Осень

Волны взлетают, ударяясь о низко висящие тучи, бьются о пирс, рассыпаясь миллионами белых брызг. В воздухе кружится мелкая песчаная пыль, обрывки листьев и травинок. Ветер раздувает волосы Скволла, не по уставу длинные пряди закрывают глаза, мешая наблюдать за надвигающейся бурей. Он наслаждается причудливой смесью риска и спокойствия, грохота волн и внутренней тишины, плотным коконом окутывающей его в такие минуты. Почти лучшие моменты в его жизни. Почти. Приходить сюда перед бурей не запрещено, но и не поощряется. Скволлу, правда, наплевать. Он не видит приближения Сейфера, но чувствует его каким-то седьмым или восьмым чувством, настроенным только и исключительно на него. Сейфер встает за плечом и смотрит на грозовые тучи, отражающиеся в неспокойном море. Говорит что-то, но Скволл не слышит за шумом ветра. Хорошо, можно не отвечать. Можно вообще никак не реагировать на слова и действия Сейфера, стоять и смотреть на бурю, дышать ею, ощущать на губах ее вкус. Сейфер придвигается ближе и кладет руку Скволлу на плечо. Если вдруг кому-нибудь вздумается высунуть нос из окна, он увидит лишь двух мальчишек, друзей, наблюдающих за волнами. За пыльными вихрями не разглядеть, как Сейфер большим пальцем почти бездумно поглаживает шею Скволла. И уж точно не увидеть, как тот вздрагивает и чуть наклоняет голову, стремясь то ли уйти от прикосновения, то ли дать больше места для маневра. Сейфер усмехается — он точно знает, чего сейчас хочет Скволл, пожалуй, лучше, чем он сам. У него тоже... восьмое чувство. Это пугает, раздражает и заставляет сердце биться чаще. Скволл стонет сквозь зубы — не жалко, все равно никто, кроме него не слышит. Даже Сейфер. Правда, судя по тому, как щекочет ухо его теплый смех, это ему тоже известно. Чертов Сейфер! Чертовы его поцелуи, прикосновения, звук его голоса, запах. Даже аура у него какая-то бесовская — Скволл не может ничем иным объяснить то, как он заполняет собой любое помещение: входит — и все, никого больше не видно и не слышно. С первого дня в Гардене так было, казалось бы, пора привыкнуть, но это невозможно. Ветер усиливается, от его ледяных прикосновений не спасает уже даже плотно застегнутая куртка. Скволл прислоняется затылком к плечу Сейфера, согреваясь от близости, чувствуя его, кажется, каждой клеткой кожи сквозь все слои одежды, разделяющие их. Словно прочитав его мысли, Сейфер запускает руки ему под куртку, вытаскивает из штанов майку и гладит живот. Пальцы Сейфера должны быть прохладными от осеннего ветра, но все равно прикосновения обжигают, заставляя мышцы сокращаться и сбивая дыхание. Чертов Сейфер, — в который раз думает Скволл и трется о него задницей. Сейфер возбужден, и его напряжение передается Скволлу сотней тысяч колючих молний, прокатывается по телу потрескивающей волной и скапливается в паху. Он снова стонет, сдавленно выдыхая, прикрывая глаза, чтобы переждать дрожь, а Сейфер тем временем поглаживает его член и целует в шею. Пульс Скволла ускоряется еще сильнее, и он мимолетно жалеет, что не владеет искусством телепортации, иначе они давно бы уже были у него в спальне, лежали, прижавшись друг к другу, на узкой кадетской кушетке и целовались бы, как безумные, как в первый раз — целую вечность, не отрываясь и глядя друг другу в глаза. Сейфер расстегивает его ширинку и высвобождает член. Слегка сжимает, обводит пальцем головку, оттягивает нежную кожу, и начинает дрочить ему. Небо темнеет, молнии сверкают практически непрерывно, за грохотом грома не слышно даже собственного сбившегося дыхания. У Скволла дрожат колени, он облокачивается на Сейфера, позволяя быстрыми умелыми движениями довести себя до разрядки. Первые капли дождя падают на них, когда Скволл с гортанным вскриком выплескивается на ладонь Сейфера. Тот проводит рукой по его ставшему вдруг сверхчувствительным члену, вызывая у Скволла дрожь, и подносит ладонь к его губам. Скволл слизывает собственную сперму с пальцев Сейфера, и от этого вкуса в сочетании с чем-то горьковато-металлическим, присущим только Сейферу, его ведет. Хочется опуститься на колени, вытащить член Сейфера из штанов и взять его в рот, сразу и на всю длину. Он сдерживается, краем сознания, способным соображать в этой посторгазменной буре, напоминая себе, что они в общественном месте, что за ними могут наблюдать, и что двум перспективным кадетам подобные развлечения вряд ли пойдут на пользу. Он застегивает ширинку и заправляет майку, подавляя чувство разочарования, всегда появляющееся от подобных размышлений, и снова смотрит на бушующее море. — Хочу тебя, как же я тебя, мать твою, хочу, — голос Сейфера пробивается сквозь пелену шума дождя и ветра. Скволла снова трясет от возбуждения. Чертов Сейфер, чертовы гормоны! — Пойдем, — Скволл тянет его за собой. — Куда? — Сейфер крепко сжимает его ладонь и с явной неохотой выпускает ее из своей. Скволл не отвечает, срываясь на бег, минуя причалы, рыбацкие домики, прибрежные ресторанчики, сворачивает к отелю, распахивает дверь. Сейфер опережает его на шаг и первым подходит к девушке за стойкой. Та смотрит на них сочувственно, но незаинтересованно, хотя и задерживает взгляд на лице Сейфера. Как всегда. Все как всегда. Пока Сейфер веселым тоном рассказывает девушке, что они вымокли до нитки, а до Гардена еще бежать и бежать, и вообще они студенты, поэтому им вполне хватит одного номера на двоих — это же всего на пару часов, Скволл успевает увидеть в окно, как огромные волны накатывают на пирс. Буря разыгралась не на шутку, и, скорее всего, им придется провести в отеле больше, чем пару часов. Какая удача. Почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Почти страшно. Впрочем, плевать. Здесь и сейчас Сейфер, неспешным шагом направляющийся к нему от стойки регистрации — в неверных отблесках молний и размытом шуме шторма только он и кажется настоящим. Самым настоящим на свете. Скволл улыбается уголком губ и кивает на лифт. Сейфер начинает целовать его, едва за ними закрываются двери, и это — самый лучший момент в его жизни.