Во тьме

      Курогане всей кожей почувствовал опасность, притаившуюся за спиной. Как назло, под рукой не было ничего, что могло бы сойти хотя бы за условное оружие. В руках Курогане любая палка становилась более, чем убедительным аргументом – Сома-сенсей в своё время знатно погоняла по додзё долговязого ученика, делая из него мастера кендо. Но сейчас Курогане был абсолютно безоружен, а за спиной притаилось что-то смертельно опасное.       Поднять бы руки – тоже нехилое такое оружие. Или подпрыгнуть да ногой с разворота! Но никак. Никак, духи забери! Курогане не мог заставить собственное тело пошевелиться или хотя бы медленно повернуть голову, чтобы посмотреть в лицо опасности.       От напряжения ломило мышцы, а по спине медленно ползли холодные капли пота. Мерзко.       Сбоку раздался тихий шорох, Курогане резко повернул голову и проснулся. Он лежал на высокой кровати в тёмной комнате; пропитанная холодным потом простыня противно липла к коже. Мужчине потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он находится.       Ах да, ему выделили комнату в поместье Флоурайтов – тьфу ты, язык сломаешь – на втором этаже рядом со спальней тощего хозяина.       Курогане вытер лицо большой ладонью и напрягся - за стеной снова послышался слабый шорох. Легко соскочив с кровати, человек пересёк комнату призрачной тенью и осторожно приоткрыл дверь. Створка бесшумно сдвинулась, и Курогане увидел ломкий, тонкий силуэт своего пациента. Фай медленно шёл по коридору, едва касаясь правой ладонью стены. В левой руке он держал трость и неловко ощупывал ею дорогу.       И что не спится болезному? Туалет? Так он в другой стороне.       Даже в полутьме было заметно, как сильно напряжена спина Фая. Слепец старался идти беззвучно, и это ему почти удавалось, если не считать осторожного постукивания трости. Порой Фай останавливался, словно прикидывал пройденное расстояние. Курогане знал, что слепцу потребуется гораздо больше времени, чтобы ориентироваться в пространстве, а пока ему ещё долго будет казаться, что он прошёл больше, чем на самом деле.       Фай между тем дошёл до поворота и скрылся за углом.       Курогане честно выждал пять минут и беззвучно скользнул следом. Фай обнаружился на нижних ступеньках лестницы, ведущей в холл. Неловко зажав трость подмышкой, слепец держался обеими ладонями за перила, спускаясь медленно и почти боком. Напряжение, сковывающее тощее тело, было заметно издали, но Фай с бараньим упрямством спускался вниз. Смотреть на это было тяжело.       Внизу Фай нерешительно замер. Ему предстояло пройти до входной двери по открытому пространству, не придерживаясь за стены, а ориентируясь исключительно на память. Был ли Фай к этому готов? Ответ не заставил себя долго ждать. Выставив перед собой трость, Фай медленно шагнул вперёд. Двигался он в нужном направлении, но вот полностью полагаться на трость пока не мог и осторожно ощупывал ногами паркет, прежде чем сделать следующий шаг.       Курогане смотрел. Смотрел на неловкие, неуверенные движения своего пациента и не мог понять, что именно он чувствует: раздражение, уважение, волнение за бестолкового идиота? Или гремучую смесь всех этих эмоций и полтора десятка других, менее выраженных?       Фай тем временем натолкнулся на дверь и потянул за ручку. Протиснувшись в щель полуоткрытой створки, исчез снаружи. Курогане неспешно и всё так же тихо скользнул по лестнице вниз, пересёк холл и выглянул за дверь. Фай сидел на верхней ступеньке крыльца, подняв лицо к звездному небу и скрестив длинные ноги в лодыжках. Тонкие руки плетьми свешивались с колен, левую кисть перечёркивал ремешок трости. В темноте белая повязка на глазах смотрелась особенно жутко.       Курогане молча подошёл и сел рядом. Фай никак не отреагировал, даже не вздрогнул.       - Ну и чего не спишь?       - Не хочется, Куро-ня.       - Курогане я! – Вызверившись, санитар успокоился и продолжил расспрашивать. – Ты почти не ешь, а теперь ещё и не спишь?       - Ну, - Фай повернул лицо к собеседнику и склонил голову на бок, как если бы смотрел на Курогане, - я так много спал в больнице…       - Чего ты боишься?       - Куро-сама такой грубый, - Фай широко улыбнулся, но Курогане ясно понял, что попал в цель. – Право же, зачем говорить такие неприятные вещи в лицо?       - Так чего?       Фай зябко поёжился, но через несколько мгновений уткнулся лицом в скрещенные руки и тихо выдохнул:       - Снов.       - Ты увидишь их. Сны смотрят не глазами.       Голубоватые в ночном свете пальцы сжали ткань.       - Я знаю. Знаю, что это только рождённые слепыми не видят снов.       - Ну, - Курогане подпёр подбородок ладонью, – думаю, что видят, просто объяснить не могут. Они же не знают, что такое цвет или визуальная форма.       Фай разжал пальцы и улыбнулся. Фальшиво, как и всегда.       - Спасибо, мне стало легче.       - Врёшь, - Курогане встал, поднял лжеца за шкирку и потащил в дом.       - Куро-пон!       На этот раз Курогане никак не отреагировал ни на изувеченное имя, ни на возмущённый тон, а просто подхватил лёгкое тело поудобнее и понес в спальню.       На кровать своего хозяина Курогане свалил без особого пиетета, зато заботливо натянул одеяло до самого носа. Да так заботливо, что сразу стало понятно, что вылезать из-под этого самого одеяла до утра крайне не рекомендуется.       - Куро-рин, что ты делаешь?       - Укладываю пациента спать. Так что цыть.       - Ты так быстро донёс…       В груди стянуло до боли, когда Курогане почувствовал невысказанное: «А я столько времени добирался вслепую».       - Просто хочу спать. – Курогане отвернулся и пошёл к двери. - Мне завтра работать.       - Спокойной ночи, Куро-ня… и спасибо.       Последнее слово, сказанное тихим шёпотом, санитар, уже закрыв за собой дверь, едва услышал.