Полюбить тебя снова

      С того вечера, когда мы уснули в моей гостиной у камина, прошло семь месяцев. Мы с Китнисс стали лучшими друзьями, и каждый день проводили вместе. Остаток осени мы, в основном, просиживали у меня дома – рисовали, пекли, дурачились. Зимой Китнисс таскала меня в лыжные походы и на каток, в начале весны – охота и рыбалка. Она не давала мне скучать и бездельничать даже минуту. Постоянно находились какие-то дела, которые Китнисс срочно нужно сделать, и я обязательно должен ей в этом помогать. Она стала совсем не похожа на ту девушку, что я любил почти всю жизнь – стала слишком открытой, весёлой, совсем как Делли Картрайт.       Сегодня выдался очень солнечный и тёплый денёк даже для конца мая. Вчера Китнисс утомила меня так, что я спал всю ночь, как убитый. Проснувшись с рассветом, я пошёл печь её любимые сырные булочки. И вот сейчас, в десять утра, я стою, весь покрасневший от жара печи и выкладываю на стол ароматную и румяную выпечку. Запах стоит изумительный, Китнисс с ума сойдёт от наслаждения. Мне нравится её радовать. Кажется, что в такие моменты она снимает свою маску, и из тени выходит та загадочная, иногда счастливая девушка.       Стоило мне задуматься о Китнисс, как на крыльце послышались ритмичные шаги – она спешила в гости. По привычке, без стука девушка заходит и скидывает обувь. Из-за косяка показываются два серых озорных глаза. Моё лицо озаряет улыбка. - Привет! Скучал? – подмигивает мне девушка. – О-о-о, мои любимые! - Привет! Вот, решил тебя побаловать, - отвечаю я, заметив, как она с вожделением смотрит на моё творение. – Проходи. Китнисс одета в свободную тёмно-серую футболку и длинные шорты, волосы сегодня не заплетены в привычную косу, а волнами спадают на спину. По-хозяйски она проходит к столу и облокачивается на него, потом садится на стул, обхватив колени руками. - Что? – я заметил её испытующий взгляд. – Если хочешь что-то сказать, не томи. - Пит… - Ну, что? - Я хочу сходить с тобой в одно тайное место, - шепчет она, слегка подавшись вперёд. - Что-то мне подсказывает, что я не узнаю, о чём идёт речь, пока своими глазами не увижу, - я усмехаюсь и старательно вытираю руки о фартук. – Да? - Ты угадал, - довольно поднимает она подбородок. – Я зайду в пять. Приготовь что-нибудь для пикника.       Пикник! Вот так сюрприз. Давно не выбирался на пикники. Конечно, мы почти каждый день проводили в лесу и брали с собой еду, но там мы перебивались бутербродами на поваленных деревьях, а тут – какое-то неизведанное место, полное сюрпризов. Нужно как следует подготовиться. Только вчера я закупил на рынке продукты на неделю, поэтому в холодильнике у меня приличный выбор продуктов.       Всё оставшееся время до пяти вечера я готовился к пикнику. Вымыл небольшого цыплёнка, замариновал и замесил тесто на хлеб. Когда я поставил замариновавшегося цыплёнка в духовку, решил принять душ. Пока я мылся, поднялось тесто. Отправившись в жар печи, хлеб не беспокоил меня до четырёх часов. Цыплёнок готов, завёрнут в фольгу и готов к транспортировке на пикник. За двадцать минут до прихода Китнисс я поставил противень с остывшими, но свежими булочками в печь – пусть подогреются, а пока, вымою фрукты и овощи. До прихода Китнисс осталось пять минут. Я отправился в кладовку и нашёл там корзинку средних размеров, в которую могли бы уместиться все продукты и покрывало.       Когда всё было готово, как будто прочитав мои мысли, появилась Китнисс. Она уже переоделась – нежный кремового цвета сарафан на бретельках трепетал складочками при каждом её движении, ониксовые камушки на сандалиях казались одного цвета с волосами. Девушка застенчиво теребила в руках лёгкую кофточку, которую взяла на случай резкого вечернего похолодания или нападения насекомых. Кстати, о насекомых – как я сразу не додумался взять с собой спрей от москитов? - Ты готов идти? – спросила Китнисс, кинув взгляд на полную корзину еды. - Да.       Из дома мы выходим в приподнятом настроении, причина этому – необыкновенно хорошая погода. Солнце ярко светит, цикады стрекочут в розовых кустах возле дома Китнисс, по улице тянется пряный аромат мёда и жареного картофеля. Мы идём за руку по мощёной крупным булыжником дорожке Деревни Победителей. Когда лес принимает нас в свои объятья, девушка, которую я держу за руку, меняется – становится тихой и загадочной. Она молчит, сосредоточенно вглядываясь в деревья. Мы идём не по ставшей мне знакомой тропинке к выступу на скалах, а немного левее. Тут деревья выше и зеленей, земля немного влажная. Солнечные лучи как будто осыпают позолотой тёмную листву и ласкают плечи Китнисс тонкими нитями. Кажется, что её шёлковая кожа сверкает тысячами алмазов. Волосы девушки развеваются от лёгкого ветра, иногда сбивая с деревьев замысловатые кружева паутинок.       Заглядевшись, я не замечаю, как мы приходим в назначенное место. Даже во сне я не видел такой красоты – тёмная гладь озера, совершенно спокойная, отражала в себе уже направляющееся к горизонту солнце. По периметру его был густой лес, а верхушки елей сливались с золотым небом. Небольшие стайки соек-пересмешниц кружили над самыми высокими из них. Бесконечное небо, томящая жара, свежесть, идущая от воды – в этом месте было слишком много прекрасного.       Я посмотрел на Китнисс. Она тихо стояла и смотрела вдаль. В её серых глазах отражались солнечные лучи. Они искрились в её серебристых радужках. Заметив мой взгляд, девушка улыбнулась той, прежней, улыбкой - улыбкой моей настоящей Китнисс. Только сейчас я понял, как скучал по этому еле заметному изгибу пухлых губ. - Нравится? – не отводя глаз от моего лица, кивнула в сторону озера Китнисс. - Это потрясающе, - выдохнул я. Она взмахнула пушистыми ресницами и взяла из моих рук корзину, смешно прогнувшись от неожиданной тяжести. - Чего стоишь? Помоги мне! – она смеётся и раскладывает на земле бледно-голубое покрывало.       Так мы и сидим – кушаем, смеёмся. На этот раз время, которое мы проводим вместе, не кажется мне сумасшедшим. Я хочу, чтобы этот вечер продолжался вечно. - Расскажи об этом озере, - прошу я Китнисс. - Всё с самого начала? – подняв брови, спрашивает девушка. - Всё. - Ну-у-у… - она закусывает губы, и её лицо принимает задумчивое выражение. Глаза девушки устремляются на горизонт. – Впервые я увидела это озеро в десять лет. Мы с папой, как обычно, пошли в лес на охоту. День был тёплый, как этот. Я очень удивилась, когда отец выбрал другую дорогу, а не пошёл к северной стороне леса. Оказавшись здесь, я поняла, что это место запомню на всю жизнь. Тут я научилась плавать. Папа держал меня на руках, а я быстро перебирала руками, - Китнисс жестикулирует и смеётся. – Почти каждые выходные мы удили здесь рыбу. До сентября… - лицо девушки становится мрачным, слёзы выступают в серых глазах. – В пятницу мы с Прим были в школе, как вдруг раздалась серена, которая извещала об аварии в шахтах. Я помню этот день, словно в замедленной съёмке. Помню, как бегу классу Прим, надеваю на неё худенькое пальтишко и тащу к шахтам сквозь едкий угольный туман. Мама уже стоит у выхода из того злополучного места и помогает выжившим. Одна за другой партии раненых и мёртвых поднимаются на аварийном лифте. С каждой из них надежда медленно угасает в сердце, но что-то заставляет верить, что я еще увижу его живым и невредимым. Семей, что ждут своих братьев и отцов становится всё меньше, а я стою со своей маленькой чумазой сестрой и верю, верю, верю… Но удача была не на нашей стороне. Рядом с нами стояла беременная женщина, держащая на руках маленького мальчика, и плакала, потому что у неё веры не осталось. Возле неё стояли еще двое ребят – оба мальчики. Одному было лет шесть, другой выглядел на год или два старше меня. Это был Гейл. Мужественным взглядом он сверлил выход из шахты и держал за руку своего брата. Спасатели выбрались последними, они вытащили еще одного шахтёра, но он не был родственником ни одного из нас. Его кинулась обнимать старушка-мать. Пошёл дождь. Он смывал пыль с наших лиц, он смывал мамины слёзы, он смывал надежду со взрослого лица Гейла. В тот день я потеряла веру в удачу, - Китнисс на мгновение замолчала, а потом продолжила. – Несколько месяцев я не решалась ходить в лес. Пока не встретила тебя. Тот подгоревший хлеб дал мне надежду. Спасибо. Примерно через год после смерти отца я решилась прийти сюда. На удивление, здесь ничего не изменилось, вот только поселилась та всепоглощающая пустота, которая пожирала каждую клеточку моего тела и разума. В тринадцать лет я встретила в лесу Гейла. Он очень изменился со дня взрыва в шахтах – стал мужественнее, выше, мускулистей; неизменно одно – лицо выражало силу и готовность. Гейл стал моим другом, и теперь мы делили это озеро на двоих. - Что было дальше? - Мы пытались выжить. Пока не началась та Жатва, что забрала нас с тобой. Моё имя было вписано там двадцать раз, а имя Прим – всего один. Но за нас я даже не волновалась, я беспокоилась за Гейла. - Почему? - Сорок два листка с его именем было в том шаре.       Мои глаза расширились от удивления. Я знал, что этот парень храбр, но не на столько. Ни Люк, ни Пол даже не подумали бы взять за меня тессер, будь в этом нужда. Во всем, что связанно с Жатвой, семейные привязанности не в счёт. Тем более отношения с моими братьями оставляли желать лучшего. - Но знаешь, - снова начала Китнисс. – Я не могу представить себе другой жизни теперь. Что бы мы делали, отправься на игры кто-нибудь другой? Ты бы работал в пекарне, я бы охотилась. Каждый год в Капитолий бы уезжали два невинных ребёнка, а мы прогибались под тоталитаризмом Сноу. С другой стороны, - её лицо посуровело. – Я не потеряла бы сестру, друзей, тебя… - Китнисс? - Да? - Ты любишь меня. Правда или ложь? Глаза девушки округлились от неожиданного вопроса. Между бровей пролегла еле заметная складочка, а щёки стали пунцовыми. - Правда. Теперь я не понимаю, зачем задал этот вопрос. Как я должен реагировать? Я же знал ответ. «Спасибо» - вот что я ответил! Идиот! Это самое худшее, что я мог сказать. Представляю, что сейчас чувствует Китнисс, она открылась мне, рассказала о чувствах, а я сказал «спасибо»! - Ты сегодня очень красивая, - решил сгладить ситуацию я, заглянув в погрустневшие глаза девушки. - Спасибо, - повторила мой ответ она.       Я всё испортил! Почему всегда всё так сложно? Китнисс отвернулась, её плечи задрожали. Я заставил её плакать! Я ужасен! Я чудовище! - Китнисс, - тихо начал я. - Что? - Посмотри на меня, - я знал, что нужно делать. Я этого хотел.       Девушка повернулась ко мне. Непонимающий взгляд, полный грусти и слёз, прожёг меня. Медленно я начал наклоняться к ней, всё еще сомневаясь в правильности своих действий. Поняв, что я хочу сделать, она нервно сглотнула и начала приближаться. Вот между нами осталась пара сантиметров. Кажется, мы слышали стук сердца и дыхание друг друга.       Мои губы нежно накрыли её. Они были солёными и сладкими одновременно. В прошлой жизни я чувствовал в её поцелуях фальшь, пустоту, вкус губной помады. Сейчас всё было настоящим – губы были живыми, жаждущими большего, а от поцелуя по телу разливалось тепло. Руки Китнисс обвились вокруг моей шеи. Я почувствовал что-то странное – в груди будто загорелось маленькое пламя, оно трепетало, словно птица, приятно щекоча лёгкие. От губ Китнисс невозможно оторваться, и, кажется, это самое пламя рвётся к ней сквозь мои кости, кожу и одежду. Не знаю, сколько мы так просидели, но Китнисс прервала поцелуй и положила голову мне на плечо.       - Уже закат. Твой любимый цвет, - прошептала она, и я уставился на горизонт. Необыкновенно красивый оранжевый закат горел в небе. Наверное, мне никогда не удастся передать его красоту на рисунке. Оно прекрасно, замечательно, великолепно!       Но не небо сейчас главное. Главное – сегодняшний вечер. Главное – пламя в моей груди. Главное – девушка, чья голова лежит у меня на плече. Этот пикник изменил всё. Еще с утра я мог поклясться на крови, что не чувствую ничего к ней. Сейчас я чувствую только одно – я снова хочу её любить.