Кто меня поцеловал?

Адам останавливается возле гитариста, недобро поглядывая на дверь. Небось, снова решили втихаря отметить внеплановую встречу, а ведь Адам запретил, у них концерт завтра как-никак. Пусть и акустика, но гитарист ему нужен свеженький, бодренький. Сутан-то напялит очки и будет поглядывать из-за шторки, никто и не заметит, Тэю вообще можно не париться: ему, как танцору, и «лунная походка» будет простительна, никто не отличит. А вот Томми снова будет витать в облаках, а Адаму сиди, переживай потом, чтоб ненароком не уснул на табуретке, устраивая голову на его коленях. Во фансервис внеплановый получится. - Я? - Томми удивленно оглядывается по сторонам, словно здесь присутствует еще кто-то третий. - Я этот, гуляю. - Под дверью Тэя? - Адам улыбается уголками губ, глядя, как лицо друга секунда за секундой становится пунцовым. Ну, точно бухать собирались за его спиной, а теперь не знает, как выкрутиться. - А это дверь Тэя? Я вот иду по коридору, смотрю - дверь красивая, думаю, дай-ка остановлюсь, лучше рассмотрю. А это, значит, дверь Тэя, вот так совпадение, да? Красивая… дверь. Взгляд одновременно что у одного, что у второго скользит по точно таким же дверям. Томми понимает, что выглядит как полнейший идиот, может, даже хуже, но ведь это Адам, он его видел и не в таких ситуациях. Он, конечно, еще не раз припомнит ему этот случай, но сейчас главное, чтобы Адам прекратил эти назойливые вопросы, потому что дальше подобный бред он просто не сможет нести. Не тупой же он в самом-то деле. - Я лучше пойду, - поскольку дальше расспрашивать нет смысла, да и Томми после поимки на месте преступления сегодня и капли в рот не возьмет, певец разворачивается, направляясь к своему номеру, но внезапное прикосновение чужой руки заставляет остановиться. - Адам, - Томми колеблется, стоит ли начинать игру, ведь намного правильней забыть обо всем и пойти спать, но чертов Шерлок Холмс снова проснулся в нем, едва ли не силой заставляя произнести следующие слова. - Мы можем серьезно поговорить? - Давай утром. Уже поздно, и я устал, мо… - Нет, боюсь до утра я наделаю много глупостей, - зажмурившись, тараторит Томми, пока рентгеновские лучи серых глаз Ламберта отмечают смертельную бледность на всегда розовых щеках гитариста. В комнате Адама царит едва уловимый аромат миндаля, все в светлых тонах и чересчур много воды. Полная противоположность апартаментам Томми. Снова чувство неуверенности умоляет его прекратить долбанный спектакль и валить спать по-доброму. Но Томми был бы не Томми, если в очередной раз не наломает дров. Поэтому он просто присаживается на краешек кровати, словно чего-то или же кого-то боится, что не укрывается от Адама. Ламберт занимает место напротив - в кресле, чтобы не смущать и без того «странного» Томми. Странного, поскольку обычно Томми не разговаривает на серьезные темы, и выдавить из него хоть кусочек правды - это немалый труд, а сейчас его точно подменили. - Так о чем разговор? - Адам старается сделать непринужденное лицо, хотя самому только богу известно, насколько это сложно, когда едва ли не каждая молекула тела требует узнать все и сейчас. - Только обещай не смеяться! - деловито закинув ногу на ногу, Томми удобней устраивается на постели, словно этот номер принадлежит ему. Поправляет челку, не забыв опустить взгляд в пол, - это жест скромности. Парень ведь страдает. - Ваше желание - закон, мистер Рэтлифф. Я весь во внимании. Он аккуратно складывает руки на своих коленках, с вызовом глядя в глаза собеседнику. Ему позарез нужно видеть реакцию. - Кажется, я влюбился. К такому Адама жизнь не готовила. Нет, он, конечно, знал, что Томми тоже человек и у него есть сердце, но он как бы заочно уже купил это натуральное сердечко и такой поворот событий никак не входил в его планы. Девушек в жизни гитариста было много, даже очень много для просто «много», поэтому Адам никогда не парился, зная, что «одноночки» ничего не значат и у него еще много времени, чтобы укротить строптивого Томми Джо. Теперь же ему не остается ничего, кроме как выдавить лаконичное: - Ну, такое случается. Иногда. - И я хочу попробовать, чтобы серьезно, а не как обычно. - И такое тоже случается. - И это парень. - Аа… - Адаму кажется, что он даже забыл, как дышать. Подумать только, какой-то говнюк с его Томми Джо. Его! - И ты его знаешь. Адам уверен, что скажи Томми еще хоть слово, он взвоет от досады. Так облажаться… Это просто херня какая-то. Они так и продолжают сидеть, почти не шевелясь и едва дыша, каждый думая о своем. Если Томми только и занят тем, чтобы собрать всю волю в кулак и не заржать, то Адам в экстренном режиме вспоминает, что именно входит в функции лучшего друга. Вот, например, можно сказать, что встречаться они будут только через его, Адама, труп или же натянуть самую обворожительную улыбку, выдавив, как он за него рад. - Эмм, ты уверен? - это совсем не то, что должен говорить Адам, но мышцы не слушаются даже для кривой ухмылки. - Да. То есть, нет. Ну, в смысле, почти… Я… Вот поэтому мне и нужна твоя помощь, - Томми состроил жалобные глаза, поглядывая на певца из-под длинных ресниц. Адаму же только это и нужно было услышать: раз сомневается, значит, он сейчас посеет еще сомнений. Томми как обычно испугается и, поджав хвост, побежит в ближайший бар, а утром станет прежним Томми, который до жути боится слов с приставкой -friend. - Ты говорил, что я его знаю, - вслух замечает Адам, мысленно прикидывая, кому из знакомых можно и нужно готовить прощальную речь для похорон. - Угу, очень хорошо знаешь. Подтверждает Томми, прикусывая щеку. Нет, сейчас точно заржет. Лицо Адама бесценно, словно пять головок лука съел. Ему не раз доказывали о не совсем дружеских намерениях Адама, и то, что он сейчас видит, - ревность чистой воды. А значит, если все удачно провернуть, вытянуть из Адама признание о поцелуе, можно с легкостью нафантазировать и о об остальном. Раз уж Томми смог себе признаться, что хочет своего друга, у которого, между прочим, вместо всегда любимого третьего размера, целый сюрприз в штанах, так почему бы не рискнуть? К тому же зачастую похоть перерастает в нечто большее, нужно же с чего-то начинать? Они столько всего знают друг о друге, что любая супружеская пара позавидует. Да и в остальном одни плюсы… Правда, есть один огромный минус, его, Томми, камин-аут, но… Треть планеты и без того думает, что он гей. Еще треть догадывается, а оставшиеся половина просто не знает о его существовании. Словно для кого-то это будет сюрприз! - Он сегодня поцеловал меня, когда мы все ехали в лифте, - добавляет гитарист, тут же пояснив под офигевшее Адама «Что?!», - это Тэй. Адам разрывается между желанием оторвать язык малолетнему засранцу или же сразу член, чтобы не лез, куда не просят. Как он мог пропустить ту искорку, которая пролетела между ними, раз Томми говорит, что, похоже, влюбился. Это… Это же сверхнаглось какая-то, решает про себя, только сейчас замечая, что стоит, нависая над Томми, крепко держа его за плечи, не позволяя подняться. Было бы неплохо хорошенько сейчас напиться и списать случившееся на пьяный сон, но вот Томми сидит перед ним, невинно хлопая ресницами, завтра концерт, и он должен быть трезвый, а за стенкой Тэй, которому катастрофически не хватает огромного синего фингала под глазом. - Адам, ты в порядке? - осторожно спрашивает Томми, косясь на чужие руки, которые больно сдавливают худые плечи. - Да. Показалось, что тебе соринка в глаз попала… - присаживается рядом, но с секунду поразмыслив, полностью ложится на кровать так, чтобы Томми его не видел. Сам же любуется спиной пока еще Его Томми. - Значит, Тэй говоришь? - Угу, - Рэтлифф закатывает глаза в ожидании бури. Она ведь должна быть… Или ему вообще пофиг? - Что скажешь? - Ну, ты же не поздравлений ждешь? - недовольно бурчит в ответ певец. - Я жду хотя бы чего-то. - Окей, поздравляю! - зло огрызается, отвернувшись от Томми. - Блядь, Адам, вот только не нужно строить из себя оскорбленного. - Я чувствую себя не оскорбленным, дорогуша, а обманутым. Обманутым! Слышал о таком? - То есть мне должно быть стыдно, что я влюбился? - Я не говорил этого. - Но имел в виду. - Возможно. - Адам, это глупо. Ответа Томми не удостоился. Ни сейчас, ни через минуту, ни через пять. Десятая минута в тягостном молчании казалась гитаристу хуже католической школы, которую он ненавидел всем сердцем и душой. - Понимаешь, - блондин решил, что раз уж Ламберт упрям, как осел, то он сам сделает первый шаг, - я и сам не понимаю, как такое произошло. Просто… - в голове ни мысли, что говорят в подобных ситуациях. Можно было бы, конечно, вспомнить море сопливого кинематографа, где подобными фразами разбрасываются направо и налево, но обычно, когда девушки включали подобные фильмы, Томми удобно засыпал. - Это было так… неожиданно! Я словно очнулся после долгого сна, у меня ничего не болит, мне хочется смеяться и... - Заткнись, ради бога, и избавь меня от этой «всемирной радости», - простонал Адам, сильнее зарываясь в подушку, дабы не видеть счастливое лицо друга. - Ты не понимаешь, - Томми почти мурлыкал, склонившись над Адамом, - это такое чувство наполненности, - прикладывает руку к сердцу, - когда… - Чувство наполненности свое на горизонтальной плоскости почувствуешь, когда ты, - на секунду Адам запинается и даже опускает подушку вниз, чтобы заглянуть в глаза Томми. - Или тебя… Кстати, Томми, ты хочешь поймать кролика или быть кроликом? - Адам недвусмысленно повел бровями, скалясь во все тридцать два. Вот он и нашел ту точку, которая заставит Томми Джо проглотить язык и не нести бред о любви к недавно получившему паспорт танцору. Ей-богу, посадят еще! - Адам, черт тебя подери, я тебе о любви говорю, а ты сразу все в секс переводишь! - недовольно бурчит, заливаясь румянцем. Он вообще не планировал говорить на подобные темы, но с Адамом всегда нужно быть настороже. - Одно без второго невозможно, мой еще пока натуральный друг, - удобно умостившись на боку, Ламберт подпирает голову рукой, а ногу закидывает на Томми, мало ли, убежать надумает. - Ну, посекретничаем, милый? - вторая рука незамедлительно опускается на бедро блондина, слегка поглаживая. Как попытка признаться в чувствах другому парню переместила их на кровать, да еще в столь пикантную позу, останется для Томми вечной загадкой. Возле Адама он всегда теряет голову, рядом с ним он совершает самые нелепые поступки, на которые не пошел бы ни за что в жизни, рядом с ним он чувствует себя настоящим, лучшим, нужным, рядом с ним он млеет… Как кисейная баба, ей-богу. Томми испуганно приоткрывает один глаз. Да когда он вообще успел закрыть глаза, полностью отдавшись ощущениям поглаживающей руки? Это ведь не его стон только что сорвался с губ? Это ведь… Запоздало вспоминает, что рот все-таки лучше закрыть: как не всунут чего, так оттуда вылетит… - Адам, что ты делаешь? - А что делаешь ты? - в свою очередь переспрашивает брюнет, не убирая руки. Он, конечно же, может ответить, ему не составит труда, и не на такие выходки придумывал оправдание для Томми, но именно сейчас он не совсем уверен, на какой именно вопрос нужно ответить. Прозвучал один, а безмолвных можно и тысячу соискать. - Что еще за «посекретничаем, милый»? - Ну, как же? Ты теперь тоже, - наклоняется, шепча на ухо, - гей. Ну, это когда один мужчина влюбляется в другого и они… - Придурок, - изрекает Рэтлифф, закатывая глаза. Ситуация полностью бестолковая, и, похоже, Томми погряз в дерьме по самые уши. Адам смеется, гладит его по ноге, распускает свои флюиды… Впрочем, делает все как обычно, только не то, что ожидал Томми. Он себе, видите ли, едва ли не золотые горы построил, думал, Адам поцеловал, значит, он ему неравнодушен, просто боится его реакции на признание. А получается, Адам обиделся, что Томми просто влюбился. Получается, что поцеловал его Сутан, или тот же самый Тэй. Тэй… Только сейчас Томми осознал две вещи, и которая из них хуже, стоит хорошенько подумать. Мало того, что он наплел Адаму о несуществующей любви к танцору и это все нужно будет как-то объяснить, поскольку просто «Адам, я тебя развел» не очень правдоподобно прозвучит, да и повлечет за собой много «зачем?». Но если с первым разобраться можно (опыт придумывания легенд все же не мал, а огромен), то мысленное признание в чувствах к Адаму уж никак не забудешь. Да и «шутка-развод» не прокатит. Он любит Адама. Любит Адама. Он. Просто-таки замечательно, особенно, когда этому самому Адаму глубоко плевать. На часах первый час ночи и пора давно бы ложиться спать, забыть о сегодняшнем вечере, как о страшном сне, придумать хорошенькую отговорку для Адама, пока весь бэнд не начал поздравлять «новоиспеченную парочку», но тело приросло к кровати Ламберта, отказываясь двигаться. Ну, и что ему со всем этим делать? - И как ты понял? Томми вздрагивает от неожиданности. Теперь на него смотрят грустные глаза, что осуждают и ложь, и страх открыться, но уж точно не тот интерес, с которым Рэтлифф рассматривает губы. Адам непозволительно близко, слегка наклониться - и можно украсть один поцелуй. Легкий, невесомый. Они так делают иногда, когда пьяные и вокруг никого нет, но сейчас они вполне в здравом уме и Томми должен рассказать, как он полюбил другого парня, так что поцелуй лишний. Хоть и нужный. Ему. - Я же говорил, он поцеловал меня в лифте, - опускает взгляд на стройную шею, чуть сглатывая - сегодня, когда свет выключился… - Откуда знаешь, что он? - Ну… - Томми запинается и в следующую же секунду оказывается притянутым еще ближе к Адаму. - «Ну» - это не ответ, Томми, - шипит в губы, не разрывая зрительного контакта. - Откуда? - Просто знаю, что он, и все. - Адам не отпускает, так и продолжая пристально рассматривать его лицо. Томми не выдерживает. - Это он! Я бы не перепутал. - Не перепутал бы он значит… И прежде чем Томми успевает огрызнуться на угрожающе шипение, его валят на спину, придавливая сверху. Поцелуй получается быстрым, слегка грубым, но складывается впечатление, что прошла целая вечность прежде, чем он почувствовал возможность нормально дышать. - Несколько секунд, Томми, ровно столько же, сколько не горел тот чертов свет, - Адам хитро прищурился, - и ты утверждаешь, что не мог ошибиться? Рэтлифф молчит. Да и что говорить-то, в конце-концов? Мало того, что он окончательно запутался в том, кто его поцеловал и уже ни в чем не уверен, так Адам его еще и думать заставляет. У него звездочки в голове, да бабочки в животе порхают, и он совсем не прочь продолжить начатое Адамом, но никак не отвечать на глупые вопросы. - Кто тебя поцеловал? - не унимается Адам, но Томми лишь старательно отводит взгляд, закусывая губу. - Томми Джо, только не говори, что не смог отличить, кто тебя… - Это был ты? - перебивает его Томми. - Ты меня спрашиваешь? Сам ответь. Он обязательно ответил бы, если бы знал. Ответил бы. Проблема лишь в том, что Томми настолько растерялся тогда в лифте, и когда включили свет… Ответ так и не посетил его голову. Он целовался с Адамом немерянное количество раз, около двух десятков раз с Сутаном за каких-то два дня и ни разу не целовался с Тэйлором. Как дать ответ, которого не существует? Нечего отличать. - Не знаешь, значит, Китти? Томми, словно провинившийся котенок, опустил голову. - И Тэя ты любишь, да? Так же не поднимая головы, пожимает плечами, хоть Адам и без этого знает чертов ответ. - Значит так, мастер поцелуев, слушаешь меня внимательно, возражения не принимаются. - А… - не успевает Томми возразить, как к губам прикладывается чужой палец с едва слышным «Тсс». - Поцеловал тебя Я, а не кто-то там, это понятно? - получив утвердительный кивок, перебирается ближе к блондину, удобно устраиваясь на его бедрах. - И чтобы в будущем избежать подобных казусов, мой дорогой, - шепчет ему в приоткрытые губы, - научу тебя отличать мои поцелуи от… - тут же хмурится. - Хотя нет, к черту отличать! Заставлю тебя запомнить мои поцелуи, отличать больше не придется. Обещаю. И лишь на утро следующего дня, пока Томми принимал душ, Адаму удалось выскользнуть незамеченным из теплых объятий кровати, чтобы найти друзей, которые не торопясь попивали кофе на летней террасе соседней кафешки. - Итак, лифтеры-экстрималы, - Адам зло сверкнул глазами, отчего Тэй едва не поперхнулся кофе - таким он еще ни разу не видел Адама, - в ваших интересах, чтобы я не узнал, кто вчера сделал маленькую глупость в лифте. А глупость, потому что, не дай бог, повторится, яйца оторву, каждому! Сутан в который раз стыдливо опустил глаза в пол, при этом сделав самое невинное лицо в мире.