеймитч, просыпайся, - я легонько потряс его за плечо. – Вставай! Ноль внимания. - Хеймитч Эбернети! Вставай немедленно, ради всего святого, не заставляй меня идти на крайние меры! – в ответ я услышал только нечленораздельное мычание, которое затихло почти сразу, тем самым давая мне понять, что крайние меры неизбежны. Я взял с плиты чайник, наполовину наполненный мутной ледяной водой. То, что нужно. Отогнув грязный воротник бывшего ментора, я начал выливать воду ему за шиворот. - А-а-а! – Хеймитч вскочил и метнул нож в стену прямо за мной. Благо, я ожидал этого и успел пригнуться. – Ты чего творишь, идиот?! - Тебя по-другому не разбудишь. - Зачем тебе вообще понадобилось меня будить? - Китнисс в беде, мне нужна твоя помощь, - сказал я. Хеймитч опёрся грязными руками на засаленный стол. - Что произошло? – он сразу стал серьёзным и, кажется, немного протрезвел. - Её забрали в Капитолий из-за того, что мы поехали в Четвёртый, - я опустил голову, будто именно я был в этом виноват. – Я хочу, чтобы ты поехал со мной. - Наша птичка снова в клетке, а? – усмехнулся Хеймитч и сделал большой глоток из почти полной бутылки. - Можно мне… - я потянулся к бутылке, но ментор ударил меня по руке. - Ещё чего! Совсем с ума сошёл? Парень, это тебе не игрушка. И что, ты думаешь, кто-то послушает двух алкашей и отпустит Китнисс? Я думал, ты умнее, - Хеймитч идёт в сторону лестницы. – Иди домой, собери вещи. Я в душ. Поедем на вечернем поезде, я зайду. И да, позвони её матери. Миссис Эвердин очень разволновалась, услышав от меня плохие вести. Она пообещала приехать в Капитолий сразу же, как сможет освободиться. Несколькими часами позже пришёл Хеймитч, на удивление, почти трезвый. Как только мы устроились в поезде, бессонные ночи дали о себе знать, и я провалился в сон. Заливистый смех озаряет золотой лес. Китнисс сплетает собранные мной полевые цветы в венок. В глади озера блестит заходящее солнце, отражаясь на румяных щеках девушки. Нет никого красивей её – волнистые тёмные волосы, глаза цвета грозового неба, аккуратный носик и тёплая, еле заметная улыбка. Я опускаюсь рядом с ней и надеваю венок ей на голову. - Я хочу, чтобы этот день не заканчивался никогда, - смущённо улыбнувшись, произносит Китнисс. - Не могу обещать, что он не закончится. Но обещаю, он еще не раз повторится. - Я хочу, чтобы ты был со мной. Всегда, - она уставляется в закат. Нежно обняв, я шепчу ей: - Всегда. Озеро покрывается рябью, которая с каждым мгновением становится всё крупнее, посылая к берегу частые волны. Посередине водоёма возникает остров, который я не смог бы забыть никогда. На острове блистает серебряный Рог изобилия, из которого, словно из улея появляются миротворцы. Они бегут к нам по бороздам земли, разделяющим озеро на двенадцать равных секций. Китнисс с ужасом смотрит на них, а венок, который я несколько секунд назад надел на её голову, стал золотой короной. Короной победителя. - Китнисс, беги! Беги! Уходи скорее! – я толкаю шокированную девушку в лес, собираясь пожертвовать собой ради неё. Но она словно приросла к месту. - Беги, Китнисс! - Пит, чёрт бы тебя подрал! Проснись немедленно! – Китнисс заговорила хриплым мужским голосом ментора. – Просыпайся, парень! Я с ужасом широко распахиваю глаза. Купе расплывается, взгляд фокусируется на недовольном лице Хеймитча. Похоже, я его разбудил. - В следующий раз вставлю тебе кляп. - Я кричал? – удивляюсь я, ведь такого со мной раньше не было. - О, еще как. Ты разбудил весь вагон, если не весь поезд, - он усмехается и выходит из моего купе. - Когда мы прибиваем? - Через четыре часа. Отдыхай, но старайся не засыпать. Не хочу больше краснеть из-за тебя перед людьми, - с этими словами, он закрывает дверь. Уснуть мне и вправду не удалось. Мысли тяжёлым грузом опустились на меня, придавливая к полке и не давая дышать. Я снова могу потерять Китнисс из-за своей глупости. Почему, когда она рядом со мной, готовая отдать всё, я от неё отворачиваюсь? Почему я хочу вернуть её, когда она отдаляется? Есть ли какой-то компромисс в этой ситуации, или мы всю жизнь будем как два маятника – то сближаться, то разбегаться? Руки сжались в кулаки, и я почувствовал прилив ненависти к себе. В боковом кармане сумки я нашёл тот самый блокнот и два карандаша. С первого листа, словно нарисованные только что, смотрели на меня два глаза. Они такие родные, живые, искрящиеся, полные любовью. Прошло несколько дней, а я уже истосковался по ним. Судорожно вздохнув, я переворачиваю страницу и рисую знакомые черты лица, те же любимые глаза, прекрасные волосы, тонкие ключицы, пухлые губы. Она часто говорит, что в рисунке я могу заключить не только свою душу, но и дух того, что рисую. Вот и сейчас на меня смотрит решительная, слегка сумасшедшая девушка, глаза которой полны любовью, а уголки сладких губ приподняты в улыбке. Я и сам невольно улыбнулся, поглаживая её по нарисованной щеке. - Готов? Я вздрогнул и быстро закрыл блокнот. В дверном проёме стоял Хеймитч и поправлял галстук. - Да, я… Почти, - замялся я и начал запихивать вещи в сумку. – Мы уже подъезжаем? - Через пятнадцать минут, - он сел на противоположную полку у самой двери и разгладил брюки на коленях. – Сойду за трезвенника, а? - Думаю, если не приглядываться, поверить можно, - усмехнулся я. Плутарх позаботился, чтобы нас разместили в отличной гостинице, выделили личного водителя и предоставили пропуска. В первый же день я отправился в миротворческий центр, где держали Китнисс. - Чем я могу вам помочь, мистер Мелларк? – буднично спросила строго вида женщина с кроваво-красными волосами, бровями и ресницами. - Я бы хотел увидеться с Китнисс Эвердин, - выдохнул я, потирая вспотевшие ладони. - Минуточку, - она развернулась в кресле и сделала звонок. - Вас проводят к ней. Время свидания – десять минут. Дейв? Проводи посетителя. - Всего десять минут? Почему так мало? – взмолился я. - Таков закон, душенька. Таков закон. Миротворец по имени Дейв проводил меня до одной из серых дверей и остался за ней. В небольшой серой комнатушке, освещённой одной лампой, был обычный серый стол и два стула. Я присел на один из них и стал ждать. Минуты тянулись, как часы. Я нервно потирал костяшки пальцев, то и дело поглядывая на дверь, противоположную той, в которую вошёл я. Спустя еще пару минут, в сопровождении миротворца, появилась она. - Китнисс! – я выбежал из-за стола и заключил её в объятья. – О, Боже, Китнисс! - Пит… - она уткнулась в мою щёку, провела холодным носиком под мочкой уха. – Пит, ты здесь. - Да, - чуть не плача, улыбнулся я. – Я с тобой, я вытащу тебя, Китнисс. Она отстранилась от меня и нежно коснулась своими губами моих. Пламя в моей груди заполыхало с новой силой – оно рвало плоть на куски, ломало рёбра, заставляя сердце бешено биться. Сухие губы этой девушки были самыми желанными для меня на этом свете, самыми манящими и сладкими. - Прости меня, - наконец, сказала она мне прямо в губы. - Ты прости меня. Я не должен был… Китнисс положила мне руку на грудь. - Не будем об этом, - она уставилась в стену. - Осталось три минуты! – строгий голос из динамиков заставил вспомнить, зачем я здесь. - Китнисс, послушай. Только не перебивай меня, умоляю. Ты должна это знать, - я задохнулся, не зная с чего начать. – Тот вечер у озера… Он заставил меня по-другому взглянуть на мир, на тебя, на наши отношения… Два серых глаза, сверливших до этого стену, уставились на меня. Я продолжил: - Понимаешь, после всего, что с нами произошло, я считал, что больше никогда не смогу вернуть те чувства, которые были у меня. Так бы и случилось, но ты всегда имела на меня особое влияние, всегда была для меня исключительной, особенной. Ты всегда была тем человеком, который идеален для меня. От твоего пения у меня замирает сердце, от твоего смеха у меня кружится голова, от твоего взгляда земля уходит из-под ног. И тогда, на озере, когда я поцеловал тебя, я почувствовал, что всё возвращается. Возвращаюсь я, возвращаешься ты, мы возвращаемся. У меня появился шанс полюбить тебя снова. - Не упускай его, - прошептала Китнисс. – Не смей упускать. Из её глаз лились слёзы. Девушка улыбалась. Я бережно взял её за шею и притянул к себе. На этот раз мои губы накрыли её. Поцелуй был солёным и таким сладким одновременно. Я слышал стук её сердца, слышал как трепещут её ресницы. Тоненькая ручка обвилась вокруг моей талии, вторая запуталась в моих волосах. Я отстранился. - Я вытащу тебя отсюда, Китнисс. Верь мне. - Верю.