Мне нет пути назад
Губы, губы, губы горят
Тая в себе остывший яд
И пусть они молчат
Лишь так ярко-ярко горят
Но вместо слов все скажет взгляд
Я решил, что пора уже с этим заканчивать. Тебе 22, у тебя впереди вся жизнь, и я даже не представляю, какое занимаю в ней место. Это сейчас ты почему-то думаешь, что любишь меня. Как бы мне ни было от этого больно, но ты вскоре перебесишься и поймёшь, что отношения с мужиком для молодого красивого парня - это дурь. Найдёшь себе девчонку, обязательно красивую и весёлую, бросишь и меня, и группу. Начнёшь всё с начала. Поверь, мне уже 32, и я знаю, о чём говорю. Ты скажешь, что я сам не изменился с возрастом, но ведь это не так. Раньше я был таким же, как ты, Дим, смотрел на мир широко распахнутыми сверкающими глазами... Я, конечно, сейчас по-прежнему прыгаю на концертах, улыбаюсь и веселю народ. Но я многое осознал, и я по глазам фанов вижу, что многие приходят именно ради серьёзных песен. И знаешь, меня это радует. Я почти не снимаю на концертах солнцезащитные очки, чтобы никто не видел мои почти потухшие глаза. Дима, ты свет, ты удерживаешь меня и не даёшь сорваться в пустоту. Но я знаю, что ты уйдёшь, и я сразу же упаду. Падение будет быстрым и безумно больным, но я устал его ждать. Устал бояться, что однажды ты просто пройдёшь мимо, что ты перестанешь мне улыбаться и дарить свои свет и тепло. Я должен это прекратить. Сейчас мы все дружно трясёмся в поезде, ты лежишь на верхней полке напротив меня и делаешь вид, что спишь. Но я-то вижу, как дрожат ресницы - ты просто наблюдаешь за мной. Не знаю почему, но ты любишь смотреть на меня. И в это время ты словно становишься взрослее. Мне начинает казаться, что ты понимаешь абсолютно всё и видишь меня насквозь. От этого страшно и неуютно, но ты, чувствуя это, смеёшься и наваждение пропадает. До Самары ехать ещё несколько часов. Я дожидаюсь, когда Лёха уйдёт в соседнее купе, бросив попытки меня разговорить, а Егор в очередной раз устроит себе перекур. - Дим, я с тобой поговорить хочу, слезай. И вот опять этот взгляд. Но когда ты спускаешься, передо мной снова беззаботный ребёнок. Я не могу этого сказать. Я должен. - Дим, это всё надо прекратить. Поиграли и хватит. Мы оба мужики, я тебя старше на десять лет, да и вообще... Хватит. Ты выглядишь так, словно я тебе без наркоза сердце из груди вытащил голыми руками. Корчишься от неимоверной боли, но ничего не говоришь. Просто смотришь на меня, как будто в последний раз. Ты не просишь подумать, не пытаешься что-то объяснить, сохранить наши отношения. Мне тяжело смотреть на тебя такого, потому что моё сердце разрывается вместе с твоим, но я не могу этого показать. Ты прекрасно меня изучил, и я не могу позволить тебе понять, зачем я это делаю. Но когда я вижу, как гаснут огни в твоих глазах, я понимаю, что ошибся. Я боюсь, что сломал тебя, но лишь малодушно выхожу из купе, давая время прийти в себя. Как-то вышло, что все ребята забились именно в наше купе. Я полез на свою верхнюю полку, чтобы не мешать вам пить. Сам я пить побоялся, потому что знал, что буду умолять тебя простить меня. А ты пьёшь. Много. Делаешь вид, что всё, как всегда, смеёшься, не прекращаешь улыбаться и пьёшь. Но я вижу, что свет в твои глаза так и не вернулся. И я прекрасно вижу, как ты изо всех сил стараешься не смотреть в мою сторону. Какая же я тварь. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть твоё лицо. Хочу уснуть, но не могу. Мне вовсе не мешают ваши пьяные разговоры, но от воспоминаний деваться некуда. Я вспоминаю, как увидел тебя в первый раз. У меня тогда был один из самых депрессивных периодов в жизни. Я перестал уважать себя, не понимал, что я делаю и зачем. Почему-то большинство фанов рока уверены, что солист сам сочиняет все песни. Я не спорю, таких групп много, но есть и другие. У нас почти все песни написал Дракол, но даже некоторые наши фанатки уверены в том, что автор я. А когда все считают тебя кем-то гораздо более крутым, чем ты являешься на самом деле, сам ты начинаешь чувствовать себя последним неудачником. Но ведь лицо и голос популярной рок-группы не имеет причин унывать! Мне тогда так хотелось всё бросить и уехать куда-нибудь. И я уже всерьёз думал, как сказать об этот Драколу, когда появился ты. Хрупкий, со смешным ёжиком на голове, в какой-то дурацкой майке с черепом и алыми губами, как описывают у принцесс в сказках. Скромно дождался, пока на тебя обратят внимание, и сказал, что хочешь у нас играть на трубе. Ты действительно хорошо играл, и Дракол взял тебя в группу. Я до сих пор не знаю почему, но привязался ты именно ко мне. В прямом смысле: ходил за мной, как привязанный, и под предлогом, что тебе нужно освоиться и всё понять, доставал меня вопросами и крутился рядом. Ребята посмеивались, что ты в меня влюбился, а я начал наблюдать за тобой. И тогда я почувствовал тот свет, что был вокруг тебя. Ты неосознанно излучал его получше любой лампочки. Когда ты смотрел на меня и улыбался, я чувствовал странное тепло, разливающееся по телу. Я старался гнать эти мысли прочь. Какого чёрта я, нормальный мужик, засматриваюсь на чуть ли не мальчика? Но наваждение не проходило. На одном концерте, когда я пел "Ярко горят", я случайно посмотрел на тебя и понял, что сошёл-таки с ума. После игры на трубе у тебя снова были алые губы, словно от долгих поцелуев, и они вызывали непреодолимое желание... Я с трудом допел и убежал в примерку, благо следующую песню должен был петь Егор. Следом за мной зашёл ты, так как тебе тоже не нужно было играть. Ты был обеспокоен моим состоянием и спросил, всё ли в порядке. Ты был слишком близко, и твои губы были по-прежнему алыми. Я сорвался и прижал тебя к стене. Твоё сердце билось с космической скоростью, а тонкие губы оказались мягкими с чуть металлическим привкусом от трубы. Ты ответил на поцелуй и обнял меня. Как сейчас помню, в тот миг я был абсолютно счастлив. Когда я отстранился, ты улыбнулся так, как не делал этого никогда раньше, а в твоих глазах я увидел дикую смесь детской невинной радости от сбывшейся мечты и зрелой любви. Эти глаза и не давали мне уснуть и забыться сейчас. Когда мы доезжаем до Самары, я, как единственный трезвый, помогаю загружать в машину инструменты и слежу, чтобы ни один алкоголик не навернулся и ничего себе не разбил. В самарском баре с осени так ничего и не изменилось. Алкоголь начал отпускать, и я не могу сдержать злорадной улыбки, глядя на мучения товарищей. Но они ребята крепкие - полчаса, и ни следа от похмелья. Я боюсь за тебя. Сколько мы знакомы, ты никогда не пил так много. Тебе сейчас действительно плохо. Подлечившиеся пивом музыканты пошли проверять звук, а я решил остаться с тобой. Какие намерения, когда ты в таком состоянии?! Я не знал, куда бы так сесть, что видеть, как ты, но и чтобы ты меня не видел. И тут ты в очередной раз протяжно застонал. Не успев задуматься о последствиях, я сажусь на край скамьи, на которой ты улёгся, и кладу тебе руку на лоб. Твои глаза закрыты, но ты как-то чувствуешь, что это именно я, и даже слегка расслабляешься. Я пересаживаюсь так, чтобы положить твою голову себе на колени, и начинаю массировать тебе виски, отгоняя боль. - Сань, ты хоть меня и старше, но дурак, - шепчешь ты. - Не говори пока, - почему-то тоже шепчу в ответ. - Мне легче. Сань... Неужели ты действительно думаешь, что я начал спать с мужиком из-за мимолётного увлечения? - ты приподнимаешься на локтях и с трудом садишься, держишь меня за руки. Я чувствую себя так, словно мне собираются сделать предложение руки и сердца, не меньше. - Я тебя люблю, Саш. Просто люблю. И ничего ты с этим не сделаешь. И тогда я не выдерживаю. Говорю всё то, о чём думал всё это время. Доказываю, что это не надолго, и прошу отпустить меня. И тут я замираю, потому что твои глаза снова светятся. Твоё тепло обволакивает меня в тёплый кокон. - А я и говорю - дурак. Но я тебя и таким люблю. И позволь уже себе поверить мне. Позволь себе быть счастливым и не ищи проблем там, где их нет. Ты слишком резко поднимаешься, и тут же падаешь обратно, хватаясь за голову. Рано обрадовался, дорогой. Пить меньше надо. - Дим, если ты понял, что я чувствую, почему так напился? Святые небеса, ты покраснел! Ну-ка, ну-ка, что же ты себе надумал? - Ну ты сказал, что поиграли и хватит. И я обиделся сперва, что ты решил, что я играю. А потом я испугался, что, может, это я - влюблённый идиот - сам себе понапридумывал всё, а ты действительно играл. Ну а потом, я понял, что к чему, и мне как-то так стыдно стало, что я о тебе так подумал... - Какой же ты ещё ребёнок, - прижимаю тебя к себе и глажу по волосам. Мне не нужно смотреть на твоё лицо, чтобы знать, что ты светишься, как лампочка. На концерте ты выкладываешься, как никогда раньше. У тебя словно открылось второе дыхание. Ты настолько искренен и невинен, даже не пытаешься сдержать свою радость. Ты смотришь на всех чуть осоловевшим от счастья сверкающим взглядом, перебивая свет в Подвале, и ни на секунду не прекращаешь улыбаться. Даже когда ты играешь, тебя выдают ямочки на щеках. Ты смеёшься, крутишь головой, для того чтобы хоть мельком увидеть меня. Я про себя усмехаюсь над твоей наивностью. Ты думаешь, что я не замечаю твоих быстрых взглядов. Но я не хочу показывать, что раскусил тебя: мне нравится это ощущение. Я лишь снимаю очки, потому что знаю, что сейчас мои глаза тоже светятся. И я уверен, что это надолго.